***
В тот день Сахароза впервые посетила библиотеку Ордо Фавониус. Она не так давно прибыла в Мондштадт, даже ни с кем еще толком здесь не познакомилась. Да и нужны ли ей были новые знакомства, когда старая дружба рассыпалась в прах — все дорогие ей люди покинули ее, а обещание встретиться когда-то вновь стало лишь пустым звуком. Девушка надеялась, что сможет избавиться от угнетающих мыслей, погрузившись в книги — да и новые знания, объединенные понятием «алхимия» давали ей практически сказочную надежду создать вокруг себя ту Страну Чудес, куда так хотели в детстве попасть она и ее подруги. Сахароза день за днем проводила в библиотеке, как орешки щелкая одну за другой книги, написанные известными деятелями алхимии прошлых веков из Мондштадта, а также мудрецами академии Сумеру. В какой-то момент она решила, что наиболее близка ей будет именно биоалхимия — постулаты, подчеркивающие возможность внесения разнообразия в уже существующие материи, давали надежду на создание той самой фантастической страны, которой так грезила юная последовательница алхимии. В один из дней, Сахароза настолько увлеклась прочтением одной из книг, что даже не заметила, как заснула прямо за исследовательским столом в библиотеке. Разбудил ее какой-то шорох за книжным шкафом — девушка тут же подскочила, подготовившись извиняться за свое поведение перед библиотекарем Лизой. Но, на ее удивление, выговора никакого не последовало — да и казалось, в библиотеке никого и нет, кроме нее самой. Облегченно выдохнув, девушка взяла книгу и пошла к нужной книжной полке, чтобы поставить ее на место. И чуть не подскочила на месте, когда увидела возле этой полки молодого человека, сидящего на полу и делающего какие-то записи, на основе открытой перед ним книги. Или не записи… зарисовки? — А, прости. Похоже, разбудил тебя. — не переводя взгляда со своего творения на бумаге, сказал парень. Сахароза стояла на месте, как вкопанная — как человеку, изучающему алхимию, ей ли было не знать, что это за фигура предстала перед ней. Это был рыцарь Ордо Фавониус, известный алхимик Альбедо, о котором в Мондштадте уже практически складывали легенды. Раньше Сахароза даже мечтала встретиться с ним, все-таки, их объединяет одна область интересов. Мечтала рассказать о своих удачных (и не совсем) алхимических опытах. Но это все лишь в ее представлениях — на деле общение с людьми у девушки давалось весьма тяжело, и даже обширные знания не могли избавить ее от врожденной стеснительности. — «Биоалхимические исследования растительности Тейвата»? — из ступора Сахарозу вывел голос Альбедо, который, судя по всему, прочитал название книги в руках у начинающего алхимика. — Хм, интересуешься алхимией? — Э-э, я… Да, нахожу ее увлекательной. — с трудом подбирая слова, ответила девушка. — Даже так. — алхимик взял разложенные вокруг себя книги и свои зарисовки, поднявшись с пола. — Знаешь, что местный библиотекарь, Лиза, говорит по этому поводу? Что алхимия сегодня нужна только лишь для того, чтобы собирать вещи из обломков и сэкономить на клее. — Чушь! — вспылила было Сахароза, но увидев удивленный взгляд Альбедо тут же понурилась, впившись взглядом в пол. — Н-ну, я имела в виду, ч-что алхимия — это намного больше, чем люди представляют себе. Это даже не знания, это — вся жизнь. Все, что окружает людей — все пропитано алхимией, и такое отношение к ней, это практически отрицание существования жизни. — Глаз Бога? — девушка готова была подпрыгнуть на месте, когда алхимик провел рукой по драгоценному камню, прикрепленному к вороту ее пиджака. — Ой, это… — Сахароза неосознанно отступила на шаг назад. — Такая смешная история на самом деле. Представляете, я проводила опыт по варке семян одуванчика, и что-то пошло не так… ну, в том смысле, что… ох, это была, возможно, моя ошибка. Я поняла это только тогда, когда вся комната наполнилась паром. Все семена тогда сгорели дотла. А на дне котла лежало это. — девушка повторила жест алхимика, проведя пальцем по бирюзовому камушку. — Не представляю, что бы делала без него. Он мне очень помогает теперь в моих алхимических исследованиях. Дослушав историю девушки, Альбедо только лишь задумчиво хмыкнул, и стал расхаживать между книжными рядами, расставляя на свои места позаимствованные книги. Сахароза это восприняла по-своему — наверное, Альбедо рассержен, что кто-то использует алхимию для таких поверхностных целей, да еще и допускает серьезные оплошности в экспериментах. А ведь любая такая оплошность может повлечь за собой и более серьезные разрушения, чем сгоревшие семена одуванчиков. Осознав, что диалог зашел в тупик, Сахароза отправилась к полке, чтобы поставить на место свою книгу. — Знаешь… — девушка дернула звериными ушками, услышав голос за своей спиной. — А ты не хотела бы стать моей ассистенткой? — Что?! — Сахароза, казалось, покраснела до кончиков ушей. «Мне не послышалось?». — Мне бы весьма пригодились такие талантливые люди, вдохновленные алхимией. А в тебе я действительно вижу потенциал. — Альбедо пожал плечами. — Но я, конечно, не настаиваю. — Я-я… — девушка готова была провалиться сквозь землю от того, что не может на такое замечательное предложение найти подходящих слов. Со стороны наверняка может показаться, что ее это не заинтересовало, но на деле — стать ассистенткой самого гениального Альбедо! Да какой исследователь алхимии в здравом уме от такого откажется? — Я очень надеюсь, что смогу оказаться полезной для вас, мистер Альбедо. Сахароза поклонилась своему учителю, а сам Альбедо оставался собой — человеком, на лице которого практически невозможно прочитать ни одну эмоцию. Но, судя по тому, что в следующее мгновение он протянул ассистентке свои зарисовки на оценку, можно было сказать, что ей он действительно доверял. Ранее рисунки гениального алхимика Ордо Фавониус наблюдали только лишь книги местной библиотеки.***
Следующее воспоминание, которое пролетело в голове у Сахарозы — это день, когда Альбедо назвал девушку «гениальной». При этом сам алхимик всегда негативно реагировал, когда жители Мондштадта называли его гением. На это обратила внимание и сама Сахароза, сначала несколько сконфузившись — вдруг для Альбедо это оскорбление, и он ее скорее не похвалил, а… — Мистер Альбедо, но ведь вы сами не любите, когда вас называют гениальным. — переплетая от смущения свои пальцы, подчеркнула ассистентка. — Верно. — алхимик задумчиво вертел в руках засохшую веточку яблони. — Понимаешь, для меня гениальность заключается вовсе не в количестве знаний, и даже не в их применении на деле. — А в чем же? — Сахароза внимательно вслушивалась в каждое слово Альбедо, словно он сейчас откроет для нее какую-то важную истину. — Ты знаешь, что такое черная, белая и красная стадии в алхимии? — ассистентка сначала бодро кивнула, но потом призадумалась. — Три стадии великого делания? Но какое это имеет отношение к гениальности алхимика? — Черная стадия, она же — нигредо, это первая ступень алхимии, выходящая из первородных форм. Живя в этом мире, смертные вроде нас обязаны искать свой собственный смысл, в этом и заключается данная стадия. Алхимик только начинает познавать себя и окружающую его вселенную. Вторая стадия, белая — альбедо, это ступень, на которой начинаются изменения. Избавиться от примесей, быть готовым принять любые знания. Стать чистым листом для получения абсолютно нового понимания мира. И, наконец, кульминация — рубедо, момент, когда ты очищаешься ото всех своих чувств, очищаешь свои мысли. В этот момент алхимик наконец приближается на максимально доступное расстояние к истине. — Альбедо взмахнул засохшей веточкой в своих руках, и она вновь расцвела, словно в нее вдохнули жизнь. — Теперь ты понимаешь? Сахароза нахмурилась — на самом деле, ей стало еще более непонятно. Метафорические высказывания Альбедо всегда было сложно понять, но каждый раз он терпеливо выжидал интерпретации сказанного от своей ученицы. — Это значит… вы сейчас находитесь на второй стадии, мистер Альбедо? Почетный алхимик сдержанно рассмеялся, чем серьезно удивил Сахарозу. Даже улыбку увидеть на непроницаемом, лишенном эмоций лице Альбедо было так же трудно, как уныние на лице вечно позитивной и оптимистичной скаута Ордо Фавониус Эмбер. Алхимик подошел к столу, на котором не так давно проводила опыты Сахароза и протянул руку к одной из колб. Ассистентка в испуге протянула руку, сказав «Но оно еще не закончено, и…», но Альбедо уже вылил содержимое колбы на цветущую веточку яблони. На ней проступили крупные, наливные яблоки, такого размера, который еще не встречался в Мондштадте ранее. — Вселенная — опрокинутое небо. Земная кора — сон, забытый временем. Алхимики испокон веков ищут секрет жизни и смерти. Момент рождения — та загадка, разгадать которую стремится каждый. В какой-то момент она поддается рассекречиванию — видишь, я смог возродить жизнь в погибшем растении. Но это все, на что я способен. Чувствовать потоки жизни, вдыхать их в мертвое или неживое. Ты работаешь иначе, Сахароза. Ты не стала чистым листом, а сохранила и себя, и свои эмоции. Ты умеешь трансмутировать жизнь там, где она уже существует. Работаешь не над вопросом жизни, а с самой жизнью. В этом наше главное отличие. И именно поэтому, я снова повторю — я считаю тебя воистину гениальной.***
«Считаю тебя воистину гениальной…» — Сахароза подняла последний листок с исследованиями, разлетевшимися по лаборатории. Девушка тяжело вздохнула, уложив кипу бумаг обратно на полку. «Мистер Альбедо всегда говорил о моей гениальности, и, в то же время, никогда не брал меня с собой для проведения серьезных экспериментов… Неужели все это было ложью, или же… Тимей уже давно стал на голову выше меня в алхимических исследованиях?». Чтобы избавиться от неприятных мыслей, Сахароза решила прогуляться — хоть и выход к людям казался ей весьма нервным мероприятием, но у лавки Тимея наверняка уже столпились покупатели. А мастер Альбедо попросил ее проследить за ней — не гоже послушной ученице не следовать указаниям своего учителя.