Лев и Дракон

Каблуки стремительно стучали по каменному полу, отдаваясь эхом во всех углах замка, еще громче гремели латы ее охранников, которые едва поспевали за своей королевой. Серсея толкнула дверь в покои десницы и влетела разъяренной фурией. Навстречу, чуть помедлив, плавно поднялись и вновь опустились холодные глаза Тайвина Ланнистера. Перо стукнулось о краешек чернильницы, заскрипело по бумаге, снова стукнулось, ведомое его рукой. — У тебя запыхавшийся вид, — пренебрежительно бросил он. — Королеве, пусть даже регенту, не стоит позорить свой род, бегая по коридорам. Безразличие в его голосе на секунду смутило ее, больно задев, но не помешало принять гордую позу. Серсея замерла с решительностью, ожидая пока отец встретит ее жесткий и непреклонный взгляд, но он продолжал подписывать бумаги. Терпение и достоинство разбивались вдребезги о плотную стену молчания, единственным выходом, который женщина знала, была громкость и прямолинейность. — Я знаю о твоем письме девчонке Таргариен, — голос дрогнул, и ее уверенный тон перешёл на истеричный и тонкий взвизг. — Это измена! Томмен — законный король, и ты не можешь лишить меня еще одного ребенка! Ее отец пропустил этот выпад, запечатывая письмо в конверт и убирая в отдельную стопку. Следом из соседней он вынул другой документ, но, перед тем как начать читать, окинул дочь взглядом, задержавшись на трясущихся от ярости губах. Со скупым вздохом он вернулся к работе. — Я не собираюсь лишать тебя ребенка. Также как и обсуждать судьбу Семи Королевств. — Ты продал Железный Трон захватчице с горсткой дикарей! — И поступил правильно, — без единой доли сомнения протянул отец. — Ты хотя бы подумал, что станет с Томменом?! На этот раз Тайвин отодвинул кресло и уставил в дочь холодные презрительные глаза. — Садись, — Серсея гордо села, скрывая за прямой осанкой материнский страх и собственную истеричность, так некстати замечаемую отцом. — Я не продаю Железный Трон, так как он мне не принадлежит. Каждый день, пока ты плетешь вокруг него интриги, я забочусь о процветании моего дома. О наследии. До битвы Пяти Королей, я был непобедимым главнокомандующим, главой дома, который усадил свою дочь на Железный Трон. А через пару месяцев, если ничего не предприму, стану человеком, сожженным заживо за преступления перед государством, чей род был уничтожен. Дейенерис Таргариен надеется получить власть от народа. Убив тысячи невинных, она не получит общего признания, и она это знает, однако смело решится на такой шаг, только чтобы покарать убийц ее отца. И на этом наша династия кончится. Ты должна понимать, что Томмен плохой король, его держат на троне лишь советники. Но даже они уже перестали верить в династию Баратеонов, а потому сбегают к Последнему Дракону. То же делают и знаменосцы. Томмен никогда не рос королем, он должен был стать рыцарем, а теперь я даю ему шанс стать лордом Утеса Кастерли. Для него даже эта власть будет слишком трудна, но я знаю, что за ней будешь стоять ты. И, надеюсь, твой муж, Лорас Тирелл. Ты отправишься в наш дом, захватив с собой Маргери и всех оставшихся знаменосцев. Я планирую подарить юной Таргариен ее королевства, стать другом короны и дальше процветать. Джейме подходящая партия для нее, самая выгодная на данный момент. И даже если сама Дейенерис этого не понимает, то ее советники достаточно умны. Когда они согласятся, наш дом еще крепче укоренится в Красном Замке, в книге правителей, а также сохранит свое влияние и власть. Как видишь, Томмен от этого нисколько не пострадает, даже окажется в большей безопасности, прячась за твоей юбкой. Серсея выглядела как каменная копия своего отца, только менее величественная и разбитая на голову. Она слышала о письме только смутные слухи, что донес Пицель, а правда оказалась еще ужаснее. Все блестящие аргументы, которые она готовила в перерывах между приступами злости, оказались ни к чему. В горле стало сухо, Серсея подавилась собственной слюной, слишком сильно вздохнув. Слабость. Вот, что она испытывала, когда вступала в спор с отцом. Но он был не идеален, так она себя убеждала. Он может быть не прав. Ланнистер несдержанно впилась в ручку кресла, торопливо перебегая глазами от одного предмета в комнате к другому. Отец потерял к ней всякий интерес, и этим она выиграла пару минут, чтобы найти аргументы. — Таргариен ни за что не согласится на брак с убийцей ее отца. Тем более, Джейме — член Королевской Гвардии, а значит, не может быть ничьим мужем. Ты допускаешь ошибку… — Я не допускаю ошибок. Я восстанавливаю то, что ты по глупости потеряла. — Я не теряла Королевской Гавани и уж тем более не продавала ее иноземным девчонкам! — Разговор окончен. — Я обсужу твое письмо с советом, король подпишет приказ и… Тяжёлый кулак опустился на стол, прерывая перепалку. Чистая золотая ярость лилась в глазах Тайвина. — Твой мальчишка не король! Ты должна быть благодарна, что я оставляю ему такое наследство. Серсея вспыхнула, встав со стула. — Ты хочешь сказать, что… — Ты правильно меня поняла. Достаточно мне позора от своих детей, придется снова взять все в свои руки. — Ты не посмеешь! — Я твой отец, и я сделаю то, что должен. Тонкие брови Серсеи напряженно поднялись, стараясь придать ей величественный и неприступный вид, но оскорбление проскальзывало в каждой ее черте. Отец смерил ее уверенным взглядом и снова взялся за перо. — Когда от Таргариен придет ответ, ты отправишься в Ланниспорт вместе с Томменом. А теперь иди, подготовь все к вашему отъезду. Очередной уверенный росчерк пера на документе словно ставил подпись на всей судьбе Серсеи.

***

Дверь отворилась без стука, внутрь спальни проскользнула привычная тень. Королева не обернулась, заглушая свое оскорбление вином. Шаги остановились по центру. Быть может, это была нерешительность, но то, как громко стукнул там каблук, разрушало эту иллюзию. — Ты стала больше пить, — без всякого осуждения произнес привычный и до боли тревожный голос. — Это помогает забыться в твое отсутствие. — Однако когда пил Роберт, ты это ненавидела. Серсея с грохотом опустила бокал, оборачиваясь к брату. — Ты пришел, чтобы обсудить это? — Я пришел, потому что ты позвала. — Тогда можешь идти! — она демонстративно отвернулась, поправляя платье. Он не сдвинулся с места. Именно за это она его и любила, он мог ее терпеть, мог ждать, мог пожертвовать всем ради нее. Никто не будет так ее любить. И ни одну другую девушку тоже. А теперь Джейме достанется какой-то дотракийской «королеве»! Серсея почувствовала прилив злости и к отцу, и к Джейме и ко всем окружающим. Ей хотелось говорить, злиться, уничтожать! — Он лишает Томмена короны. Лишает влияния и власти. Тиреллы откажутся от свадьбы, когда узнают, они предадут нас, как и все прочие знаменосцы! Отец не думает об этом, нет, он думает о своем наследии, но никто не думает о Томмене, о том, что все будут говорить о его родословной. Он станет бастардом, без имени, но с Утесом Кастерли! И отец считает, что это достойно?! Она говорила не то, что ей хотелось, не то, что думала, а то, что надо. Что бы сказала любая мать, как ей казалось. А Джейме, как обычно, утешал ее в том бреде, который она несла. Мужчины никогда не понимали сути проблемы. Разве правда то, что женщина говорит? Истина всегда глубже, а это лишь мелкие тревоги. Но брат старался. — С Томменом все будет хорошо. Отец позаботится о его будущем, а люди скоро забудут об его правлении. Никому не будет дела, чей он сын. И снова эти слова. Чей он сын. все должны знать чей он сын! И Серсея сама не знала, хотела она, чтобы все думали, что его отец Роберт, или искренне желала правды, в которой заключалась свобода. — Он сын короля! — без раздумий гулко отозвалась она, чтобы оставить последнее слово за собой. И тут же осеклась, замолчала, потом тихо и с ожесточением заговорила: — Они лишили меня Джоффри, убили Мирцеллу, они заточили тебя, оставили лишь Томмена, как посмешище, игрушку Тиреллов, заложника Маргери! А я должна рожать детей мужеложцу, ее брату, забыв про тебя?! Мы никогда не расставались надолго, никогда не жили порознь, мы всегда были рядом! Джейме, я не выдержу этого, не выдержу! Слова правды наконец полились из нее единым бессвязным потоком вместе со слезами и всхлипами, она плакала, сжатая в объятьях любимого человека, чувствуя себя брошенной и покинутой. В глубине души она уже простилась с ним, отпустила его и просто оплакивала свои чувства, свою власть, свое правление. — Тихо, тихо… Я никогда тебя не оставлю, я убью Таргариен, убью Лораса, убью отца, если придется, но никогда не отпущу тебя… Его шепот звучал прямо над ее ухом, но он был ей противен. Это все было слишком поздно. — Ты уже бросил меня, бросил здесь, в Королевской Гавани, вместе с Робертом. Ты бросил меня, когда была осада города, когда наш брат отправлял Мирцеллу в одиночку в Дорн и когда ее вернули уже мертвой! Ты бросил меня, когда я была матерью, одинокой и слабой, когда рядом не было мужа! — Я был в плену! — Ты мог сбежать! — И я сбегал! Два раза, но меня всегда ловили. По твоему я не скучал по тебе? — Я не знаю, что ты чувствовал! Она лгала и обвиняла, зная, что сама врет. Она боялась за Джейме больше всего, когда он был в плену, но теперь, когда он вернулся, весь ее яд вырвался наружу. Это все копилось в ней на других, но попало на брата. — Ты знаешь. Но злишься на меня. Серсея промолчала, высвободившись из его объятий. Они стояли молча. Он глядел на нее устало и печально, а она отворачивалась, чтобы не видеть, что он все еще ее любит. Кажется, она его возненавидела, но сама не знала за что. Брат и сестра не двигались пару минут, просто не зная, что говорить. Слова любви не шли, но ощущать присутствие друг друга было необходимо. Всегда необходимо. — Ты знал о планах отца? — Да. — Когда он тебе сказал? — Два дня назад. Он вызвал меня к себе и… — Мне все равно! Почему ты не пришел? — Потому что я не хотел делать тебе больно. Она рассмеялась холодным смехом и снова взялась за бокал. — Делать больно… Конечно, услышать это от отца мне было гораздо, гораздо! приятнее! — Я не думал об этом. — Ты никогда ни о чем не думаешь. Но должен стать королем Семи Королевств! Царь, который убил царя и женился на его дочери! Ха! Услышал бы это Рейгар, он бы восстал из могилы! — Я не хочу быть королем. Это не мое решение. — Конечно, это все отец. Наш ужасный отец… — Зачем ты это говоришь? В его голосе сквозила боль и какое-то смирение. Он всегда был таким — преданным и покорным ей. Рыцарем в доспехах, смело сражающимся за свою королеву. Больше он даже сражаться не сможет без руки. Она горько усмехнулась своим мыслям, отворачиваясь от брата. — Тебя, наверное, ждут дела, можешь идти, не тяготиться моим присутствием. — Сейчас ночь. — Значит тебя ждет теплая постель и здоровый сон! Уверена, в плену ты мог лишь мечтать о таких перинах. — Единственная постель, которая меня ждет — твоя. — Больше нет. Его здоровая рука, уже скользившая по линии скул, соблазнявшая и манившая, теперь замерла и отстранилась. Голос дрогнул. — Значит, слова про тебя и Ланселя — правда? Она сглотнула, сердце застучало быстрее. Джейме отошел от нее в другой конец комнаты, потом снова вернулся назад и встал рядом. — Ты… Я не узнаю тебя, Серсея! Разве дело было не в Роберте? Ты клялась, что верна мне, а не… — У меня был муж, я не могла быть тебе верна! — Роберт, не Лансель! А ты… — Только не говори мне, что в своих походах никогда не прибегал к помощи шлюх! Серсея притворилась, что смеется, но на самом деле она дрожала. Впервые ее измена была открыта и так унизительна. Даже Джейме испытывал отвращение. — Никогда. Я никогда не позволял себе такого. Он постоял пару секунд, ожидая ответа, но сестра молчала. Твердые шаги по полу отстучали в сторону двери, с грохотом захлопнулась дверь. Серсея добилась своего — теперь она правда осталась одинока. Винная капля в последний раз скатилась из графина, стукнул бокал. Лицо Серсеи заледенело, уничтожив последние эмоции и слово «Джейме», едва не вырвавшееся из горла.