Между Небом и Землей

***

      Цветы на подоконнике приковали изможденный взгляд лежавшей на больничной койке пациентки. В голове мелькнула мысль, что поднявшийся ветер захлопнет настежь раскрытое окно, разбив простую вазу, и она попыталась позвать медсестру, но из горла вырвался лишь хрип. Ее жалкие трепыхания и старания присесть обернулись провалом, лишь зря отобрав последние остатки сил.       «Как глупо...», — подумалось ей и грустная улыбка озарила осунувшееся девичье лицо, на короткий миг вернув ему естественное очарование. Успокоившись, она с умиротворением наблюдала за борьбой цветка с силами природы: вот, ветер сорвал один лепесток, тут же унеся его в вечернюю темноту; резкие порывы сменялись мгновениями покоя, но стихия все крепчала, не оставляя шанса бедному оторванному от корней растению мирно дожить свой век. Резкий хлопок оборвал его жизнь внезапно и беспощадно, и звон стекла, разбивающегося о плитку, совпал с последним гулким стуком сердца в ее грудной клетке.       Рваный вздох прервался на половине, она так и застыла, краем сознания ощущая, как медленно все погружается во тьму, оставляя перед взором лишь те самые цветы, за которые она и ухватилась, видя в них нечто совершенно необъяснимо близкое и родное.       «Я хочу жить», — последняя мысль еще долго билась в разуме, прежде чем она полностью растворилась в обволакивающе-густой тьме, будто заснув.       Свет возник внезапно: сначала маленькая точка, затем переросшая в яркий луч, а после и вовсе перешедшая в сплетения линий, походящие на туманность. Ей вернулось осознания себя в пространстве и девушка огляделась вокруг, пытаясь понять где оказалась, но едва она встала на ноги, как ее словно силой выдернуло оттуда.       Ярчайший свет заставил ее прослезиться и заплакать, будто дитя малое, а звуки и другие ощущения били по рецепторам особенно сильно после долгого забвения. — Госпожа, вы стали матерью здоровой девочки!       Пока ее маленькое и, судя по всему, детское тело, обмывали и пеленали, она пыталась осознать положение, в котором оказалась. Довольно забавно, что за все свои двадцать с небольшим лет жизни она никогда не верила в религиозный мистицизм и, уж тем более, в вероятность перерождения, даже во время затяжной болезни не придя к Богу, как того требовали некоторые родственники, а теперь вот, мало того, что она переродилась, так еще и помнит себя. Возможно, со временем, воспоминания сотрутся? В какой она стране и в каком времени? Кажется, по одной из теорий, она должна родиться в тот же момент, как и умерла? Хорошо хоть опять человек, а не букашка или животинка: судя по всему, особо подпортить карму за короткую жизнь она все же не успела. — Дайте ее мне, — женский голос вырвал ее из потока мыслей, и она притихла, ощутив нежное прикосновение материнских рук. — Кая… да, Кая Тайбер. Тебе нравится? — спросила она, подняв голову на представительного вида мужчину, стоявшего чуть в отдалении. — Конечно.       Шанс на новую жизнь кружил голову, и она пыталась привыкнуть ко всему, впитывая информацию, как губка. Кажется, ей повезло родиться в богатой семье, что не могло не радовать. Убранство особняка, одежда людей, которых доводилось видеть, напоминали Европу начала двадцатого века, но определить в какой именно стране она находилась пока не представлялось возможным. Первые несколько месяцев пролетели быстро; она уже умела сидеть и привыкла к имени, и ее почаще выносили из детской. Именно с тех пор Кая и начала узнавать то, что перевернуло все.       Странные картины с изображениями гигантов на стенах, смутно знакомая девяти конечная звезда на статуэтках, геополитические наименования, которыми пользовался отец в беседах с другими людьми, да даже сама фамилия семьи, в которой ей довелось уродиться — буквально все кричало о том, что переродилась она отнюдь не в лучшем из миров. Это… ввергало в шок, но все указывало на это, ставя ее в подвешенное состояние. Что она знала о мире титанов из прошлой жизни? Он был наполнен войнами, пропагандой, смертью и страданиями так же, как и ее родной мир, но отличался от него тем, что здесь существовало вселенское зло — целый народ, способный превращаться в чудовищ, который веками пользовался этой силой, подчиняя и завоевывая другие страны до того, как сто сорок пятый король не развалил свою империю собственноручно, обрекая тем самым всех элдийцев континента на унизительное существование потомков демонов.       Да, ей посчастливилось родиться в привилегированной семье аристократов, но если вспомнить, какова судьба Тайберов, то можно легко усомниться в собственной фортуне. Большинство ее родственников погибнут во имя правого, по их разумению, дела, и вполне возможно, что и она разделит их печальную судьбу. Увы, все указывало именно на это: не только календарь, на котором светился Х832 год, но и чертовы малолетние кузены, пришедшие навестить их зимой, служили не утешающими доказательствами ее полнейшего и безвыходного попадания.       Принять все навалившееся оказалось не легко, но впереди были долгие годы на раздумья, так что, со временем, Кая кое-как свыклась с мыслью предрешенной судьбы: в любом случае, поменять что-то она навряд ли могла, да и пробовать боялась. В конце концов, сколь бы терниста не была судьба этого мира, в последних главах все приводит к мирному исходу, а учитывая особый упор на важность буквально каждого действия в манге, даже малейшее изменение могло поставить жирный крест на будущем, так что она предпочитала не рисковать. Конечно, часто в мыслях вспыхивали противоречия: неужели она зря попала именно в это тело со знаниями о будущем мира? И что же, остается лишь сидеть сложа руки и наблюдать за гибелью сотен тысяч людей? Эти вопросы были слишком сложными, чтобы дать на них однозначный ответ, но, пожалуй, самым худшим являлось другое: ее кузены.       Вилли — наследник, сообразительный мальчик, старше на четыре года, и Элен — скорее всего, будущий обладатель Молотоборца. Они росли вместе, играли в прятки в саду, кидали камни в пруд, лазили по всей усадьбе, представляя себя следопытами, учились тоже совместно, дружили, в конце концов, и Каю тяготило знание об их безызвестной кончине, но что она могла, будучи в мире, события которого шли ровно по одному сценарию почти две тысячи лет? Богиня, должно быть, лишь пожалела ее, возродив, и Кая понимала, что вряд ли может что-то ей противопоставить. Подаренная жизнь отнимается легко, и ей не хотелось вновь испытывать удачу или идти наперекор предрешенным событиям.       Росла она вполне нормальным ребенком, хотя родители часто обращали внимание на некоторые странности в ее поведении, но за рамки это не выходило, так что ее попросту считали тихой и чересчур серьезной, что, само по себе, не являлось чем-то плохим. Отец был человек деловой, так что его вполне устраивал ее не детский характер: иногда он даже одобрительно кивал, когда она рассказывала ему выученные стихотворения или говорила о занятиях с учителями, будучи явно довольным впечатляющим для ребенка ее лет результатам, а мать съедала изнутри странная хворь, о которой здешние врачи знали немного, зато Кая прекрасно понимала, чем именно она больна — сама умерла от этого. Видеть добрую и ласковую женщину, постоянно прикованной к кровати с частыми облаками пара вокруг нее, было больно, хотя по-настоящему привязаться к ней у нее так и не получилось — слишком свежи были еще воспоминания о собственной матери, но все же она не заслуживала такого конца. На самом деле, госпожа Алиса должна была уже давно умереть, но проклятье титана поддерживало ее на грани жизни и смерти, постоянно регенерируя, только вот ей не доставало сил больше ни на что, а одной мощи титана явно было недостаточно, чтобы перебороть болезнь.       До исхода ее срока оставалось еще три года, но семья боялась того, что она не протянет столько, а терять Молотоборца в случае ее внезапной кончины, никто, конечно же, не желал.       Все эти мрачные, а иногда циничные пересуды старших доходили и до их ушей, из-за чего настроения не было от слова совсем. Братец Вилли пытался как-то ее расшевелить, но получалось у него довольно паршиво. — Мама говорит, что я унаследую Молота Войны, — голос Элен привлек внимание сидевшей чуть поодаль от остальных Каи. — Тетя Лиса, бедняжка, уже не справляется, так что ждать осталось недолго… — подняв взгляд, она вслушивалась в речь старшей кузины, собравшей вокруг себя кружок преданных слушателей. — Меня уже учат запоминать конструкции различных орудий… — Кхм-кхм, Эли, может, не стоит говорить об этом? — Вилли похлопал сестру по плечу, давая понять что она переборщила. — Все же мы говорим о жизни дорогой тетушки, — только вот Элен не восприняла его слова. — Она больна, Вилли. Только не делай вид, будто не знаешь, чем это чревато, лишь бы не задевать чувств малышки Каи, — отчеканив это, девушка направилась к застывшей кузине и положила руку ей на плечо. — Не волнуйся, твоя мама не погибнет напрасно. Ее душа будет жить в Молотоборце и перейдет ко мне, — убежденно произнесла Элен, приподняв ее лицо и заглянув в остекленевшие глаза. — Не забивай ребенку голову сложной чушью, — подойдя, Вилли оттеснил сестру в сторону и подал руку Кае, мягко улыбнувшись. — Хочешь, я отведу тебя в дом? Тебе, кажется нехорошо, — получив от нее слабый кивок, он поднял ее на руки и понес в сторону особняка. — Ну вот, — усадив ее на кровать, Вилли налил лимонад в большой стакан и подал его ей. — Все в порядке? Ты ведь знаешь, Эли это не со зла. Не обижайся на нее, ладно? — Эли просто не понимает, — пробормотала Кая, отпив немного холодного напитка. — Я знаю, что маму сделали титаном, чтобы продлить ей жизнь, но… она страдает и ей больно, так зачем все это? Невыносимо видеть ее такой и каждый день слышать, что скоро ее скормят кому-то… — не выдержав, она всхлипнула, разрыдавшись, а молча сидевший рядом Вилли обнял ее, в попытке как-то утешить. — Смерть — это не что-то, с чем мы можем бороться, — его вкрадчивый голос заставил ее притихнуть. — Тебе всего девять, и я не уверен, поймешь ли ты смысл моих слов, но все же. Каждый миг, что мы проживаем, бесценен, ибо может оказаться последним. Нас учат принимать смерть как часть мироздания, нечто, чего не стоит бояться, и так и есть. Все мы живем и умираем ради чего-то, и я уверен, что твоя мама встретит свою кончину с улыбкой на устах, ведь она смогла получила главный подарок судьбы — тебя. — О чем ты? — Тетя Алиса долгое время не могла забеременеть, — нехотя начал Вилли. — Она согласилась стать титаном, лишь чтобы завести ребенка, и у нее получилось.       Значило ли это что-то особо? Кая не знала и думать над этим не было ни сил, ни желания, так что она просто приняла слова Вилли, так и заснув в его объятиях в тот день. То, с какой легкостью тринадцатилетний подросток говорил о подобном восхищало, но в то же время бредило старые раны, ведь она знала, когда и как он погибнет. Заслуживали ли он и Элен такого конца? Определенно нет, но что могла сделать маленькая девочка против целого мира?       Ничего…