Ikigai

У Хонджуна руки с утра холодные, и как бы он не пытался себя успокоить, волнение всё равно брало над ним вверх. Он ждал два серых месяца и девять скучных дней, и вот наконец-то ему пришла смска, что Минги благополучно приземлился и выезжает из аэропорта. На самом деле, эта командировка могла закончиться уже через две недели, но Сон много работал себе на имя, и теперь заимел репутацию одного из лучших архитекторов компании, о чем, если честно, ему даже мечтать было непривычно. Но лично для Хонджуна это открытием не стало абсолютно — Минги был гораздо лучше, чем считал он сам. И как работник-профессионал, и как человек, вне каких-либо социальных статусов. Хоть в нём и не было эталонной красоты, выдержки, и иногда он был чересчур рассеян и невнимателен к деталям, быстро уставал и не любил долго ждать. Зачастую он ругал микроволновку за излишнюю медлительность, а холодильник — за отсутствие любимой еды, был раздражителен и часто засыпал за кухонным столом перед незаконченным проектом. Минги также мог забыть о важной дате, о том, что в магазине нужно купить ещё капусты и молока, не смыть после себя волосы из ванны и не развесить носки после стирки. Мог долго не отвечать на звонки, быть грубоватым и неразговорчивым, спать целые сутки и не обедать совсем. Сон Минги мог всю ночь и утро просидеть над планшетом с чертежами, а потом жаловаться на головную боль и невероятную усталость. Он всегда был, как и всё вокруг, просто человеком, не меньше и не больше. Но несмотря на всё, Минги был хорошим человеком. Трудолюбивым, ответственным в действительно важных делах, всегда ставя результат превыше всего. Он был очень чутким, но в то же время смелым во всех отношениях человеком, рискуя и в работе, и в любви. Он приносил на Новый год их любимое шампанское, украшал искусственную ёлку, как в детстве напевая себе под нос ненавязчивый мотив, и всегда готовил подарки для родственников, как своих, так и Хонджуна. Он был дружелюбен ко всем, и боялся ранить их чувства, извинялся по множеству поводов, даже когда этого и не нужно было. Он мыл посуду и готовил, ходил по магазинам и приносил деньги в их малюсенькую семью, и дарил Хонджуну самые тёплые объятия на их диване, а также любовь — много, очень много любви. Минги боялся первое время говорить Хонджуну о своих проблемах и мыслях, переживая, будет ли тот его выслушивать и принимать. Время беззаботности и конфет с букетами прошло, и этот страх быть отверженным жил в сердце парня довольно долго. Хонджун же не был дураком и отталкивать парня вовсе не собирался. Он не был той бесчувственной сволочью, коей его вскоре его стали считать. Но всё же, в их отношениях, так стремительно начавшихся, не было уверенности — они пылали, как молодое пламя, съедали обоих, оставляя после себя пепел сомнений и комплексов. Они оба куда-то в них бежали, каждый в свою сторону — недостаток внимания против ребяческой гордости. Они как будто пытались доказать друг другу, что достойны быть вместе, что они доросли до этих отношений, и это существенно ломало их. Они были счастливы, безусловно, но они не сразу заметили усталость, которая выросла от иллюзий и стараний удержать друг друга рядом. Однажды пришло осознание — надо расстаться на время, сделать паузу на безумной перемоке их жизней, и они разъехались, чтобы учиться, в разные места. Первым не выдержал Хонджун и через четыре месяца приехал к своему тощему парню в общежитие с пакетом домашней еды и самым нетерпеливым поцелуем из всех на их памяти. Это было немного позорно, поскольку вокруг были люди в количестве трёх человек, смазанно-скомканно из-за общей потрепанности обоих со сна и с дороги, но зато осталось воспоминанием на всю жизнь. Ким изначально не был в восторге от своей специальности, поэтому отчислиться ему не составило морального труда, и общими силами и деньгами они нашли однушку около университета. Дороговато, без особых изысков, но всё-таки жилплощадь. Именно с того времени Хонджун с Минги не расставались дольше, чем на день, медленно открывая свои тайные двери души и делясь страхами и невеселыми мыслями. Хонджун благодарен за это. Их нынешее расставание на два месяца с недельной задержкой из-за ужасной погоды так же дало толчок их отношениям, по крайней мере, по стороны Хонджуна. Сейчас, сидя как на иголках на диване и бесцельно листая соцсети, постоянно проверяя время и сильнее поджимая под себя холодные ноги, парень чувствовал себя, как в день выпускного Минги, когда они сумбурно решили жить бок о бок. Волнение от неизвестности смешанное с полной уверенностью в человеке, которого так сильно любишь. Ощущается странно, но до боли знакомо и в какой-то степени приятно. 15.47, суббота. Три щелчка замка входной двери. Два шага вперёд, закрыть дверь, включить свет в коридоре. Хонджун медленно выходит на свет — там длинная, ровная фигура в распахнутом пальто, парадном костюме и с неаккуратно уложенными волосами смотрит растерянно. Странная улыбка мелькнула по губам и исчезла в приподнятом на ветру воротнике: — Привет. Хонджун смотрит, скользит взглядом от небрежно развязанного шейного платка до маленькой морщинки у левой брови, боясь вдохнуть или моргнуть. Их взгляды встречаются резко, неожиданно, переплетаются. Маленький шаг вперёд, потом второй, третий. Ощущение холодных щёк под тёплыми чувствительными пальцами. С такого расстояния видно каждую родинку и веснушка. Как же он скучал. — Этот платок на тебе смотрится просто отвратительно. Всё происходит как-то на выдохе, быстро, но нежно и тихо, по телу волной проходит тепло, когда Минги коротко хихикает на замечание: — Я знаю. Он разувается, снимает пальто и крепко обнимает своего маленького уютного парня, который тут же отвечает тем же. — Ощущение, будто бы год не виделись. — Да, как целую вечность. У Минги губы на вкус как капуччино с сахаром, у Хонджуна — никотин и мандарины, и их медленный контрастный вальс заканчивается только после того, как Сон вспоминает о необходимости помыть после дороги хотя бы руки. Они улыбаются друг другу. Это ощущается правильным. Вечер проходит почти как самый обычный в этой квартире — отсутствие света, мелькающий фильм на экране ноутбука и тихие разговоры под одним-единственным клетчатым пледом на узком диване. Минги засыпает быстро, как полагается человеку после долгой нудной дороги, Хонджун же аккуратно закрывает ноутбук, ложится на плечо своего парня и кладёт руку под карман пижамы, где можно почувствовать биение сердца. Ему так спокойно. Дрёма медленно накрывает парня и последнее, что он делает за этот день — трепетно целует Минги в висок, на что тот сонно морщит нос. Они открывают окно, впуская свежий воздух нового дня. У них впереди целая жизнь.