Белогорье? Что ж, посмотрим!

Конечно, герои были удивлены тому, что с ними произошло. Они ведь пребывали в мире собственных грёз, очень реалистичных желаний, из которого их, стоит признать, довольно грубо вытянули в реальный мир. А как только пришли в себя – Финиста увидели, да Ярку, что рядом стоят. – Ясный Страус! Отойди от неё! – Иван подскочил на ноги и быстрым шагом направился к ним. Ярослава заметила, что Финист не изменился в лице – всё такой же спокойный, а потому прегородила путь Ване, боясь, что закончиться это может плохо. Вот только драк им здесь не хватало. – Вань, всё хорошо, спас нас Финист, всех спас. – Девушка невинно улыбнулась. Упустим тот момент, что это она про скатерть вспомнила. – Так что не ругайся. Меня никто не трогал. Ты лучше вон, к Василисе подойди, кажется, она немного... потерялась в мечтах... – Девушка покачала головой. Иван удивлённо хлопнул глазами, медленно перевёл взгляд на Финиста, прищурился, словно подозревая его в чём-то нечистом, но вскоре, коротко, и очень неохотно, поблагодарив, вернулся к своей любимой. Как говорится, когда знаешь рычаги давления, можно из любой ситуации выйти. – И что же это ты за меня заступилась, голубушка? – Финист наклонился к её уху, прошетав эти слова, и лукаво улыбнулся. – Да так, не хотелось ваше личико портить. Как же ж потом на вас девицы-красавицы смотреть будут? – Белокурая резко обернулась, практически столкнувшись с ним нос к носу, и невинно улыбнулась. – Да и я же не соврала, без вас не справились бы, уж не подумайте лишнего. – Что ж, спасибо, – мужчина выпрямился, но, кажется, не очень рад был такому ответу, – в долгу не останусь, честью клянусь. – Не обязательно это, но ладно. – Девушка выдохнула и пошла к остальным. – Ночь уже... привал бы не помешал. В темноте ведь и заблудиться можно. – Верно девчушка толкует. – Яга отряхнулась и осмотрелась по сторонам, разыскивая наиболее подходящее место для ночлега. – Поляна эта подойдет вполне, только б костер развести, холодно ночами в лесу. Замёрзните ж, задохлики.... – Это мы ещё посмотрим, – гордо вскинул подбородок Иван. Мужчина стоял, прижав к себе чуть напуганную Василису, мягко поглаживая её по спине, постепенно переходя на плечи, и назад. Видимо, её тоже кошмары настигли. – Но костёр и впрямь не помешал бы. Колобок, не притащишь веток? – Я-то что? – буркнул Колобок, подкатившись под ноги к богатырю. Тот пригрозил кулаком и тут же кивнул в сторону леса. – Ладно-ладно, понял уже, покатился. Не помрите тут без меня. – Больно много болтает этот хлеб, может съесть его? – Иван усмехнулся, тут же получив за свой язвительный вопрос строгий взгляд со стороны Василисы. Девушка выдохнула и отошла на пару шагов назад, вскоре удобно устроившись на земле. Мужчина выдохнул, лёгким движением скинул с плеча свою спортивную сумку и, порывшись в ней и не обнаружив ничего полезного, положил под голову любимой, а сам рядом уселся, начав мягко поглаживать её по плечу. – Вань, прости, те... видения... уж слишком реальны были, – прошептала Василиса, прикрыв глаза, голос её был столь печальным, что, казалось, у Найдёнова в груди болезненно колоть начинало. Яга покосилась в их сторону, раздосадованно покачав головой. – Эх, молодые, – буркнула она себе под нос, словно мысли вслух произнесла. – Кто первым на карауле стоять будет? Финист? – Позвольте мне. – Ярослава подняла руку, опередив богатыря. – Я просто спать не хочу, а вот вам всем следовало бы отдохнуть. Особенно нашим богатырям, – девушка перевела взгляд на Ивана, мягко улыбнувшись, и, получив такую же улыбку в ответ, продолжила, – мало ли, что завтра нас ждать в этом лесу будет... Силушка бы не помешала. Да, Фист? – Права ты, Ярка, но сразу же буди, как в сон клонить начнёт, иначе завтра с трудом волочить ноги будешь. – Финист покачал головой и присел на траву неподалеку от Ивана и Василисы. Где-то там и костёр развести неплохо будет. Что-то Колобка давно не видно... сбежал что ль? – Да-да, – отмахнулась белокурая, а сама всё в лесную чашу вглядывалась. – Что-то наш товарищ укатился, да так и пропал. Может...? – Ишь чего надумала – по лесам ночным бродить, – Яга пригрозила пальцем и, прикрыв рот рукой, зевнула, – спать пора уж. Собери ветки, что неподалеку валяются, и костер разожги. Сможешь ведь? А там, глядишь, и калач наш вернётся. Ярослава воодушевлённо кивнула. Вот что-что она умела, хоть в походы ни разу в жизни своей не ходила, – так это разжигать костры при помощи пары камней или сухих веток. Ну, хоть где-то то бесконечное количество времени, проведённое за компьютером, полезным становится. Белокурая скрылась в тени деревьев, лишь тихие шорохи с той стороны теперь слышны были. – Эй, Ясный Павлин, – Иван метал в Финиста невидимые молнии, грудь колесом выпятил, словно показать себя хотел. Богатырь повернул голову в его сторону и усмехнулся виду такому, – Ты в девчонку втюхался? – Блондин удивлённо изогнул бровь, слов таких, к сожалению, он не понимал. – Ну, влюбился? – Может и влюбился, тебе-то какая разница? Отец ты ей? Иль матушка? – От второго предположения в голубых глазах Сокола заиграл какой-то весёлый огонёк, словно и впрямь нравилось ему Ваню дразнить. – Она – моя подопечная, так что я как отец ей, – буркнул мужчина и глянул в сторону леса, куда Ярка ушла – не видно ничего. – Она из-за тебя, дурак ты самовлюбленный, уже не раз плакала. Ещё раз такое случится – выполню её угрозу – кастрирую. – Что ж за слово такое иноязычное? – Финист, не скрывая лукавости и некого интереса в тоне своём, смотрел с вызовом на Найдёнова. – Ах, тебе ещё и смысл объяснять... – Василиса положила руку ему на грудь, но Иван не успокоился, лишь таинственно улыбнулся, да вдохнул воздуха побольше. – Это значит, что детей заиметь не сможешь, ни с одной женщиной, а, значит, канет в лету имя твоё, Ясен Павлин. – Презрительно фыркнув, мужчина отвернулся. Из леса очередной шорох раздался. Сокол повернул голову в ту сторону и попытался разглядеть хоть что-то, но вокруг лишь кромешная темнота была. Шорох, затем ещё один. И вот, Ярослава, чуть растрёпанная, уже рядом сидит, да ветки сухие складывает в круг из камней, который заранее Яга подготовила. Кстати, колдунья-то уже заснула под споры товарищей – не интересны они были ей, что уж скрывать. Шорох. Скрежет. Потом ещё раз, и ещё. Прошло несколько минут, прежде чем произошло хоть что-то. Искра, которая появилась всего на секунду, погасла, затем ещё одна, чуть ярче, и вот ветки сухие вспыхнули ярким оранжевым пламенем. Финист смотрел на пламя задорное, что в женских глазах отражалось, и молчал, словно рыба молчал. Не угроз Ивана он боялся. Нет. Не верил он просто его словам. За возлюбленную свою боялся. И впрямь... не раз она уж плакала. Не по его вине, конечно, но от этого не легче. Больно ему слёзы её видеть. И на душе так плохо становится. В груди что-то колоть начинает, да сжимается, и всё сильнее. Но сейчас, видя её улыбку, эту неописуемую живость в глазах, что так с небом схожи, так хорошо на душе становится, словно крылья у Сокола появляются. – Что не спите? – Белокурая, чуть наклонив голову, уже некоторое время смотрела на мужчину. Он ведь и не заметил, как сам уставился на неё, вот-вот и дыру бы просверлил. Костёр тихо потрескивал. Деревья, что с такой лёгкостью трепал ветер, тихо шуршали неподалёку, словно убаюкивали. И хорошо так, у костра, тепло. А богатырь всё не спит. Все уже спят, а он – нет. – Да вот, налюбоваться тобой, красавица, всё никак не могу, – спокойно ответил Финист. Девушка тяжело вздохнула и перевела взгляд вновь на пламя. – Хорошо, сплю уже, сплю. – Поняв её совершенно без слов, богатырь откинулся на спину, да глаза мирно прикрыл. Белокурая девица улыбнулась довольно. То-то же. Только вот за их говорящий шар переживала. Ничего, впереди целая ночь, вернётся, может, ещё. Девушка то и дело добавляла ветки в костёр, дабы не погас, да на товарищей посматривала. Так мирно, так тихо они спали. Утомились видно. А ей совсем спать не хотелось. Ночь – время для раздумий, верно? Вот и она всё в мысли свои уходила. Была б она счастлива, если бы осталась в том видении? Рядом с семьёй. Она ведь именно этого хотела, нет? Но почему тогда так рвалась назад в Белогорье? Альтруизмом она не страдала, а потому желание спасти этот мир не могло превысить собственное. Ведь так? Или нет? Или её что-то к этому миру привязало? Но что тогда? Иван? Василиса?... А не Финист ли? Ну, красивый он, не поспоришь, и заботливый. И в объятиях его так тепло было... Девушка помотала головой, пытаясь отогнать эти мысли, да вот не могла, а щёки всё ярче становились. Нет, нельзя любить его. Не будет богатырь счастлив с девицей из другого мира. А вдруг ей назад, в современность, вернуться захочется? А если он другую полюбит? Сердцу ведь не прикажешь. Тяжело вздохнув, Ярослава перевела взгляд на небо, желая отвлечься. Прекрасное звёздное небо. И деревья шуршат. И костёр потрескивает. И кричит кто-то. Чудесно... Стоп. Девушка резко повернула голову в сторону леса. И впрямь кричит кто-то. Может, Колобок? Мигом она подскочила на ноги. Будить кого или не будить? А если он в беду попал? Не было у неё времени. Девушка побежала на звук, выхватив из костра одну горящую ветвь, дабы хоть немного освещать себе путь. Ветки хлестали по лицу, но на боль девушка не реагировала. Что-то ей подсказывало, что их товарищ в беду попал. – Колобок! – крикнула Ярка, остановившись на месте среди раскидистых высоких деревьев, закрывающих густой кроной небосвод, не зная, куда бежать дальше. Откуда-то справа знакомый голос вновь раздался. Девушка рванула в ту сторону. Правда, из-за спешки она и не заметила корни под ногами, да так и споткнулась, полетев куда-то вниз, к водоёму. Импровизированный факел упал в воду и тут же, зашипев, потух. — Здесь я! Скорее! Тону! Шар из хлеба в воде барахтался, жадно хватая ртом воздух. Ярослава поднялась на ноги, как можно быстрее скинула с себя кофту, чтобы потом не полностью мокрой идти назад, и нырнула за ним в воду. И как он так далеко от берега ушёл? Он же в воду совсем не лезет. Как только Колобок оказался на женской голове, ведь руки ей нужны были, откашлялся и произнёс: – Осторожно! Тут мавки плавают. Утопить меня хотели. Вот же рыба недоделанная! Девушка вздрогнула, почувствовав как кто-то её за ногу схватил, поэтому ответить не успела. Так и потонуть можно... Ярослава резко подхватила Колобка и, понимая, что под воду уходит, резким движением выкинула его на берег. Вода достигла шеи. Набрав воздуха побольше, девушка погрузилась под воду с головой. Не по своей воле. За ногу её держала ручка женская, чешуёй покрытая, с острыми когтями. А вот и обладательница столь сильной хватки показалась. Это существо было человеческого роста, да и облик женский имело. Красивая бледная фигура, с чёрными, как смоль волосами, и необычными зелёными глазами, что в темноте горели как два ярких ядовитых фонаря. На щеках чешуйки бледно-зелёные виднелись, и на шее. Но, вопреки ожиданиям Ярославы, ноги у этого создания человеческими были, с перепонками, как и руки, и когтями, но тем не менее не хвостом рыбьим. То есть это не совсем русалка. Мавка, как сказал Колобок. Одета сущность эта была в белую одежду, похожую на простую сорочку. Мавка улыбнулась, обнажив ряд желтоватых зубов. – А из тебя бы вышла хорошая мавка, – произнесла девушка, рассматривая Ярославу. – Хорошая, – подтвердила другая, с каштановыми волосами, что подплыла со спины. Они не говорили по-настоящему. Их голоса просто, как бы это сказать, возникали в женской голове, словно гипнотизировали, словно пытались сломать её изнутри. – Оставайся, – раздался третий голосок. Это была девушка помоложе, прям подросток на вид, не старше четырнадцати лет. Ярка испугалась и попыталась вынырнуть, но женские руки крепко обхватили её запястья, сжимая их с силой. – Не противься судьбе своей, – произнесла каштанововласая. – Матушка твоя тебя убить пыталась, знаем мы, мы такие же... – Оставайся, – повторила младшенькая, мягко улыбнувшись. – Хорошо тебе с нами будет... Ярослава начала барахтаться. Почему они говорят такие ужасные вещи? Матушка убить пыталась? Что за чушь! Девушка закрыла глаза. Силы покидали её тело. Так хотелось вдохнуть новую порцию воздуха. Перед глазами стали возникать странные образы. Только вот, галлюцинации ль это, вызванные ослабленным разумом, были? – Ненавижу... ненавижу... ненавижу... – молодая Евгения бродила по комнате. Однако саму её Ярослава не видела. Она могла лицезреть лишь потолок, белоснежный, такой знакомый. Маленькие ручки тянулись к нему, нет, не к нему, к голосу матери. Она была младенцем. Маленьким, таким беззащитным, желающим просто получить немного материнского внимания; дрожащим от столь холодного голоса родного человека. Женщина вновь продолжила бормотать себе под нос что-то. – Ненавижу... Коля... Коля... Как же я тебя... Её бормотания оборвал тихий плач со стороны детской кроватки. Девочка требовала к себе внимания. На время, казалось, в комнате повисла гробовая тишина. А потом стук каблуков по полу. Над детской кроваткой нависла тёмная тень. Взгляд Евгении был словно обезумевшим. Женщина резко схватила подушку и закрыла лицо ребёнку, надавив, перекрывая доступ к кислороду. В панике младенец начал кричать и плакать, но плотная ткань и перьевая набивка подавляли любой шум. – Ненавижу... как он мог с той шваброй... Ненавижу... лучшие годы на него потратила... – Евгения вдруг замерла. Хватка ослабла, и средство убийства было убрано от маленького заплаканного личика. – Ты... ты... – Женщина всхлипнула. По её щекам стекали солёные капли, падая на маленькое детское личико. В небесно-голубых глазах был виден лишь страх. Ярослава замерла, казалось, даже не дышала, но она была жива. Её маленькое тело дрожало от страха. Страха перед родной матерью. – Прости меня... прости... – Холодные бледные пальцы осторожно подняли младенца на руки и прижали к груди. – Ты не виновата, что твой отец такой... ты не виновата ни в чем... ты – моя малышка... не его... нет... прости меня... прости... Ярослава распахнула глаза и невольно открыла рот. Последние остатки кислорода пузырьками воздуха быстро поднялись на верх. Перед глазами начало темнеть. В голове раздался довольный женский смех, такой переливистый, похожий на песню. А потом – абсолютная тишина.