Несмотря на замки́ и границы

Вступить в Альянс? Самая нелепая и абсурдная из всех идей, с какими когда-либо приходилось сталкиваться Трауну в своей жизни. И, тем не менее, вот он, тот самый Траун, вторгшийся в ряды повстанцев и добившийся прочного положения среди тех, против кого он своевременно разворачивал грандиозные кампании. Удивительно, но здесь он действительно чувствовал себя прекрасно. Конечно, достигнуть общего признания получилось не сразу и не так легко, как кажется на первый взгляд. Но Траун справился, и иного развития событий быть просто не могло. Разумеется, без Эзры тут тоже обошлось. Совсем непродолжительное время у Трауна держалось стойкое ощущение, что он, ни о чём не подозревая, следовал чьему-то плану. Даже казалось, будто план принадлежал Бриджеру, и всё то, что Траун пережил и через что прошёл, было лишь способом перетянуть его на сторону повстанцев. Ведь и началось всё с предложения примкнуть к ним, и закончилось, кстати сказать, тоже. Впрочем, чисс не спешил впадать в паранойю и подозревать всех вокруг. Он спокойно обдумал данную идею, отметил её несуразность и больше никогда к ней не возвращался. То шоковое состояние, в котором он тогда находился, размышляя о подобном, вполне допускает возникновение таких полубредовых мыслей. Моральное восстановление также заняло не одну неделю и даже не один месяц. Он приходил в себя постепенно, и самым невероятным было то, что никто ему не мешал. Да, для начала ему пришлось пройти множество бесконечных проверок и утомительных бесед, снова разговаривать с тесным кругом доверенных лиц, по новой решать, что делать с «Химерой» и её экипажем. И, вообще, если бы не вклинившийся самым нахальным образом во всё это дело Эзра, и не следи он за процессом, Трауна бы прикончили в первую очередь, ни о чём не спрашивая, не раздумывая и не сомневаясь. Причём, угроза исходила не только от самих повстанцев. На «Химере» тоже не все были довольны таким поворотом событий. В любом случае, всё, как говорится, срослось: Гере удалось разглядеть в чиссе пока не очень понятную ей перемену; скрепя сердце она доверилась Эзре, смогла в чём-то согласиться с доводами Кэнана и в дальнейшем, именно с её подачи, Трауна, в конце концов, приняли в Альянс. Было, конечно, и то, в чём Траун себе так и не изменил: в течение всей организовавшейся против него волокиты он не уронил своего достоинства и не утратил свойственного ему спокойствия и хладнокровия. Он ни перед кем не склонился и никому не старался как-то угодить. Он оставался верен, прежде всего, себе и продолжал держаться базовых принципов, которые не поддавались никаким переломам и упадкам в жизни. Не исключено, что именно такое его глубоко принципиальное поведение подсознательно внушало окружающим безусловное уважение и тем самым в результате положительно повлияло на всё дело. «Ты действительно силён духом», — сказал Трауну Кэнан однажды, и по голосу чувствовалось, что джедай окончательно признал бывшего имперца за своего. Никто не запомнил, что ему ответил чисс, но с этого момента повстанцы начали осторожно привыкать к своему новому союзнику и, как итог, научились доверять ему. «Химера» осталась за Трауном. Как боевая единица, разрушитель был отмечен и оценён по достоинству. К сожалению, а может быть, даже к счастью (так как совесть Трауна была благодаря этому совершенно чиста перед его прошлой приверженностью к Империи), но, кроме огневой мощи оценивать больше было нечего. Надежды повстанцев выудить из «Химеры» полезные сведения касаемо имперских сил и прочих секретов оказались напрасными — предательство командования в Империи было предусмотрено, и «Химера» также носила определённые программы. Поэтому, едва связь с основной системой принудительно разорвали, на разрушителе эти программы сами собой активировались и стёрли всю имеющуюся на нём важную информацию. В войну против Империи Траун втянулся не сразу. Какое-то время он был справедливо предоставлен самому себе. За этот период, занятый поиском своего нового места в обществе, чисс обрёл прежнее равное отношение к окружающим. Он также умел извлекать уроки из многих ситуаций, поэтому постигнуть, а затем и принять увиденные им в пережитом ясность и простоту жизни для него не оказалось чем-то затруднительным. Тем не менее, Траун всё равно достаточно долго приспосабливался к новым целям и ценностям, но это не помешало ему, в конце концов, проникнуться к повстанцам и внести весомый вклад в победу над Империей. Впрочем, когда стало известно, как сложилась судьба Дарта Вейдера, он перестал тяготиться мыслями о правильности перехода к иной жизненной стратегии. Он больше не сомневался. Траун был не единственным, кому случившееся с Вейдером принесло душевное равновесие. Эзра сумел найти и спасти Асоку, и та, когда всё закончилось, плакала, искренне радуясь за своего бывшего учителя. Немногим позже она отправилась к Люку и уже в дальнейшем помогала ему с Академией джедаев, делясь опытом и знаниями. Спустя долгие годы, когда у Леи родится сын, чувствительный к Силе, Асока будет за ним присматривать и вместе с Люком воспитает в нём должную выдержку, приучит к необходимому каждому джедаю самообладанию и тем самым не позволит ступить на заманчивую дорожку Тёмной стороны. К слову сказать, Эзра, как и обещал, вернулся за тем чернозубым пареньком с ледяной планеты. Тот был рад впоследствии попасть в Академию и обучаться среди себе подобных. К Трауну Асока отнеслась с должным вниманием. Ей оказалось гораздо легче принять то, что он пришёл к ним в Альянс буквально из имперской верхушки командования. «За одного битого двух небитых дают», — выразилась она как-то, выслушав подробный рассказ Бриджера о том, как проходило внутреннее преображение чисса. Асока чувствовала испытываемое Эзрой неподдельное восхищение Трауном, чувствовала уверенность Кэнана в нём, и, ни в чём не сомневаясь, сама прониклась к новому союзнику уважением. Уж кто-кто, а Тано умела разбираться в людях. Присоединившись к Альянсу, Траун был вынужден отказаться от многих бытовых удобств; отношение мятежников к уставу тоже по существу оставляло желать лучшего. Другими словами, младших подчинённых назвать солдатами можно было с большой натяжкой. Во всяком случае, разбавляя первоначальный состав экипажа «Химеры» новобранцами, Траун безукоризненно решал этот вопрос. В плане дисциплины у него всё было идеально. Всегда. Траун невольно сравнивал Империю и Альянс. У обеих сторон были свои преимущества и недостатки. Кое-что общее, разумеется, тоже имелось, и, как ни удивительно, схожие черты определялись в повседневных моментах жизни. И имперцы, и повстанцы время от времени, как ни прискорбно, могли выпивать. Траун не мог сказать, на какой из сторон пили больше, — он не ставил себе цели это выяснять. И там, и там наблюдались случаи всеобщего пьянства, как среди командования, так и среди рядовых. Чисс никогда не обращал на подобное больше внимания, чем требовалось, но, будучи в Альянсе, один такой случай он запомнил особенно хорошо. Случай был примечателен тем, что кто-то сумел подбить ещё ни разу не пробовавшего алкоголь Бриджера пропустить вместе с соратниками парочку стаканов, в результате чего тот в итоге потерял контроль над ситуацией и здорово охмелел. Всё действие происходило на одной из повстанческих баз, и Траун тогда тоже был там. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, покинув товарищей, Эзра, абсолютно пьяный, отправился в занимаемую на тот момент чиссом комнату. Траун не испытывал какого-то отвращения к пьяным людям, поэтому никак не раздражился, увидев полуадекватного Бриджера в дверях. Более того, он даже позволил джедаю привычно забраться к нему на колени, но это уже была привилегия, относящаяся исключительно к Эзре. Эзра вёл себя тихо. Конечно, было понятно и видно, что с алкоголем он переусердствовал, но буянить или безобразничать из-за этого его не тянуло. Впрочем, язык у Эзры всё равно развязался. Он говорил негромко, удобно устроив голову у Трауна на плече и доверчиво расслабившись в его руках. Он был похож на лотальского кота, который всегда становится ласковым, когда чувствует себя в безопасности. Эзра говорил то, чего вряд ли счёл нужным сказать в обыденности. Им с Трауном не надо было много говорить, чтобы понимать друг друга. Хотя некоторые вещи всё-таки было важно озвучивать. Траун понял, как это необходимо — выговариваться друг другу. Он слушал, как Эзра бесхитростно рассказывал ему, как его любит и как сильно он за него тогда переживал и как боялся. Они не поднимали эту тему с тех самых пор, как Траун со всей грандиозностью оставил Империю. Чисс не прерывал печальный монолог милого Эзры, растроганный до глубины души. В откровенности Бриджера было что-то близкое и сакральное. Момент был настолько интимным, что даже ввалившийся в комнату не менее пьяный, чем Эзра, Кэнан не смог разрушить его. Траун в полном молчании пронаблюдал, как Джаррус уверенно двинулся в сторону небольшой кровати, снимая на ходу маску. Старый матрац глухо скрипнул, когда Кэнан упал на него. Спустя минуту послышалось добросовестное сопение, указывающее на то, что джедай мгновенно провалился в сон. Кэнан Эзру ничуть не смутил. Трауна, в общем-то, тоже. Ну, ошибся дверью, с кем не бывает. Возможно, Кэнан искал ученика, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Кто знает?  — Ты красивый, — прошептал Эзра чиссу на ухо. Траун был приятно удивлён. Его никогда не волновали мысли о подобном. Он не знал, что конкретно творилось у Эзры в голове на тот момент, потому что, как-то совсем робко коснувшись губами его щеки, Эзра тут же выдал: — только не говори никому. Траун тихо хмыкнул в ответ. Бриджер окончательно обмяк в его руках, и чувствовалось, что он вот-вот заснёт. На самом деле, он мог бы сказать ещё много чего волнующего и трогательного, но спящий Кэнан выглядел так провокационно, что глаза у Эзры закрывались сами собой. Траун не стал дожидаться, когда юный джедай поддастся сну, и, не сопротивляясь желанию, легким движением поцеловал Эзру в висок и отправил спать. Эзра с чувством выполненного долга занял место с Кэнаном, и тот, не просыпаясь, рефлекторно обнял его рукой. Эзра пришёл к Трауну поздно вечером, Кэнан появился далеко за полночь. Оба джедая с чистой совестью досыпали ночь, Траун же, вместо того, чтобы закончить с рапортами и докладами утром, как и хотел до этого, предпочёл разобраться со всеми делами в ночные часы. Иногда он отвлекался на спящих и ненадолго задерживал на них взгляд, каждый раз чувствуя при этом полное умиротворение. Возможно, это был первый и последний раз, когда Эзра позволил себе напиться. Но уединяться и разговаривать с Трауном по душам они стали гораздо чаще. Война закончилась, Империя пала. Траун не испытывал никаких сожалений или угрызений совести. Он находился в полном внутреннем равновесии и чувствовал себя прекрасно, оставаясь всё таким же невозмутимым и спокойным. Эзра вернулся на Лотал и утянул за собой всю команду «Призрака». Траун тоже присоединился к ним, но значительно позже, и то только потому, что требовали дела. В какой-то момент экипаж «Призрака» вынужден был временно распасться. Гера отправилась на Рилот помогать отцу, Сабин — на Мандалор, а Зеб решил показать Каллусу (будучи с ним в самых тёплых отношениях) новый дом ласат. Кэнан с Эзрой остались одни. Впрочем, ненадолго — остатки Империи рассеялись по всей Галактике, и значительная часть непокорившихся новой власти сторонников бывших законных устоев ринулась в Неизведанные регионы, и Траун занялся устранением назревающих опасных образований, естественно, предложив джедаям разделить эту важную обязанность. Правда, все трое взялись за это дело не сразу. В первую очередь они посчитали, что было бы неплохо организовать где-нибудь свой штаб. И нет ничего удивительного в том, что штаб в итоге появился на Лотале. К выбору будущего жилища чисс отнёсся чрезвычайно серьёзно.  — Спален должно быть три. Или две, как минимум. Эзра был по-настоящему озадачен.  — Что?.. Три?..  — В этом есть смысл, — согласился Кэнан.  — Но зачем?..  — Мне всё равно, если вам двоим хватает одной комнаты. Я буду спать отдельно.  — Оу. Вопрос был исчерпан, и в дальнейшем спальных комнат действительно было три. Одну занимал Траун, другую делили Кэнан с Эзрой, а третья представляла собой территорию совместного отдыха. К тому, чтобы спать втроём, Траун пришёл не сразу, но, как бы то ни было, привык к этому быстро. Он не злоупотреблял своим одиночеством (да, случались и такие дни, когда провести ночь одному, чтобы прийти в себя после тяжёлой работы, было крайне необходимо), но также умел не нарушать чужие границы личного пространства. Конечно, точно неизвестно, предусматривал ли чисс именно такой вариант с третьей спальней, тем не менее, факт оставался фактом — это была важная часть их совместных отношений — его, Эзры и Кэнана. Их близость сохранилась и во время выполнения продолжительной миссии в Неизведанных регионах, и после, разумеется, тоже никуда не делась. Конечно, на «Химере» у каждого была своя каюта, но существенного препятствия для непубличных встреч это не представляло. Интересно, знал ли Траун, что его действия, направленные на уничтожение остатков Империи, в будущем полностью оправдают себя, не дав возможности развиться новым военным и политическим организациям, которые, выйдя из тени, станут угрозой для процветающей Галактики? Скорее всего, знал, а если и не знал (что крайне сомнительно), то наверняка понимал значимость миссии, за которую он взялся и которую в конечном итоге довёл до конца. Понятное дело, что не без помощи джедаев, чья эпоха возрождалась, и чьё возвращение предвещало мир и гармонию во всей Галактике.