Несмотря на замки́ и границы

Траун был отчасти удовлетворён сложившимися обстоятельствами. После очередного столкновения с мятежниками его боевой отряд понёс минимальные потери, справившись с поставленной задачей. Опасное возмущение среди населения удалось предотвратить. Ещё одна причина, которая, возможно, доставила Трауну даже больше удовольствия, чем достигнутый успех в сражении, заключалась в пленении особо ценного участника восстания. Штурмовик, доставивший руководству раненого повстанца, по какой-то причине не опознал в нём Эзру Бриджера. Траун, прекрасно знавший эту личность, не стал сильно суетиться, но со всей серьёзностью позаботился о том, чтобы джедай был обездвижен и не представлял существенной опасности. Впрочем, совсем скоро выяснилось, что в этом нет необходимости. Эзра, попав под ударную волну взорвавшегося боеприпаса, потерял сознание и не приходил в себя несколько часов. Дроид-медик, который оказывал ему помощь и исследовал повреждения, определил черепно-мозговую травму. Отчитываясь перед императором, чисс о пленнике не упомянул. Он понимал, чем чревато утаивание подобной информации, тем не менее, имел свои соображения насчёт Бриджера. Палпатин, будучи очень проницательным, не сомневался, что Траун сказал не всё. Во всяком случае, они оба знали характеры друг друга, поэтому нет ничего удивительного, что им обоим было известно мнение противоположной стороны. Так что, прежде чем окончить разговор, император пожелал Трауну добиться своей цели и предупредительно намекнул, что тот ответственен за каждое своё принятое решение. После соединение прервалось. Получив указания по поводу следующей миссии, Траун оперативно завершил все оставшиеся формальные дела и затем покинул Лотал, перебравшись на «Химеру» и прихватив с собой бесчувственного Эзру, соблюдая предельную осторожность при переправе на разрушитель. Там он упрятал парня в тюремную камеру, отдал распоряжение перенести туда нужное медицинское оборудование и выставил охрану. В ситуацию Траун посвятил только пару своих приближённых, тех, в ком он был уверен, и лично отобранный персонал. Всё было под его контролем. Эзра пребывал в незавидном состоянии. Очнувшись, он испытал на себе все последствия травмы, которую получил. Его несколько раз рвало, в голове не утихал шум, и сконцентрироваться на том, что происходило вокруг, не представлялось возможным. Он не воспринимал людей, дежуривших возле него, и парня не волновало, были ли это враги или друзья. Организм Бриджера пытался справиться с недугом, и все силы уходили на эту борьбу. Так что, причинить вред окружающим Эзра был не способен. Такое положение дел устраивало Трауна, но всё равно вызывало противоречивые чувства. Не таким образом он планировал завладеть мальчишкой. В течение трёх дней Эзра переживал болезненный процесс выздоровления. Периодически он бредил, строя бессвязные предложения, выговаривая слова медленно и с видимым усилием. Бриджер выглядел жалким, но таковым Траун его не считал. Эзра ужасно мучился от постоянной головной боли и в целом плохо себя чувствовал. Но он не сдавался и, стиснув зубы, дышал через нос, страдая тихо, без жалоб. Траун поинтересовался у медика, каковы шансы на поправку, и тот ответил, что парень выкарабкается. Большего чиссу знать не требовалось. Его интерес к юному джедаю не отвлекал от основной деятельности, но в то же время вносил в жизнь некоторое волнение, которое побуждало думать на посторонние темы. Да, он был влюблён и относился к этому совершенно спокойно. Траун оставался строг к себе, и ничто не могло его смутить. Поэтому он не сокрушался из-за произошедшей с Эзрой трагедии и, предоставив ему хорошее лечение, не мешался под ногами медиков, ограничившись мысленным сочувствием. Он ждал и наблюдал. На четвёртый день Эзра пришёл в сознание и попросил воды. Его самочувствие всё ещё было неважным, тем не менее, ему было гораздо лучше. Он не предпринимал попыток напасть на персонал и вёл себя очень смирно. Скорее всего, потому, что силы не восстановились окончательно. Первое время после возвращения в действительность, Эзра чувствовал безотчётный страх. Он не понимал, где находится и кто эти люди вокруг. Его тошнило, и очень болела голова. К ещё большему ужасу он осознал, что не помнит, как оказался в этом помещении. Эзра молчал, не зная, стоит ли ему что-либо говорить вообще в данной ситуации, или нет. К приходу Трауна он более менее успокоился. Эзра что-то ощущал, что-то его окружало, какой-то непонятный пронизывающий поток, которому он не мог дать точного определения. Словно чьё-то тёплое дыхание, это нечто необъяснимое наделяло Эзру спокойствием и верой в лучшее. Страх отступил. Оставшись с чиссом наедине, Бриджер несколько растерялся, но духом не упал. Он с любопытством рассматривал его, гадая, какие между ними могут быть отношения. Пришедший не внушал чувства угрозы, но по его виду можно было сказать, что он тут самый главный.  — Ну, здравствуй, Эзра, — Траун уловил на лице парня странное выражение, которого раньше никогда не видел. Бриджер был смущён и явно чем-то озадачен.  — Я тебя знаю? Траун моргнул. Эзра, конечно, умел прикидываться дурачком, но блефовать сейчас было просто нелепо. Траун заметил, что пленник встревожен, но как-то иначе, чем должен быть. И самое главное, он не видел никакого притворства. При всём своём актёрском таланте, Эзре не удалось бы изобразить такую искреннюю неловкость.  — Да, мы знакомы. Эзра потерял память. Да, этого нужно было ожидать. И всё равно это показалось внезапным явлением. По крайней мере, Траун никогда не строил планов к таким условиям. Эзра выдохнул с облегчением. У него было стойкое ощущение, что этот чисс поможет ему.  — Что со мной случилось? — Язык слушался совсем плохо, однако Бриджер продолжал напрягаться. Его собеседник был сейчас единственной зацепкой, по которой он мог узнать о своей жизни. Его имя — Эзра, это уже ценная информация. Нельзя было ударить в грязь лицом.  — Тебя контузило.  — Оу, — Эзра замолчал, взяв передышку. Мысли цеплялись одна за другую, не давая сосредоточиться. Такие вещи как контузия можно было получить во время боя, но он-то что там забыл? Парень совершенно ничего не помнил. Был ли он солдатом? Или он — простой гражданский, которому досталось? Сердце тяжело застучало в висках, и гул в голове усилился. Вдруг он — преступник?  — Успокойся, — сказал Траун, видя, как лицо Эзры пошло пятнами. — Память вернётся, — на этих словах внутри что-то неприятно пошевелилось. — Я помогу тебе.  — Извини, но я не помню твоего имени. Траун потом ещё долго думал, зачем решил назвать своё полное имя. Он не хотел напускать на себя важность или что-то подобное. Пусть Бриджер знает, почему нет? — В жизни не произнесу, — признался Эзра после ещё одной паузы. Конкретно в этот момент такое сочетание звуков ему было трудно повторить. Спустя время, наверное, и получится. Но не сейчас.  — Траун, — подсказали Эзре, и тот кивнул.  — Что ж, Траун, я теперь обязан тебе.  — Я буду очень признателен, если ты не забудешь об этом.  — Не забуду, — сил на продолжение разговора не осталось, и Эзра устало закрыл глаза. На более долгий диалог его уже не хватит. Трауну было достаточно всего услышанного, чтобы сделать какие-то выводы и предположить, как действовать дальше. Можно ли назвать амнезию Бриджера удачей? Возможно, потому что так он не будет бросаться на его людей, по крайней мере, до тех пор, пока ничего не вспомнит. С другой стороны, Траун уже был практически уверен, что, даже вернув себе воспоминания, Эзра не станет бесноваться и калечить окружающих. Потому что Эзра уже сейчас осознаёт, что он теперь должник, и будет осознавать это и при других обстоятельствах. Траун успел слишком хорошо изучить юного джедая, чтобы не сомневаться в этом. Так что о своей безопасности и безопасности своих подчинённых можно было не беспокоиться. Траун редко занимался вербовкой, но если приходилось привлечь врага на сторону имперцев, у него это всегда получалось. Был ли смысл превращать Бриджера в имперца? Конечно, нет. Хоть Траун и расположил его к себе, сам Эзра никогда не примкнёт к Империи, как ни старайся. Безусловно, вспомнив своё прошлое — прошлое повстанца, — он повстанцем и останется. Безусловно, потому, что, опять-таки, чисс слишком хорошо знал Эзру и его характер. Выходит, что джедай бесполезен для Империи, если Траун собирается держать его исключительно при себе. Также получается, что он не даёт никакой выгоды и самому Трауну — тот понимал, что не сможет вечно неволить Эзру, и дело не в опасениях не управиться с ним. Это будет по-настоящему абсурдно — подчиниться прихотям, способным загубить личные потенциал и инициативу. Ну, будет у него такой питомец — зачем? Траун не привык приравнивать чью-либо личность к скотине, считая, что каждое разумное существо имеет право на уважение к себе. Он не признавал недобровольные отношения и не собирался как-то принуждать Бриджера к ним. Прошло ещё двое суток. Траун продолжил ждать чего-то неопределённого и наблюдать за парнем. Вообще, он ненавидел пускать ситуацию на самотёк, но порой это было необходимо. Чисс навещал Эзру, осторожно беседовал с ним и узнавал, как много тот забыл. Эзра ничего не мог сказать о своей биографии, текущей власти и джедаях. О Лотале он имел смутное представление и не горел желанием посетить планету. О родителях ни чисс, ни Эзра не заикались. Траун оставался спокоен и был готов к возвращению памяти Бриджера. Он не ограничивал Эзру в движениях и не приковывал его к койке, используя наручники или ремни. Каждый раз, входя в камеру, он ожидал перемены в поведении пленника, но тот был всё тем же мальчишкой, страдающим постоянной головной болью и бессонницей. И каждый раз Траун чувствовал облегчение. Ел Эзра плохо, спал ещё хуже и очень быстро утомлялся. Но он стойко переносил все свои мучения и делился ощущениями, только когда его об этом спрашивали. Когда один из медиков поинтересовался у парня, как ему хватает терпения молча выдерживать такую боль (у медика был большой опыт работы с контузиями), Эзра с какой-то странной невозмутимостью сказал, что он обязательно поправится, что он знает это, и потому ему незачем ныть. Медик только почесал затылок и, конечно же, доложил о подозрительном заявлении Бриджера Трауну. Траун не был удивлён — всё-таки, Эзра джедай, даже если не помнит этого. Незаметно минула неделя. Траун покинул систему Лотала, отправившись в один из секторов Внешнего Кольца, где требовалось его присутствие. Повстанцы не проявляли активности и попыток освободить Эзру не предпринимали. Вряд ли им было известно, где именно тот находится. Чисс не перестал разговаривать с Бриджером. Он так близко подобрался к Эзре, что Эзра, не задумываясь, принял его за друга. Парню было достаточно тех поверхностных сведений о Трауне, которые тот позволял о себе узнать, чтобы свободно довериться ему. Может быть, он неосознанно положился на Силу, считая её за собственную интуицию. Итог всё равно был тот же — Эзра привык к Трауну, а Траун привык к Эзре. Будучи дальновидным стратегом, гранд-адмирал очень редко совершал ошибки. Тем не менее, с джедаем он допустил оплошность. Траун был уверен в том, что ошибся. Потому что в этой жизни он точно не планировал целовать Эзру. На короткое мгновение прикоснуться своими губами к чужим сухим обветренным губам — для Трауна это был не безобидный жест, а настоящее нарушение личного пространства. Но он сделал это, совершенно безотчётно, и что им тогда движило, так и осталось для него загадкой. Повлиял ли на это сам Эзра (тоже, между прочим, не осознавая и не контролируя своих возможных действий), нельзя точно сказать, потому что, едва чисс, по-своему ошеломлённый, отстранился, Эзра задал вполне логичный вопрос:  — Мы любили друг друга? Таким образом Трауна ещё никто не застигал врасплох. Но он быстро взял себя в руки и взглядом изучил заметно осунувшееся за последние дни лицо и не нашёл в нём какой-либо подставы. Он не стал врать:  — Я точно тебя любил. Траун практически сразу усвоил манеру Эзры вести беседу. Тот по-прежнему расходовал много сил на общение, и потому иногда брал перерыв и беззастенчиво погружался в дрёму длиной в несколько минут. Трауна это никак не задевало, и он благодушно ждал, оставаясь один на один со своими мыслями. Так произошло и в этот раз, и не могло возникнуть сомнений, что Эзра не спал. Как оказалось, нет.  — А я? Я любил тебя? Они как-то негласно условились, что Бриджер не будет усердствовать, чтобы выяснить, кем он был. Парень сразу прочувствовал авторитетность Трауна и решил, что тот знает, что делает, и, если ему ничего не рассказывают, значит, так и надо. Для него самого был неожиданным такой краткий контакт, но растерянность в тот же момент сменилась новыми предположениями, и Эзра и здесь подумал, что всё правильно.  — Я не успел тебе признаться, — Траун снова говорил откровенно, понимая про себя, что, не случись этот инцидент, он бы ни в коем случае не выдал своих мыслей.  — Думаю, я точно не был равнодушен к тебе, — была ли это своеобразная попытка утешить, или же Эзра ещё раз попробовал как-нибудь подтолкнуть чисса к теме о прошлом, но юный джедай произнёс это с какой-то неопределённой интонацией, глядя на Трауна пронзительно и явно ожидая только ему известные конкретные слова. Траун хмыкнул:  — Да, это действительно было так.