Туман над Невой

Весь следующий рабочий день Юра провел, зарывшись в бумаги. Он перепроверял документы уже в третий раз, но только сильнее убеждался в своих подозрениях. — Миша, пробей мне информацию по собственникам всех нежилых помещений на Рубинштейна. — На предмет чего проверять-то, Юрий Иванович, ты хоть сориентируй. Я так понимаю, тебя не судимость их в данном случае волнует? — Правильно понимаешь. Меня интересуют их связи со Ждановым — дети, троюродные братья и внучатые племянницы, друзья по институту и школе, в общем все, кого найдешь. Особенно это касается новых собственников — тех, кто приобрел недвижимость за последние пять-шесть месяцев. — Хм… А все остальные собственники, не связанные узами родства и дружбы с убиенным, следствие, значит, не интересуют? — Всех остальных собственников ты бережно складываешь в отдельную папку, которую мы будем разбирать, если моя версия не подтвердится. — Вот умеешь ты, Юрий Иванович, заинтриговать. Ладно, принято. — Миша, это не все… — Брагин, ты издеваешься? Ты думаешь, у меня в сутках тридцать четыре часа? — Ладно, не кипятись. Нужно ещё Корнилова и иже с ним пробить, только здесь улицей Рубинштейна не ограничиваемся. Вся недвижимость по городу за последние год — полтора. Запрос в Росреестр я направлю, а с тебя перечень друзей и родственников. — Ладно, принято. Что по срокам? — Ну, Миша… — развёл руками Юра. — Всё понятно, — проворчал Шибанов. — Как всегда, вчера. *** С Юриным ненормированным графиком и хроническим недосыпом утреннее пробуждение всегда было «через не могу», но все остальные месяцы были цветочками по сравнению с декабрем… Солнце держалось над линией горизонта едва ли шесть часов, да и то с известной долей условности — серая пелена не то дождя, не то снега неделями закрывала небо. Петербуржцы ехали на работу словно глубокой ночью, возвращались — тогда же. Те, у кого была возможность прогуляться в обед, жадно ловили солнечные лучи в редкие светлые часы. В такие дни Юра просыпался и вставал на автопилоте: выключить будильник, налить воды в кофемашину, почистить зубы… Ах да, открыть тюбик зубной пасты… «Все, Вера, мне пора, до вечера». Помогала, как ни странно, все та же работа. Мысль о том, как мало еще сделано, и сколько всего нужно успеть за день, бодрила лучше кофе. Прикидывая план на день, мозг постепенно посыпался, и к моменту приезда на службу Юра был уже похож на человека, а не на робота-андроида с заданной программой. *** На сегодня была запланирована встреча с политтехнологом предвыборного штаба депутата, Корниловым Петром Евгеньевичем. Договариваясь об этой встрече, Юра преследовал две цели: выявить подводные камни проведённой избирательной кампании, а также устранить возникшие у него в ходе изучения документов сомнения. Секретарша Корнилова была сама любезность: кофе, конфеты, «а, может быть, вы хотите полистать журналы, у нас есть про машины и путешествия». От всех предложений по списку Юра отказался и с лёгким недовольством посмотрел на часы. — А что, Петра Евгеньевич ещё нет? — Он будет с минуты на минуту, — пообещала секретарша, ослепительно улыбнувшись. И действительно, на этих словах дверь открылась и в приёмную вошёл Корнилов. Политтехнолог в жизни выглядел старше, чем на журнальных снимках, впрочем, виной тому мог быть уставший вид Корнилова. — Господин следователь, я так понимаю? — обратился он к Брагину. Юра предъявил удостоверение и дежурно представился. — Ну что же, пройдёмте в мой кабинет, Юрий Иванович, побеседуем, — Корнилов приветственно распахнул дверь. — Хотя, честно говоря, не знаю, чем я могу быть полезен. С тех пор как Женю выбрали, я счел свою миссию выполненной и не вникал в его служебные дела. — А вы уверены, что причина убийства — в его служебной деятельности? — со слегка наигранным недоумением уточнил Юра, присаживаясь за стол. — А разве нет? — растерянно поднял взгляд Корнилов. — Какие же ещё могут быть причины? В личной жизни у него все в порядке: любимая жена, взрослые дети, дом — полная чаша… — А что не в порядке в служебной? — Что, простите? — Ну вы сказали: дома у Жданова все было в порядке, и предположили причину убийства в области его депутатской деятельности. Значит, у вас есть информация, что с этой стороны были какие-то проблемы? — Да нет, с чего вы взяли? Я же уже сказал, что не в курсе Жениных дел. — Ну хорошо, давайте пока это оставим. Пётр Евгеньевич, а почему Жданов вообще захотел работать в Законодательном собрании? Насколько мне известно, у него была довольно успешная карьера в Центробанке, к тому же несколько деловых проектов. Ради чего было отказываться? Ведь должность депутата предполагает запрет на ведение предпринимательской деятельности. — Видите ли, Юрий… Извините? — Иванович, — напомнил Брагин. — Да, Юрий Иванович. Так вот, Женя действительно был очень хорошим хозяйственником. И, как бы пафосно это не звучало, он решил применить свои умения на благо города. — Хм, но главный законопроект депутата Жданова был направлен как раз против хозяйствующих субъектов. — Вы про пресловутую ресторанную улицу? Да бросьте вы, Юрий Иванович, — досадливо поморщился Корнилов. — Это далеко не единственный, и уж точно не главный его проект. Просто нашим СМИ не интересно писать про положительные результаты внедрения новой экономической модели, например. Им подавай жареного — скандалы, интриги, расследования, так сказать. А дебаты вокруг Рубинштейна — отличный тому повод. На самом деле Женя занимался массой других вопросов, просто не столь громких. Поэтому у народа, к сожалению, его имя и стало ассоциироваться исключительно с ресторанным законопроектом. — То есть были и другие острые вопросы, ценой решения которых могла послужить его жизнь? Вы не расскажите поконкретнее: что это были за проекты? Корнилов сдулся на глазах. Только что он размахивал руками, убеждал и настаивал, но после этого вопроса, словно что-то вспомнив, закрылся и раздражённо ответил: — Право, вам лучше уточнить у его коллег. Я ведь уже сказал, что не влезал в Женины рабочие дела. — Ну да, конечно, — согласился Юра, задумчиво перебирая какие-то документы. — Кстати, а когда вы виделись в последний раз? — Что? — растерянно переспросил Корнилов. — Петр Евгеньевич, на вопрос ответьте, пожалуйста, — резко изменил тональность беседы Брагин. — Месяца полтора назад, я точно не помню… — Странно. А секретарша Жданова утверждает, что у вас была встреча за неделю до его убийства, — заметил Юра. — Вы меня сбили с толку… Я сейчас не смогу вспомнить, мне нужно полистать свой органайзер. И вообще! Юрий Иванович, мне, к сожалению, уже пора. На двеннадцать назначено совещание. — Конечно, — улыбнулся Брагин. — Я думаю, что мы продолжим наш разговор в другой раз. *** Юра освободился непривычно рано — просто, выйдя из Росреестра, он неожиданно решил, что поедет домой. Часы показывали всего шесть вечера, и можно было ещё вернуться на Мойку и успеть поработать с документами, и оформить ходатайство, и… «Стоп», — остановил себя Брагин. «Командировка скоро закончится, а я так толком и не побыл с семьёй. С Верой не поговорил. Максу обещал их новую песню послушать, Ксюше — рисунки посмотреть». На улице начал накрапывать мелкий дождь — Юра включил дворники и поехал в сторону дома. По дороге заскочил в кондитерскую — настроение без всякого повода было праздничным, и Юра купил большой бисквитный торт с ягодами и коробку любимых Верой тарталеток. Рядом с домом машину поставить не удалось — несмотря на относительно ранее время, мест уже не было. Пришлось проехать дальше и припарковаться в соседнем дворе. На улице дул промозглый декабрьский ветер. Приподняв воротник пальто, Юра взял в обе руки коробки со сладостями и пошёл к дому, жалея, что на смартфоне так не кстати села батарейка. Телефон разрядился ещё в Росреестре, а фонарик, зашитый в его корпус, сейчас очень бы пригодился: в арке между дворами не горел свет — видимо, разбили лампочку, — а Юрины ботинки не были рассчитаны на замаскированные лужи. Однако выяснилось, что лужи — не самая большая опасность неосвещенной арки. У стены явно кто-то стоял — Юра заметил тёмный силуэт, только когда подошел почти вплотную. «Может, совпадение? С чего я решил, что он по мою душу?» — попытался успокоить себя Брагин, но интуиция кричала об опасности. — Брагин? — прозвучал низкий голос. — Нет. Ошиблись, — невозмутимо ответил Юра. Он давно для себя определил ответ на этот вопрос, во всяком случае, когда его задают в подобной ситуации. Неизвестный явно растерялся и даже рефлекторно сделал шаг назад. Юра, воспользовавшись заминкой, ускорился и обошёл человека слева — до выхода из арки оставалось несколько метров, а там яркий свет уличных фонарей, машины, прохожие… Но неизвестный уже сориентировался — он резко сделал выпад в сторону Брагина и махнул правой рукой. Юра едва успел отскочить, почувствовав скользнувшее где-то под ребром холодное лезвие. «Вот когда уроки самообороны, от которых я так самонадеянно отказался в прошлом году, пригодились бы», — пролетела на краю сознания мысль. Скорее рефлекторно, чем успев подумать, Брагин бросил в нападавшего коробки со сладостями — от неожиданности тот чуть не выронил нож. Юра развернулся, надеясь ещё успеть убежать, но внезапно голова у него закружилась — он почувствовал такую слабость, что не смог удержаться на ногах. Сползая по стене на землю, Юра как в замедленной съёмке наблюдал замахивающегося на него ножом незнакомца. Ещё секунда — и тот ударит. Вдруг раздался выстрел. Нападавший нелепо взмахнул руками, выронил-таки нож и начал заваливаться на спину. Где-то невдалеке послышались крики, и почему-то показалось, что один из голосов — Мишин. «Обидно за торт. Хотел Веру порадовать...», — подумал Юра, прежде чем перед глазами окончательно потемнело.