После "Чужака": Империя

      В доме было очень, очень тихо.       Несколько часов они активно бегали туда-сюда, пытаясь собрать хоть что-то (и спасибо, что Риа, предчувствуя беду, заранее собрала сумку с самым необходимым), а теперь, когда сборы были завершены, дом словно помрачнел и утратил свой дух. Несмотря на то, что они почти всё оставили нетронутым — мебель, картины, технику, предметы интерьера, — у Риа возникло очень тоскливое чувство, что дом уже не их… Он с ними попрощался и стал чужим. Вот только как им с Чейсом сделать то же самое?.. Как оставить то, что было так дорого? Как попрощаться со своим семейным гнёздышком, в котором они прожили пять счастливых лет? В котором делал первые шаги Кеннет? В котором каждую деталь они продумывали вместе… Куда покупали со смехом разные забавные симпатичные безделушки или шикарное постельное бельё, чтобы тут же опробовать его ночью… Это были не просто стены, двери и окна… Это была сама их жизнь. Жизнь, которую у них навсегда отобрали.       Это странно, но когда Риа узнала новости об эвакуации, она не заплакала, хотя ждала от себя именно такой реакции. Возможно, помогло то, что внутренне она давно к этому себя готовила. Но ещё неизвестно, что хуже — искренние рыдания из-за обрушившегося вмиг привычного мира или внезапно поселившаяся в душе чёрная дыра, которая пожирала все эмоции, оставляя лишь какую-то отрешённость. Риа пришлось заставить себя сосредоточиться, чтобы заняться срочными сборами, организовать доставку до челнока и не забывать о нуждах малыша Кеннета, для которого всё это пока напоминало какую-то игру. Они сказали ему, что едут в гости… И что он сможет взять с собой только самые любимые игрушки, которые не занимают много места. Кеннет без колебаний выбрал подаренную ему на третий день рождения модельку Эль-челнока и мягкую пушистую туку, с которой любил засыпать. Ещё несколько вещей Риа добавила по своему разумению: совсем небольшой конструктор, мозаику, карандаши и раскраску. Понимание, что даже у сына останутся лишь жалкие крошки, вновь вызвало новую вспышку боли, но она знала, что должна быть сильной.       Совсем иначе всё происходящее переживал Чейс. Несмотря на то, что Риа сама была подавлена и разбита, она понимала, что ему гораздо хуже, чем ей. Все эти годы он как мог старался не допустить усиления мятежных настроений на Контрууме. Чейс вкалывал как проклятый, работал даже дома, плохо спал… Но что он, простой капитан ИСБ, мог сделать, когда, как карточный домик, разваливалась вся система? Усилий одного человека явно недостаточно. Разумеется, Чейс был не один. Но таких энтузиастов, как он, оставалось всё меньше. И Чейс не был бы собой, если бы не винил себя в том, что не справился со своей работой. Якобы чуть ли не лично из-за него повстанцы теперь одержат верх, а они вынуждены бежать и всё бросить. Риа хотела бы сказать ему, что их мечты и будущее ещё не потеряны, ведь главное, что остаются они сами… Но понимала, что Чейс её сейчас не услышит. Ему было слишком плохо. И, в любом случае, нынешние мечты уже точно придётся похоронить. А какое будущее их ждёт, пока неизвестно.       Внешне Чейс выглядел достаточно спокойным — как и она сама. Но Риа знала, что это лишь маска. Если её спокойствие было почти натуральным, напоминающим оцепенение, то Чейс просто очень хорошо себя контролировал. Внутри у него бушевала буря, которую он не считал возможным выпустить наружу, — только не при жене и сыне. Он же мужчина, он же сильный… Он должен быть их опорой. Но лучше бы сейчас он орал и матерился… Такой самоконтроль мог до добра не довести и попросту всё выжечь.       Риа поняла, что Чейс еле держится, когда он глухо пробормотал:       — Дай мне пять минут побыть одному…       Время у них ещё было, хотя и в обрез. Она кивнула, велела Кеннету сесть на диван в гостиной и сама пристроилась рядом. Чейс тяжёлым шагом поднялся на второй этаж и, судя по звукам, открыл дверь одной из комнат. Риа не стала засекать время, да и Кеннет пока спокойно играл со своей моделькой, но в какой-то момент забеспокоилась — всё же Чейса не было слишком долго.       — Милый, посиди один, я пойду узнаю, куда запропастился наш папа. Совсем скоро за нами приедут.       Кеннет кивнул, по-прежнему увлечённый игрой, и Риа сама поднялась на второй этаж. Пропажа нашлась быстро — Чейс не стал закрывать за собой дверь детской и сейчас с абсолютно несчастным видом стоял посреди комнаты. В руках он сжимал одну из самых любимых игрушек сына — большую плюшевую банту, на которой можно было даже сидеть. Она была слишком большой, чтобы взять её с собой… Чейс, не замечая ничего вокруг, теребил гриву банты и смотрел куда-то в одну точку. Но, что поразило Риа больше всего и заставило её персональную чёрную дыру наконец-то схлопнуться, — по щекам Чейса текли слёзы. Она задрожала.       Её сильный, мужественный, бесстрашный и замечательный муж плакал впервые за все годы их знакомства. Плакал беззвучно, скупо, даже плечи почти не подрагивали, но оттого зрелище выглядело ещё более страшным и подавляющим. Неужели Чейс всё же сломался?..       Риа судорожно вздохнула и застыла в проёме. Она совершенно не представляла, что ей теперь делать. Дать знать, что пришла, и поставить мужа в неловкое положение? Но если просто уйти и сделать вид, что ничего не видела, Чейс ещё долго будет тут стоять, позволяя боли и горю поглощать себя. Наконец она решилась и тихо позвала:       — Чейс… Нам пора.       Он вздрогнул и машинально выпустил банту из рук, вытер дорожки слёз тыльной стороной ладони, но не отвернулся от неё, не стал делать вид, что ничего не было, — и Риа сполна оценила этот жест доверия. Или… Чейс просто дико устал быть сильным и наплевал на это.       — Да, я… Я сейчас…       Риа подошла к нему и крепко обняла. Чейс тяжело вздохнул, уткнувшись подбородком ей в макушку. Она еле расслышала, что он прошептал:       — Прости меня…       — За что? Чейс, ты ни в чём не виноват, правда…       — Виноват… Я не уберёг… Всё это. — Он вяло махнул рукой, очевидно, имея в виду не только их дом, но и привычную жизнь, и даже Контруум.       Риа подняла голову и замотала ею.       — Нет! Хватит. Прекрати. Вот уж кто, а ты сделал всё, что мог. Просто… Так сложились обстоятельства. Мы, простые смертные, не всегда можем повлиять на ход истории…       Снаружи послышался гудок, прерывая их. Значит, приехал ведомственный флаер, который доставит всё семейство Пратан и их нехитрый скарб в космопорт… Риа смягчилась.       — Нам действительно пора. И Кеннет там один внизу…       Чейс понуро кивнул и больше возражать не стал. Он просто посадил банту на кроватку Кеннета и, больше не оглядываясь, вышел из детской. Риа по давней привычке закрыла за ними дверь, и сердце тут же болезненно сжалось. Кеннет ещё не знает, что больше не увидит ни свою комнату, ни свои игрушки… Сердито шмыгнув носом, но приказав себе держаться, Риа последовала следом за Чейсом. Что-то подсказывало ей, что на время им придётся поменяться ролями. Надолго ли, лучше не загадывать.

***

      С того момента, как Чейс сел в служебный флаер, его словно выключили: он почти ни на что не реагировал, замкнулся. Взгляд совсем потух. На дом он старался не оглядываться, впрочем, как и Риа. Только Кеннет счастливо помахал рукой:       — Пока-пока! Я еду в гости!       Риа сильно сжала руку в кулак, царапая кожу длинными ухоженными ногтями, чтобы всё же не расплакаться. «Молчи, терпи… Ради сына, ради Чейса». Нет, Чейс её не осудит, наоборот, он, скорее даже ждёт, когда это случится. Но кому от этого будет лучше? Чейс сам на грани. Если начнёт ещё и её пытаться успокаивать, это только усилит его чувство вины и отнимет последние силы. Нет, хватит… Не только он умеет быть сильным. Она тоже — гордая дочь Контруума. И все эти годы шла с мужем рука об руку. Она справится. Вместе — справятся. Но сейчас плакать нельзя.       А потом всё было как в тумане… Дорога до космопорта, погрузка вещей, посадка на челнок, который доставил их на транспорт, улетающий с Контруума, размещение в удобной просторной семейной каюте. Хоть полетят с комфортом… Оставалось надеяться, что их родителям повезло так же.       Кеннет сразу же с восторгом прилип к иллюминатору — для него сейчас разворачивалось шикарное, завораживающее зрелище. Красивый цветущий шар планеты, громадные величественные верфи и сотни, если не тысячи больших и малых кораблей, снующих туда-сюда. Для Риа же это зрелище означало кое-что другое… Работая на орбите, она прекрасно знала, какой обычно трафик возле Контруума. То, что происходило сейчас, было почти паникой… Верные Империи граждане спешили покинуть почти потерянный для них мир. Эвакуация была в самом разгаре.       Чейс рухнул на койку и прикрыл глаза — в иллюминатор он снова принципиально не смотрел. Возможно, и правильно. А Риа, как последняя мазохистка, не могла отвести взгляд от верфей, на которых верой и правдой отработала столько лет. Её блок отсюда было не разглядеть, но она всё равно поискала его глазами. Там остались хорошие коллеги, директор Райд… Что теперь с ними будет?       — Мам, а мы скоро полетим?       Риа грустно улыбнулась сыну.       — Скоро, милый… Но ты ведь помнишь, что когда корабль войдёт в гиперпространство, звёзды сольются в полосы? Наша планета исчезнет из вида в одно мгновение. И, я думаю, потом нам лучше закрыть обзор. Но, если ты захочешь, мы сможем посмотреть в общем коридоре.       — Ла-а-адно… — Кеннет бросил взгляд на Чейса. — А почему папа не смотрит?       — Папа устал, малыш… У него сегодня было очень много забот. Сложный день. «У нас всех…»       Кеннет вдруг перебрался на сторону Чейса и обвил его шею ручонками, обняв что есть мочи.       — Папочка, я тебя люблю. Отдыхай…       Чейс открыл глаза, и на миг Риа вновь увидела в них знакомое тёплое выражение. Он крепко обнял сына в ответ и выдохнул:       — И я люблю тебя, сынок…       Холодный сухой голос в динамиках оповестил: «Уважаемые пассажиры, через минуту состоится прыжок на скорость света. Будьте внимательны и осторожны».       А потом начался обратный отсчёт. Риа видела, как вздрогнул Чейс. Но вместо того, чтобы всё же посмотреть в иллюминатор, чтобы сказать хотя бы последнее «прощай» Контрууму, он только сильнее обнял сына. А Кеннет вытянул шею, пытаясь поймать тот волшебный миг, когда реальное пространство вдруг сменится узкими светящимися полосками.       Несмотря на подсказки электронного информатора, Риа всё же пропустила этот момент. Вот и всё… Больше у них не было дома. Она снова сжала руки в кулаки, стараясь не разрыдаться в голос, и украдкой посмотрела на Чейса. Он был бледен как снег и тяжело дышал, но так и не выпустил сына из объятий. А малыш Кеннет, потеряв интерес к иллюминатору, снова прижался к отцу.       …Спустя несколько часов, когда Риа уложила спать Кеннета и Чейса (последнего только с помощью женской хитрости, подсыпав ему в сок снотворное), она наконец-то позволила себе побыть слабой, уставшей и опустошённой — такой, какой и была сегодня. Устроившись рядом с мужем, которого сейчас не разбудил бы и громкий взрыв, и закрывшись с головой тонким одеялом, она горько, взахлёб расплакалась, выпуская наружу то, что больше не могла держать в себе.       Завтра, когда оно наступит по корабельному времени, все они проснутся какими-то другими. И будут делать всё возможное, чтобы вновь собрать себя по кускам и продолжить жить. А пока… Пока Риа оплакивала их дом.