Ловушка

Неподалёку за спиной раздался грохот от взрыва, а следом пробасил Панцзы: — Вашу ж мать! Сколько раз У Се говорил этому твердолобому гопнику не раскидываться взрывчаткой в узких проходах под землёй, а всё без толку. Одна выгода от взрывоопасности Толстяка всё же есть: У Се научился быстро бегать. Не так быстро, конечно, как в эту минуту прикрывающий его спину Цилин, но всё-таки. Освещая тёмный коридор фонариком смартфона, он резко повернул по единственному пути. Под ногу попал какой-то камень, и мужчина чуть не грохнулся на стену, чтобы прямо о неровные сколы разбить голову. Однако его лихо подхватили под локтем, на секунду приобняли, возвращая в равновесие, и с силой толкнули дальше. Эти восхитительные руки восхитительного Цилина, который словно видит будущее и каждый раз спасает неуклюжего друга от гибели. Взрывы остались далеко, но Панцзы продолжал непечатно выражаться, уничтожая очередную невиданную дичь, откопанную ими вместо сокровищ. Даже сквозь топот двух пар ног чётко слышался шорох лап этих тварей, умеющих бегать даже по потолку. Цилин замедлился и развернулся, чтобы отбиться от тех, что умудрились сбежать от человека-динамита. Следующим взрывным толчком на голову посыпалось каменное крошево, а вместе с ним одна из тварей, достигающая размера с ладонь. Если их не угробит эта мерзость, то это сделает другая, которая продолжала материться далеко за поворотом. Точным взмахом своего дао Цилин разделил насекомое на ровные половины и резко подался назад всем телом, чтобы внутренности не попали на него. Оглядевшись по всем поверхностям, он убедился, что больше никто до них не добрался, и кинулся следом за мозгом их троицы. У Се уже достаточно наглотался пыли, да курение здоровья не добавляет, так что лёгкие начинали гореть. Промчавшись около десяти метров по прямой, он обнаружил неприятный сюрприз, хотя с его-то везением он нисколько не удивился. Свет фонаря выхватил тупик. — Тупик! — выкрикнул он, чуть обернувшись за спину. — Вперёд! — отозвался его спутник. И что толку бежать в тупик? Хотя возвращаться к Толстяку с учётом того, что он сам к ним не мчится, тоже неразумно. Бежать, так бежать, раз Братец так говорит. После нескольких шагов под ногой У Се что-то недобро заскрежетало и едва провалилось. Ну, конечно, как же иначе? Почему бы не просто в тупик забежать, но ещё и ловушку активировать? Он не успевал затормозить, когда сверху стала опускаться каменная плита. Хотел было развернуться, но лодыжку пронзило острой болью, и он рухнул на колено повреждённой ноги. Опираясь на руки, он поднял взгляд к заслонке. Толщина сантиметров тридцать. Если он сейчас не сдвинется с места, его красивую и умную голову можно будет просто смыть тряпкой. Только вот ногу сковало, словно заточенным капканом. Слишком близко пропищала ещё одна тварь, павшая от меча его добровольного телохранителя, после чего У Се с ноги о задницу закинули по ту сторону опускающейся плиты. Он пулей влетел внутрь и мешком плюхнулся на землю. Едва он выдохнул и начал вставать, этот паршивец снова сбил его с ног, вкатившись в узкую щель следом. — Ты меня точно спасти хотел? — лёжа на спине, держится за плечо Простак, как из-за возраста его обзывает Ван Панцзы. — И что проку теперь? Мы оба в ловушке. — Я сбросил рюкзак по ту сторону, — резво поднявшись, обрадовал Цилин. Подрывник хотя бы догадается, где их искать. — Твоя нога? — встревожился он, убрав оружие в чехол за спиной. Пещеру, в которой они оказались, освещал лишь фонарик У Се. В таких местах обычно лежат истлевшие трупы, но в этот раз, к счастью, было пустынно. Он попытался пошевелить стопой, и в суставах снова дико закололо. — Похоже на вывих. — Лежи, сейчас правлю, — уселся Цилин возле раненой конечности. Пациент подсвечивал ему смартфоном. Он нисколько не сомневается в способностях своего друга. За сто с чем-то там лет жизни тот уже во всём наловчиться должен был. Однако выворачивать будут суставы его собственной ноги. Сняв ботинок, Цилин застыл, как каменный. — Не дыши, — вполне серьёзно сказал У Се, а на свою самоиронию получил безразличный, но очень пристальный взгляд лекаря. И минуты не прошло, как пещеру окатил вопль вселенской боли. — Ты это специально, да? — переведя дух, упрекнул его У Се. — Мстишь мне за носки? Мы неделю в пути. Конечно, они воняют. Ты только представь, каково с Толстяком в одной комнате спать. Второй, как и всегда, промолчал на его остроты. Не хватало им ещё и упороться запахом нестиранных носков, поэтому шутник, сев, натянул ботинок обратно. Положив телефон перед ними, У Се пристроился плечом к плечу товарища. Прошло уже два часа, как они попали в западню. Первые полчаса господин умник пытался ещё как-то скрасить тишину, но Цилин к беседе расположен не был и привычно простукивал стены на предмет пустошей. Остальное время У Се молчал, периодически поглядывая в смартфон. Сеть не ловит. Он даже отписаться не может, в каком конкретно направлении Панцзы должен их искать, когда разберётся со своим делом. Вряд ли тот умер. Каким-то доисторическим тварям Толстяк не дастся, а вот заблудиться или угодить в другую ловушку таланта ему хватит. Цилин, как сел в позу каменного истукана полтора часа назад, так и сидит; даже дышит едва слышно, будто в транс ушёл. А вот У Се становилось всё дурнее: начинала болеть голова. — Кислород заканчивается, — прошептал он, привалившись виском к чужому плечу. Молчун чуть повёл головой в его сторону и потревожил ухом падающие на лоб волосы, после чего коротко кивнул. У Се иронично рассмеялся и облизал пересохшие губы. Тут разрядился смартфон, и погас единственный источник света. — Не так уж и плохо умереть в твоей компании, — подметил Простак, на что молчаливая подставка для головы хотела что-то ответить, но передумала. — Ты же хотел сказать, что мы не умрём? Вообще… — ещё тише заговорил он, чтобы экономить воздух и силы, — каждый раз сомневаюсь, надо ли тебе это сказать. — Не надо, — прошептал Цилин. — Люди с незавершёнными делами после смерти становятся злыми духами, — продолжал подтрунивать У Се, а собеседник лишь помотал головой, что в полной темени было понятно по потревоженным волосам. — Ну, что ты за человек? Болтун попытался ровно сесть и опёрся на первое, что попало под руку. Братец вместо каменной статуи тотчас обернулся в стальную, но промолчал. В ладони что-то мягкое и тёплое напряглось. То, что он ухватился за Цилина, У Се понял сразу, а уже через пару секунд построения логических цепочек, сообразил, что именно он лапает. Судя по обхвату и форме мышц, это был верх бедра. Неловко кашлянув, он одёрнул руку, да так резко, что повалился назад. Оказывается, у него голова уже кругом пошла. Снова его подхватили тонкие, но очень сильные руки, уберёгши от новых травм. Цилин поймал его в падении и теперь держит за спину. У Се снова рассмеялся: — А умереть в обнимку с тобой ещё приятнее. Пусть реакции на двусмысленный комментарий он не видел, но представил, как тот чуть свёл брови. Так сказать, мимика Молчуна большой палитрой не блещет. Обхватив одной рукой того за плечи, а второй опёршись на землю, У Се вернул сидячее положение, однако убирать пальцы с товарища не спешил. — Если мы ещё часик так посидим, я точно окочурюсь, — обхватил он его за шею. Чисто по ощущениям У Се потеряет сознание очень скоро, и поэтому желание сделать то, за что Братец его может презирать, просто-напросто огромно. Удерживая Цилина за шею, он приблизился к его лицу. Нос скользнул по его носу, но тот даже не шелохнулся, чтобы уйти от приставаний, словно не понимает происходящее. Пересохшие губы обдало дыханием, которое не давало и шанса промахнуться. Когда У Се припал к его губам в поцелуе, Цилин в замешательстве открыл рот шире, позволив не только примять губы, но и проникнуть языком между ними. Он не отталкивал, но и не целовал; просто позволял ласкать свои губы. Совратитель вскоре догадался, в чём дело, и мигом отпрянул. От обнаруженного откровения даже сознание немного просветлело. — Прости, — кашлянув, У Се отвернулся в сторону и стал переводить дух. — Извини, я не… Цилин в разы старше него, так много умеет и знает, что в слишком умную голову не пришла простейшая мысль. Юный Чжан вообще мало с кем разговаривает, даже по делу чаще общается жестами. Чтобы сблизиться с кем-то, ему надо много времени. Разумеется, целомудренный парень растерялся перед интимными приставаниями. Да хоть бы ударил что ли, чем продолжал молчать, будто ничего из ряда вон не случилось. — Скажи что-нибудь, — потребовал У Се, испугавшись, что тот от шока в кататонический ступор впал. — Нет, — после некоторого промедления только и вымолвил Цилин. — Что «нет»? — возмущённо выдал другой. Как вообще понимать его «нет»? Не простит? Или не надо просить прощения? Или он теперь не разговаривает с грязным извращенцем, склонным к геронтофилии? Хотя последнее он сразу отмёл — Цилин лет на двадцать выглядит. Или тот ляпнул первое, что в голову пришло? Угомонив шторм в мыслях, он всё же посмотрел на него. Глаза уже привыкли к темноте, и можно было очень смутно разглядеть его профиль. Похоже, этого будду вообще никак не смутить. Измождённо простонав, провинившийся улёгся на спину. — Ты это хотел мне сказать? — заговорило святое изваяние. На этот раз У Се его прекрасно понял. Без причины люди кого-то в губы не целуют, особенно если они добрую пару десятков лет друг друга знают. — Славно, что ты сам всё понял, — бесстыже намекнул на его правоту он. — Ничего больше не скажешь? Словесного ответа не последовало, но вот головой он отрицательно мотнул. Вскоре У Се от удушения начало клонить в сон. Из дрёмы вырвал грохот, раздавшийся совсем рядом. Ударной волной неслабо так тряхнуло их душную темницу. — У Се! — резко выкрикнул Цилин. Ещё не пришедшего в себя мужчину накрывает чужим телом. Юное и дико привлекательное лицо оказалось настолько близко, что оно захватило все мысли. Сейчас он мог разглядеть каждую его черту, однако к себе приковывали испуганные глаза. Пока он смотрел в них, пока чужое дыхание смачивало его губы, он не обращал внимания, как оказался в крепких объятьях и как они вместе откатились к стене пещеры. В чувства привёл обрушившийся потолок. Пара огромных глыб оглушительно громыхнули о каменную землю ровно в том месте, где они находились пару секунд назад. Окинув взглядом картину обвала, он вновь приковал глаза к лицу напротив. Через мгновение полностью вернулась связь с пространством, дав понять, что Цилин прямо сейчас лежит под ним. Его глубокое дыхание и странное выражение глаз толкали У Се к очередным пошлым мыслям. Как бы он вёл себя в интимных отношениях? Обычно Братец, мягко говоря, сдержан, однако он лично видел, насколько отчаянным тот может быть, если задеть за живое. Вдруг в постели эта штучка становится очень горячей, или наоборот скидывает броню железного парня и становится приторным мальчиком. Он тряхнул головой, выгоняя из неё всякую пошлость. — Что значило то «нет»? — задал он ранний вопрос, но Цилин только молчал, глядя на него. — Я просил прощения за украденный первый поцелуй, — странно было говорить ему это. — За второй не буду. Прижав его телом к земле, У Се припал поцелуем к его нижней губе. Осторожно, оставляя возможность дать хоть какой-то отпор. Жертва домогательств не приняла ни попытки оттолкнуть, ни отвернуться, поэтому он примял обе его губы и проник в рот языком. Его глаза были открыты, в то время как Цилин свои закрыл, позволив ему вытворять, что душе угодно. Поцелуй стал крепче. Язык скользнул по чужому языку. Казалось, будто ему отвечают взаимностью: Цилин обогнул его язык сбоку, дав простор для ласк. И вот кто тут кого соблазняет, спрашивается? Сознание У Се словно дурманящим туманом заволокло, и он практически впился в любимые губы, будто из них можно хоть каплю кислорода выжать. Рядом опять раздался взрыв, а вернее, по ту сторону губительного каменного заслона. На этот раз камни отвалились не только от потолка, но и полетели со стороны выхода. — Братец, Простак, вы там?! — кричал за стеной Панцзы, пробивающий выход остатками динамита. Время ещё есть, как решил так называемый Простак, поэтому он не спешил расставаться с долгожданным наслаждением. Громкий треск убедил-таки оторваться от губ, однако рассматривать лицо под собой он не перестал. Со следующим гулом каменная плита раскололась на части. Отдельные фрагменты влетели внутрь, осыпав их обнимающуюся парочку пылью и мелкими камнями, отчего У Се кашлянул. Сильно пахло порохом. По пещере забродил луч фонаря, вскоре поймавший в свой круг засыпанную грязью обнимающуюся парочку. — Ой-ё, — голос Толстяка уже звучал не за преградой. — Знал бы, что вы тут тискаетесь, не спасал бы. — Ты чего так долго? — как будто не его застукали в пикантной ситуации, начал У Се с наезда. — Я тут чуть с предками не поздоровался, — поднялся он с Цилина и возмущённо уставился на артиллерию «Железного треугольника». — Да вам тут было вполне весело, — махнул тот рукой, поднимая рюкзак-наводку Цилина. — В смысле?! — умник указал на груду камней, которая чуть не превратила их обоих в гуляш, и замер в ужасе. — Мой смартфон! — ошеломлённо указал туда, откуда аппарат уже и смысла доставать нет. — Ты! С тебя новый смартфон! Не обращая внимания на их ругань, Молчун поднялся, отряхнулся и попёрся к выходу. — Не разбрасывай где попало! — парировал Толстяк, передавая багаж проходящему мимо Цилину. — У меня денег нет, — резонно заявил он и гневно указал на оппонента пальцем. — Моя лапша. — Какая лапша?! — удручённо осмотрев завал, У Се поспешил на свободу. — Я ж тебе покупал! — Ты мне целый вагон задолжал. — Да ты меня на каждой вылазке убить пытаешься! Ещё что-то вымогать смеешь?! Цилин быстрым шагом направлялся к выходу. В лёгкие резко ворвался свежий воздух, отчего дышать ровно не получалось. К прочему, взбудораженное пережитым в западне сердце всё равно не позволит успокоиться в ближайшее время. У Се нередко выкидывает финты ушами, но в этот раз это было слишком неожиданно. На всякий случай он расчехлил дао. Тем же вечером на небольшом постоялом дворе местной деревни У Се принял душ. Так как все снова не при деньгах, пришлось снять один номер. С одной кроватью, кстати. Хорошо, что какой-то диванчик есть, и получается два спальных места. Цилин обычно слоняется по улице или спит прямо в машине, словно сторожевой пёс. У Се отлучился-то минут на двадцать, а комната успела провонять быстрой лапшой. На небольшом столе у стены стояли огромная миска из-под еды и с пятак пустых пивных бутылок. Панцзы вообще что ли не задерживает еду во рту, а сразу пропихивает в желудок? — Вход завалило, — заговорил истребитель провизии, стоило названному брату войти в комнату. — Какие у нас теперь планы? — А где Цилин? — У Се на ходу шлёпнул своими стиранными носками второму по лицу. — Что за херня, засранец?! — выхватил Панцзы сомнительное оружие у него из руки и ударил ими тому по заду, после чего швырнул в помойку на столе. — Взял две бутылки и вышел. Целых две? У Се задумчиво замер. Их неиспорченный святошка себе позволяет выпить по праздникам, а в будничные дни не уговоришь. Видать, самодурство в пещере чуть больше выбило его из колеи. Свалку учинил не он, поэтому и убирать её тоже не его работа. Повесив носки на спинку стула, он вытащил из своего рюкзака карту. Разложил её на диване, где сидит Панцзы, и присел на корточки, тихо шикнув от боли в лодыжке. — Вот это ты разломал, — указал он на первый вход, который обвалился из-за варварства подрывника. — Есть ещё один, но… — переместил он палец по бумаге в лесную зону. — Десять километров отсюда, пять из них по чаще. Придётся идти пешком. — Как два пальца обоссать. — Выйдем на рассвете. Только давай без взрывчатки. — У Братца есть меч, у тебя Братец. А мне чем защищаться? Лопатой? — Ешь их, — угрожающе предложил ему У Се, мол, в ином случае сам ему в глотку всякую дрянь будет запихивать. — Хоть денег на еде сэкономим. У Толстяка не нашлось, что ответить, и он только оскорблённо развёл руками. Ещё более возмущённо экнул он, когда это хамло средних лет полезло к нему в рюкзак за пивом. — Положи на место! — прикрикнул Панцзы, увидев, что тот конфисковал пару бутылок и, отмахнувшись, пошёл на выход. — У тебя и так печень почти села! Не слушая бухтения за спиной, У Се вышел на улицу. Как и следовало ожидать, потомок семьи Чжан был во внутреннем дворе. Рассевшись за одной из обеденных групп, глазел в стол и потягивал пиво. Услышав приближающиеся шаги, он поднял голову. Под его неотрывным взглядом У Се пристроился задом на той же лавочке и протянул ему бутылку: — У тебя руки сильнее. Вот уж точно, снимать крышки с бутылок без открывашки он умеет. Оказав услугу, Цилин протянул выпивку собеседнику. С чего начать разговор? У Се уже столько раз оказывался в смертельной опасности, что каждый такой случай готов принять за последний. Вот и вычудил то, о чём уже несколько лет думает. — Выходим на рассвете, — решил-таки заговорить о делах, всё равно из типа рядом слов не вытянешь, если он сам не изволит. — Там должно быть хоть что-то. Цилин отмалчивается и просто принимает информацию. Сделав щедрый глоток и не сводя при этом взгляда от его профиля, У Се наклонился и дунул тому в ухо. Объект детских шуток прикрыл висок и резко обернулся на него. — Признаюсь, виноват, — сел тот прямо. — Ты проживёшь куда дольше меня. Понятно, почему ты не заводишь близких отношений. Да и все Чжаны какие-то повёрнутые на верности наследию. Но хотя бы что-то ответь на моё признание. Не будем же мы делать вид, что всё в норме. Глотнув из своей бутылки, повёрнутый на наследии прямо в глаза ответил ему: — Всё в норме. — Так, стоп, — твёрдо поставил пиво на стол У Се и без труда забрал бутылку из руки второго. — То есть я тебя домогаюсь, но всё нормально? Зная этого человека, можно ожидать, что тот просто встанет и уйдёт непонятно куда, поэтому У Се схватил его за борт куртки. Значит, он признался ему, распускал руки, даже получил намёки, что его сексуальные притязания находят цель, а Цилин продолжает гнуть своё. Пытается сохранить дружескую дистанцию, когда это уже вряд ли возможно. Не собирается принимать его, но и отталкивать не хочет. — Дай подумать, — тихо произнёс Цилин. Ну, хоть что-то вымолвил и не прикрылся временной потерей памяти. Отпустив его, У Се поправил куртку на его груди. — Как скажешь, — согласился он. — Только ответь до конца экспедиции. А то опять улизнёшь, и ищи ветра в поле. На каменном лице даже лёгкая усмешка нарисовалась. Допив первую бутылку, он встал из-за стола, прихватил вторую и собрался уйти, как обернулся. — Я сам тебя найду, когда у тебя будут неприятности, — ударил он не в бровь, а в глаз своими словами. Для осмысления случившегося ему наверняка надо побыть одному, так что У Се не стал ему мешать уединиться в кабине джипа. Быстро допив первое пиво, он тоже покинул дворик. Мобильная открывашка бутылок ушла, так что в любом случае надо возвращаться в номер. В комнате так и царил срач, а сам кормилец тараканья уже завалился в кровать и укутался в одеяло, как готовящаяся к перевоплощению бабочка. Хрена с два вытащишь. — Вставай с кровати! — пихнул его У Се ногой в поясницу. — Я тебя не понимаю, говори по-человечески, — пробурчала эта туша из-под одеяла. — Все удобства умирающим! — Чёт в ушах зазвенело. Ничего не слышу. В лёгком приступе злости Простак швырнул в него бутылку, которую тут же проворно уволокли в складки тряпок. Скинув на пол здоровенный, но уже полупустой рюкзак Панцзы, он улёгся на диван. Он ему это ещё припомнит, ой как припомнит.