Белогорье? Что ж, посмотрим!

Топот копыт тяжёлым боем разносился по лесу. Иван, Кощей, Василиса, да Финист скакали меж густых деревьев, пытаясь разобрать верный путь, пером подсвещая дорогу. Вот только, много времени они тратили на пустые виляния. И богатыря златовласого это пугало всё больше и больше с каждым новым ошибочным поворотом. – Нет, надолго это. Отдай мне его, – грубо произнёс Финист, остановив коня возле товарища и протянув вперёд свою широкую ладонь. Иван бы с радостью ответил грубостью или очередной колкостью на его слова, да вот только заметил лёгкую дрожь в его теле и волнение, смешанное с глубоким страхом, в глазах богатыря. Неуверенно мужчина протянул перо ему, и тот глупо усмехнулся уголками губ, будто ожидал, что тот откажет в просьбе. – Спасибо. Не пугайтесь, и не отставайте, будьте так добры. Я выведу нас к Ярке. Сжав перо в зубах, Финист спешился, уверенно сделал несколько шагов назад и, разбежавшись, подпрыгнул вверх, обратившись в прекрасного пёстрого сокола, тело которого было покрыто золотистыми, серыми и коричневыми пёрышками. Острый взгляд тёмно-бурых глаз пронзил Ивана, дав понять, что времени у них на размышления не осталось. – За ним! – немного опешив, крикнул Ваня спутникам и, натянув поводья, поскакал следом за птицей. Друзья последовали его примеру, решив не задавать лишних вопросов, коих, признаться, было не мало. Сокол мелкой тенью метался над кронами деревьев, то исчезая из виду, то возвращаясь к друзьям. Он летел точно по намеченному огненно-рыжим пером пути, но следовал не за пламенем, а за сердцем, чувствуя любимую где-то там, впереди, среди грубо склонившихся над поляной кривых стволов деревьев. И колдунья, смиренно готовившая заклятие у чёрного озера не ждала "гостей" так скоро, размеренно добавляя ингредиенты в чёрную дымку, густым облаком парящую над мёртвой поляной. Рядом, у пугающего чёрного древа, на сгнивших витьеватых ветвях висела клетка с Жар-Птицей, клювом кусающей прутья, пытаясь добраться до увядающего бурого бутона на белоснежном стебле, что в своих руках держала погружённая в сон Алёнушка. Заметив напрасные старания пленницы, Галина отвлеклась от колдовства и подошла к клетке, заглядывая точно в глаза птице. – Глупышка, наивная девчонка. Радуйся, ты погибнешь героем, спасшим Белогорье. По крайней мере, для своих друзей. Скоро Тьма пленит всё Белогорье, и от ваших подвигов не останется и следа. – Она помедлила. – Вот впустила бы ты тьму в своё сердце, не было бы сейчас так больно, – на женских губах появилась усмешка, – чувствуешь, как медленно затухает пламя в тебе? Чувствуешь, как угасает твоя жизнь? Сущность Жар-Птиц такова. Просто украшение на один день, или вечный страж для цветка. Топот копыт доносился издали – и это поражало прислужницу Тьмы. Она безумно улыбнулась и тут же вернулась к заклятию, краем глаза покосившись на птицу, сложившую наконец крылья и опустившую голову. – Возможно, они ещё успеют спасти тебя. Сокол, яркой тенью взметнувшись над верхушками омертвевших деревьев, сложил крылья и вниз камнем рухнул, обратившись в богатыря точно перед падением в пяти шагах от озера колдовского. В глазах огонь горит, а мужчина всё неотрывно на заветную клетку смотрит. Грудь неистово вздымается – тяжело воин дышит, с яростью справиться пытается, ведь не гоже на колдунью тёмную с дурной головой лезть. – Стой, Финист! – из леса выбежал Иван, без коня, правда – боятся звери этого места не меньше края загадочного. – Пожаловали, рановато, конечно, но ничего, – произнесла колдунья. Галина не отрывалась от приготовления. Освободив одну руку, она взмахнула над чёрной гладью озёрною, и из воды медленно потянулись на берег три тёмные фигуры, в латах чёрных, с мечами широкими наперевес. – Финист, – Найдёнов уверенно положил ладонь на плечо друга, слегка его сжав, – время ещё есть. Я не меньше твоего её спасти хочу, но не натвори глупостей, хорошо? Ясный Сокол не ответил, размахнулся булавой и тут же отбил удар одного из приспешников тёмных, другим же занялся Кощей, пытаясь, казалось, вспомнить что-то важное. Последнего отвлекала на себя Василиса. И благодаря ей герои смогли понять одну важную вещь: их противников одолеть невозможно. Девушка ловко увернулась от удара и к дереву отошла, задумав хитрость одну, увернулась от меча, заставив воткнуться его глубоко в ствол, однако не успела она обрадоваться своей маленькой победе, как чёрный металл на глазах стал таять, густой чёрной жидкостью впитываясь в землю, а после, будто перетекая по телу своего хозяина, вернулся в руки воина призванного. – И как с ними бороться? – Иван вовремя подоспел к любимой, Кладенцом заблокировав новый удар и оттеснив соперника на время. – Кощей, вспоминаешь чё-нить? – Думаю, вот, Ваня. – Бессмертный отвлёкся, пропустив удар. Меч противника воткнулся глубоко в плечо, но ответный удар не заставил себя ждать – мужчина разломал лезвие, что чернее ночи, и вытащил осколок из мёртвой плоти. – Тц, озеро это Тьмой их питает. И Колдунью эту тоже. Пока не найдём способ перекрыть протоки – не одолеть их нам. – Да что тут искать, – гордо буркнул последний богатырь, направившись с Мечом-Кладенцом к водной глади. – Нет, рано, Ванюш, – Галина мигом отвлеклась от заклинания и ловким движением руки создала дымку густую, в считанные секунды окутавшую поляну. Муромец громко цокнул языком, закатил глаза к небу – ничего сложно ведь, озеро, вон оно, прямо по пути, чего тут удивляться. А оказалось всё непросто. Ступив несколько шагов вперёд, мужчина врезался в дубовый ствол, изрядно удивившись своему "открытию" и, потирая ушибленный лоб, медленно отступил назад, пытаясь понять, откуда взялось препятствие на пути, ведь он был уверен, что его пару секунд назад здесь не стояло. – Ваня! – голос Василисы доносился будто бы откуда-то издали. Девушка стояла у дерева с клеткой, придерживая одной рукой бессознательного духа, а второй – клетку с ослабевшей птицей. – Здесь что-то странное творится! – Где вы? – подал голос Финист с другой стороны, Ваня повернул голову на звук и тут же заблокировал удар тёмного воина, оттолкнув его назад, после чего силуэт просто растворился в тумане. – Эти... нечисть тут! Осторожно! Вась, уходи! – Найдёнов медленно топтался на месте, делая осторожные шаги в сторону голоса богатыря. – Я не могу, не уйду я без вас. Тут Ярка и... девочка какая-то... – Стой там, Василиса, я иду! – отозвался мигом Финист, рванул сквозь туман, чуть не свалившись в чёрную воду, благо Кощей, из ниоткуда появившийся, крепко схватил его за плечо. – Что ты... Бессмертный приложил палец к губам и показал жестом идти прямо, вдоль озера. Оттуда же раздался голос Василисин вновь: – Ваня, Финист, Кощей, где вы? – Она беспокойно перетоптывалась на месте, не зная, куда бежать. – Кощей! – попытался позвать Иван друга их верного, но мужчина не откликался на зов. Сзади вновь раздался шорох, и Ваня мигом обернулся, рассекая мечом тонкий чёрный ствол сгорбившегося дерева. Поняв, что криками ничего не добьётся, мужчина медленно стал отходить дальше, предположительно к Василисе. Сквозь густую дымку не было видно ничего. Казалось, она белым покрывалом укрыла всю поляну, завлекая в свои смертельные объятия, медленно сужаясь, подталкивая героев к озеру, а Ивана, наоборот, уводя. Только вот, не одна Галина могла разглядеть что-то сквозь туман. Тёмные, потускневшие, сапфировые глаза птицы с тревогой наблюдали сквозь прутья решётки за происходящим. Горячий воздух, смешанный с густым дымом, тяжёлым металлом проникал в лёгкие, медленно оседая. Ярослава схватилась за горло и закашлялась, не в силах сделать нового вдоха. Вокруг была лишь непроглядная отталкивающая тьма и обжигающее пламя. Она не могла закричать. Не могла пошевелиться. Ноги казались ватными, всё тело отказывало в работе – каждое движение резкой болью отзывалось в голове. Кое-как, борясь с невыносимой агонией и жаром, она медленно повернула голову в сторону, будто ощущая пару проницательных глаз за спиной, но, обернувшись, не обнаружила никого, лишь огненно рыжее перо, плавно опустившееся в ладони. Оно было объято пламенем, которое, почему-то, не обжигало, а наоборот охлаждало, будто принося облегчение, безмолвно умоляя принять его. Пламя с пёрышка медленно петекло с ладоней девушки к её ногам, узким кольцом сомкнувшись вокруг, не подпуская враждебный огонь. Размытый образ появился перед глазами, отгоняя пленящее наваждение. Нет, это не то, что ей нужно. Не это облегчение способно подарить ей счастье. Ярославе нужно было совсем не оно. Сделав, казалось, последний свободный вдох, она опустила перо на землю и, чувствуя, как тело наливается металлом, с усилием поднялась на ноги. В этот же момент кольцо огня вокруг разомкнулось, исчезнув вслед за пером – и жар вновь вернулся, и слабость, и боль. Но девушка всё равно подошла к огненной стене, прикрыв руками лицо. – Если пройдёшь сквозь неё – можешь лишиться жизни, – приятный женский голосок возник в голове, заполняя собой практически все мысли, останавливая, сбивая с пути, – останься. – Голос на мгновение смолк, давая время на размышление. Ярка хотела что-то сказать, но дым, осевший в лёгких, и режущая боль в горле не дали ей этого сделать, тогда вновь вернулся неизвестный голос. – Останься, – повторила незнакомка, – здесь ты в безопасности. Здесь теперь твой дом. Пламя за спиной разомкнулось, являя гостье прекрасную деву с золотистыми волосами, густой волной стекающими по плечам и спине, скрывая изумительное обнажённое тело, едва прикрытое полупрозрачной серебристой тканью, стекающей тонкой шалью по полу, следуя за каждым шагом своей обладательницы. Её бледная кожа сочеталась с контрастно яркими глазами цвета медовой карамели. Тонкие алые губы изогнулись в доброй улыбке. Она медленно взмахнула руками, и ткань заструилась вслед её движениям – будто перья зашуршали. Сумев отвести взгляд от привлекательной незнакомки, Ярослава обратила свой взор ей за спину, заметив совсем ещё юных девушек и юношей, с любопытством разглядывающих её в ответ. – Теперь это твой дом, дитя моё. Идём, – женщина добродушно улыбнулась, протянув вперёд ладони, будто желая обнять нового ребёнка, – твои сёстры и братья ждут тебя. Почему-то на душе так тоскливо вмиг стало. Ярослава чувствовала, как по щекам заструились горячие слёзы, что обжигали в десятки раз сильнее, чем то пламя за спиной, но всё равно нашла в себе силы улыбнуться сквозь боль, раздирающую душу на куски. – Мой дом не здесь, – прохрипела она, а по губам медленно стекла тонкая струйка крови, каплями упав на чёрную кофту, – я должна идти. – Будет очень больно, – женщина отрицательно покачала головой, вновь пошевелив руками, призывая девушку подойти к себе, – я не хочу видеть, как страдают мои дети. Идём, я покажу тебе этот чудесный мир. – Я, – белокурая отступила на шаг назад, прямо в пламя, и боль пронзила всё тело – она будто сгорала заживо, но, сквозь крик, раздавшийся из глубины души, она смогла произнести одну фразу, – вернуться... домой... к ним!... Улыбка сошла с лица "матери". По бледной щеке стекла одинокая слеза, а тонкая ткань заструилась по телу, стоило ей опустить руки. Дети за её спиной трусливо закрыли глаза и уши. – Храбрая малышка, я сожалею, что мой дар не смог подарить тебе вечного счастья... Ярка не слышала её слов. Собственные крики заглушали всё вокруг. Она хваталась за голову, раздирала шею и плечи в кровь, пытаясь хоть на миг вырваться из агонии. Ей не хватало смелости совершить хоть один шаг, но и назад возвращаться она не желала, будто чувствовала, что, если вернётся, не сможет больше уйти. И тут тонкая трель донеслась до её ушей, на мгновение озаряя израненный разум. И только прислушавшись, Ярка смогла понять, что это вовсе не песня была, а хор голосов, слова, давно услышанные слова, которые, признаться, ей хотелось сейчас услышать больше всего на свете. – Коль остаться захочешь – оставайся, никто отговаривать не будет. – Она – моя подопечная, так что я как отец ей. – Не будь тебя с нами, то Белогорье оказалось бы в большей опасности. И Ваня изменился с твоим приходом. Он стал более... ответственным, что ли. Да, он всё ещё часто шутит, но с тобой рядом он серьёзнее становится. Словно сестра ты его, или племянница, или дочь. – Если тебе станет легче, красавица, кричи, бей, выплесни на меня печаль и злость свою, только не плачь боле, хорошо? За спиной будто крылья появились – так на душе легче стало, хоть боль никуда и не пропала. Зажмурившись, девушка резко шагнула назад, затем развернулась и, чувствуя, как пламя толстыми иглами пронзает всё тело, побежала насквозь, вперёд, не разбирая дороги. Шаг – и она падает. Земля уходит из под ног, и впереди появляется лишь бесконечная темнота. Василиса, взглядом пытаясь отыскать знакомые силуэты в тумане, краем глаза заметила слабое движение в клетке в своих руках. Жар-Птица упала на стальное донышко, а голова сквозь прутья просунулась, будто птица хотела что-то увидеть, но ей не хватило сил. Девушка припала к земле, опустив голову Алёнушки себе на колени, а сама дрожащими руками достала бессознательную тушку. – Она... она не шевелится! – испуганно выкрикнула Василиса, пытаясь привести птицу в себя. – Ярка не дышит! – Что? – опешил Ваня. Совсем рядом раздались шаги, и он обернулся, совсем не готовый к отражению нападения, но нападать никто не собирался. Рядом, будто из ниоткуда возник Кощей. – Колдунья сгубила её, – прошептал Бессмертный, – но ещё не всё потеряно, ты ещё можешь спасти свою возлюбленную и всех нас. Уничтожь тьму. Уничтожь озеро. Муромец, стиснув зубы, рванул прямо туда, куда указал Кощей, чувствуя, как гнев затуманивает разум, настолько, что он уже и не замечает, как дымка, окутавшая поляну, медленно оседает на землю. Тёмный силуэт у чёрной глади – но для Ивана и так ясно, кто это. Он заносит меч, выкрикивая что-то, а силуэт медленно оборачивается. И в небесно-голубых глазах Ваня видит отчаяние и ту же боль, что он испытывает сейчас сам. Видит, как дрожит богатырь перед ним, видит, как тот с силой сжимает едва горящее перо в ладони. Видит, и замирает, чуть не падая в шаге от озера. – Прошу, – шепчет Финист, зажмуриваясь, – закончи начатое, раз уже... всё... Дрожащие пальцы крепко сжимают рукоять меча, занося её не над головой богатыря, а над чёрной гладью. Среди деревьев мелькает тень – колдунья пытается остановить сына, но не успевает. Меч прорезает невидимую пелену – и поляну озаряет яркая вспышка белого света. Вода медленно испаряется на глазах, становясь прозрачной, а к самому месту постепенно возвращается жизнь. Только тогда герои наконец замечают бессознательного Кощея рядом с такой же бессознательной Галиной. Ваня, обменявшись взглядом с товарищем, поспешил к Бессмертному на помощь, а Финист – к Василисе. Он опустился на колени перед ней, не отрывая взгляда от затухающей на глазах птицы. И Василиса, понимая, каково ему сейчас, осторожно передала едва живую Жар-Птицу в ладони богатыря, с надеждой взглянув на Ивана с Кощеем, что уже к ним направлялись. – Вспомнил я, – пробормотал устало Бессмертный, покачивая головой – сильным заклятьем его вырубили, – о Жар-Птицах. – Что? – удивилась Василиса. – Меня смутило в истории старой корги вот что: семена огнецвета никогда не разлетелись так далеко, они раньше цвели только в одном месте в Белогорье, далеко за Чёрными горами, за Краем Чудесным. Легенда там жила, когда я ещё правил, о девушке, супруге колдуна тёмного, что, желая спасти детей своих от мужа, создала заклятье сильное: сама обратилась она в цветок, а детей своих – в птиц бессмертных, что семенами этого цветка питаются, чтобы вечно с ними быть. И жар птиц этих в пепел обратил колдуна. – Но... нет, не об этом сейчас... как её обратить в человека назад можно? – пробормотал Иван, вытирая нос тыльной стороной. – Этого я не знаю, но способ был, думаю. Девушка та, из сказаний, доброй слыла, заботливой, не стала бы она губить своих "детей" – Жар-Птиц. – Она теплеет, – пробормотал словно в бреду Финист, не слушав вовсе товарищей, – жар возвращается... – Опусти её на землю, – кивнул Кощей. – Нет, не отпущу, – выдохнул богатырь, нервно сглотнув. Ладони больно жгло, но он готов был вытерпеть любые муки, лишь бы вновь увидеть любимую. Перья медленно опадали на землю, вспыхивая ярким пламенем, свет которого заставлял зажмуриться. – Финист, – тут уже забеспокоился Иван, – сгоришь ещё! – Финист! – выкрикнула Василиса. Пламя вновь обожгло ладони Ясного Сокола, а горячий воздух опалил щёки. Только вот, не один он в тот момент боль ощущал. Вместо ссданящего кожу жара, который Ярка ожидала ощутить после падения, она почувствовала нечто совсем иное – холодный ветерок, прошедший по обнажённому торсу и ногам, слёзы, что тонкими струйками побежали по горячим щекам, и запах леса, ставший таким родным. Не веря собственным ощущениям, девушка распахнула глаза и замерла на месте, встретившись взглядом с испуганными очами Финиста, горячие мазолистые ладони которого крепко держали её за талию, будто бы богатырь ни на миг не отпускал её и не сделает этого никогда больше. – Вернулась, – с облегчением выдохнул он, прижимая девушку к себе крепко-крепко, горячим дыханием опаляя бледную шею. – Жива, – счастливо пробормотал Иван, от радости подхватив Василису на руки и поцеловав в лоб, будто благодаря за то, что рядом оставалась с подопечной его. – Я, – прохрипела Ярослава, тут же сглатывая, понимая, что может говорить без боли, ощущая, как тело живёт, а не бьётся в агонии, и громко всхлипнула, обнимая своего богатыря в ответ, – прости меня... прости, что оставила... простите все... – Кхм, – Василиса толкнула локтем Ивана, кивком указав на девичью наготу, мол, с этим что-то надо делать. Он хотел уж было начать снимать с себя одежду, но его опередил Финист, скинув с себя кольчугу и стянув алую рубаху, тут же укутав в неё девушку – уж больно велика она ей была, однако в этом и плюс был – всё прикрыто. – Теперь нужно разобраться с колдуньей, – не дожидаясь разрешения или ответа, мужчина подхватил любимую на руки, крепко прижимая к себе, придерживая ладонью край рубашки, чтобы случайно не обнажить женские бёдра, – и с девочкой этой. – Алёнушка, – пробормотал Ваня, – эй, ты в порядке? – Он опустился рядом с девочкой, едва похлопав её по щекам, однако, прежде, чем она пришла в себя, Ярка вмешалась в возможный диалог. – Она лишь хотела спасти своего брата от проклятья, расколдовать его. – Что? – Тот монстр в Краю чудес... это её брат, заколдованный много лет назад. – И ради этого она обратила тебя в птицу, а после привела сюда? – нахмурился Сокол. – Нет, я сама обратилась, по своему желанию... Финист одним взглядом заставил девушку замолчать, да так, что она жутко смутилась, не зная, куда себя деть, и тут же выдохнул, чувствуя небольшую вину, носом утыкаясь в белокурую макушку. – Ярочка? – Алёна хлопнула глазами, придерживаясь за голову. – и ты, Ванюш... – Вань? – удивилась их знакомству Василиса. – Вы целы... ох, какая радость-то! – Да уж, чудом живы остались... лучше скажи, на кой чёрт этой карге нужна была Ярка? – фыркнул Ваня. – Ярочка? – Алёнка искренне удивлённо изогнула брови. – Так, чтобы тебя привести сюда... – Зачем? – Так, твоя матушка она, Ванюш...

***

Изящные деревянные столбы, украшенные рельефами в виде цветочных узоров и настоящими цветами, растущими будто из самого ствола, украшали центральную площадь Белого города. Девушки в роскошных бело-алых сарафанах плелили чудесные венки и раздавали их детям и их родителям, собравшимся на праздненство. У терема Муромца Светозар и Яга руководили убранством стола, приготовленному к пиру, а в самом тереме Галина помогала готовиться к свадьбе жениху. – Да что ж ты волнуешься всё, – причитала она с улыбкой на губах, поправляя только что растрепавшиеся от прикосновения волосы Ивана, – всё хорошо пройдёт. – Знаю, – Муромец слабо улыбнулся, – просто... не властитель я. Не смогу Белогорьем управлять, как того народ желает. Я не мой отец. – Да, ты прав. Ты – не Илья, ты – Иван. И править будешь по-своему, а я помогу тебе, чем смогу. Думаю, и Василиса в просьбе если что не откажет. – Женщина в чудесном белом сарафане с широким алым поясом поправила алый кафтан с золотыми узорами по всей длине и золотые резные застёжки на груди сына, мягко улыбнувшись своим мыслям. – Улыбнись, Ванюш, теперь ты дома. – Спасибо, мам... Ваня осторожно приобнял женщину, расслабленно прикрыв глаза, подавляя в себе тихий всхлип. А ведь он готов был её погубить, не понимая, что зло в ней зародилось не по её воле. Но теперь он защитит её, её и всех, кто ему дорог. А на площади тем временем собралось всё больше людей. Водяной вскоре вынырнул из колодца со свежей рыбой, которую тут же отправили поварам, заглядывался он на девиц прекрасных, весело обсуждающих предстоящее торжество, да ревнивые взгляды Яги всё ловил, смущаясь и виновато отворачиваясь. В отдалении, задумчиво опустив глаза в землю, стоял Кощей, а с ним рядом сидел на перилах Колобок, пожёвывая что-то из того, что со стола стащил. А у крыльца, ловя заинтересованные взгляды ото всюду, стояла Ярка, пальцами переплятаясь с Финистом, что лишь мягко улыбался такому действу. – Как твои руки? Мазь Яги помогает? – виновато спросила девушка, не поднимая взгляда на богатыря. – Помогает, раны не сильные, не вини себя, голубушка, – мужчина притянул девушку к себе, заключал в крепкие объятия, будто показывая, что уже и боли не чувствует вовсе, – за тобой готов я и в огонь, и в воду, лишь бы ты жива, здорова была. – И всё же, не стоило так упрямо держать меня... Договорить Ярка не успела – раздалась церемониальная мелодия, огласив прибытие жениха, уверенно вышедшего из терема. Конечно, забавно было видеть его в подобном облачении, но, стоит признать, русский свадебный наряд к лицу ему был. А что уж говорить о прекрасной невесте, что вскоре покинула свои покои и, в сопровождении помощниц, вышла к будущему супругу. Каштановые волосы были собраны в подобие короны на голове и закреплены при помощи расписных заколок, подаренных на торжество Ягой, а вслед за невестой волочился по земле алый плащ, укрывающий её плечи, частично скрывающий от любопытных глаз свадебное одеяние: поверх белой хлопковой рубашки с рукавами фонариками и расписными манжетами был одет алый сарафан, туго стянутый на поясе ремнём с ручной вышивкой, а подол его словно звёздами был усыпан – золотистый узор ярко сиял в полуденных лучах. Сама церемония прошла довольно быстро, на удивление Ивана, и гладко, не считая одного неловкого момента – Колобок успел голубей съесть, и символом возлюбленных стали чудесные лазурные бабочки, которых Светозар увеличил в размерах при помощи особого порошка. Гости, да и сами супруги, были только рады такому изменению – крылья этих дивных созданий невообразимо прекрасно переливались на солнце. После поцелуя, скрепившего узы брака, Ваня незаметно кивнул Галине, и та незамедлительно протянула ему букет чудесных хризантем, оттенком так напоминающих глаза невесты. Улыбнувшись уголками губ, он передал символ Василисе, тихо шепнув на ухо: – Ну, и чью же свадьбу сыграют дальше? – Глупый у вас обычай, Вань, – виновато пробормоатла девушка, вдыхая сладковатый аромат, – а вдруг они просто упадут на землю? Жалко же. – Я всё предусмотрел, гости знают об этом обычае. Выдохнув, Василиса улыбнулась в ответ и, повернувшись к гостям спиной, подбросила букет высоко в небо. Девушки с волнением протянули руки к небу, пытаясь поймать "свою судьбу", однако кое-кто из гостей оказался хитрее. Крепкие руки с лёгкостью подхватили суженую за бёдра, подняв высоко в воздух, и Ярка, недолго думая, даже толком не успев осознать произошедшего, протянула вперёд руки, перехватывая букет и прижимая его к груди, будто чувствуя какое-то тепло, исходящее от него. – Да почему именно они? – недовольно буркнул Ваня, резко выдыхая. – Судьба у них такая. Не ворчи, Соколу ещё твоё согласие на женитьбу получать, – тихо усмехнулась Василиса, понимая, что ближайшие несколько дней будут явно не скучными. – Ага, этот Страус получит разве что отказ и... Крепко обхватив руками шею супруга, девушка прильнула к его губам, заставляя оборваться на полуслове, отвлекая его от пагубных мыслей. Всё равно ведь даст согласие рано или поздно – она это знает. Однако можно и подтолкнуть его немного. – Это было весьма... неожиданно, – виновато пролепетала Ярка, стоило мужчине развернуть её к себе лицом, – на нас теперь все смотрят, – добавила она уже шёпотом. – Знаю, голубушка, – счастливо улыбнулся богатырь, – они ждут твоего ответа. – Будто ты сам не знаешь, что я скажу на это. – Она медленно отвела взгляд в сторону, однако Финист резко притянул её к себе, заставляя чуть ли не обхватить его ногами, лишь бы не доставить никаких неудобств, и упереться руками в плечи, чтоб не удариться лбами. – Не знаю, – довольно произнёс мужчина, а губы его всё пуще растягивались в победоносной ухмылке. Ярка, слегка прикрыв глаза, ощущая, как щёки покрываются румянцем, а внутри вновь загорается это странное чувство, резко приблизилась к нему и накрыла его губы своими, затягивая в столь желанный поцелуй, вовсе не стесняясь завистливых взглядов девиц красных и усмехающихся взоров молодцов. Для неё сейчас существовал только Финист. Только с ним она могла быть по-настоящему счастлива. Только его она могла бы полюбить. И он это знал.