***
Школьная суета заполняла стены академии из-за сдачи каникулярного домашнего задания. Бо́льшего счастья и не придумаешь, но при этом частичка души по старому и привычному распорядку дня уже затосковала. Хоть, по сути, мало что изменится. Мне как обычно придётся выполнять горы заданий, но уже в гордом одиночестве и тоске. Печально, что я не увижу ещё пол месяца своих шкодливых одноклассников и ветреных одноклассниц. Но ладно, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то я смогу больше времени проводить с друзьями и гулять. Новые неизведанные места должны хоть немного развеять скуку и обрисовать мою жизнь, что отвлечёт от горестей и несправедливости существования. Ох, и почему эти глупые зачёты так важны? Я отворила дверь кабинета, вошла, села за ближайший свободный стол. Волнение накрывало меня с головой: да ладно тебе, это не так сложно. Никто не собирается меня осуждать. Оглянулась по сторонам, наблюдая за счастливыми лицами с яркими, выразительными, воодушевлёнными глазами, коих приходилось на несколько квадратных метров слишком много; не думаю, что знаю их всех. Вон стол около двери, за которыми сидят юные первогодки, с восторгом обсуждающие новую мангу, рядом на них изредка бросают косой взгляд третьегодки, которым не нравится активная жестикуляция младших; кажется, я знаю одну из девушек, Маюна Одасай, точно, раньше у неё были более длинные волосы. Как-то она говорила, что ей нравится произведения Гоголя. По-моему, Фурихата Юи и Утияма Йоко раньше были её подругами. Интересно, она знает меня? А как бы она отреагировала, если бы я с ней поздоровалась, назвав имя? Испугалась бы? Зачем мне это, если я всё равно не собираюсь с ней говорить? Тогда как, почему и зачем я с момента вступления помню как её зовут? Совершенно бесполезная информация, приносящая мне удовольствие и не напрягающая мозг. Лучше бы фамилии исторических деятелей так запоминала, хотя… да, они определённо вызывали большие трудности, но не более. А, чёрт, ещё надо не забыть забрать домашнее задание по истории, иначе придётся возвращаться, чего делать не особо хочется. Я перевела взгляд на небольшую книжную полку, уставленную книгами и журналами с цветными корешками. И из школьного клуба мне уходить не хочется. Из-за этих дурацких экзаменов я стану хикикомори. Друзей здесь у меня достаточно, хоть после окончания школы мы навряд ли ещё отыщем возможность и желание поболтать. Как будто я привязана не к людям, а к месту и некому шарму, которым оно обладает, а всё остальное, включая участников, — так, дополнение. Да, мне определённо просто нравится сидеть и наблюдать за ними, книги же — это фуфло для ботаников, у них просто обложки красивые, и то не у всех. Ладно, хватит шуток. Словом, сколько времени на познание и осмысление подобной истины мне понадобилось? Если вся прожитая жизнь, то так неинтересно. Я вышла из кабинета. И почему моё подсознание отказывается выполнять логичные, рациональные и правильные команды именно в тот момент, когда это позарез как необходимо? С каких это пор я нахожусь в некой «гражданско-личностной борьбе» между двумя идеями и принципами? Я по глупости и своеобразному упрямству в порыве истинного желания поддалась чувствам; хорошо, допустим, мне всё равно придётся это сделать после окончания каникул. Только в качестве бонуса за пройденный уровень необходимо пройти битву с боссом: вытерпеть бубнёж Коу Накамото.***
Спустя время я уже не воспринимала так остро ощущение бесполезности жизни и бытия, да и вообще перестала об этом задумываться: всё-таки слишком впечатлительный человек, а такой переворот, да ещё и наизнанку, сказался не особо хорошо на моём настроении. Зато сегодня моё расположение духа не могло испортить ничего, сейчас самое время предлагать мне головокружительные и безумные афёры, на которые я с бо́льшей вероятностью соглашусь. Мало того, что я иду к своей лучшей подруге на день рождения… хотя, этого в принципе достаточно, но когда она сказала, что пригласила всего семь человек, я пришла в восторг. К слову, год назад она сняла небольшое кафе для тридцати её приятелей и приятельниц, так что, подобному прогрессу, или регрессу, кому как, невозможно было не радоваться. Я очень гордилась выдержкой своей подруги. Надеюсь, что подобная перемена не связана с новым номером телефона, потому что на следующую её вечеринку я не хочу пробираться сквозь очередь из ста человек. Ладно, если моя дорогая именинница пошла на такую доблесть, то и мне придётся изрядно постараться, чтобы не опозорить её, а то подумают, что дружит с какой-то лохушкой. В общем, из одежды на мне красовалось тёмно-синее, почти чёрное платье с запа́хом и с широкими рукавами, доходящими до локтя, юбкой чуть ниже колена, а из обуви — такие же тёмные туфли на невысокой танкетке. Чтобы мой образ не выглядел слишком траурно и печально хотя бы для меня, я нацепила жемчужное ожерелье, подаренное родителями. Не знаю, спасёт ли оно положение, но хоть иногда его нужно выгуливать, не всё же ему в шкатулке валяться, а тут такая возможность подвернулась. Волосы я по-обычному уложила, но для лаконичности образа накрутила концы. Макияж прекрасно подходил к моей одежде. Светская дама, от настоящей не отличить. В итоге я успела сделать парочку фоток в спокойной атмосфере и изрядно налюбоваться собой. После, ради такого случая, я раскошелилась, вызвала достаточно дорогое такси. У меня было десять минут на то, чтобы лицезреть закат, чего я, конечно же, не сделала. Я подавила своё желание надеть джинсовку, потому что на улице был ветер, погрузила на спину заранее заготовленный рюкзак для любого случая жизни и красивый цветной пакет с подарками, самый яркий атрибут из всех, вышла из квартиры. Я не могу поверить, что буду ночевать у Кёки, поэтому решила, что хочу нанести визит подруге чуть раньше обычного, хоть для нас обеих эта идея была странной и нетипичной, мы ей явно симпатизировали, как и она нам. Лента инстаграмма, музыка и я не смогли поймать одну волну, поэтому сейчас я молча любовалась скучными пейзажами в окно, витая в облаках. Сначала мысли погружали меня в атмосферу предстоящего вечера, я изрядно нервничала, боясь, что опоздаю, что глупо, пока буду блуждать в поисках квартиры, или то, как мне предстоит общаться с незнакомыми мне друзьями и подругами Кёки. Так интригующе интересно рассмотреть обстановку в её доме, какие там будут закуски? Уверена, стол без фунчозы с креветками точно не останется, вдобавок она говорила, что намеревалась угостить нас салатом «Сябу-Сябу». Ох, придётся выдавливать из себя максимально культурного человека и постараться не испачкать наряд, иначе буду выглядеть как свинота перед всеми, особенно парнями. А среди друзей моей подруги есть те, кто мне приглянется? Даже если нет, как Накано вытерпит такую нахлынувшую толпу мужчин-конкурентов на сердце прекрасной Фукусимы. Хотя, возможно, он будет единственным парнем среди сборища девчонок. Позже мои мечтания варьировались от типичных бытовых беспокойств до абстрактных взрослых нравоучительных сказок, которые приходили мне на ум от картины окружающего мира. Запомнила я только одну, когда увидела узкую улочку с яркими фонарями: о том, как в неком ином, неясном сказочном мире по таким же дворам ходят обычные люди, которые ищут оставшиеся восемь своих потерянных прошлых жизней, чтобы наконец обрести все мудрости, познать истины и самого себя, а каждому номеру соответствовало своё весьма относительное указание, и как однажды жил да был некий старичок, который… Ничего себе! Куда эти бешеные дуры так спешат?! А если бы они аварию устроили? Серьёзно, ещё и высунули свою безмозглые головы в окно, чтобы окончательные остатки их совести выветрились? Про музыку я вообще молчу, они не оглохли? Ну вот, мне ещё полчаса скучать в мучительно-сладостном нетерпении и одиночестве, спасибо. В итоге, всю оставшуюся дорогу я ехала как на иголках. Когда я выходила из машины, то уже чувствовала напряжение всем телом. Так волнующе в первый раз оказаться в гостях у Кёки, да ещё и по такому важному случаю. Я успела обсудить и прожить в своём воображении кучу сцен успеха и провала, поэтому мне не терпелось испытать эмоции в реальности. Тем более, мне самой надоело к ним возвращаться. Я не писала ей, потому что отвлекать от приготовления её не следует, а ещё, мне просто хотелось сделать хоть подобие сюрприза. Я уже раз в пятидесятый проверила адрес подруги, потому что в такой момент понять, что ты облажалась очень неприятно. Пока поднималась на лифте на двадцать четвёртый этаж, я всеми силами старалась не упасть и не взлететь от восторга и адреналина. Живот скручивало от нетерпения, казалось, что со стороны я была похожа чеширского кота, улыбающегося до ушей и всеми силами старающегося не расхохотаться или нервно захихикать. Сохранять отчуждённое выражение лица по мере приближения к нужной двери становилось труднее. Я с детским ехидством, будто шкодливый мальчишка, позвонила в звонок и осталась ждать подругу. Меня очень насторожило отсутствие громкого смеха или топота шагов по квартире. Я посмотрела на адрес. Всё сходится. Я слишком рано? Я позвонила в звонок ещё пару раз, но никто так и соизволил мне отворить, какая наглость. Хоть в шутках приходило утешение и подавление нарастающей паники, хоть уверенность в том, что это слабо поможет, преобладала. Дискомфорт вызывало то, что находиться в подъезде незнакомого дома на другом конце города не представлялось мне в привлекательном свете. Стало даже обидно, будто я явилась сюда без приглашения, хотя оно у меня есть. Но раз это так, я имею право войти? Мне очень не хотелось этого делать, но выбор не особо большой, учитывая, что на сообщения моя подруга не отвечала. Я открыла дверь, которая почему-то не сразу захотела меня впустить, поэтому пришлось сделать особый упор, дабы опустить ручку вниз. Я оказалась в обычном, ничем не примечательном коридоре. Снимая с себя верхнюю одежду, я машинально обратила внимание на то, что внутри очень тихо, А уже потом до меня дошло: нет ни одного женского плаща или пары женской обуви. Хоть там и висел один, я сочла его скорее мужским, нежели женским. Ладно, спокойствие, я на вечеринке, просто самая первая, кто составит компанию имениннице в её день. Возможно, она просто вышла. Ага, не заперев дверь и не предупредив меня. Хотя ни я, ни она не знали, когда я прибуду к ней, у нас было примерное время. А возможно, я не настолько хорошо знаю мою подругу, насколько предполагала, и она на самом деле тайный минималист, плохо это скрывающий. Господи, какие глупости, что здесь происходит? Окей, из вписывающихся в рамки относительной адекватности единственная теория, которая это оправдывает — уборка. Я переобулась в заранее заготовленные для меня тапочки, это немного успокоило. Вошла в просторный красивый зал, в противоположном конце которого за прозрачной стеной открывался красивый вид. Вау, замечательное местечко для фоток. Но почему нет ни стола, ни украшений? Мы будем трапезничать в кухне? Я тут же осеклась; не самое подходящее время для подобных идей и предположений, выскажу их после. Я отправила Кёке сообщение, и тут же услышала на небольшом письменном столе слева звук уведомления — телефон принадлежит ей. Нахлынувшая паника смущения и беспокойства стала моей осознанной мыслью: я брожу по чужой квартире, не зная, где её владелец — воспитание, ничего не скажешь. Ещё больше меня смущал вопрос о местонахождении подруги: и где вы мне прикажете её искать? Не могу же я просто взять и начать лазить по всей квартире! Это ощущение похоже на концепцию нарушения закона, я чувствую себя вором. А если я всё же перепутала квартиру? Да не может этого быть, я проверяла номер уже-сбилась-со-счёту-сколько раз. Подобные же шутки — слишком, даже для неё. Догадки догадками, но вопрос я так и не решила: самое лучшее решение — просто взять и дождаться её. Я примостилась на стул около компьютерного столика и ощутила себя слишком наглой, поэтому встала и вернула расположение эмоций на нужные полочки. Окончательно убедившись, что с такими мыслями я сойду с ума, мне пришлось прибегать к варианту два: действовать. Это, конечно, вопиющая форма бескультурья, но язык у меня есть, обрисовать ей ситуацию в деталях я в силах. Я подошла к двери, находившейся чуть ближе к балкону, взглянула на наступившую темноту, выдохнула и постучала. Без понятия, зачем, но думаю, остатки совести обрели, наконец, свет надежды на то, что я ещё не совсем потеряна. И как я умудряюсь без остановки лить сарказм? Так, всё, не до этого. Я почувствовала острый укол робости, когда стук почти неслышным эхом раздался по всей комнате. После моя тушка стояла около двери пару минут. Убедившись, что меня не подстрелили и что первоклассная система охраны не сработала, рука потянулась к ручке, но не успела до неё дотронуться, проём отворился сам. Точнее, это сделала… ОН! Передо мной стоял один из близнецов. Я машинально, бросая на ходу извинения и раскаянья, выбежала в коридор. Надо же было так опозориться! О чём я думаю, когда встретилась с убийцей в его квартире! Умница, ещё бы спросила у него, как ему моё платье! Я машинально отдёрнула свою сумку с вешалки с мыслью «Хоть бы не порвать», наскоро засунула ноги в обувь, не застегивая её с мыслями «Только бы не убиться», выскочила в коридор и, о всевышний, спасибо, очутилась в лифте. Я мгновенно застегнула обувь и минуты две приходила в себя, то и дело бросая пустой взгляд на номер этажа. Господи, как? Это уже точно не шуточки Кёки! Какого я очутилась в их доме?! Неужели они серьёзно это спланировали? Нет, нет, нет, нет, нет, нет! Я должна немедленно отсюда исчезнуть Такси! Срочно! Я не знаю, где тут может быть автобус, поэтому у меня нет времени об этом думать. Слава моей монашеской скромности, я не расположила вещи у них! Я дрожащими руками начала лихорадочно рыться в поисковике. Быстрее! Пожалуйста! Пожалуйста! Прошу! Почему я такая дура не записала номер в контактах?! Я уже выскакивала из подъезда, а всё ещё не набрала номер. Едва я преодолела ступеньки, как врезалась в кого-то. Я хотела было извиниться, но застыла с выражением крайнего ужаса напротив довольной ухмылки чеширского кота, с которой я шла сюда. Поправочка: злой ухмылки. — Как… когда ты здесь… что ты, где… как ты успел оказаться здесь?.. — едва я выдавила из себя. — Тебе правда интересно это знать? — злорадно заявил близнец. Это… это Нагаюки, да? А другой, который был в квартире… это точно был он? Я хотела отойти, но он схватил меня за руку, притянул к себе и со смехом начал кружиться. В одно мгновение из моей глотки сорвался вопль, сопровождавшийся рывками и брыканием, что только забавляло парня. — Отпусти меня, придурок! — я уже не сдерживалась. В ответ я получила только звонкий смех. — Да ладно, не ломайся, я ещё ничего не сделал. Я начала визжать сильнее, у меня закружилась голова. Спустя секунду посте остановки, при которой я чуть не упала, не успев опомниться, он подхватил меня на руки. И… взмыл в воздух?! Высота набиралась со стремительной скоростью, я уже откровенно орала, вцепившись в парня всеми конечностями, его же это снова позабавило. — Ты точно хочешь, чтобы я тебя отпустил? — он засмеялся. Моя истерика не прекращалась. Если до этого, на земле, паника была смешана с возмущением, то сейчас я на своей шкуре ощутила животный страх. У меня лились слёзы, я едва успевала проглатывать слизь и слюни, то и дело ими давясь. Пару раз парень шикал от боли, прерывая свой хохот, когда я действительно сильно задевала его руку. Моя голова раскалывалась и кружилась, особенно болели виски. — Пожалуйста, давай опустимся, пожалуйста, меня тошнит, мне страшно, умоляю тебя, пожалуйста, я очень тебя прошу, мне очень плохо, я задыхаюсь!..— я уже не могла ничего говорить, просто отчаянно рыдала. Я через пелену видела огромную размытую высоту, мы висели так минут десять, всё это время я плакала, и, когда мимо нас пронеслись несколько воронов, я ещё больше начала кричать. — Тц, с тобой даже поговорить по-человечески нельзя, — наконец отозвался он. И я почувствовала, как мы опускаемся, поэтому старалась успокоиться, отдышаться, но в итоге просто задыхалась, истерично содрогаясь и всхлипывая, на что парень не обращал внимания. Не хотелось, чтобы из-за нарастающего в нём раздражения он меня сбросил. Похоже, когда ноги коснулись земли, я чуть не упала. Последующие воспоминания наступили после смеха одного из братьев. Кажется, это был Такаясу. — Стой, стой, — истерично смелся он. — И чё она так орала? Высоты, что ли, боится? Я отсюда слышал её вопль. — Да хрен его знает, но было забавно. Главное, чтобы потом так же весело не было копам. — Не парься, бро, ты на неё посмотри, она и слова сказать не сможет, будто её память просто стёрла это воспоминание, — он щёлкнул размытым пальцем перед моим носом, я дёрнулась, — Эй, как тебя там, ты что-нибудь понимаешь? Я истерично молчала, смотря в пол, утирая слёзы и всё ещё приводя дыхание в порядок. — Вот видишь, я же говорил, — легкомысленно отмахнулся младший близнец. — Слыш, может хватить ныть, а? — игнорируя заключения младшего, обратился ко мне старший. — Это уёбище на мне постоянно виснет, тебя тут бесплатно покатали, а ты нюни распустила, всю комнату свои слезами зальёшь, потом сама же оттирать их будешь. — Ты кого это уёбищем назвал, выблядок мелкий! — взбесился Такеясу. — Мелкий тут как раз ты, так что заткни пасть, желательно и ей тоже. Я вздрогнула. — Мы одного роста, имбецил ты хренов! — Тупица, я не о росте говорю! Я снова всхлипнула с новой силой, и слёзы снова потекли из глаз. Согнувшись и стараясь не произносить ни звука, уже будто выжимая из себя слёзы по рефлексу, моё тело снова пробила дрожь. Меня опять начало тошнить. — Да что опять? — раздражался Тсумита-старший. — Может, ей водички принести? — А где твоя гениальность и сообразительность были раньше? — саркастично, но недовольно подметил парень. — Успокоительное ещё какое-нибудь притащи, иначе она тут помрёт. Такеясу фыркнул что-то бормоча, и удалился. Я подавилась: они. хотят. меня. отравить. Мне послышался звон в ушах, как будто туда налилась кровь. — На, херов ты невролог, заставь её это выпить. Парень подошёл ко мне со стаканом воды и успокоительным, о котором я как-то читала в учебнике биологии в теме, связанной с фармакологией. Мои инстинкты били тревогу, я моментально вскочила, отпрянула, пошатываясь, и дико даже для себя хрипло заорала: — Я не буду это пить!!! Братья, кажется, растерялись. — Ничего себе, мне чуть уши не заложило! Может, ей дать что-то посерьёзнее? — Здесь реально можно откопать снотворное? — Да хер его знает, можно было бы ей капельницу какую-нибудь поставить. — Ты еблан, у нас нет капельницы. — Может, просто вколим её наркоту? Я пропустила удар сердца, затем выбежала в коридор, к двери, которая была заперта, и начала истерично в неё тарабанить: — Выпусти меня немедленно, помогите, здесь!.. Ко мне подбежал один из братьев и зажал мне рот. Я начала истерично брыкаться, грызть его пальцы, в то время пока он тащил меня обратно. — Ау, она кусается! Второй близнец подошёл и ударил брата: — Да с хера ли! — Потому что ты, блядь, реально конченый еблан! Засунь свои клоунские фокусы и шутейки себе в зад и помолчи, ты делаешь только хуже! — Ну, знаешь ли, не я такой опиздаумевший, что решил предоставить ей возможность узреть прекрасный ночной Токио! — последние слова были тонально искаверканы. — Хватит дёргаться, как дикое животное, у меня уже все руки в твоих соплях, знаешь ли, это не облегчает задачу ни мне, ни тебе. Братья силком затащили меня в комнату, младший уселся на кровать, всё ещё не выпуская меня. — Короче, прежде чем ты начнёшь, я очень тебя прошу не визжать, не орать, не махать своими конечностями и не истерить как ебанашка, — Тсумита-старший холодно смотрел на меня. У меня же больше не было сил смотреть на него, я просто закрыла глаза. — Никто ничего вкалывать тебе не будет, убивать тебя мы тоже не собираемся, просто возьми и выпей эти… — звук рвущейся коробки. — …ссаные таблетки и успокойся, — последние слова он будто прошипел. Я услышала характерный звук вскрываемой пластины. Идея о том, что они пытаются меня убить, не покидала меня, их аргументы не самые убедительные. Я снова начала вырываться из рук Такеясу: — Помогите! Я не собираюсь это пить! Отпустите меня! Я хочу домой! Пусти! Я не выпью эту дрянь! Я не хочу умирать! Не суй эту отраву мне в рот! — Да хватит орать уже, а ты быстрей! Заебали, что один мозг ебашит, что другая! Младший из братьев держал мои скрещенные назад и прижатые к нему руки одной своей, обхватив мою талию другой и скрестив свои ноги на моих так, что пошевелиться я почти не могла. Нагаюки подошёл ко мне и взял за челюсть, чтобы я не махала головой, и попытался засунуть мне в рот две белые пилюли. Я максимально сильно сжала челюсти. Парень пытался надавить мне на щёки, было очень больно, я дёргалась, букала, но терпела что есть сил. — Да открой ты рот! — Чё ты там копаешься, чё, сложно, блядь, очень что ли?! — Ты понимаешь, что если я сильнее надавлю, я ей челюсть сломаю? Вот это забота! Спасибо! Похоронят меня с красивой физиономией, а не со скошенной мордой. — А нахера ты так паришься, пусть сама выпьет, когда захочет. — Если тебе хочется сидеть с ней в такой позе час и ещё два слышать её ор, пожалуйста. Я начала брыкаться сильнее. Они уже в открытую говорят, что хотят убить меня! Внезапно меня резко ущипнули за живот, от удивления я вскрикнула, мне засунули таблетки и закрыли рот. Неудачный момент — и снова меня одолевают головокружительные боли в голове, из-за недостатка воздуха мутнеет в глазах, я начинаю задыхаться. От моего лица убирают руку, я откашливаюсь, таблетки отскакивают и катятся по полу. — Да блядь! Не выводи, ты щас себе хуже сделаешь! — Воу, тихо, тихо! Я восстанавила дыхание: — Хватит на меня орать! — неожиданно для себя начала перепалку. — Больше всех здесь орёшь именно ты! Блядь, это обычные препараты… — Препараты, чтобы убить меня! — слёзы снова льются из меня. — Прочисти уши, психопатка, я говорил тебе, что… — Отпустите меня! Я не хочу окончить свою жизнь здесь! — Мы. не собираемся. тебя. убивать! — Не хочешь, не пей, истеричка хренова! — Тсумите-младшему определённо надоело со мной возиться. — Слыш ты, не умничай! — Она тебя вообще не слушает, уймись! Она щас у меня на руках отключится, хоть спать с ней ложись — не заметит. Во мне вскипел новый прилив адреналина и страха: — Вы пытаетесь меня изнасиловать!!! Убери руки! Я снова начала вырываться. У меня даже почти получилось. — Да ёб твою, сука, блядь, Такеясу, заткнись к чёртовой матери! — Ещё раз так назовёшь меня, свиноматка чёртова, и я сверну тебе шею! Нагаюки вышел из комнаты. — А мне с ней чё делать?! — возмутился младший из близнецов. — Ждать! — в той же манере ответил старший. Он хлопнул дверью, я испугалась, дёрнулась, это подействовало на меня моментально. Я стала спокойнее, размереннее и тяжелее дышать, иногда вздрагивая. Мы молчали. Спустя пару минут дверь снова отворилась, я резко подняла голову, но не успела ничего сообразить; к моему рту приставили стакан с какой-то не очень приятной жидкостью, а челюсть зафиксировали рукой. Я, чтобы не задохнуться, сделала несколько глотков. Содержимое стакана закончилось быстро. Как и, к удивлению, мои силы. Я умираю? — Что ты сделал?! Я вызову полицию! Полицию! И вас арестуют! — Хорошо, но может, для начала позвонишь своей подруге и предупредишь её о том, что ты не приедешь к ней, или это сделать мне? Моё сердце рухнуло. Ощущение, будто внеплановая контрольная застала врасплох и мне придётся списывать самым рискованным способом по сравнению с этим — ничто. Вот твари! Я не смогу сказать Кёке правду, по крайней мере сейчас. Это некая проверка на доверие, которую я не готова пройти. Ухмылка промелькнула перед глазами. Закусив внутреннюю сторону щёк, я молчала. Было обидно, что одна нужная фразочка усмирила меня как дрессированную собачку. А ещё, что я испортила подруге праздник: господи, как я буду потом ей в глаза смотреть! Рука сжимая телефон, на который я уставилась пустым взглядом; с этим медленно приходило осознание, что я не смогу ей позвонить, это выше моих сил. Но писать обычную СМСку грубо и невежественно в отношении подруги. Фукусима была спец во всяких вечеринках и имела достаточно друзей, но близкими она могла назвать относительно немногих, и в этот список входила я — та, которой сейчас придётся выкручиваться. Я стала набирать сообщение: 21:16. Вы. Кёка, я искренне сожалею, что так резко и внезапно сообщаю, но я не смогу прийти к тебе. Мне безумно стыдно перед тобой, настолько, что я не могу сказать тебе это лично или даже по звонку. Я уезжаю к бабушке с родителями, она заболела, но я верю, всё будет хорошо. Желаю повеселиться от души! ♡ Едва попав пальцем по кнопке «отправить», что представлялась мне размытой от слёз, я отложила телефон, попутно отключая его. — Ей освободили руки, она сидит и печатает душераздирающий текст своей подруге, ненормальная, клянусь! — смеялся Такеясу. Чёрт, снова упустила шанс. И почему я такая дура? Слышались смешки близнецов, от которых становилось ещё хуже на душе. А вот они уже в открытую смеются. Я разрыдалась только сильнее. — Опять. Почему бы ей просто не дать понюхать того спирта? Заснёт и все дела. Я в очередной раз забыла как дышать. — Я не нашёл его, — признался Нагаюки. — Да ладно? — скептично отозвался Такеясу. — Ничего не ладно, если бы я его откопал в груде склянок этого деда, мы бы так не мучались. — Зачем вы решили меня похитить? — без интереса спросила я. Братья рассмеялись. Некая напряжённость, повисшая над ними, в мгновение исчезала стоило мне открыть рот. — Зачем. вы решили. меня похитить? — чуть настойчивее переспросила я. — Мы потом обговорим детали нашей сделки, успокойся. В общем, я тебя отпускаю, ты всё равно никуда не убежишь. Мгновенно отпрянув от парня после того, как его руки разжались, я подавила в себе дикий порыв закричать в очередной раз. Так, всё, нужно включать мозги. Как отсюда выбраться? Такеясу успел упасть на кровать, тяжело выдыхая. Нагаюки, оперевшись на дверной косяк, смотрел куда-то в пустоту. В моей голове крутился шквал вопросов, я даже не успевала их осмыслить, задать — тем более. Я молча стояла, пробегаясь глазами по комнате, ни на чём не задерживая взгляд. К удивлению, хотя, почему к удивлению, разве они будут затаскивать меня туда, где хранятся опасные вещи? Ладно, шкаф с огромным зеркалом на двери, что там может быть? Стол с пустыми полочками, кровать. Всё какое-то необжитое, почему они не используют эту комнату? Или… о, нет, хватит. Я вдохнула, прикусывая нижнюю губу. — Ну и сколько эта минута молчания будет длиться? — брякнул Такеясу. От резко оборвавшейся тишины я вздрогнула. Старший же из братьев молча вышел из комнаты. Я осталась стоять, потому что шансов у меня было много — от нуля до минус бесконечности. И как я умудряюсь шутить в такой ситуации, ну точно, нервный тик. Обратно вошедший Нагаюки с лёгкостью бросил мой рюкзак, приземлившийся идеально на кровать. — Располагайся. От шока я не сразу вымолвила: — Что?! — Что слышала. — Вы… вы рехнулись?! Совсем двинулись?! Как это понимать?! Я не… — Замолчи, — на меня уставились наполненные холодной яростью глаза парня. Мне показалось, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Спустя время я решилась продолжить, постараться их напугать: — Вы нарушили целый ряд статей Уголовного кодекса, вас посадят. — Для зодиакальных семей это нормально. Мои брови автоматически взлетают вверх, глаза округляются. Зодиакальные семьи? Они существуют? Нет, это уже реально чересчур, не позволяй этом уголовникам пудрить себе мозги уличными байками. — То есть, вас совершенно не смущает то, что вы понесёте ответственность? Для вас это нормально? — Нет, золотко, братишка хотел сказать что для воинов зодиакальных семей Уголовный кодекс и суд в целом работает чуть иначе, чем для обычных гражданских. А подобная мелочь ни для кого ничего не значит, — вмешался Такеясу. Мелочь?! Они оба снова рассмеялись. Это уже не шокирует, а раздражает. — Допустим, это правда, — как-то резко я смирилась с этим. — но разве такая конфиденциальная информация не должна оставаться в тайне? — Так все об этом знают, — он насмехается?! Что это вообще значит, я ничего не понимаю! — А какой тогда в этом смысл? — Да никакого, — они снова дружно заливаются, поглядывая на меня. Точно психи. Я потёрла заплаканные глаза, не удержалась и зевнула, прикрывая рот рукой. О, чёрт, нет, снотворное действует. — Ох, наконец-то, — обрадовался Тсумита-младший. Я зевнула снова, уже намного глубже. Пока дрёма накрывала меня, один из братьев подошёл ко мне, взял за плечи, от чего я хотела начать сопротивляться, но не успела, потому что уже была усажена на кровать. В то время как я опомнилась, никого, кроме меня, в комнате уже не было. Я с каким-то внутренне неспокойным чувством даже не сообразила, как и через сколько заснула.