Жить вопреки

      Внедорожник уверенно и быстро мчался по главной магистрали, с лёгкостью лавируя между попутных автомобилей. В салоне тихо звучала ненавязчивая музыка, но было жарковато. Эту проблему легко было решить с помощью кондиционера, но Укё его не включал, потому что, как только они покинули пределы Токио, Элен опустила стекло, наслаждаясь потоками воздуха обдувающими лицо, да так и уснула, откинувшись в широком сидении. И, похоже, ей было очень комфортно. Укё не хотел мешать, из-за чего стойко игнорировал нещадно палящее солнце, постепенно прогревающее салон.       Спустя полтора часа пришлось сделать вынужденную остановку: вода, которую он взял в дорогу, вполне ожидаемо нагрелась и стала непригодной к употреблению. Припарковав мощный хайлюкс на стоянке придорожного маркета, Укё, убедившись, что Элен крепко спит, выбрался из машины, на ходу оттягивая майку, ткань неприятно липла к телу. Не закрывая двери, он быстро пошёл к зданию, рассчитывая управиться как можно скорее, подмечая, что помимо их внедорожника на стоянке находились всего пара автомобилей. Ему не повезло. Перед ним закупалась большая компания, из разговоров которой нетрудно было догадаться, что это две семейные пары с детьми, решившие провести уик-энд на природе возле моря. Укё тоскливо окинул взглядом тележки с весьма внушительным ассортиментом товаров, обеспокоенно посмотрел через большое стекло витрины в сторону машины и, тяжело вздохнув, встал в очередь, очень надеясь, что его девочка не угорит на такой жаре.       Расплатившись, он поспешно пересёк парковку и вернулся к машине. В первые секунды сердце оборвалось — салон был пуст. Ему стоило больших усилий не закричать её имя во всё горло в надежде, что она отзовётся. Но всё-таки Укё удалось здраво рассудить, что, скорее всего, Элен проснулась и вышла размяться, а раз в магазин она не заходила, то, значит, прошла к уборной. В который раз он поймал себя на мысли, что рядом с ней становится совершенно невменяемым.       Тонкие руки обхватили его сзади за талию, а спины между лопаток на мгновение коснулись губы и прозвучало весёлое: «Угадай кто?». Элен обогнула Укё, останавливаясь около пассажирской дверки, и вытянула из опущенной руки бутылку с соком. — Что с лицом? — поинтересовалась она, скручивая крышку. — А ещё ты весь мокрый. — Тебя потерял, — улыбнулся Укё, последовав её примеру и открывая воду. — А мокрый, потому что жарко. — А ты знаешь… — ехидно усмехнулась Элен, — в машине есть такая клёвая штука… кондёр называется? Не, не слышал? — Язвочка, — он качнул головой. — Мне показалось, тебе было хорошо, вот и не стал портить атмосферу. — Ты ненормальный, — хмыкнула она. — Какая, к лешему, атмосфера? Стоило из-за такой глупости вариться на солнце?       Укё сделал ещё один глоток, закрутил крышку и закинул бутылку в салон через открытое окно. — Конечно, стоило. — Он подхватил её под колени, закидывая ноги на свои бёдра, вынуждая ухватиться за плечи и, поддерживая, сцепил руки за спиной. — И да. Я совершенно точно схожу с ума, когда ты рядом. — Укё чуть наклонился и оставил лёгкий поцелуй на её губах. — Впрочем, ничего не имею против.       Его лицо так близко, сильные руки так осторожно и крепко прижимали её к себе, что от этого перехватило дыхание. Голубые глаза улыбались, в них отражалось такое обожание и нежность, что желание язвить пропало. Так хорошо, что казалось, будто время остановилось и весь мир исчез, оставив только их двоих во всей вселенной. Сердце забилось быстрее, теперь и ей стало жарко, тепло прокатилось вдоль позвоночника от сжимающих его бёдра ног до рук, обвивающих шею. Она наклонилась и вернула ему поцелуй, на мгновение прижавшись теснее, не в силах объяснить словами, что ей тоже знакомо это безумие, когда от одного только прикосновения отключается здравый смысл. — Едем? — Она притихла и отвела взгляд. — Да, котёнок, — улыбнулся он, — едем. Осталось немного.       Окна открыты, кондёр так никто и не включил… Укё улыбался и озорно посматривал на Элен. Она, махнув рукой на этого ненормального, подставила лицо под тёплые порывы воздуха, прищурившись рассматривая проносящиеся мимо автомобили. Из задумчивости и созерцания её вывел весьма интересный вопрос. — Эл, а куда бы ты предпочла поехать? — не отвлекаясь от дороги, спросил Укё. — Дикий пляж на краю земли или скалы из застывшей лавы, изрезавшие побережье?       Она пару минут подвисла, обдумывая ответ, а ещё пытаясь понять, что её насторожило… — Укё… а почему ты спрашиваешь? — Элен развернулась на сидении. — Мы же вроде по делам едем? — Эм… Ну не то чтобы по делам… — пряча взгляд, ответил он. — В смысле? — брови чуть приподнялись. — Ты сказал, что тебе нужно на полуостров. — Всё верно, — хмыкнул Укё. — Я бы даже сказал, что жизненно необходимо. Вот только о делах речи не было… — Ага… — до Элен, кажется, начало доходить, что он попросту решил увезти её подальше от дома. — Не пояснишь, чего ты удумал? — Прости, котёнок, но я и правда очень захотел тебя украсть. Провести пару оставшихся дней отпуска только с тобой вдвоём, — он вздохнул, а пальцы крепче сжали руль. — Без братьев, без друзей… Когда ты уехала на пляж, я… не мог отделаться от ощущения, что теряю тебя… не успев толком обрести. Что ты меня оставила… Не мог смириться, что ты сейчас не со мной, — он отцепил пальцы одной руки от гладкого рулевого покрытия и поймал её ладонь, несильно сжимая, словно боялся, что она сию секунду растворится исчезнет. — Блин… Ну ты даёшь… — выдохнула Элен. — Я уехала всего на несколько часов, — она отвернулась, задумчиво скользя взглядом по окружающему пейзажу. — Ты злишься на меня? — немного нервничая, окликнул её Укё. — Ммм… Да нет… — снова вздохнула она и ехидно улыбнулась. — Просто задумалась о том, что нужно придумать способ, как пресекать твои собственнические замашки. А то боюсь однажды проснуться в твоей спальне в наручниках, прикованных цепью к батарее. — Как заманчиво, — не менее ехидно хмыкнул он. — Эй! — Она, распахнув широко глаза, посмотрела на него. — Слушай, прекращай уже, наверное… Ты меня пугаешь. Я такими темпами сбегу домой при следующей остановке пешком, — но несмотря на возмущённый тон, губы предательски растянулись в улыбке. — Прости, — засмеялся Укё, — это просто глупая шутка. — Ну-ну… — Усмехнувшись, она перевела взгляд обратно на дорогу. — В каждой шутке, знаешь ли… Пожалуй, всё же стоит прикупить себе пилочку по металлу. Так, на всякий пожарный.       Через час Укё остановил машину в небольшой деревушке в южной части полуострова Идзу, недалеко от мыса Иродзаки, возле компактного двухэтажного коттеджа. Первый этаж занимал уютный ресторанчик и сувенирная лавка, а на втором обитали хозяева. Он вышел из машины и подошёл к пожилому японцу на крылечке перед входом. Тот радушно поприветствовал его и вопреки традициям крепко обнял. Обсудив детали предстоящего отдыха, Укё вернулся к Элен, которая ожидала его в салоне, а сам владелец завёл потрёпанного вида пикапчик и выехал на дорогу, направив машину в сторону лесного массива. Они перекусили прямо тут, заказав традиционный рамен и насладившись домашней выпечкой, которой не без оснований гордилась хозяйка ресторанчика, прогулялись по центральной улочке и продолжили путь.       Спустя двадцать минут Укё свернул с главной автострады на невзрачную просёлочную дорогу. Элен с увлечением рассматривала сменившуюся за окнами картину, тем более что природа в данной части Японии была практически нетронутой.       Вскоре дорожное покрытие снова изменилось, и ей стал понятен такой необычный для Укё выбор транспорта. То, что за дорогой ухаживают, ещё, конечно, просматривалось, но совладать с силами природы явно не удавалось, и этот бой был проигран, даже не начавшись. Гравий, который упорно подсыпали и утрамбовывали местные жители каждую весну, не выдерживал сезонных дождей, и его с таким же упорством вымывало с дороги, из-за чего образовывались широкие впадины, ямы и канавы, пересекающие проезжую часть там, где стекающая с холмов вода устремлялась к морю. Дорога то и дело виляла, закладывая крутые виражи, то круто забирала вверх, обнажая острый скальник, то падала вниз резкими спусками, нередко меняя уклон. Местами и так узкую проезжую часть отвоевали себе лесные исполины, вспарывая её корнями и заставляя объезжать неожиданное препятствие. Ехать сюда на низкой городской машине было бы просто самоубийством.       Элен немного нахмурилась, провожая взглядом тяжёлые лапы раскидистых деревьев, нависающих прямо над дорогой, и ощутимо вздрогнула, когда её колена коснулась тёплая ладонь. Она непонимающе посмотрела на Укё. Он мягко улыбнулся. — Милая, тебя что-то беспокоит? — Да не особо. Просто мрачненько тут как-то… — пожала она плечами, а затем не удержалась и хмыкнула. — Знаешь… Глухой лес, отсутствие людей, полузаброшенная дорога. Смахивает на дешёвый фильм ужасов. Ты не находишь? Что-то вариант с наручниками и кроватью с каждой минутой нравится мне всё больше. Там хотя бы на помощь позвать можно.       Укё рассмеялся. — У тебя богатая фантазия. На самом деле тут очень красиво. Дикий нетронутый пляж, тёплое море на самом краю земли. Тебе понравится, потерпи немного, скоро приедем. — Я просто вредничаю, — улыбнулась Элен. — А вообще, мне даже любопытно… Тебя-то каким ветром сюда занесло? — Первый раз меня затащил сюда Канаме, — пояснил Укё. — Он раньше очень увлекался всем, что хоть как-то связано с катанием на доске. Сноуборд, сёрфинг, сэндбординг. А тут недалеко, у соседнего мыса, есть небольшая деревня, которая славится своими природными пещерами и как раз таки центром сэндбординга. — Как в пустыне? — заинтересованно уточнила Элен. — Ну не совсем, конечно, масштаб, как ты понимаешь, всё-таки не тот, но вполне интересное развлечение. Если будет желание, завтра заедем. — Машину сильно качнуло, и Укё сосредоточился на дороге. — Скоро будем на месте. — Хоть бы намекнул, что затащишь в такую глушь, — рассеянно вздохнула она, — а то, по-моему, я одета не по фен-шую для прогулок по лесу. — Не переживай, завтра что-нибудь придумаем, — ободряющее подмигнул он. — Сегодня никуда ходить не нужно. Посидим на пляже и просто отдохнём.       Впереди показалась утрамбованная площадка, немного в стороне от дороги, и Укё уверенно свернул к ней. Остановившись, он заглушил мотор и повернулся к Элен. — Прибыли. — Пальцы коснулись её лица, а взгляд стал озабоченным. — Тебе всё это не нравится? — Эм… Скорее я не знаю, как в целом относиться к ситуации. На тебя это совсем непохоже. — А я думал, идея погулять по хвойному лесу придётся тебе по душе? — Он неуверенно пожал плечами. — Вот как? — Она подозрительно прищурилась. — И с чего такие выводы? — Ну… Ты же выросла в России… — замялся Укё. — Вот и решил, что ты будешь рада отдохнуть от городской суеты среди хвойного леса.       Элен, выгнув бровь, с минуту просто смотрела ему в глаза, размышляя: он всерьёз или это такой тонкий троллинг? Но растерянный взгляд намекнул на то, что Укё абсолютно честно сказал то, о чём думал. Она чуть хмыкнула, затем ещё раз, а потом откровенно и громко рассмеялась. — Божечки… Укё… Это бесподобно! — Элен сквозь смех покачала головой. — Я росла в большом городе, мало чем отличающемся от других. И деревья у нас, как и в Токио, росли преимущественно в парке. Мы, конечно, ездили к родственникам в деревню, но это совершенно не делает из меня лесную белку. — Немного успокоившись, она подняла к нему глаза, в которых отражалось веселье. — Ну что за стереотипы? Ты бы ещё про медведей на улицах вспомнил, — Элен снова рассмеялась. — Не, ну а чё?! Сибирь же! — И про матрёшку… — смущённо улыбнулся он. — Ага! Точно! Балалайка, шапка-ушанка и пузырь беленькой! — Настроение однозначно улучшилось. — Пошли уже, где там твой пляж? Русовед, блин.       Спустившись по пологой тропинке, Элен остановилась, изумлённо рассматривая возвышающийся на границе леса деревянный домик на высоких сваях, упирающихся в песок. А перед ним, окружённый полукольцом из голых скал, простирался дикий песчаный пляж, о который бились океанские волны, вспыхивающие золотом в лучах опускающегося к горизонту солнца. — Как тебе? — тихо спросил Укё, остановившись чуть позади. — Обалдеть… — выдохнула она.       Преодолев длинную, но не слишком крутую лестницу и миновав широкую и просторную веранду с небольшим столиком, они нырнули из летнего зноя в сумрачную прохладу помещения. Укё оставил вещи в единственной жилой комнате и, позволив ей передохнуть, прошёл на небольшую кухоньку. Привыкнув к смене освещения, Элен с любопытством осмотрела их временное пристанище. Хотя, как оказалось, рассматривать особо нечего. Обстановка была простенькой, видимо, накладывался отпечаток хозяина — пожилого японца старой закалки: полы застланы татами, ближе к дальней стене два футона, сдвинутых вместе, и то, скорее всего, это было сделано специально к их приезду, на них аккуратно сложенные постельные принадлежности и минимум мебели — в данном случае небольшой котацу. Также у изголовья радушный хозяин оставил им масляную лампу, даже на вид жутко древнюю. Сразу за проходом на кухню имелись две еле заметные фусумы. За первой оказалась крошечная уборная, естественно, без привычного белобокого унитаза, а по старинке… а за второй — чуть большая по размеру ванная, если так можно выразиться. Элен нервно хмыкнула, разглядывая низкий деревянный стульчик, кадку на которой висела шайка и полочку на стене с мылом и мочалкой. Всю оставшуюся часть помещения занимал объёмный деревянный чан, рядом располагался краник, прикоснувшись к которому она почувствовала тепло. «Твою-то мать… — обречённо вздохнула Элен, — Укё… можно было бы отдохнуть и менее традиционно. Я бы точно не расстроилась. Хорошо хоть вода горячая есть, а то даже представить страшно, как её греть в таких условиях. На костре… не иначе». Задвинув фусуму обратно, она присоединилась к Укё. — Непривычно? — улыбнулся он, отвлекаясь от большой корзины, в которую паковал продукты. — Ага… Но очень традиционно… — без энтузиазма откликнулась она. — Я бы даже сказала чересчур. Слушай, а где тут свет включается? Темно, как в погребе. — Света тоже нет, — хмыкнул Укё. — Но в комнате стоит небольшая лампа. — Ты серьёзно? — У неё дёрнулся глаз. — Укё… А… Блин! Да ты издеваешься?! — Всё будет хорошо, — мягко попробовал утешить он. — Не волнуйся, котёнок. Я обо всём позабочусь. Иди пока переоденься, я почти готов. — Во что? — совсем невесело усмехнулась Элен. — Если только в простыню замотаться. Выйдет как раз под стать декорациям… — Возьми в сумке мою рубашку, — предложил он. — В ней будет свободнее. — Океюшки… — Она покинула кухню, бубня себе под нос: — Готов он… Зато, судя по всему, я ни хера не готова…       Через полчаса они с максимально возможным в данных условиях комфортом расположились на песке недалеко от линии прибоя. Укё принёс пару небольших татами и низкий столик с веранды, а теперь занимался розжигом компактного мангала. — Не хочешь поплавать? — кивнул он в сторону моря. — Пока я готовлю. — Можно… — согласилась она, скидывая рубашку. — Элен? — Укё поймал её за руку, притягивая к себе. — Только очень прошу — аккуратнее. Здесь сильное течение. Не заплывай далеко, унесёт в море. — Мягко коснувшись губами щеки, он её отпустил, возвращаясь к разгоревшимся углям.       Вода была потрясающе тёплой, и, наплескавшись, Элен, рассудив, что если она ему будет нужна — позовёт, просто растянулась прямо в полосе прилива, наслаждаясь волнами, набегающими на тело. Теперь ей почти нравилось это место.       Что-то заслонило солнечный свет, и она открыла глаза. Над ней, присев на корточки, не желая мочить закатанные по колено джинсы, навис Укё. — Пойдём? Ужин готов. — Он протянул ей руку. — Ну пошли, — ухватившись за раскрытую ладонь, Элен встала с песка. — Только спину сполосну.       Опустившись на колени перед невысоким столиком, на котором был сервирован их не слишком изысканный ужин, состоящий из тонких ломтиков говядины, креветок и кусочков осьминога, обжаренных на открытом огне, листьев салата и нарезки свежих овощей, он добавил пару небольших пиал с соусами. Затем протянул Элен плед на случай, если она замёрзнет, и под удивлённый взгляд поставил на стол два бокала, которые наполнил красным полусладким вином.       В который раз за эти сутки Элен поразилась его поступкам, а Укё, кажется, начал привыкать к недоумённо-недоверчивому взгляду. — Ты спятил? — припечатала она. — Почему? — улыбнулся он. — Ты не любишь вино? — Мужчина, ответьте честно: куда вы дели строгого, правильного и серьёзного адвоката? — Элен, сдерживая улыбку, приподняла бровь. — Нет… Ну Хикару бы не удивил подобным предложением. Но ты?! — Немного можно, — усмехнулся Укё, протягивая ей наполненный бокал. — И потом, если бы я предложил тебе сок, ты бы возмутилась. Разве нет? — Кажется, мир сошёл с ума… — принимая вино, задумчиво прокомментировала Элен. — Ну или Рен рано выпустила тебя из клиники… Что, кстати, более вероятно. — А может, я решил тебя напоить и коварно воспользоваться ситуацией? — весело предложил ей свой вариант Укё.       Она невозмутимо сделала глоток и перевела на него скептический взгляд. — Воспользоваться, говоришь? Если только возможностью поскорее уложить меня спать.       Укё тяжело вздохнул. — Иди ко мне? — Он вытянул ноги, предлагая ей устроиться у него на коленях. — Я бы хотел об этом поговорить. Объяснить почему я так поступаю. — Ну попробуй. — Она согласно кивнула и пересела, расположившись между его ног. Он обнял её за плечи, позволив опереться спиной о свою грудь. — А то я чувствую себя испорченной дрянью… которая покушается на твою добродетель.       Они синхронно допили вино, отправив следом в рот тающее на языке угощение. Укё убрал бокалы на столик, после чего сжал её в руках и тихо попросил: — Милая, потерпи немного. Буквально пару месяцев. И я тебе обещаю, больше тебе не придётся меня ни о чём просить. Я боюсь, всё будет с точностью до наоборот. — Он поцеловал тёмную макушку, чувствуя, как она дёрнулась от его слов. — Тише… Позволь мне закончить? Я хочу, чтобы всё было правильно. Хотя бы теперь… Хочу ухаживать за тобой, дарить подарки, целовать под луной и часто повторять, как сильно я тебя люблю. — Укё снова тяжело вздохнул. — Моё отношение к тебе с самого начала было недопустимым. Я должен был стать тебе старшим братом, опорой, поддержкой и защитой. А сам… Всё вышло иначе. Мало того, что я не смог обуздать свои желания, так ещё и тебя в это втянул. И единственное, что мне остаётся — хотя бы в дальнейшем вести себя подобающе. — Потрясающе! — воодушевлённо выдала Элен, хотя в голосе отсутствовал даже намёк на веселье. — Укё, а как-то попроще нельзя ко всему относиться? Да и потом, чего ты упёрся в эти два месяца? Что они качественно изменят? Может, я чего-то не знаю?! Ну, например, вдруг у меня после дня рождения на лбу появится надпись: «Теперь можно!» — Дело не в этом, Эл… Ничего не изменится. Ни моё отношение к тебе, ни мои чувства и желания. — Он склонился, устраивая голову у неё на плече. — Просто я хочу оставить хоть малую толику уважения к себе самому. Небольшое оправдание для собственной совести. Осознание того, что я не затащил в постель несовершеннолетнюю девушку… Пусть и любимую до безумия, самую желанную. Это очень для меня важно. Пойми… Пожалуйста. — А я тебе уже как-то говорила, что стоит хорошенько подумать, прежде чем связываться с малолеткой, только окончившей школу, — фыркнула Элен. — Впрочем, дело твоё. Уговорил. Не хочу злодейски растлевать святую невинность. — Она чуть расслабилась и откинула голову ему на плечо. — Только тебе не кажется, что в этом случае нам бы стоило спать раздельно? А то после твоих… обнимашек я засыпаю только под утро. — Нет, — очень чётко прозвучал над её ухом отказ. — Я не хочу тебя отпускать. Мне необходимо касаться тебя, чувствовать, что ты рядом. — Да в смысле?! — веки резко распахнулись, и она, вывернувшись из его рук, села на колени лицом к нему, с возмущением заглянув в глаза. — Ты вконец оборзел?! То есть ты просишь понять тебя и пощадить твою тонкую душевную организацию, но при этом собираешься и дальше издеваться надо мной, обламывая в самый последний момент?! Да вы, батенька — садист, как я посмотрю! — Нет, — повторил он, перехватив её за талию и вернув на место. — Просто держаться от тебя на расстоянии выше моих сил. — Его губы коснулись её шеи, а руки начали подрагивать от желания сжать покрепче, чтобы больше не отдалялась. Она выдохнула и, подчиняясь, прижалась к крепкому телу, чувствуя, что несмотря на всё своё возмущение и сама не в состоянии отказаться от его близости, от возможности засыпать и просыпаться рядом с ним. Но это не значит, что она позволит ему вытворять всё, что вздумается! Сейчас прям, ага! С трудом, но ей удалось отстраниться. — Укё, завязывай. — Грудь тяжело вздымалась от переполняющих её эмоций, не все из которых к тому же положительные. — Это жестоко.       Руки послушно разжались, отпуская её, и Элен поспешно встала. — Куда ты? — тихо спросил он. — Думаю, нам стоит вернуться в эту избушку на курьих ножках, пока окончательно не стемнело, — кивнув в сторону моря, где тонуло багровое солнце, предложила она. — А то боюсь, в темноте убьёмся к чертям. И будет по нам поэма «Нет повести печальнее на свете… Они сломали шеи в лунном свете…» — Элен улыбнулась, давая ему понять, что всё в порядке и она как-нибудь переживёт его тараканов. — Иди, — усмехнулся он. — Я соберу вещи и догоню. — Тебе помочь? — с сомнением осмотрев место их своеобразного свидания, спросила она. — Нет, не нужно. Я соберу только продукты и татами. Иди.       Когда Элен немного отошла по направлению к дому, Укё вдруг окликнул её: — Эл? — Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. — Скажи… Проблема только в том, что тебе сложно… потом заснуть? — Да расслабься, — отмахнулась Элен. — Проехали. — И отправилась дальше, не заметив странного взгляда, которым он её провожал.       Укё разобрал продукты, убрал мусор и присоединился к ней, когда за окном совсем стемнело. Элен сидела на футонах, облокотившись на котацу, и листала новостную ленту твиттера. Он остановился в проходе, наблюдая за хрупкой фигурой, освещаемой лишь отсветами экрана телефона. Он получил то, что хотел: она здесь, с ним, только его и больше никого на многие километры в округе. — Не хочешь искупаться? — Предложил Укё, отвлекая её от телефона. — Я наберу для тебя воду. — Было бы неплохо. — Она попыталась разглядеть его очертания в сгустившемся полумраке. — И зажги, пожалуйста, уже этот раритет… Телефон скоро сядет и светить будет нечем. — В голосе послышался лёгкий укор, вызванный неудобствами проживания. — Хорошо, — улыбнулся Укё, забирая с пола старую лампу — их единственный источник света на эту ночь, чтобы поджечь фитиль. — Посиди немного. Я быстро.       Он вернулся спустя полчаса. Вспотевший, без майки, которая висела влажной тряпкой на сгибе локтя, с мокрыми волосами и облегчённо выдохнул. Вода поступала по трубе из горячего источника, и испарения в маленьком помещении очень быстро насытили воздух влагой и паром. Ему пришлось раздеться. — Всё готово, — тихо сказал он и опустился сзади, устраивая подбородок на её плече, с любопытством заглядывая в телефон. — Эйми? — Ага… Выложила фотки с пляжа, — подтвердила Элен. — Нехило они там оттянулись. — Её губы тронула лёгкая улыбка. — Жалеешь? — обеспокоенно спросил Укё. — Нет, — без заминки ответила она, наклонив голову вбок, чтобы коснуться его виском. — Я ни о чём не жалею. Меня разве что слегка подбешивают твои тараканы, а так… Всё гуд! — Ну, милая, не сердись, — он потёрся носом о её шею. — Осталось совсем чуть-чуть. — А знаешь, всё и правда не так плохо, как могло бы! — Она развернулась к нему и язвительно посмотрела в глаза. — О чём ты? — Укё спокойно воспринял прозвучавшее в голосе ехидство. Такова уж Элен. Так она выражает своё негодование. И раз уж он сам в виноват в её недовольстве, то нужно просто немного потерпеть — злиться долго она не умеет. — Ну учитывая твои моральные принципы… всё могло быть гораздо хуже! — Губы растянулись в усмешке. — Например, ты мог решить, что до свадьбы мы можем встречаться только в присутствии компаньонки?! Или что ты прикоснёшься ко мне только после японского совершеннолетия… В двадцать, если я не ошибаюсь? — Она приподняла бровь. — Боюсь, столько даже я не выдержу, — улыбнулся он, понимая, что недовольство всё-таки требовало выхода и Элен прорвало. — Ну отчего же? — Она в мнимом удивлении вскинула руки. — Тьфу! Фигня какая! Всего-то два года! Укё, а что?! Давай попробуем?! Подождём, получше узнаем друг друга, времени-то вагон, а потом уже можно и продолжить… По-взрослому… Не? — Она с вызовом посмотрела на него, а потом мстительно добавила: — Если мне, конечно, не надоест ждать у моря погоды, и я за это время не выскочу замуж за кого порасторопнее, пусть и менее принципиального!       Укё резко опрокинул её на футон, прижав руки к полу и придавив своим телом так, что невозможно было пошевелиться. Даже в неровном свете слабого огонька лампы она заметила, как яростно вспыхнули его глаза, когда он впился взглядом в её лицо. Он низко наклонился, почти касаясь её лба своим, и заглянул, кажется, в самую душу, а затем тихо с присвистом прошипел: — Никогда! Слышишь? Я никогда этого не допущу! Даже не надейся… Я не позволю никакому другому мужчине прикасаться к тебе! Запомни это! И думать о таком не смей! Ты моя! — От него повеяло какой-то звериной мощью, и она нервно сглотнула. — Укё? — Элен слегка опешила. — Это же просто шутка. Чего ты так завёлся? — А я не шучу… — Он с трудом погасил вспышку ревности, которая его ослепила, и, понимая, что повёл себя грубо постарался сгладить это, нежно поцеловав её, извиняясь за несдержанность. — Прости, даже мысль о том, что ты можешь выбрать кого-то, кроме меня… причиняет сильную боль… — Эм… Я поняла. Остынь. — Элен попробовала сменить положение, он был слишком тяжёлым. — Может, я пойду? Пока вода достаточно горячая?       Укё поднялся и помог ей встать. Затем прижал и выдохнул в волосы, к которым прислонился: — Тебе помочь? — Спасибо, я как-нибудь сама справлюсь, — усмехнувшись, отказалась она. — Что бы ты там ни думал, но я давно вышла из того возраста, когда требуется помощь в ванной. — Жаль… — Укё разжал руки. — Иди, только воду потом не сливай. — Я в курсе, — хмыкнула Элен. — Мы этот прикол с правилами принятия ванны по истории Японии проходили. — Она скрылась за фусумой, оставляя его в темноте.       Тщательно помывшись и ополоснувшись из кадки, Элен с удовольствием погрузилась в чан. Насколько она поняла, вода поступала по трубе прямо из подземного источника и, помимо того, что была очень горячей, обладала ещё и целебными свойствами. Кожу слегка покалывало от температуры, испарения неуловимо пахли лавандой и жасмином. Она предположила, что это Укё добавил в чан ароматическое масло. Сложив руки на краю и опустив на них подбородок, она блаженно прикрыла веки, позволяя напряжённым мышцам расслабиться. Мысли плавно переключились на Укё и сердце, отзываясь на воспоминания, забилось быстрее. «Вот же маньячело, — усмехнулась Элен. — До костей пробрало от его взгляда. Псих. Но… похоже, я без него теперь не смогу… Угораздило же». Даже просто осознание того, что он сейчас лежит там за стеной в темноте и терпеливо её ждёт, заставило содрогнуться от предвкушения. Элен выбралась из горячей воды и стерев остатки влаги полотенцем, накинула на тело его футболку, поспешив вернуться в комнату.       В приоткрывшийся проём вырвался плотный клуб пара, из которого спустя мгновение вынырнула распаренная Элен, юркой змейкой скользнув под одеяло и натягивая его почти до самых глаз, чтобы сохранить тепло. — Следующий, — хихикнула она.       Укё провёл там ещё меньше времени, опасаясь, что Элен расслабленная и уставшая уснёт до его возвращения. А у него имелись несколько иные планы на этот счёт.       Спустив воду и расставив всё по местам, он забрал лампу и вышел из ванной. Отставив чуть чадящий источник света у стены так, чтобы разогнать абсолютный мрак, но при этом оставляя дальнюю часть комнаты в полутьме, он остановился возле футона, жадно скользя взглядом по очертаниям тела под одеялом. Элен, отвернувшись к стене, лежала на боку, немного свернувшись и подогнув ноги в коленях. Можно было предположить, что она всё же заснула, если бы не редкие чуть заметные движения плотно сжатых ног. Ей не спится… Он знает это. Она ждёт его, пусть даже неосознанно, но желает ощутить его руки на своей коже. И он с удовольствием сделает это. И не только это. Он подождёт, он сам так решил, но… ей нет никакой необходимости терпеть и сдерживаться. На свете существует много способов выразить свою любовь и привязанность, а также быть чуточку ближе к тому, кого безумно желаешь.       Забравшись под одеяло, Укё сразу плотно прижался к ней всем телом, передавая жар от разогретой кожи. Рука забралась под футболку, и пальцы, щекоча, перебрались выше, замерев на секунду под грудью и обратным движением огладили поджавшийся живот. Она повернулась на спину, даже не пытаясь притворяться спящей, всё равно в этом нет смысла, а затем с улыбкой посмотрела в голубые глаза, ставшие почти чёрными из-за тусклого освещения. В них даже в темноте легко можно было распознать отражение его любви, желания и… озорство. Он поцеловал её, нежно и пока ещё чуть ощутимо. — Ого! — рассмеялась Элен. — Какая перемена в настроении. Ты что там делал? — Хотел к тебе… — прошептал он, касаясь губами скулы и еле слышно, обжигая дыханием ухо, к которому сместился, продолжил: — Хотел тебя…       Шёпот электрошоком пронёсся по нервам, а ноги рефлекторно сжались ещё сильнее в бесплодной попытке унять нарастающее желание. Он одним слитным движением стянул с неё футболку и подмял Элен под себя, разведя коленом сжатые бёдра и устроившись между ними, удерживая свой вес на локтях. Рука оторвалась от футона, заскользила вниз, с нажимом проводя по коже на талии, и нырнула под поясницу, выгибая её на себя, прижимая к горячему прессу, а ладонь второй опустилась на влажные волосы. Он несколько мгновений, зависнув, просто смотрел в её глаза, после чего в тишине прозвучало всего одно слово: «Моя», а затем смял тёплые губы. Властно, подчиняя и не оставляя даже шанса на сопротивление. Ей казалось, что она сойдёт с ума от его прикосновений: то мягких и тягучих, то сильных и граничащих с грубостью. Когда его пальцы в её волосах сжались, чуть оттянув голову вверх, реальность потеряла очертания и поплыла. Она, влекомая его силой, откинула её назад, открыв нежную шею, на которую тут же обрушился шквал яростных поцелуев. Элен тихо застонала и прижалась к нему бёдрами, ещё сильнее прогибаясь в спине, попытавшись поторопить его, уже не осознавая, что это всего лишь очередная сладкая пытка. — Тише… моя хорошая. Не торопись, — прозвучал хриплый шёпот в промежутках между поцелуями, опустившимися на грудь. Зубы прихватили сосок, немного сжав, и тут же сменились языком. — Тебе будет хорошо… Я обещаю. — Он медленно спустился ниже, оставив на коже влажную дорожку.       Жалкие остатки способности мыслить позволили понять, что он собирался сделать, и она резко дёрнулась, предприняв попытку остановить его. — Нет! не нужно! — Элен потянула его вверх и попыталась оттолкнуть. — Укё… хватит! — Ш-ш-ш… — Её руки мешают, он перехватил их, отведя наверх. Широкая ладонь обхватила узкие запястья, надёжно зафиксировав их над головой. — Милая… Чего ты боишься? Расслабься. — Он прикусил опухшие губы, зубами оттянув нижнюю, заставив приоткрыть рот, и глубоко поцеловал, не останавливаясь до тех пор, пока она не начала отвечать. — Что ты творишь? — с трудом выдохнула Элен, когда он прекратил терзать её, разжигая внутри пожар. — Остановись… — Рваное дыхание не позволяло говорить связно. Она плавилась и сгорала в этом пламени, но то, что он задумал… это слишком. — Уже не смогу… Прости. — Зубы сомкнулись на мочке уха, и он, томно растягивая слова, попросил: — Не сопротивляйся. Я всего лишь исполню твоё желание.       Дрожь сотрясла каждую клеточку тела, когда его колено прижалось к промежности и немного качнулось из стороны в сторону, Элен протяжно застонала, но пока ещё пыталась освободиться.       «Слишком напряжена», — понял Укё, и это не хорошо… Необходимо было заставить её расслабиться, забыть обо всём кроме его рук и языка на своём теле… И при этом не сорваться самому…       Перекинув свою ногу через её, он опёрся на локоть и дал ей немного свободы. Ровно настолько, чтобы иметь полный доступ к каждому участку тела. Поцелуи стали требовательнее и хаотичнее, оседая светлыми метками на коже. Он покрыл ими каждый сантиметр, везде, куда только смог дотянуться. Свободная рука скользящими движениями ласкала напряжённый живот, внутреннюю поверхность бедра, невесомо прошлась по влажной ткани, скрывающей желанную цель, а затем пальцы замерли у края тонкой преграды. Мгновение — и они нырнули вниз. Она не смогла свести свои ноги, помешало его колено, не смогла воспрепятствовать сводившим с ума движениям. Тепло и влажно… Как бы она ни сопротивлялась, теперь её желание слишком очевидно. Раздвинув нежную плоть, он прижал чувствительный бугорок, наслаждаясь тихим стоном. Пальцы начали быстро скользить, срываясь в рваный и почти грубый ритм, но именно это заставило её сосредоточиться на его движениях, подчиниться и подстроиться. Она откинула голову на подушку, закрыв веки и закусив губу, сдерживая рвущиеся стоны, потерявшись в ощущениях, будучи не в силах прервать эту пытку, да и не имея на это уже никакого желания. Укё сосредоточился… Он выжидал. Вскоре попытки высвободить руки прекратились: ей уже было не важно, чего он хотел. Она металась по постели, тихо постанывая, откликаясь на ритмичное скольжение, и в момент, когда бёдра начали двигаться в такт с его рукой, он, остановившись, отпустил её.       Разочарованный стон и желание сжать его колено, усилив трение, послужили для него сигналом к действию. На мгновение отстранившись, Укё быстро стянул последний рубеж между ними и опустился вниз, лёг прямо на жёсткие татами: на футоне ему не хватит места. Закинув её ногу на плечо, он с силой прижал бёдра к постели, пресекая хаотичные движения, которые будут только мешать…       Последнее осознанное воспоминание — это жар от его дыхания… А дальше только ощущение языка, влажного и горячего, размеренно и упруго ласкающего её, ощущение мягких губ, которые захватили нежное тело клитора, сжимая и посасывая его, заставляя тело биться в сладкой судороге, сминая простыни. Её рука стиснула край футона, в поисках опоры для того, чтобы прогнуться сильнее, вторая запуталась в светлых прядях на его голове, прижимая сильнее. Его пальцы толкнулись внутрь, недалеко, и замерли, прижимая чуть к верху упругие стенки, создавая напряжение и слегка растягивая. И снова протяжный стон и попытка поторопить, заставить проникнуть глубже. Нет! Ещё рано… Здесь командует он. Укё приподнял голову и подул, направив струю воздуха снизу вверх по разгорячённой плоти. Элен выгнулась дугой, да с такой силой, что ему с трудом удалось удержать её на месте, не позволив насадиться на собственные пальцы, не дав избавиться от напряжения, из-за которого её накрыло безумием. Тело пылало, в голове беспросветный туман, внизу, там, где он касался её всего мгновение назад, всё пульсировало, закручиваясь в тугой ком… Это невыносимо! — Про-шу… — тихим шелестом между рваных вздохов прозвучало одно единственное слово, на которое она сейчас способна…       Оно электрическим разрядом прошило его собственное тело от головы до поджавшихся пальцев на ногах, почти отключив сознание. Он резко прижался пахом к твёрдому и жёсткому полу, причинив себе боль, чтобы хоть как-то стряхнуть пелену, застилавшую разум. Нужно заканчивать… Долго он так не протянет…       Перехватив ноги покрепче, он подчинился её желанию, старательно игнорируя своё, которое тоже стало очень сложно контролировать. Амплитуда движений увеличилась, как и давление, с которым язык стимулировал мягкие и припухшие складочки. Он немного согнул пальцы, нарастив фалангами давление и площадь воздействия, и в момент, когда её бёдра начали судорожно сжиматься, мешая ему двигаться размеренно, он резко развёл пальцы в стороны, растянув вход, а губы в очередной раз обхватили и сжали набухший клитор. Её спина оторвалась от постели вместе с плечами, ноги вытянуло струной, а голова упёрлась в стену. Воздух с шипением вырвался сквозь сжатые зубы, а затем она громко закричала в ночь его имя, переходящее в протяжный стон. Он моментально оказался рядом, подхватил, поддерживая за плечи одной рукой, и прижал к себе, а второй нежно и невесомо поглаживал её между ног, запуская волны остаточного удовольствия.       Элен тяжело дышала и дрожала всем телом, по коже, покрытой испариной, волнами прокатывались мурашки. Кончики пальцев покалывало от пережитого напряжения и оргазма. Она силилась что-то сказать ему, но не вышло, язык не слушался, а перед глазами плыла и качалась комната. — Доброй ночи, любимая… — прошептал ей на ушко Укё и, подтянув сбившееся в сторону одеяло, накрыл их обоих. — Отдыхай… Всё остальное подождёт до завтра.       Следующие полчаса показались ему адом, но он терпеливо ждал, пока Элен не перестала подрагивать и полностью не расслабилась, а дыхание сровнялось и стало глубоким. Лишь после этого он выпустил её из объятий, осторожно опустив на постель и укутав в одеяло.       В два шага оказавшись у фусумы, он рывком ввалился в прогретое паром помещение. Шаг — и Укё согнулся чуть ли не пополам, слепо схватившись одной рукой за край чана в поисках опоры. Вторая рука быстро нырнула вниз, оттянув ткань плотных боксёров, потому что она причиняла сильный дискомфорт. Пальцы обхватили пульсирующую плоть и быстро заскользили вверх-вниз. Ноги подкашивались от напряжения. Много времени это не заняло… А ещё он почти не почувствовал удовольствия. Слишком долго терпел. Отдышавшись, Укё вернулся в комнату и обессиленно опустился на футон рядом с Элен, раздумывая над тем, что, возможно, он несколько переоценил собственный самоконтроль.       Элен проснулась резко, рывком возвращаясь в реальность. Лицо моментально полыхнуло, как только подключилась память, а она почувствовала, что по обыкновению забралась на Укё чуть ли не полностью. Осторожно приоткрыв глаза, Элен затаилась, пытаясь определить, спит он или нет. Горело уже не только лицо… Ей казалось, что она вся сейчас напоминает факел. Укё крепко спал, и она быстро скатилась с его груди, со скоростью света покидая футон. Взгляд заметался по комнате в поиске одежды, захотелось немедленно прикрыть свою наготу. «Божечки… Как же теперь?! — Мысли путались, а определение тому, что вытворял этот ненормальный с ней ночью, она даже в мыслях искать не желала. — Ёб твою мать! Укё… Да чтоб тебя! Долбанный ты извращенец!» Купальник нашёлся аккуратно висевшим на кухне, одевшись и подхватив там же полотенце, она пулей вылетела из дома, бегом направляясь к океану. Если не утопиться, то хотя бы остыть самой.       Как только двери закрылись, Укё открыл глаза и улыбнулся. Он не торопясь сел и с удовольствием потянулся, разминая затёкшие за ночь мышцы. Взгляд вернулся к двери, за которой скрылась Элен, и потеплел. Он поднялся и направился в ванную, стоило отмыться от пота и идти готовить завтрак. Через полчаса на кухне зашкворчала маленькая сковородка, и потихоньку закипал на старенькой плитке чайник, а он сам, накинув на плечи свободную рубашку, смотрел в окно на побережье, где виднелся силуэт Элен. Теперь ему предстояло как-то задабривать своё персональное искушение, которое уже около часа маячило по берегу, как неприкаянный призрак. Уложив в корзину для пикника термос, горячий завтрак и небольшой плед, Укё пошёл вылавливать это маленькое сокровище из морской пучины, начиная всерьёз опасаться, как бы она не простыла даже несмотря на то, что вода была тёплой.       Элен стояла по пояс в воде, зябко обнимая себя за плечи, и смотрела на горизонт, наблюдая, как светлеет небо. Закаты в этой части полуострова были потрясающими, заставляя замирать от восторга перед невообразимым калейдоскопом красок, сменяющим друг друга. А вот восход был ничем не примечательным и совершенно обыденным. Но даже он вызывал, казалось, просто всепоглощающий интерес… Только бы не думать о вчерашней ночи, доме возле леса и «чудовище», притаившемся там. Потому как при любом, даже мимолётном воспоминании кожа начинала гореть, а низ живота, вопреки всему, тянуть и скручивать в сладкой судороге, и привести это несоответствие физического и морального состояний к равновесию никак не удавалось.       Она чуть не подпрыгнула, когда поверх её рук опустились мужские, а к спине прижалось крепкое тело, согревая своим теплом. — Доброе утро, котёнок, — ласково поздоровался Укё, целуя склонённую голову. — Не замёрзла?       От его нежного голоса стало только хуже, а свой просто отказал. Она нашла в себе силы лишь для того, чтобы слабо мотнуть головой и замереть, сгорая от стыда. — Ты решила совсем со мной теперь не разговаривать? — жалобно спросил он, проводя ладонями по плечам. Холодная… Нужно вытаскивать её из воды. — Тебе настолько не понравилось?       «Зат-кнись!!! — взвыла бы Элен, если бы могла… Язык прилип к нёбу и отказывался повиноваться, а по щекам стали расползаться красные пятна. — Ещё и издевается… Сука! Прибью засранца! Когда смогу хотя бы посмотреть на него. Если смогу…» Но снова только мотнула головой. На большее её, видимо, сегодня просто не хватит. — Жаль… А я так старался, — вроде как расстроенно протянул он, целуя холодное плечо, затем основание шеи и провёл носом выше, где тепло выдохнул возле уха. — Прости… Наверное, сказывается отсутствие практики. Но я даю тебе слово, — язык аккуратно обвёл ушную раковину по краю, — в следующий раз я сделаю всё гораздо лучше.       Элен ощутимо вздрогнула от его слов и чуть просела: ноги стали ватными, а живот свело томительным спазмом. Голос, вибрирующий у самой кожи, отзывался внутри волнами восторга, а сознание корчилось от ужаса даже при попытке осознать, что он собирается это повторить. Ей захотелось провалиться сквозь землю, прямо сейчас, незамедлительно. Рассчитывать на то, что Укё не заметил эффекта, который произвели его слова, не приходилось, потому что его руки быстро сместились на талию, поддерживая её и не позволяя сползти в воду. — Эл, ну хватит… — Он потёрся о её шею, как ласковый кот, разве что не заурчал от удовольствия. — Я же просто хотел, чтобы тебе было хорошо. Пойдём на пляж? Ты вся дрожишь… Я приготовил нам завтрак.       Так и не дождавшись ответа, он подхватил её на руки и вынес из воды, устроив на песке и укутав в плед, в котором она тут же спрятала большую часть лица, оставив снаружи только большие панически бегающие глаза.       Укё сам не ожидал, что Элен будет настолько выбита из колеи случившимся… Ему кое-как удалось разговорить её только спустя час. К еде она даже не притронулась, что тоже ему совсем не понравилось. Но несмотря на непредвиденные трудности, они всё-таки отправились колесить по полуострову. Вообще-то, Укё вполне бы устроило и ленивое валяние на песке, но Элен однозначно нужно было отвлечь от самокопания.       Начать решили с маяка, который вот уже полстолетия считался местной достопримечательностью. Правда, перед этим им пришлось заехать в деревню и купить одежду более соответствующую запланированным развлечениям. Укё был сама предупредительность. Его, конечно, и раньше нельзя было назвать грубияном, но сегодня он превзошёл самого себя. Любое слово или пожелание выполнялось мгновенно, любое препятствие устранялось сию секунду, это даже начинало подбешивать. В итоге он так задолбал Элен своей опекой, что она взорвалась, наорала на него и предупредила, что если он не перестанет вести себя как раболепный лакей, она вызовет такси и вернётся в Токио. Одна. С этого момента неловкость понемногу стала отступать, и когда они подъезжали к побережью Дзёгосаки Укё украдкой облегчённо выдохнул — пронесло.       Вечером, закупаясь в небольшом магазинчике, они были настолько вымотаны, что все переживания растворились в желании добраться до пляжа, растянуться на песке и не шевелиться до второго пришествия. Девятикилометровый марш-бросок вдоль восточного побережья, изрезанного огромными скалами и поросшего сосновым лесом, произвёл неизгладимое впечатление: потрясающие виды застывшей во времени разрушительной мощи природы, водопады, не тронутые человеком пейзажи и многое другое. Но вместе с кучей фотографий и ярких воспоминаний поход по пересечённой местности, по дорожке, периодами напоминающей козьи тропы, выжал все силы. — Эл? — окликнул её Укё. — Тебе взять? — Он помахал перед ней баночкой светлого пива. — Нет, — она недобро прищурилась. — Я не буду с тобой пить. — Точно? — вымученно уточнил он. — Я заказал крабов. Думал, посидим на закате и немного расслабимся? Устал как собака… Похоже, совсем атрофировался, сидя в кабинете.       Вообще-то, предложение было заманчивым, и она с сомнением посмотрела на его замученное лицо. Не найдя никаких признаков, что Укё снова потянет на приключения, она неуверенно кивнула. Судя по всему, он действительно вымотался ничуть не меньше чем она сама, а значит, неопасен сегодня. Просто вторую такую ночь она точно не переживёт. Во всяком случае так она думала, покидая магазин.       Пережила. Пусть и с трудом. И теперь, свернувшись на сидении и отвернувшись к окну, злилась не только на Укё, но и на себя. Она ни разу не взглянула на него с момента пробуждения. Вчерашнее утро не шло ни в какое сравнение с этим. Оказывается, вчера она просто испытывала лёгкое неудобство и смущение. Сегодня ей капитально хотелось умереть на месте.       Вечером, добравшись до старого дома, они, как и планировали, расположились на берегу, но разговор отчего-то не клеился: вернулась скованность. И в попытке снять напряжение, оба слегка увлеклись, как крабами, так и мягким светлым пенным. Укё устал? Ну, может, и так. Вот только его это обстоятельство ни разу не остановило. И за это она на него очень сильно злилась. А ещё за то, что он выполнил своё обещание в полной мере. Или это была угроза? Тут уж как посмотреть. О том, что он вытворял с ней ночью, даже вспоминать было невыносимо. Во всяком случае с утра говорить она не могла уже не по причине стыда, а банально потому, что пропал голос: сел из-за перетруженных связок. К собственной персоне также было много вопросов. Ему ведь не пришлось даже напрягаться, чтобы добиться согласия, потому что тело, воспользовавшись затуманенным разумом, предало свою обладательницу, в первые же мгновения безоговорочно капитулируя под нежными прикосновениями. Вот уж действительно постарался на славу. Собственно поэтому сейчас она увлечённо считала птичек на проводах, рассматривала дорожные указатели, перемножала в уме номера проезжающих мимо машин, в общем, занимала голову чем угодно, только бы не думать о мужчине за рулём зелёного внедорожника, который вёз их обратно. Они возвращались домой. В Токио.       Укё, напротив, прокручивал в голове события вчерашней ночи. И единственное, что его беспокоило, это то, что Элен, похоже, всерьёз расстроена. Когда они расположились на пляже, он даже не помышлял о повторе, ему и так с трудом удалось её расшевелить, поэтому нарываться на очередной бойкот желания не было. Но… то как она реагировала на его прикосновения, как отзывалась на ласку, совершенно снесло ему любые ориентиры. Он не смог противиться желанию заставлять её снова и снова выкрикивать его имя, разрывающее тишину и отражающееся от стен в полутьме небольшой комнаты. Боги… Даже сейчас, от воспоминаний какой чувствительной и восприимчивой оказалась его девочка, накатывало возбуждение. Лишь утром пришло осознание, что стоило сдержаться. Нужно было дать ей время немного отойти от впечатлений. Да приятных, но слишком сильно смущающих. Объяснить ей сейчас, что он безумно любит её всю, и для него совершенно нет никакой разницы, к какой части и как прикасаться, что он готов зацеловать каждый миллиметр такого желанного тела, было невозможно. Он, безусловно, это сделает, но позже… когда она успокоится и сможет хотя бы посмотреть на него.       Был, правда, и один положительный момент. Проблема с ожиданием длиною в пару месяцев решилась сама собой. Скорее всего, теперь уже ему придётся отлавливать Элен даже для того, чтобы просто поцеловать. А ещё Укё беспокоил один практический вопрос… Ночью их было слышно в радиусе километра, что ему, безусловно, нравилось и очень заводило, но вместе с тем по возвращении такая соблазнительная особенность превращалась в проблему. О том, что он собирается отказывать себе или ей в данного рода развлечениях, даже речи не шло, а значит, нужно искать выход. — Элен… — больше он ничего не успел сказать. Она пулей вылетела из машины и исчезла в особняке, а ему осталось только вздохнуть, рассматривая забытые на коврике кеды. Она убежала босиком.       Спускаться к ужину Элен даже не подумала, а сославшись на усталость, заперлась в комнате. Разобрала почту, выставила несколько особо удачных фотографий в сети, поболтала с Эйми, стараясь весь вечер отвлекать себя от размышлений на определённую тематику всеми возможными способами. Но вот к ночи, забравшись в холодную постель совершенно чётко ощутила себя безгранично одинокой. Ей не хватало его тепла, его рук, в которых можно спрятаться и чувствовать себя в безопасности. А ещё она подумала, что Укё сейчас, наверное, тоже тоскливо. Сердце предательски дрогнуло, но она, навешав себе мысленных подзатыльников, замоталась в одеяло и запретила даже думать о возможности сунуться в его спальню.       Отправив сообщение с пожеланием добрых снов, Укё отложил телефон. Ответа он не ждал. Сев на кровать, он вымучено вздохнул, уговаривая себя не тревожить Элен. Так что пришлось просто выключить свет и лечь в постель. Ставшую с недавних пор неудобной и слишком большой для него одного.