***
— К черту ваш спо-орт! — вопит Гермиона, цепляясь за метлу так крепко, что та хрустит, хотя бояться ей нечего, мы с Джорджем бегаем под ней и страхуем. — Чтобы я! Когда-нибудь еще!.. Грейнджер, вопреки всем сомнениям, сумела не просто поднять метлу с земли, но еще и оседлать ее и взлететь на несколько метров. Вот только спуститься она не может уже минут десять, только бесконечно панически кричит и вертится на месте, заставляя меня неуклюже бегать с подставленными руками и, прости меня Мерлин, волноваться. Мы пытались сбить ее заклинанием, но Гермиона так перепугалась, что невербально отбила все наши попытки. — О Господи! — закричала она громче прежнего и зажмурилась, прижимаясь к метле, которая потащила ее еще выше. — Я вас ненавижу! Ненавижу! Я в отчаянии смотрю на Джорджа, и тот неохотно кивает. Нам даже обсуждать не нужно, я на сто процентов уверен, что он подумал о том же. Так что я не теряю времени на лишние раздумья и бегу за другой метлой. Если она не спускается сама, спущу ее я. Даже ценой своего здоровья, ведь, без сомнений, она будет пинаться и пинаться больно. Это же Грейнджер. Она живет насилием. Потом, конечно, извиняется и пробует переговоры, но первый ее инстинкт всегда врезать от души. По своему опыту говорю, у нее это отлично получается. Когда я взмываю в воздух и нагоняю ее, Гермиона уже почти что пополам сломала бедный школьный Чистомет. Она держит его так крепко и кричит так громко, что ее можно было бы использовать в качестве оружия. Еще и уворачивается от меня, когда я пытаюсь подобраться ближе. Вряд ли осознанно, вполне возможно, она заразила своей паникой волшебную метлу, и та теперь считает меня врагом. Но сдаваться я не намерен, и снова дергаюсь вперед, пытаясь схватить Гермиону за руку или, в идеале, за плечи. По счастью, поймать ее у меня выходит и я быстро встряхиваю ее, заставляя открыть глаза. Как же она напугана, я сейчас сам паниковать начну, Мерлин! — Гермиона, это я! — кричу я, пытаясь привести ее в чувство. — Слышишь? Разрешаю бить меня, только кивни! Бедняжка почти рыдает, все еще крепко держась за метлу, но мне все-таки слабо кивает. Этого мгновения спокойствия хватает, чтобы я рванул вперед, наперерез ее метле, и сдернул ее с Чистомета к себе в руки. И, о Мерлин, теперь она будет ломать вместо древка мои кости на руках. Пока я медленно веду метлу вниз, к Джорджу, который нас нетерпеливо ждет, Гермиона все бормочет что-то мне в воротник, но разобрать у меня получается только свое имя. И пусть я страшно польщен, это подождет: для начала надо успокоить несчастную. Как только мои ноги касаются земли, я спешу взять Грейнджер на руки и опуститься с ней на траву, потому что, похоже, у нее начинается истерика. И ведь мне искренне больно на нее смотреть: она жмурится, всхлипывает, бьет меня, а потом вдруг вжимается мне в грудь и, комкая мантию, пытается, видимо, вообще меня вскрыть и залезть внутрь. А я что, я стараюсь обнять ее и не позволить рвать на себе волосы или еще что-нибудь ужасное. Меня, Мерлин, меня, Фреда Уизли, даже хватает, чтобы начать шептать ей что-то успокаивающее, мягко поглаживая по волосам. Лишь бы это ее успокоило. Только бы немного успокоило. Постепенно она перестает меня бить и размачивать в своих слезах, и просто расслабляется, словно потеряв сознание. Последнее я очень даже допускаю, но проверять не спешу: вдруг она на самом деле просто закрепляет спокойствие, а я тут решу ей в глаза посмотреть. Нет, не дело, перепуганным до слез положено сначала давать остыть, прийти в себя и почувствовать себя в безопасности. Тут рядом и Джордж присел— кажется, он сбил наконец бешеный Чистомет и отправил его в угол для непослушных, — и стало совсем хорошо. — Фред… — совсем тихо выдохнула Гермиона и всхлипнула в последний раз. — Прости. Ей было так тепло, что она не решалась подавать голос неприлично долго. Хотелось просто вечность согреваться в объятиях таких понимающих, таких искренних, что сердце бы щемить начало, если бы оно не было истощено адреналином. Гермиона аккуратно разжала пальцы, позволяя мантии Фреда расправиться, и перебралась ладонями ему на плечи. Оторвавшись, она подняла глаза на его лица — и испугалась снова. Уизли едва сдерживал смех, глядя на нее. — Грейнджер, ты… за что? — Он наконец позволил смеху вырваться. — За что прощать? Вся обида испарилась в мгновение, когда Гермиона осознала, что, вообще-то, рука Фреда все еще гладит ее по волосам. Очень осторожно и очень осознанно. Девушка нервно закусила губу и опустила взгляд, чувствуя, как наливаются теплом щеки. Что ж, гораздо лучше, чем смотреть ему в глаза и смущаться, будет уткнуться ему в грудь и продлить агонию. Непохоже, впрочем, что он против. — Я тебя не ненавижу, — признала Гермиона и усмехнулась почти в унисон с Фредом. — Прости за это. — Простить за то, что не ненавидишь? Грейнджер, можешь не ненавидеть меня сколько угодно, так уж и быть, я разрешаю. Гермиона в очередной раз выдохнула смешок и слабо стукнула Фреда кулаком в плечо. Несмотря на все ее заявления и на весь недоступный фасад, их шутки она обожала. Большинство из них. Самые безобидные. Те, которые касались ее. Хотя бы потому, что близнецы, и Фред, в частности, не позволяли себе слишком жестоко ее разыгрывать. — Раз ты разрешаешь, я не буду. Но вообще… — Гермиона замялась, закусывая губу. — Спасибо. Ч-что снял. Она робко подняла взгляд, чтобы видеть его реакцию. Вопреки ее ожиданиям, Фред лишь склонил голову и тепло улыбнулся, отнимая наконец руки от ее волос и устраивая их на ее плечах. — Обращайся, Гермиона. Она едва успела прикусить язык и не выплюнуть «а я буду», это бы испортило ситуацию окончательно. Гермионе все еще нужно ее достоинство. Но она бы в полной готовности его выдала на блюдечке, если бы Фред попросил— к ее же собственному ужасу. Потому что ради этого взгляда можно было бы не поскупиться не только достоинством. — Ты в порядке? Или еще посидишь? Как бы ни было привлекательно сидеть в теплых понимающих объятиях весь день, Гермионе еще предстояло написать три эссе по Зельеварению: за себя и за друзей. К сожалению, те абсолютно беспомощны. А это значит, нужно робко улыбнуться, мотнуть головой, подняться на дрожащие ноги, поправить юбку и как можно скорее сбежать в сторону замка, прикрывая розовеющие щеки. Нет, квиддич Гермиона Грейнджер определенно больше не будет забрасывать. Не с таким учителем.Практика
11 января 2021 г. в 02:09
В гостиную мы тогда вернулись без приключений. Гермиона меня даже поблагодарила, а я от нее это так редко слышу, что покраснел, как школьник, от неожиданности. Нет, я, конечно, школьник, но в моем случае это не комплимент. Мне всего год до выпуска. Я, считай, одной ногой в светлом будущем работающего скучного взрослого. И если моих родителей это несказанно радует, как и Грейнджер, конечно, куда без моей любимой зануды в этом уравнении, то я в ужасе. А вдруг наша затея с магазином не выгорит? Нам же придется работать в Министерстве с отцом. Или ковыряться с животными с Чарли, что, в целом, более приятная альтернатива, но лично я о драконах знаю только то, что они несут яйца и плюют огнем.
Впрочем, тогда я решил мысль не развивать так далеко, и просто уснул, довольный тем, как лед в отношениях с Грейнджер тронулся. Как я понял, она даже друзьям про свое увлечение не говорила, а она делится с Гарри и Роном самым сокровенным, например, тем, куда им стоит пойти со своими просьбами списать. А я вот избранный. Я знаю ее маленький девчачий секретик. Будь мы поближе, небось сплетничали бы без конца, скромно хихикая, когда статный болгарец проходит мимо. Хотя нет, Фред бы так не делал — а Рон да, вот уж кому я бы уступил место подружки-сплетницы.
Но хватит и о Роне. Лучше вернуться к квиддичу. А то пока я тут пятый раз шнурок перевязываю, Анджелина уже наверняка вовсю обсуждает со Спиннет, как они меня разденут и повесят на воротах. Я не готов к подобного рода шоу не на моих условиях, так что хватаю поскорее метлу и спешу на очередную тренировку перед важным матчем. По классике, машу лапкой Гермионе, которая уже в открытую машет в ответ.
После, можно сказать, судьбоносной встречи с Фредом на поле прошло уже две недели. Месяц перевалил за ноябрь, прихватив с собой мерзкую дождливую погоду, иногда переходящую в мокрый снег, и в целом настроение Гермионы упало. Она перестала бегать тренироваться и вообще практически забросила свою идею с квиддичем — продолжала разве что посещать матчи, уже скорее по привычке записывая то, как игроки строятся, движутся, ведут себя, как выглядят и какие приемы выделывают, чтобы ее впечатлить. Да, Гермиона заметила, что один рыжий черт сильно старался ради нее выпендриваться, и она даже была почти что готова признать, что ей это нравится. Фред никак не адресовал это, и всегда вел себя так, будто не свистит ей, пролетая мимо, и не улыбается, когда она машет ему в начале и конце матча, и именно поэтому Гермиона чувствовала себя на поле и вне его в своей тарелке. На нее не давили. После стольких лет дружбы с Роном и Гарри это было весьма непривычным состоянием: те вечно что-то пытались выпытать и как-то на нее повлиять. Она, конечно, любила своих друзей, но далеко не во всем.
Гермиона глубоко вздохнула и закрыла Историю магии, собираясь достать зельеварение, как вдруг ее внимание привлекла ярко-рыжая копна волос, мелькнувшая на входе в библиотеку. Девушка заинтересованно опустила книги и принялась ждать, пока загадочный Уизли подойдет и представится. Но Фред Уизли в представлении, разумеется, не нуждался. Он бесцеремонно свалился в кресло напротив и лучезарно улыбнулся.
— Привет, Гермиона. Читаешь, я вижу, — заговорил он, указывая на учебники на коленях девушки.
— А что мне в библиотеке делать? Бегать? — шутливо протянула Гермиона.
Судя по лицу Фреда, ее веселый тон его удивил.
Надо же, она умеет шутить. Может, ее подменили? Надеюсь, что нет, мне шутящая Грейнджер нравится. Но я сюда не за этим пришел, так что я выпрямляюсь и прокашливаюсь, собираясь предложить Гермионе то, что планировал.
— Как мы с тобой знаем, ты ужасна на метле.
Она вздыхает и закатывает глаза.
— Только не говори, что ты пришел поиздеваться…
— Я не договорил. Мерлин, Гермиона, тебя вообще учили такту? Не обрывай на полуслове. Так вот. Ты ужасна на метле.
Я снова замолкаю, чтобы она опять нарушила этикет и заставила меня снисходительно ее отчитать, но второй раз Грейнджер не ведется и только встряхивает копной волос, пытаясь убрать ее за ухо сразу двумя руками.
— Голая теория из книг, которые даже не учебники, прошу заметить, тебе не помогает. Тебе нужна практика, Грейнджер, суровая и беспощадная практика. И мы готовы ее тебе предоставить.
Несмотря на мой гордый тон и искреннюю готовность помочь, Гермиона только качает головой и отводит взгляд в сторону. Ее руки безвольно мнут край юбки.
— Фред… Это уже неважно. Я передумала.
Вот теперь врасплох застали меня, и я рассеянно хлопаю глазами, отчего Гермиона опять негодующе хмурится.
— Чего ты так смотришь? Я передумала разговаривать о квиддиче, а не в принципе. Я просто попробую заговорить о книгах, я видела Виктора в библиотеке не так давно и…
— Плевать мне на Крама, Грейнджер, ты передумала. Ты сдалась. Гермиона Грейнджер, которая волосы на голове рвала, пока у нее не получалось что-то очень сложное, сдалась! Я в ужасе. Кто ты.
Гермиона недовольно отмахнулась и вновь вздохнула, в этот раз опуская взгляд на колени и мятый край юбки.
— Фред, прекрати. Я понимаю, что метлы не мое. От того, что я буду пытаться в них снова и снова, они не станут моими. Некоторые вещи просто невозможны.
Моя очередь закатывать глаза. Впрочем, в этот раз она не выглядит задетой, только продолжает мять и расправлять несчастную юбочку.
— Гермиона, это неправда.
— Что неправда?
— Что метлы не твое.
— Фред, ну посмотри на меня! Я сильно похожа на спортсменку?
Я оглядываю ее с ног до головы: Гермиона сидит, обескураженно раскинув руки в стороны, и смотрит на меня практически в отчаянии. Она действительно мало похожа на спортсменку, но только если сравнивать ее с Алисией или Анджелиной, которые на метле, считай, выросли. Поэтому я вздыхаю и качаю головой, чем довожу ее до бешенства еще сильнее.
— Знаешь что, Фред? Ты невыносим! Хватит так снисходительно на меня смотреть! Я не виновата, что не умею летать!
На ее глазах видно слезы, а я даже слова вставить не могу, только отчаянно пытаюсь поймать ее за руку. Я правда не хотел ее обижать.
— Ничего не говори уже. Хватит с меня.
Гермиона схватила сумку и книжки в руки и сбежала из библиотеки, ловко увернувшись от моих попыток ее остановить.
— Грейнджер! — Я еще пытаюсь ее догнать, но безуспешно. — Гермиона!
Мисс Всезнайка сбежала, смертельно на меня обидевшись, а я впервые понял, за что. И, черт возьми, мне правда стыдно. Надо обязательно извиниться.
Гермиона редко плакала подолгу, особенно в туалетах после первого курса, но сегодня был исключительный случай: Фред, который так долго ненавязчиво развлекал ее на поле, оказывается, тоже просто хотел поиздеваться. Он не вел себя, как ни в чем не бывало, он всего лишь ждал момента, чтобы пошутить как можно более жестоко. И это было больнее всего: близнецы ведь ее уважали. Почему, что изменилось? Чертов квиддич. Чертов Крам. Не стоило все это вообще начинать.
Гермиона стерла слезы в последний раз и закрыла кран, ловя всхлип. Даже бить Фреда не хочется. Пусть просто идет к черту и снисходительно смотрит на других девчонок. Поправив сумку, Гермиона уже было направилась по коридору прочь от туалета, как ее вдруг окликнули прямо над ухом. Девушка закусила губу и нахмурилась, резко оборачиваясь. И точно, Фред и есть.
— Фред, отвали от меня. Желательно навсегда.
Она уже собиралась было гордо уйти, как парень схватил ее за плечо и развернул обратно. И выглядел он скорее озадаченно, чем снисходительно или недовольно. Несмотря на хмурый взгляд, звучал он весело.
— Еще раз назовешь меня Фредом, и я перестану тебя уважать.
Гермиона с облегчением выдохнула и виновато потупила взгляд. Она была одной из тех единственных, кто различал близнецов в первые две секунды, и ей было бы стыдно терять это звание.
— Извини, Джордж. Я просто… он такой осел, — выдохнула Гермиона и тихо всхлипнула. — Пришел в библиотеку, снисходительно начал предлагать мне помощь… Да не нужна мне помощь. Я не спортсменка, и все тут.
В отличие от своего неугомонного и весьма бесстыдного близнеца, Джордж всеми силами постарался выразить сочувствие и даже по-дружески приобнял Гермиону, позволяя ей как следует успокоиться в тепле. Она благодарно кивнула и уткнулась в старый джемпер, отдающий порохом и чернилами.
— Разве ты изначально хотела полетам научиться ради спорта? Мне казалось, ты искала общие темы с молодым человеком.
Гермиона фыркнула, не позволяя Джорджу отодвинуться и на сантиметр.
— Было дело. Но это ведь такая глупость… В смысле, мне понравилось читать про квиддич, про сами правила, мне нравилось представлять себя в полете. Но мне не дано.
— У тебя просто учителя не было.
Грейнджер снова хмыкнула и слабо ударила Уизли по плечу. Впрочем, не от большой обиды.
— И ты туда же.
— Ну, это была общая идея, все же.
— Правда?
Гермиона испуганно отпрянула, поднимая руки к лицу: ей не понравилось количество надежды в ее же собственном голосе. Джорджа же это скорее позабавило, чем зацепило. А ведь он и улыбается совершенно иначе. Как их можно путать, гадала про себя Гермиона, ожидая, пока он начнет ее убеждать.
— Правда. Дело, конечно, твое, но мы решили, что помощь тебе, как минимум, не помешает. Не то, чтобы ты сама не можешь, просто книжки писали какие-то откровенные бездарности, которые и метлы-то не держали. А тебе нужны профессионалы, — заявил Джордж и подмигнул Гермионе, видя, как она едва сдерживает смешок. — Что бы Фред ни шутил, это бесплатно. Ты сможешь поговорить со своим красавчиком, и заодно научишься чему-то новому. Ты ведь любишь учиться новому.
Гермиона улыбнулась и слегка кивнула, признавая поражение. Но так сразу сдаваться она не собиралась: развернувшись на каблуках и прижав книги покрепче, она зашагала прочь. Впрочем, улыбка с ее лица не сходила до самого вечера.
А за ужином, к всеобщему удивлению, Гермиона Грейнджер вдруг встала, обошла стол и остановилась над не менее изумленными близнецами Уизли, следившими за ней всю ее дорогу. Не давая им спросить, в чем дело, она положила руки им на рыжие макушки.
— Джентльмены, учите меня. Только днем.
Фред и Джордж, коротко переглянувшись, расхохотались, и Гермиона к ним вскоре присоединилась.