Вечность по талону

      Путь наверх показался Игорю несравнимо короче и веселее спуска. Он чуть ли не бежал, перепрыгивая через две-три ступеньки, а также через сваленный тут и там строительный мусор и поверженных грешников. В душе его с каждым шагом расцветала робкая надежда и даже затеплилась любовь к тому и этому миру. Он уже было собирался потрепать за ухом задремавшего всеми тремя головами Цербера, но решил не терять времени. Однако по мере приближения к цели силы начали его покидать. Изрядно запыхавшись и миновав круг со сластолюбцами, где-то в район Лимба он отчётливо стал слышать детский плач.       В голову стали закрадываться сомнения, что он заблудился: привычный обшарпанный коридор становился всё более развороченным, виднелись следы свеженанесённой штукатурки, с потолка свисали обнаженные провода и ремонтные ленты. «Неудобства временны, муки навсегда» гласил плакат на непокрашенной стене. Игорь споткнулся о ведёрко с серой краской, чертыхнулся, сделал ещё пару шагов и не заметил, как стало совсем темно. Дальше он шёл скорее по наитию. Гомон грешников остался где-то позади, стало совсем тихо, а коридор словно сужался. Игорю стало страшно: хотелось поскорее выбраться, убраться отсюда. Мысли развернуться и пойти назад почему-то даже не возникало. Он ускорил шаг. Коридор совершенно точно стал уже, локти то и дело цепляли стекловату, спустя ещё пару шагов вперёд пришлось буквально протискиваться. Игорь уже не понимал, зачем и куда он идёт, хотелось только глотнуть свежего воздуха. Ноги давно потеряли твёрдую опору и тоже месили какой-то мягкий уплотнитель. Вдруг впереди забрезжил свет. С отчаянной надеждой и новой силой Игорь рванул вперёд. Свет медленно приближался, белый, беззвучный. Что было по ту сторону? Свет становился всё ярче, но по мере его приближения Игорь всё больше увязал, а руки и ноги всё больше становились ватными и бесчувственными, движения тела стали вычурно червеобразные. Страх подступил к самому горлу, но никак не мог выплеснуться наружу. В ошалелом мозгу замелькали картинки прожитой жизни и пройденных кабинетов бюрократического Ада. Они вспыхивали и сгорали, а Игорь жадно хватал ртом воздух и не мог нормально вдохнуть. Мягкие стены сдавливали его со всех сторон. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног, не понимал, кто он и где его привычное тело и было ли оно когда-то вообще. Свет неотвратимо приближался, болезненно бил по сознанию, но зажмуриться не получалось. Привычные рефлексы не работали, но каким-то загадочным образом, то, что раньше было Игорем, продвигалось вперёд, а страх внутри рос, рос, наполняя всё естество, замещая собой всю память, и кроме страха ничего не осталось, а свет стал невыносимо, откуда-то изнутри вырвался пронзительный отчаянный крик.       - Почему он так громко кричит? – раздался слабый измученный голос.       - Приветствует мир! - медсестра гордо подняла орущего младенца и констатировала, - Кило на 4 потянет, богатырь! Что ж ты так маму измучил, так долго шёл... Ну, добро пожаловать! Так, папаша! Куда без бахил?!..