Тень императора

Пакостно. С утра все не так, не правильно, пакостно. Хмарь. Серая, мерзкая, мёрзкая. Кофе – заменяющая его реплицированная жидкость с примерно похожим вкусом и ароматом – раздражает одним фактом своего существования и необходимости выпить. Маккой сейчас с удовольствием подписался бы на лишнюю двенадцатичасовую смену. Или на шестнадцать даже, лишь бы не идти про проклятуще-вылизанным дорожкам Академии. Одному. Собственно, вот она – причина того, что всё не так. В одно слово. Один. Джим, черт бы его побрал, Кирк нашел для своей великолепной задницы приключения. Как всегда, с помпой нашел, с пафосом. Три недели карцера – получите, распишитесь. Три недели Маккой будет… один. И вот такое чувство, что все вокруг не только знали, но и ждали, и вообще уже составили план. Может, и впрямь лучше не выходить из медблока, смены по шестнадцать часов себе поставить, и по восемь – на сон и еду?.. Раньше надо было думать. До первой лекции – одному – полчаса. Допивай, доктор, эту безвкусную бурду, поднимай голову, и шагай. Со щитом или на щите. Славься, император. Из пяти занятий мирно проходит два. Третье – лекцию – Маккой даже с некоторым нетерпением ждал, хоть и навязали ее исключительно из-за всего этого «потенциально нестабильного» и что там еще положено писать было после развода. Курс психологии впаяли прицельно и, если честно порассуждать, довольно… бесцельно. Зато когда Леонард оценил, кого на этот курс занесло… Леонарду поплохело. Потому что одно дело - бешеная разномастная стая, которая скальпель и гипо с катализатором судорожного припадка еще воспримет как аргумент, а другое дело – будущий высший командный состав. Отморозки ничуть не вменяемее Джима Кирка, благо тот хоть зло понятное. Единственный курс, который прогулять нельзя от слова вообще, потому что на карте – возможность где-то в перспективе увидеть дочь. Ради Джоанны он и решился пойти – в одиночку, от отчаяния, - но всю решимость куда-то снесло, когда… увидел. Услышал. Почувствовал. Не его лига, не его легион. Как смотрят на овечку, зашедшую к волкам в лес? Вот на Маккой так же смотрели. Даже оборачивались. Лестно. Кто будет первым, пожелавшим прижать Леонарда к стене с вполне определенными намерениями? И успеет ли Леонард хоть одному выписать билет без возврата? Джим, чтоб тебя, Кирк. Аве, император, встретимся в небытие. Впрочем, мрачно думает Маккой, рановато еще «туда» собираться. Понадеяться, что с первого раза прибьют – ууу, нет, милосердие не водится в этих стенах. Помучают. Возможно, Кирку даже преподнесут подарок в виде окончательно сломанного бывшего врача. - Аудиторией ошиблись, доктор? – исключительно вежливо (Маккоя начинает мутить) интересуется кто-то. - Не особо, - натянуто, но старательно вежливо тянет Леонард, быстро окидывая взглядом помещение. Место надо выбрать быстро – нерешительность в стае карается так же, как и страх. Если сесть впереди – занятие пройдет продуктивно, но потом будет… наверное, не очень. Уйти назад?.. Да он до конца первой лекции может не дожить. - Странно вас видеть тут, а не в медблоке, - продолжают глумливо, но пока… вежливо. – Разве медицинский персонал – это старший офицерский состав? - Вот уж куда не целился! – огрызается Маккой, сдерживая облегчение: разговор идет почти предсказуемо. – Я доктор, вот и собираю всю ересь. С обязательным посещением, а можно было бы на дело время пустить… Кто-то хмыкает. Одобрительно?.. Нет. Это интерес, и это плохо. Черт, черт, черт. Леонард кривится досадливо и понимает, что надо делать шаг и уже идти. И садиться. И… Что там дальше – «и», лучше не загадывать. - А, да. Точно. Доктор же… - хохот бьет по барабанным перепонкам, но хохот – это лучше, чем брезгливое презрение. И это неожиданно (но так вовремя!) злит. Маккой разворачивается и уверенно направляется туда, куда после первого взгляда даже смотреть не решался, что говорить о том, чтобы вообще пойти. Кем бы ни был Джим, но у них с этим «офицером по обмену» натянутый нейтралитет с переходом на личности. И взаимным интересом. Остальных (изредка) Маккой помнит только по посещениям медблока. Только за два ряда до цели Маккой понимает, что у него онемел язык, и заговорить будет проблемой. Останавливаясь и (максимально мерзко) ухмыляясь вопросительному карему взгляду, Леонард едва не вслух произносит это сакраментальное «аве, император, и прощай». Джиму все равно не передадут, зачем стараться? - Могу я, - произносит Маккой, а внутри все скручивает в клубок, совсем как при взлете, будь прокляты все шаттлы и дальний космос, - попросить о компании? Проблем не доставляю, сижу молча. В основном. Тишина стоит такая, что Леонарду кажется – стук его сердца слышен даже за пределами аудитории. И хрип после попытки вдохнуть – тоже. - Леонард, - собственное имя, глухое и рычащее, бьет по ушам. Маккой сглатывает. Радоваться ли тому, что его имя запомнили, и даже - произнесли?.. - Да, - соглашается Маккой, пальцы через ткань форменной куртки сжимают скальпель. Дернуть сильнее – он пропорет ткань, окажется в пальцах… Ага. А против клингона поможет? А не поможет. Но и зачем, думает Маккой, если все равно… - HISlaH. Звучит, как отдираемая короста с ожога второй степени, и это самый приятный звук, который Леонард за сегодня слышал. Правда, интуиция, та еще трусливая сука, оживает и пытается намекнуть, что сейчас прозвучавшее нечто было не просто отвлеченным выражением согласия… Сука, думает Маккой и тяжело опускается рядом с чудовищем, которое считает кошмаром своего медблока, заткнись уже, а?.. От прикосновения Маккой вздрагивает, на свой взгляд, слишком уж явно, да и оборачивается чуть не панически, хоть кривит вопросительно-недовольную гримасу. Интуиция распинается и прямо захлебывается напоминаниями о том, как можно выдрать позвоночник у бОльшей части разумных рас, если обладать соответствующей силой и навыками. В силе того, кто обводит позвонок над краем скамьи – decima thoracicum vertebra – Маккой не сомневается. В навыках… если на терранцах таковых не имеет, то уж что-то аналогичное – скорее всего, да. Но не сейчас же, правда?.. Леонард едва умудряется удержать облегченный выдох, уловив едва заметный отрицательный жест. «Прихоть, интерес, можешь слушать дальше», - расшифровывает Леонард и снова переводит взгляд на преподавателя. Слушать, правда, получается не очень. Скорее уж, он полностью сосредоточен на том, чтобы ровно дышать, если уж сердце и так грозит обеспечить приступ аритмии. octavo thoracicum vertebra septimo thoracicum vertebra sex… Какого черта тебе надо, хочет спросить Маккой, и это будет самый идиотский вопрос. Потому что: первое – нельзя нарушать тишину в аудитории, второе – сам подошел и попросил о защите, третье… К черту третье, думает Леонард и неестественно (для себя) выпрямляется, едва не прогибаясь под размеренными прикосновениями. И весьма удивленно косится, понимая, что давление мгновенно уменьшается почти вполовину. «Мне не больно», - зло пишет Маккой, через долгие пару минут умудрившись понять, что от него ждут, постепенно возвращая первоначальную силу. В том, что четко прописанная – в отличие от лекционных заметок – строчка будет прочитана, он не сомневается. Медлит. Склабится. Пишет снова… secundo thoracicum vertebra - Кадет Маккой. primum… Твою мать, думает Леонард, и поднимается, стараясь не замечать скользнувшие по спине и остановившиеся на бедре пальцы. - Если у вас возникают какие-то трудности с восприятием материала, можете пересесть ближе. Вот спасибо, думает Маккой, это же практически подписанный смертный приговор. Ну разве что только… - Никаких проблем, сэр. - Уверены, кадет? Да, а смотреть на откровенный осклаб того, рядом с кем Леонард сидит, - это еще и признак… недостаточного профессионализма. Не отводи глаза. Преподаватель отводит первым. Блядь, думает Маккой, Джим хотя бы шутил или улыбался. Куда я ввязался, я доктор, я просто доктор… …который очень хочет жить. Ну или хотя бы дождаться возвращения Джима. - Абсолютно, сэр. Вообще-то, склочно подсказывает сука-интуиция, это сейчас было и есть домогательство в чистом виде. И можно было бы… Нельзя, сам себе отвечает Маккой, садясь обратно. «Мне нра…», - остается недописанная строчка, которую Леонард стирает, как ненужный компромат. - Почему? – не выдерживает Маккой на третий раз. Второй – подходит и останавливается, ожидая приглашения (разрешения) повторить дерзость и сесть рядом, третий – получается прийти первым… …и он стискивает зубы, чтобы не подняться с места, когда приходит его «компаньон» по навязанному курсу. «Зачем ты это делаешь?» - не та формулировка, которую бросают в лицо. Леонард ограничивается более сдержанным «почему?» - Кирк будет должен за своего фаворита. Маккой морщится. Не от формулировки – та удивительно корректная, а учитывая еще и расу собеседника, так и вовсе верх вежливости. От… перспективы. Он, кажется, подставил Джима. Пусть и слегка. - Нет, - коротко встряхивает Маккой головой. Передергивает плечами. – Вот это вот всё. Леонарду кажется, он начинает привыкать: лекции под аккомпанемент очень неторопливых и изучающих прикосновений начинают ползти вверх в его персональном рейтинге событий, за которые можно и смириться с подавляющим большинством всего остального. Странно, что нет перехода к чему-то бОльшему. Было бы… ожидаемо. - Тебя что-то не устраивает, Леонард? Ага, думает Маккой, сука-жизнь в целом. Но чуть меньше, чем вообще обычно. - То, что ты хочешь с Джима за защиту, - игнорирует он вопрос. – Возьми с меня. Из того, что ты хочешь, вряд ли есть что-то, что не смогу я. Или даже больше. Кроме, пожалуй, очаровательной социопатии пополам с ореолом идола. Гребаный кумир. Предложение остается без ответа. У Леонарда противно ноет где-то под последней парой ребер. Больше всего Маккой ненавидит это псевдо-укрепляющее взаимодействие под эгидой «разбейтесь в пары для совместной работы». Проверка на слабость. Противника надо знать лучше, чем друга, чтобы максимально быстро уничтожить. Особенно в этой... в этом… Маккой прибито косится влево, кривится в ответ ухмылке – Джим когда-то был адски прав, когда сказал, что Маккою нужно, чтобы рядом был кто-то намного сильнее, за кем можно идти и на кого огрызаться, а ему, Джиму, нужен кто-то, кто способен бояться. Мне, блядь, думает Маккой, ни хрена не страшно. Впрочем, кому я тут лгу… - Да серьезно? – бормочет Маккой, неверяще косясь на край пододвинутого ему падда с заполненным профилем. Сглатывает, наверное, он очень уж показательно. - Страшно, Леонард? Злость и раздражение охотно смывают ноющий где-то в горле холодок. - Ага, очень. Как кардиограмма дельтанца, - огрызается Маккой и, не читая, доставляет в своем тесте последнюю дюжину галочек. - Хм. Чем? Ага, думает Маккой, сказал я тебе. Не надо всматриваться в бездну, иначе она тебе жизнерадостно подмигнет. - Кроме основного аналога сердечной мышцы – два побочных. И полная аритмия, - максимально просто (и нейтрально, ведь клингон не про его собственной страх спрашивал, верно?) пытается донести Маккой. И отдает свое. Считай давай. Только не скалься уже так, рука тянется за скальпелем сама, а это все равно ни хрена не будет решением проблемы. Даже одной. - Да ну нахрен… - одними губами произносит Леонард и сильно, коротко жмурится. – Эм. Каренг?.. В привычном варианте это бы звучало как «Джим, блядь, ну же…» Ну же, доктор, признайся, что скучаешь. Уже. Или, как минимум, беспокоишься. - М? - Это же не серьезно? –интересуется Маккой обличительным шепотом. - Серьезно – что? Черт бы побрал языковой барьер, думает Маккой, он что, игнорирует имплант-переводчик?.. - Просто, блядь, признайся, что ты отмечал… наугад, - в последний момент заменяет Леонард совсем уж убойное выражение. - А, это. Нет, Леонард. Это – серьезно. Страшно, ммм? Какой вердикт, доктор? - Иллюстрация к тому, что все психопрофили загибаются на инопланетниках, - вполголоса ругается Маккой. – И вообще, я терапевт, а не психиатр… - Загибаются они на вулканце. На мне их блевать тянет, - «мило» хмыкает напарник, а у Леонарда очередной раз стынет кровь где-то в районе горла. Ларингоспазм и инспираторная одышка, Джим ни хрена не будет доволен тому, если Леонард сейчас рухнет в обморок. Да не дождетесь. - Это такой остроухий и зеленый? - Он самый. С родовым кинжалом напоказ. Маккоя тянет истерично хохотнуть. - Ну, ты тоже, - ляпает он раньше, чем успевает прикусить язык. - Я – не напоказ. А Спок высокомерная мразь. Как и вся империя Вулкана. А Клингонская империя тогда что, хочет спросить Маккой, но успевает остановиться. - Забирай давай, - отталкивает от себя Леонард чужой падд, словно что-то неприятное. Ожидающе протягивает руку к своему. - А, да, - кивает Каренг. Маккой замирает и едва удерживается от желания протереть глаза. Потому что стилус, рассеянно покачавшись, проводит линию графика единым росчерком, без отмеченных точек. Твою мать, завороженно смаргивает Маккой, я бы понял такую точность у практикующего хирурга, но… - Леонард? - Да я понял, это все тоже серьезно, ты не выделываешься, как же, - злится Маккой, в основном – на себя. Нельзя показывать страх, тем более – откровенное восхищение. Всё это слабость, это точка удара, точка фокусировки, точка пика перед падением, говорит Джим, когда пьян окончательно и бесповоротно. - Леонард, это даже не трехмерная модель. Это, хочет поправить Маккой, чертов психопрофиль-научитесь-считать-вручную-вы-же-должны и прочее там, график на тридцать две невзаимосвязанных точки. Какого ж хрена это было сделано таким демонстративно отвлеченным жестом?.. - Забудь, - буркает он и отворачивается. Делает вид, что смотрит – ну конечно, что он про себя там может увидеть нового, кроме эмоциональной неустойчивости и склонности к… Протоколами бракоразводного процесса уже все пройдено. - Леонард. - Чего? Чертова скалящаяся… как там? О нет, клингоны – это не «высокомерная мразь». Это «треш во плоти». - Тридцать два значения в любом порядке, в разбросе от единицы до ста. Пиши. - А не пойти бы… - Леонард. Да, думает Маккой, додумайся лишиться единственной кое-как стабильной защиты из-за своего характера. Это Джим тебя терпит, потому что ему весело. - Пишу, - соглашается Маккой сквозь зубы и пускает всю свою фантазию на самый непредсказуемый разброс. – Ну, да… да ну нахрен, - довольно громко (в радиусе слышимости на ближайших, сделавших вид, что не слышали, соседей) вырывается у него через две секунды, потому что росчерк ровно такой же: рассеянный, с задержкой в эти самые две секунды, и… - Можешь проверить, Леонард. - Воздержусь, - огрызается Маккой. – Это как, неучтенные способности всей расы или личное достижение?.. - Я навигатор. В боевом расчете «Хищной птицы». А что, хочет съязвить Маккой, у Клингонской империи есть гражданская авиация?.. Вслух он бормочет что-то, похожее на «а, уже?..» Джима начинает слишком не хватать. - Ну, как ты тут… без меня? – игриво, беспечно, словно с увольнительной вернулся, интересуется Кирк. «Хреново», - первое, что хочет буркнуть Маккой. - Зашибись, - ворчит он вслух. - Даже не соскучился? - Некогда было, - огрызается Маккой. – То я пытаюсь не сдохнуть, то у меня – наоборот. - Ну, у тебя - точно получилось! Черт бы побрал Джима Кирка. - Что случилось из того, что мне жизненно интересно знать? Маккой философски вздыхает: практичнее и безопаснее самому сказать, чем потом выполнять первый пункт уже от рук Кирка. - Каренг, - буркает он. Нырять в омут лучше сразу. С головой. Кирк мгновенно переходит от расслабленной благодушности к состоянию подобравшегося хищника. - Клингонская империя решила повоевать за власть?.. Меня не было всего три недели! - Целых три недели, - поправляет Леонард, и с удивлением отмечает, как быстро они прошли. – Нет, у него к тебе личный, эээ… интерес. - Соскучился, что ли? – снова расслабляется Кирк, неуловимо растекаясь в «золотую молодежь». - Что-то вроде долга, - кается Маккой. – Но что хочет – не говорит. Кирк выглядит… озадаченным. - Какой… какой, в несусветную бездну, долг? – мягко до неприличия интересуется он. – Чего я катастрофически не знаю, Боунс?! - Моё «не сдохнуть», - мрачно поясняет Леонард, - это его заслуга. - Блядь, - говорит Кирк, и Леонард с этим посылом весьма согласен. - Меня вообще не трогали, - справедливости ради дополняет он. - Охренеть, - скалится Кирк. – Мое персональное спасибо ему передашь при случае. Куда ты влип, Боунс?! Влипать, мысленно комментирует Маккой, это не моя прерогатива. Потом вздыхает и коротко пересказывает про навязанный обязательный ко посещению курс и состав, который там… в абсолютном большинстве. Легион имени императора Кирка, какого хрена там бы выжил простой сельский врач, а?! - Ладно, - неожиданно проявляет милосердие Джим. – Послушаю сначала, что хочет. Вообще не трогали, говоришь… - Джим вернулся, - вместо приветствия, хотя он и обычно-то не здоровался, выдает Маккой. Честно говоря, он готов к тому, что ему врежут на месте. Или велят убираться прочь. Поэтому и замирает, взгляд строго перед собой и добела сжатые переплетенные пальцы. - Кирк?.. А, да. Виделись, - кивает Каренг. И не велит проваливать, садясь рядом. Интригует, блядь, если говорить словами Джеймса Кирка. Расслабляться все равно еще слишком рано. - Джим просил передать его персональную благодарность… за меня, - продолжает Леонард, гадая, чем закончилось это нейтральное «виделись». Чем-то околодипломатическим, если оба целы. - Он уже лично высказался. Леонард ломко меняет закаменевшую позу – чтобы хоть искоса посмотреть, хотя что он ожидает увидеть, кроме привычной ухмылки? - А цену можно узнать? В конце-то концов, он в своем праве поинтересоваться! - Ты слишком дорогостоящая карта, Леонард, чтобы так легко называть твою цену. Черт бы побрал манеру некоторых говорить комплименты. От которых кровь стынет на систолической волне. - Хреновый вывод, - сглатывает Маккой. Считает секунды – три, два, один. Tres, duo, uno. Cazzo. Нет. Cazzo di caccare. – Почему? – подчеркнуто нейтрально интересуется он. Когда его за подбородок разворачивают, Леонард не особо сопротивляется. Точнее будет: выражает недовольство. Скорей всего, если Каренгу придет в голову такая блажь, он сломает челюсть даже в таком неудобном захвате. Поводов Маккой предпочитает не предоставлять. Джим и так вряд ли после «беседы» в благостном настроении. - Доктор. Которому он доверяет, - раздельно, негромко, четко (черт, почему почти без акцента?) произносит Каренг. Смолчать, впрочем, Леонард не может (не собирается). - Он. Не ты. - А я подумаю, - хмыкает собеседник. И отпускает. Маккой трет челюсть и понимает, что сегодня ему слегка не до темы занятий по «предписанному курсу». Инопланетники, по наблюдению (и общей статистике) Маккоя, в целях выживания стараются с самого начала держаться… вместе. По расовой принадлежности. Не то, чтобы до диаспор – этого руководство Академии не допустит как потенциально взрывную ситуацию, - но все же. Иногда Леонард пытался представить, каково бы ему было оказаться – одному. Совсем. Вообще. И каждый раз, зябко передергивая плечами, отказывался от этой идеи. И каждый раз не отказывал себе в повышенном интересе к двум представителям… невраждебных государств. Первый являлся самым продуктивным поставщиком работы медблока, второй убивал без пафоса и травматологии (Маккой был почти благодарен, а вот внутренний отдел по расследованию несчастных случаев, наверное, не очень). Тем удивительнее была краем глаза виденная Леонардом сцена. Чуть ли не… дружеская?.. Да ладно. Не водится в академии такого диковинного зверя. Но все же Леонарду… любопытно. - Ты как-то не особо лестно отзывался про вулканца, - аккуратно пробует Маккой почву для вопроса. - Высокомерная мразь?.. Ну. Да. Маккой давится и хмыкает. - Я вас видел… вчера. И ты его слушал. Внимательно. - Высокомерие и отвратный нрав знаний не отменяют, Леонард. Маккой еще отмечает странно правильное и литературное построение фразы. Но это потом. - А потом кто-то просветит остроухого про твое исключительное о нем мнение, и один окажется у меня в блоке, а второй – в морге. Не то, чтобы Маккой беспокоится, вовсе нет, но… - Спок в курсе. И как это звучит на моем родном, тоже. …точно нет, никакого беспокойства, нашел тоже, из-за кого! - И что сказал? – уступает Леонард любопытству снова (уже в который раз). - Занимательная формулировка. - В смысле?.. - Дословная цитата, Леонард. С клингонами, думает Маккой, все же как-то попроще, что ли. - Экспериментальные данные, - предъявляет Леонард в столбик выписанные данные для тридцати двух точек, с разбросом от единицы до ста. – Джим, построй мне график на плоскости. - Скучные, - недовольно замечает Кирк, но разворачивает систему координат. Ведет стиком, поглядывая вбок, на список. Леонард считает. - Тебе заняться нечем, Боунс? Это проверка рефлексов?.. Двенадцать секунд. Джиму понадобилось двенадцать секунд. Леонард отрицательно мотает головой (то ли в ответ Кирку, то ли себе) и подсовывает открытый файл. - Заполни, - просит Леонард и успевает уточнить, заметив мгновенно потяжелевший подозрительный взгляд, - можно не читать. Кирк покупается. - Хрен тебе по космолету, мне стало интересно, - огребает «император» пустой психопрофиль и на полчаса умолкает. – Давай, доктор. Чем меня лечить? - Джим, во-первых, я не психиатр, а во-вторых, это не бланк психических расстройств, хотя что я про тебя еще не знаю! - А что? – невинно радуется объект. Прям и не поверишь, кто это и на что способен. - Умеренно выраженная психопатия, адреналиновая наркомания, расстройство сексуальной сферы в форме тотальной ксенофилии, сдохший в зародыше ген инстинкта самосохранения! – обрубает Маккой. Джим ржот, Джиму весело. А Леонарду это всё лечить. Кстати… - Джим. - Мда? - Поклянись на яблоке, что не подгонял результаты. Кирк давится очередным взрывом хохота, гротескно изображает не то старомодный жест клятвы, не то стандартное приветствие Звездного Флота. - Доктору не нравится результат? Доктор слегка недоумевает, поправляет Маккой. Или неслегка. - Ага. На фоне Каренга ты выглядишь маньяком. Хотя кто б сомневался… Джим ржот. Долго, с удовольствием. А потом умолкает, и глаза – безоблачно синие, небесно-чистые. И холодные. Как гребаный дальний космос. - Боунс. Всё. В одном слове – граница от полудружеского общения до иерархически циничной системы, приказ немедленно предоставить отчет и много чего еще. Маккой предпочитает не вглядываться. - Если коротко, то, что нам подбросили клингоны в качестве «офицера по обмену» - это не выкидыш дипломатического шоу на «отъебись», а хорошо просчитанная кампания. Причем в условиях своей репрезентативной выборки, скорее всего, – это девиант, способный безболезненно игнорировать социальные нормы. И, как минимум, лингвистический гений. В условиях своей репрезентативной выборки. Кирк жмурится, обозначая довольство. Информация – хорошая штука, соглашается с ним Маккой, но все-таки я доктор, а не твоя персональная служба разведки! - А последнее-то ты откуда взял, тоже тесты донесли? Маккой пожимает плечами. - У него выключен переводчик, - делится он прицельным наблюдением последней недели. – Всегда.