Тонкая грань

      Рю Лион вошла в душное помещение. Чуть сморщив носик, девушка подошла к окну и отворила деревянные створки, позволив прохладному свежему сквозняку прорваться в комнату, отчего юноша и эльфийка глубоко и протяжно вздохнули, наполняя лёгкие утренним влажным воздухом.       Постояв так с некоторое время, Рю Лион исчезла за дверью в коридор и вновь вернулась всего минуту спустя но уже с подносом в руках, на котором располагалась тарелка с кашей от которой поднимался ароматный столб пара, горбушка свежеиспеченного хлеба и кружка, наполненная водой.       Молча поставив завтрак на прикроватную тумбочку, эльфийка отодвинулась на пару метров и присела на табуретку, которая стояла у стола у противоположной от кровати стены.       - Ешь. - нарушила устоявшуюся тишину Рю Лион, внимательно наблюдая за парнем. Осторожный. Подозрительный ко всему вокруг. Озлобленный, словно маленький и одинокий волчонок. В его взгляде можно было заметить борьбу благодарности за спасение с безразличием и отчужденностью.       Янтарно-золотой глаз то поблескивал, то потухал, пока угольно-черный всё время оставался неизменным, хотя виною могла быть игра солнечных зайчиков от солнца, что только вступало в свои права.       Из открытого окна доносились голоса рассеянной толпы: счастливые, ворчливые, гневные и уставшие. Кто-то только открывал свой магазин или лавку, некоторые авантюристы уже собирались в группы, чтобы пораньше отправиться в Лабиринт, простые жители же начинали свой день с похода на рынок, чтобы купить самые свежие продукты или поздороваться со своими друзьями, знакомыми. Даже в такую рань на улочках мелькали то тут, то там резвящиеся дети. Они были полны энергии и жизнерадостности.       - Спасибо, но я откажусь. - юноша отказался от еды, сипя и чуть отодвигая здоровой рукой поднос несколько от себя.       Эльфийка снова переводит взгляд на него, спокойно наблюдая за попыткой показать собственную независимость и обособленность ото всех окружающих. Этот юноша так был похож на нее саму.       Какое-то время назад она потеряла всю свою Семью. Рю попросила свою Богиню вернуться на небеса, чтобы та не видела того, что дальше произойдет.       Эльфийка в одиночку объявила войну целой Пастве. Тем, что привели самых близких ей людей к отчаянию и смерти. Она убивала, отравляла, устраивала засады, шантажировала, угрожала. В итоге она достигла своей цели, ценой того, что всего навсего пришлось отказаться от звания авантюристки.       Но она об этом совсем не жалела. Мертвые были отомщены, но она более не знала куда идти, что делать.       Рю Лион превратилась в пустышку, что лишь плывет по течению, не осознавая себя и что происходит вокруг неё.       И тогда её нашли остатки той самой Паствы, что она единолично привела к распаду. Они поймали ее в ловушку. Цикл мести снова совершил оборот, и уже обидчики мстили ей за лишенные жизни их друзей и товарищей.       Истекая от ран в таком в переулке, похожем на тот, где они с Сир нашли юношу, ее подобрала Миа Гранда и привела в "Хозяйку рога изобилия". Вылечила, приютила и стала для эльфийки новой семьей, как и весь персонал этого паба.       И именно по причине схожести их судеб она и решила поддержать этого одинокого парня. Рю Лион приблизительно могла понять насколько ему сейчас было тяжело. За толстым заслоном опытная бывшая авантюристка различила свет отчаяния, что обычно поглощал тех, что находились на грани жизни и смерти или и вовсе осознавали ближайший конец. Многие с таким же блеском в пустых глазах шли на самоубийственные миссии, спасали своих товарищей или же, наоборот, предавали их, дабы самому выжить, прожить чуть дольше.       Эльфийка боялась, что он может стать одним из таких людей. И она постарается изо всех сил, чтобы подобное не произошло. Закрепляя некую решимость в сердце, Рю снова сосредоточилась на юноше, что уже пытался подняться с теплой и уютной кровати.       - Тебе придется поесть. Порцию уже никуда не деть. Ты последний, кто не ел из тех, кто сейчас в здании. И тебе явно потребуются силы для исцеления организма, а потому даже не смей думать об отказе. В противном случае я насильно скормлю тебе эту кашу. - стальные нотки четко были различимы в голосе девушки. Ведь по другому было нельзя. Уговаривать смысла нет, да и она не станет так поступать.       Кадэллу оставалось только опустить голову, признавая правоту эльфийки. Он понимал плачевность своего состояния, но боялся. Боялся стать должным слишком много. За всё то время, что он был один, единственные к кому он смог привыкнуть и даже привязаться - это дуэт из Дэрна и Арзала. Их вечные споры, обсуждения того или иного различия в их мирах, несостоятельность точек зрения друг друга.       Но ему было сложно преодолеть выстроенную им же стену, что отдаляла людей от него, не позволяя им влиять на него. Кадэлл оградился ото всех, не желая больше ощущать боль потери важного для него человека. Нет человека - нет проблем. Наивная и в то же время детская логика, но ей и придерживался сломленный юноша.       Он не мог позволить себе очередную утрату кого-то, иначе в следующий раз он просто сломается, лишится всякой человечности.       Липкий страх сковал его душу, что вынуждало его в истерике отбиваться от всяких попыток сблизиться с ним. Ни Эйна, ни Бэлл даже не смогли хоть как-либо повлиять на этот барьер.       Он принимал их заботу и пытался проявить ответную доброту, но не воспринимал их как друзей или близких. Хорошие приятели, коллеги, может, даже просто знакомые, но не более того.       А теперь появилась эта эльфийка, что буквально спасла ему жизнь и проявляет заботу о его состоянии здоровья. Кадэлл уже просто не мог так относиться к ней. Его мировоззрение не позволяло ему нагло отмахнуться от протянутой руки, тем более когда ему это было необходимо ради выживания.       И маска равнодушия пошла трещинами, безразличие отступало на второй план, после долгих дней взаперти миру вновь открылся добрый, слабый и одинокий юноша.       - Хорошо. - дрожащие руки медленно положили поднос к себе на колени, а ложка с ароматной пищей, от одного запаха которой он непроизвольно сглотнул, как в замедленной съемке исчезла во рту.       Каша для юноши показалась настолько вкусной, такой сладкой и домашней, что волна воспоминаний о матери непроизвольно нахлынуло на беззащитного паренька.       Горячие слезы, словно блестящие кристаллики, падали на пушистое одеяло, моментально впитываясь.       Он продолжал наслаждаться едой, пока слезы не закончились и красные опухшие глаза уже смотрели на пустую тарелку.       - Я... Кха-кха. - Кадэлл хотел было что-то сказать, что-то донести, но сухой кашель вырвался изо рта, а меж пальцами ладони, что вовремя прикрыла рот, начали стекать ручейки алой крови.       Приятное послевкусие каши и свежего хлеба сменилось на яркий вкус металла, отчего становилось тошно. Из-за резких движений волна боли прокатилась по всему телу. Хотелось просто завыть, снова заплакать, рассказать хоть кому-то о своих страданиях и мучениях. О косе самой Смерти, что зависла над его головой и дожидалась сбора жатвы в любой момент.       Но слой льда и холода не позволил ему окончательно разбиться вдребезги. Желание жить, присущее каждому живому существу, подталкивало его на любые действия, что могли оспорить свою судьбу. А потому он снова закрылся в себе, коря за жалкое зрелище и проявление слабости перед посторонним человеком.       Он действительно хотел ощутить поддержку от кого-то, но вместе с тем презрительно считал это проявлением слабости. А слабость приравнивалась к смерти. Кадэллу некогда было ныть в углу, ему требовалось смело идти вперёд, несмотря ни на что. Ни на разрывающую тело изнутри боль, ни на травмы и старые болезни, ни на собственные мучения и одиночество. Не важно как, но юноша выживет. Не сдохнет, или по крайней мере сделает всё в своих силах, чтобы избежать предначертанного ему исхода.       Стоит ему замедлиться, остановиться хоть на секунду и его решимость может дрогнуть, как сейчас. Он сдастся под тяжестью бремени сковавшего его.       Напряжение, что поддерживало его стремление к жизни, а также разрушало его, являлось и проклятием и благословением. Финалов может быть только два: сдохни или выживи. Преодолей все преграды, что стоят перед тобой или смирись и умри в мучениях.       Такой простой выбор. Жизнь или смерть. Но с каждым днем придерживаться своего пути становилось всё сложнее. Чем дольше он боролся, тем больше он хотел отдохнуть, прикрыть веки хоть на миг, найти настоящих друзей или завести семью. И чем больше было искушение, тем сложнее и тяжелее было бороться на грани, понимая, что можно превратиться в холодный труп в любой момент.       Рю Лион всё это время наблюдала за метаморфозами юноши и давящее чувство сковало её сердце.       В момент его слабости, открытия себя настоящего, слабого ребенка, что держится из последних сил, эльфийка поразилась истинной натуре человека перед ней. Какие невзгоды и события ему пришлось пережить, чтобы так кардинально измениться. Из доброго мальчика, излучающего свет только своим присутствием в безразличного, закрытого и молчаливого юношу, смотрящего на мир с равнодушием и могильным спокойствием.       Когда же он закашлялся в кровавом кашле, еще сильнее бледнее и сутулясь, едва ли не складываясь пополам, она расслышала тихий стон сумасшедшего отчаяния и одиночества, после которого осколки маски, новой личности снова вставали на прежние места, подобно кокону окутывая юношу.       Бегающие из стороны в сторону в страхе глаза, так и пылающие недоумением, волнением и благодарностью моментально сменились пустыми, словно две бездонные черные дыры, способные всматриваться в душу того, кто смел встречаться с ним взглядом.       И в эту секунду Рю Лион по-настоящему испугалась. Ей казалось, что именно на ее глазах происходит смерть того самого мальчика, что открылся перед ней и тут же исчез, погибая под безумным давлением страшного зверя, что борется за свою жизнь, готовый на всё.       Она тут же сорвалась с табуретки, опрокинув ту, чтобы обнять скрючившегося в приступе боли человека, приоткрывшего перед ней свой заслон, пусть и ненадолго, но ей этого хватило, чтобы понять, что стала чем-то большим в глазах Кадэлла, чем просто спасителем.       Аккуратно обнимая его, Рю нежно гладила густые волосы, пахнущие пеплом и кровью, настолько запах впитался в его естество.       - Все хорошо. Не надо перенапрягаться. Слишком сильно натянутая струна рвется раньше всего. - успокаивающе шептала девушка ему в ухо, положив голову того на плечо. И плевать было на то, что она не позволяла почти никому прикасаться к ней.       Если подобное действие могло спасти человека перед ней, так похожего на неё саму, то так и стоит сделать.       Кадэлл сначала вздрогнул, пораженный не только самим фактом объятий, но и скоростью девушки. Обычный человек не способен на подобное.       Эльфийка перед ним была 3-го, нет, возможно, 4-го уровня, что представляло из себя огромную опасность. А находиться в такой близости не давало ему и шанса ответить на какое-либо действие. А он... он...       Юноша слабо схватился за нежно-зеленую форму, запах которой так успокаивал, умиротворял. И вот уже во второй раз за утро, стальной занавес приоткрылся. Забинтованные ладони, запачканные кровью со всей возможной благодарностью слабо обняли в ответ эльфийку. Прикрытые веки чуть дрожали, а дыхание медленно менялось с нервно-сбившего на тихое сопение.       Получив так необходимые полезные вещества, организм потребовал продолжения лечебного сна, на что он, полностью расслабившись, дал своё согласие.       И вскоре он вновь провалился в сон. Но теперь ему ничего не снилось. Совсем. Не было битв, мучений, агонии. Только звенящая пустота и тепло, так похожее на материнскую заботу, о существовании которой он уже почти и забыл.       Впервые за полгода Кадэлл смог мирно поспать.