24 frames per second

Суббота 17/06/17 Разумеется, выясняется, что есть люди, которые имеют на неё большее влияние, чем они, и способны убедить Сану изменить своё мнение. Потому что в пятницу она идёт на свидание с Юсефом. Об этом Эвену рассказывает сам Юсеф. Все разговоры Мари и всех вокруг о том, что ему необходимо выработать режим и придерживаться его, заставляют Эвена наконец прислушаться к ним. Поэтому он встаёт в субботу рано и, поддавшись порыву, решает помочь Юсефу собирать вещи. В результате они сидят на полу старой комнаты Юсефа в окружении разбросанной одежды и чемоданов, и друг с робкой улыбкой рассказывает о событиях прошлого вечера. Эвен не может сдержать ответную улыбку. Всё это так мило. То ли Юсеф догадался, что Сана, видимо, рассказала Эвену, то ли он сам уже давно хотел поговорить об этом, но не находил удобного момента, то ли ещё по какой-то причине, но именно Юсеф заводит разговор на эту тему. — Итак, — говорит он, — думаю, ты уже в курсе, что я больше не молюсь? Эвен заканчивает складывать футболку и кладёт её в чемодан, прежде чем ответить. — Да, — отвечает он. Когда Эвен поднимает голову, то сразу сталкивается со взглядом Юсефа. Эвен улыбается. — Что, перейдём сразу к делу или…? — Как хочешь. — Ладно, — Эвен сглатывает и хватает следующую футболку. Складывает её, прежде чем продолжить. — Так это из-за меня? — Нет, — твёрдо отвечает Юсеф. — Но это из-за того, что случилось. — Ясно, — кивает Эвен. — Но не… — начинает Юсеф. — Не вини себя, ладно? Эвен улыбается. Ещё месяц назад, да что там, даже несколько недель назад он обязательно стал бы винить себя. И чувство вины разорвало бы в клочья его душу и сердце. И не то чтобы эта новость не задевает его сейчас — конечно, задевает — но он так чертовски устал от этой бесконечной вины за любую мелочь, так что… — Знаешь, — говорит он, — я не буду. — Ок. — То есть раньше я бы обязательно это сделал. Ещё недавно. — Они улыбаются, потому что так было всегда. — Но… это ведь твой выбор, так? По правде говоря, зная тебя, мне кажется, ты долго думал, прежде чем принять это решение. Так что даже не знаю, могу ли взять на себя ответственность за твой выбор. — Ты не должен. — Ну да. — Эвен облизывает губы. — Однако можно мне кое-что сказать? — Давай. — Просто хочу, чтобы ты знал. То, что случилось со мной… Это произошло не из-за религии. — Юсеф не сводит с него внимательных глаз, и Эвен выдерживает его взгляд. — Я тогда уже был болен. И мне жаль, что я втянул тебя в это, очень жаль. Я знаю, что для тебя это было трудно. Но как бы то ни было, ты должен знать, что это не вина Корана и не твоя вина, что я сделал то, что сделал. Я бы нашёл слова, проклинающие то, что я чувствовал, где угодно, потому что тогда я находился на пути разрушения. — И всё же, — говорит Юсеф, продолжая смотреть ему в глаза, — ты нашёл их в Коране. В его словах нет печали. Скорее он произносит их как человек, уверенный в своём решении. — Да, — соглашается Эвен, не пытаясь спорить. — Это так. Прости, что не могу изменить этот факт. Да, я нашёл эти слова именно в Коране. — Угу. Глядя на выражение лица Юсефа, Эвен понимает, что если бы их разговор случился примерно месяц назад, и он по-прежнему чувствовал вину, то обязательно бы ошибся. Но сейчас ему совершенно ясно, что дело не только в нём. На самом деле это борьба, которую Эвен не может понять и частью которой не может быть, потому что у него никогда не было веры и ему, чёрт возьми, никогда не приходилось от неё отказываться. Так что дело не в нём и Юсефе. Дело в Юсефе и его убеждениях. — Но там ведь не только об этом говорится, — продолжает Эвен, но, если раньше он пытался бы переубедить Юсефа, отчаянно желая избавиться от вины, сейчас всё иначе. Сейчас он просто хочет напомнить ему. — Вообще-то религия Саны помогла Исаку «выйти из шкафа». — Серьёзно? — Да. Она рассказала ему, что Ислам учит, что все люди одинаково ценны, что никто не должен быть наказан и… Знаешь, его мама очень религиозна. Она христианка. Он боялся ей признаться. Но после слов Саны он это сделал. Юсеф улыбается, глядя на руки. Это робкая, смущённая улыбка. — Она мне очень нравится, — говорит он. — Я знаю, — кивает Эвен. — И он мне тоже очень нравится, — продолжает Юсеф, широко улыбаясь, и Эвен фыркает. — Вы мне нравитесь вместе. — Знаешь, я вообще-то хотел, чтобы хоть раз в жизни всё крутилось не вокруг меня, но спасибо. — Пожалуйста. Они улыбаются. Мгновение спустя Эвен замечает, как улыбка сползает с губ друга, и его лицо снова становится мрачным. — Но это ничего не меняет, — говорит он. — Я и не ждал обратного. — Ну да, — Юсеф вздыхает. — Но спасибо. — Эвен кивает, а Юсеф улыбается ему. — Приятно знать, что там есть и правильные вещи. — Угу, — соглашается Эвен. И, разумеется, это грустно. И невероятно трудно. Наверное, чем-то напоминает тот момент, когда ты понимаешь, что любовь закончилась, или когда впервые осознаёшь, что твои родители не всегда хорошие, или когда оказываешься один на один с трудностями мира. Но тот факт, что это было трудно, лишь доказывает, что это было и очень личным. Личное мучительное решение, выбор Юсефа, который Эвену стоит принять. Он немного удивлён, что, избавившись от чувства вины, не стал менее чутким. По крайней мере это помогает ему быть хорошим другом. — Не хочешь… — начинает он, но не успевает закончить, потому что Юсеф уже наклоняется к нему, чтобы обнять. Эвен обнимает его в ответ, и они сидят на полу посреди горы одежды, и ему немного хочется плакать и немного смеяться, но самое главное — Эвен больше не чувствует тяжести всего мира на своих плечах. Больше нет. — Так здорово, что ты вернулся, — говорит Юсеф, уткнувшись ему в плечо, и Эвен улыбается. — Так здорово вернуться, — говорит он. И это правда.