***
— С таким лицом только евреев сжигать, — кисло сказал Берг, морщась от не менее кислого чая из водорослей и вспоминая Хиробрина. — Улыбнись хоть. Но Синий Стив реагировал на подколы совсем не так. Его лицо оставалось безжизненным, как на рынке у вяленой рыбы, возле которой летают мухи. Они здесь, конечно, летать не могли, потому что это дворец на дне озера, но зато здесь прыгали водяные блохи, которых было невозможно прибить, только гонять. Сахара, кстати, не нашлось тоже. Вместо него владелец морей предложил песок, но Берг с вежливой улыбкой отказался. — А чему мне радоваться, Никита? — сейчас Синий Стив задумчиво помешивал рыбьим плавником в своей чашке этот самый песок. Все ясно, снаружи фэшн, внутри депрешн. — Я ведь совсем никому не нужен. Никто из твоих зрителей не помнит меня. Я не живу. Все мои будни — это холодное кольцевое течение, направление которого серо и скучно. Берг, не привыкший философствовать, посчитал Стива очень странным человеком. — Да брось, тебе просто нужна вечеринка! Ты устраивал когда-нибудь концерты, танцы-шманцы с русалочками? — Нет. — С ничего не выражающим лицом и НИЧЕГО НЕ ВЫРАЖАЮЩИМ тоном ответил Синий Стив. «М-да, браток, тяжелый случай» — вынес диагноз мифоискатель. — Так, смотри! — Берг вскочил из-за круглого стола, который от резкого действия уплыл в сторону. Синий Стив потянулся, чтобы схватиться за его край, но стул отнесло в другую сторону. Миф даже не рассердился — просто проводил мебель скучающе-обреченным взглядом. Поигрывая плечами и бровями, Никита принялся петь: — Я водяной, я водяной! Никто не водится со мной! У Стива искривился рот, а глаза разъехались в стороны. Буквально. — Да? Лучше не надо, — согласился Берг, хотя миф еще даже не успел ничего сказать. — А рэп ты не слушаешь? Как дела, как дела, это новый Кадиллак! — Отстой, — оценил Стив, наконец пригубив маленькую чашечку. — Быдло. Берг сильно оскорбился, но вспомнил, что, как никак, он все-таки заложник. И зелье подводного дыхания выдает ему исключительно его похититель. — Ты не пробовал ходить на сервер? Кажется, Хиробрин так делает. Ну, я не уверен, — неловко хихикнул Никита, пожимая один локоть. Синий Стив молчал, не отрывая пустого взгляда от чашки. Бергу даже стало интересно, что такое он там увидел, и парень привстал на цыпочки, пытаясь незаметно заглянуть в чашку. Стив накрыл её рукой, хотя Берг успел заметить, что там было пусто, то есть, ничего примечательного и тревожащего ваше больное воображение. Я хрен знает, зачем вам здесь это очевиднейшее пояснение, но таковые хотя бы раз использовали все классики русской литературы. Стив вздохнул и вода залилась ему в лёгкие, он жутко булькнул: — Я не могу жить без воды. Берг от неожиданности потерял равновесие и всплыл ногами к верху. — Однако… — он, сгорая от неловкости, схватился за карниз и кое-как помог своей вестибулярке. — Тебе нужна ступа. Туда можно налить воду. Правда, она не летает. Блин. — Прекрати устраивать фарс, — строго заметил Стив, наконец ловя стол и привязывая полугнилыми канатами за колышки, вбитые в призмариновый пол. — Да я тебе помочь пытаюсь, — пожал плечами Берг. А еще он надеялся задобрить этого дед инсайда, чтобы тот сжаааалился, и отпустил его наружу. Но, очевидно, в прошлой жизни Стив работал в Роспотребнадзоре. — Я не нуждаюсь в помощи, тем более от тебя, — равнодушно качнул головой повелитель озера. — А зря. Я бы мог каждую неделю снимать про тебя топовые стримы. — Мне не нужны твои фейки. — Заведи ютуб канал. — Берга начинала раздражать кислая рожа, бессовестно игнорирующая все предложенные варианты, которые парень выдавал как из автоматной очереди. — Нет. — Сухо ответил Стив, глядя в одну точку и явно не на собеседника. — Стань эмо-боем. — Нет. Твердолобость Стива, а точнее, его апатия, все больше выводили Берга из себя. У него вообще-то ограничено время! Нужно поскорее найти семь металлов и закончить дурацкий квест! Никита процедил: — То есть ты, как и большинство населения, ноешь о жизни-своей-жестянке, но не хочешь ничего менять? — Кстати, насчет твоего дружка. — Стив зашел с козырей и тут же замолчал. Никита пытливо уставился на мифа, радуясь, что тот умеет нормально (относительно других) общаться, не смеясь как скрипучий воздушный шарик и не шипя как сковородка, которая потом ещё и пытается замочить тебя раскаленным маслом. При этом Берг гадал, о ком Стив хочет завести разговор. Но Синька молчал, явно ожидая вопроса. Либо «какого?», либо «что?». Никите не хотелось потакать капризам не особо удачного Дазай-кинни, который даже не удосужился сходить в Магнит Косметик купить маски для лица. Тем более, что первый вопрос выставит Никиту совсем тупым. Он понадеялся, что сможет догадаться, о ком речь, исходя из полученной информации. Молчанка затягивалась. Поняв, что Стив посинеет, но не заговорит первым (ахаха, ржака. Почему не ржешь, я не понял, это же гениальный каламбур), Берг нехотя кивнул: — Я слушаю. Стив уставился на него с равнодушным лицом, но Бергу почему-то почудилось, что мысли существа составляли примерно это: «Ну молодец такой что слушаешь. Мальчик вырос. Что дальше?» А ничего, автор посеял своё чувство юмора вон там вот в поле. Не трогайте эти растения, они ядовиты. Danger! Radioactive! По полям-полям синий трактор едет к нам и говорит: — Он изначально не собирался вас отпускать. Седьмого драгоценного камня не было. — На самом деле, когда я порезал нëбо острым краем хрустящей булочки, мне было больнее, — кисло поделился Никита. Ему вдруг стало очень тесно в груди. Находясь здесь довольно непродолжительное время, он уже не раз задумывался о том, как Хиробрин явится его спасать (потому что Синий Стив сообщил, что его должен спасти или этот миф, или друзья, которые могут узнать о похищении Берга только от этого самого мифа). В воображении Никиты рисовались порой абсурдные, но забавные ситуации, которые и помогали ему не падать духом. Он не знал, по какой причине Хиробрин не убивал его, но надеялся хотя бы на то, что миф придёт за ним, потому что хочет посмотреть, сможет ли Никита всё-таки закончить игру. «Хотя, если быть честным с самим собой…» — с опаской подумал Никита, первый раз допуская к себе эту мысль, осторожно, на цыпочках приоткрывающую дверь в сознание. Моменты, проведённые вместе с Херобрином, которых было не так много, но которые ощущались так душевно, он часто прокручивал в сознании, с неловкой настороженностью понимая, что они облегчают грусть и боль. Раньше Берг не придавал особого значения их разговорам и миролюбивым перепалкам, но сейчас, оказавшись в компании Стива, он вдруг начинал понимать, что общества Херобрина ему не хватает. Его реакция была бесценна, не потому, что прикольно его бесить, а потому что больше ни у кого нет точно такой же. — «Я надеялся, что он…» Никита, зажмурив глаза от боли, согнулся пополам, схватившись за сердце. Оно, будучи подорванным на нервном фоне и мифоискательской работе, время от времени побаливало. Но сейчас просто рвалось на куски. — Не вздумай умирать в моём доме, — сухо потребовал Стив. «Так дай корвалол, тупой ублюдок!» — хотел огрызнуться Никита, поднимая покрасневшие белки глаз, но вместо этого выдавил: — Херобрин за мной не придёт. Ты знаешь это лучше меня. Стив хмыкнул. — Твоя смерть не входит в мои планы. — Планировщик блядь, — прошипел Никита, оседая на пол и массируя область между большим и указательным пальцами левой руки, чтобы боль поутихла. Это чудовище продолжало хладнокровно смотреть и молчать. Нет. Оно немного улыбалось.***
— Выбирай или я сам тебя столкну! — шипел Лик, бросаясь на Клинка, который уже понял, что все три озера были одинаково смертельны. Чиеееееел (вой из рекламы), ну давай попроще! Пятясь, Клинок, отмахивался от него палкой, но тот просто перехватил «оружие» рукой и раздавил дерево. Брызнули щепки. Это выглядит ошаленно, особенно запомнится момент, когда они попадут в ваши глаза. Клинок каким-то чудом избежал этой участи, прикрыв лицо свободной рукой. Вот у Лика кстати есть маска для лица, но она плохая, все потому что Дазай каждый час надевает новую, а этот её уже четыреста лет носит, она засохла и потеряла функционал. От прыщей не спасает, не увлажняет… — Сказать мне ничего не хочешь?! — крикнул Клинок, уворачиваясь от молний Лика. Одна его все же настигла и парень с криком схватился за онемевшую левую руку. Интересно, какой мощности разряд? То есть, как в достаточно дорогом шокере? Он не убьет, но парализует минут на пять. И, судя по пострадавшей области, Лик целился в сердце. — О чём мне с тобой говорить? — усмехнулось существо. Ну как бы знаешь, чииииииел, это канон всех фантастиш-боевиков. Вы просто обязаны завести шарманку о бренности бытия и перечислить всех родственников до десятого колена. Таким образом, обнаружить родственные связи и сохранить друг другу презренную жизнь! Клинок знал, что такое чудо в жанре реализм не сработает, и вообще им с Ликом действительно не о чем говорить. Артем лишь осознанно тянул время. Но в напряжённой обстановке его мозг был не в состоянии сгенерировать нормальный план. Единственное, что он в панике повторял: «Надо скорее нащупать что-то серебряное. Где же оно, где?». — Скажи мне, где Данкуд! — потребовал Клинок, не особо соображая, что говорит, но зато соображая, что диалог надо поддерживать любым образом. — Оу. — Лик приложил палец ко рту, упиваясь жалким положением соперника. — Перед смертью ты думаешь о судьбе своего друга? Так вот… Я тебе не скажу! Он занёс руку для новой молнии, а вы должны испытать дежавю. Помощь пришла оттуда, откуда не ждали. Выпуская пар, утюг издал звук, будто заржала лошадь. Из руки Буфраша этот самый утюг полетел в руку Лика. Правда, Лик дёрнулся в сторону, и Клинок с визгом уставился на летящий утюг. К счастью, он был не горячий. К несчастью, он был каменный. — Спасибо, — сказал Лик, глядя на Клинка, который катался по земле, прижимая к себе правую ногу. — Но где вы взяли мой утюг? Что ты ржешь? Тут собрались серьёзные дядечки и тетечки из международной коллегии. Выйди, Витя. Совести у тебя нет. Герасим не нашёл нужным отвечать и побежал топить Лика в лавовом озере. Но миф исчез, посчитав свою месть Клинку достаточной на сегодня. Какое тут ключевое слово?))) Фууууууу! Она позволила себе поставить улыбочки в тексте, фууууууу! — Буфраш! Солнышко! — завыл Клинок, прослезившись от счастья. — Откуда же ты здесь взялся?! К сожалению, он нам этого не расскажет. Расскажу я. В следующей главе. Главное не забыть.***
Девчоночки коротали времечко в ожиданьице Щенячьего патрульчика. Кхм, ладно, больше я не буду пародировать тот тупой кактус из Хроников чудес. Просто знайте, что он жутко меня бесит. Но мне кажется, что я его уже пародировала. Настя рисовала, в лучших традициях пещерного человека на стенах. Элисон писала фанфики. Пять одновременно. За неспособностью определиться, какой из них лучше, а следовательно какой достоин быть первым. И почему-то муза выбирает именно тот, который меньше всего проработан. А логика говорит другое. А муза делает что? Начинает прорабатывать новый фанфик, вместо того, чтобы помогать писать уже продуманный. Наоборот — она начинает всячески извиваться и ныть, что он ужасен, хотя разум агрессивно долбит ей прямо противоположный факт. — На выход, — вяло вздохнули с той стороны, где лежал камень. Его отодвинули, приоткрывая проход, достаточный, для того, чтобы две худенькие девочки вышли наружу. — Мы в карцере, что ли? — огрызнулась Элисон, недовольная тем, что потеряла безумно красивую мысль. — Могу я забрать с собой стены? — весело откликнулась Настя. Деятельниц искусства не смутило, что проход им разгрёб Смайли. — Кстати, я рисовала лазуритом. — Продолжала Настя. — Интересно, о чем думал Херобрин, когда прятал его здесь? Типо как мы должны были его найти? — Видимо, не должны были, — почесала затылок Элисон. — Четвёртый из семи? — Я всегда знала, что лазурит — это металл! Приятно, что товарищ Херобрин разделяет мою точку зрения! — Мы только вас ждём, девчонки! — раздался оптимистичный голос Данкуда. — Скорее, пожалуйста! — взмолился Смайли. Деловито собрав тетрадочки, Элисон первая пошла на выход. Настя, расстроенно пнув стены, последовала за ней. Но сохранялось плохое настроение всего минуту. Увидевшись, Адам, Данкуд, Настя и Элисон с воплями заключили друг друга в крепкие объятия. К ним подковылял улыбающийся (криво от боли) Клинок, опиравшийся на плечо Буфраша. — Данкуд… — прерывисто выдохнул он, сдерживая порыв тёплых чувств, вины и физической боли. — Прости меня! — Главное, что ты жив, — ответил парень, придерживая рукой покорёженные очки. Подошёл к другу и положил руку на его плечо. — И осознал своё поведение, я надеюсь. — Ну, жив — это уже под вопросом, — хрипло рассмеялся Клинок. Буфраш подтолкнул его локтем, и виновато втянул голову в плечи. — Данкуд, что с тобой было-то?! — широко улыбаясь, поинтересовалась Элисон. — Ты теперь одноногий оловянный солдатик, — тараторила Настя, обращаясь к Клинку. — Ъйъ! Элисон, потирая губу, высматривала Никиту. — Мне много надо рассказать, — признался Данкуд. — Чуть позже, ладно? Я дико хочу жрать! — Какая жиза! — рассмеялась Элисон, хлопнув ногами по коленкам. — Не вопрос, сейчас замутим! — пообещал Адам. — Что вы желаете на гарнир? — Научи меня говорить свою тарабарщину, — обратился Клинок к Насте. — Ну вот это «йэ». — Ъйъ! — разозлилась Настя. — Что с ногой? — к нему подошла встревоженная Элисон. — Да это пипец. Буфраш отвёл глаза, ковыряя носком землю. — С Ликом дрался, если кратко, — гордо заявил Клинок, ожидая восторженного взгляда. Но получив взор а-ля «ты дебил?», опустил плечи: — Ты сама-то как? — В начале своего пути вы не были такими дружными, — вдруг сказал Смайли. Все, резко замолчав, повернулись к нему. Миф смутился. — Но… я лучше пойду. — Э! А Роменского вернуть?! — Адам снова перевоплотился в гуля. Наверно, луна вышла. — Н-н-н, — засуетился Смайли, пятясь и качая головой. — Нет у вас его, в смысле у нас. Нет его, в смысле жив, но убежал. — Здесь я. — Ну дофига эпично произносит голос за его спиной. Впечатлительный Смайли поворачивается, но ещё не успевая до конца обернуться, падает в обморок. — ДАВИД! — синхронно завопили все, а Буфраш замахал руками с широченной улыбкой. — ЭЩКЕРЕ! — ответил на это Роменский. — Это будет лучший момент в нашем видео! Все так радовались, спрашивались о здоровье друг друга, что даже не стали интересоваться, какое видео и зачем Роменский всё это снимает. В закутке жалась одинокая, никем не замеченная фигурка, сверкая печально-белыми глазами.