Бог дождя

Тело было странно лёгким, не ощущалось совсем. Словно за ночь он превратился в журавля, который движется столь тихо и неприметно, что и не сразу заметишь. Взглянув в зеркало, Ши Цинсюань не увидел ничего птичьего. И все же журавлиная походка в нем осталась, незаметная для всех, кроме него. Эта лёгкость ознаменовала нечто хорошее. Должно ознаменовать, журавли ведь несут счастье, не так ли говорится в сказках? Ши Цинсюань боялся звонить Се Ляню, но ему нужно было поговорить с ним. Объяснить почему он так быстро их покинул. И снова пригласить, только на этот с уточнением — будут только они. Только вдвоем. Се Лянь обрадовался, сказал, что ему нужно что-то ему сказать. Ши Цинсюань испугался, что лучший друг уже узнал о его чувствах и решил рассказать почему у них ничего не выйдет. Но ведь дагэ говорил, что ничего страшного не случится? Он врал? Он ведь всегда старался умалчивать все что касалось его дел и чувств. Он же ведь не мог сказать своему брату неправду? Собравшись с духом, Ши Цинсюань надушился духами на всякий случай, дабы если, что уткнуться в шарф и забыть о переживаниях. Прогноз погоды оказался бесполезным, вчера дождя не было, так что и сегодня его не должно быть. Зонт остался лежать без дела на верхней полке, одинокий и печальный. Никто его не навещал, даже хозяин забыл про него и свои планы. На небесах все небожители решили устроить соревнование по плачу. Куда не глянь, все скрывалось за серебряной занавесью воды. А спасительная кофейня находилась так близко, но так далеко, а Ши Цинсюань не хотел приходить на встречу мокрым. Но таксист ничего слышать не желал, просто выгнал из сухого салона и уехал куда подальше. Волосы сразу превратились в нечто непонятное, вызывая одним своим видом чувство жалости. Сокрушаясь о неприятной погоде и отсутствии зонта, Ши Цинсюань вбежал в кофейню только для того, дабы обнаружить, что Се Лянь ещё не пришел. Подождать не проблема, можно подумать над своими словами, высушить тряпочные волосы и покушать. Как назло, он дома не позавтракал, и сейчас живот издавал заунывные звуки. Заказав две пироженки, на случай, если Се Лянь скоро зайдет, Ши Цинсюань принялся ждать. Его грызли сомнения в своих действиях. Точно ли нужно говорить ему о своих чувствах? Вдруг он и так все знает, и этим Цинсюань только все испортит? Отчаянно хотелось заглянуть в будущее и увидеть, что случится если он признается. Если что-то плохое, то он… –Прости, прости, за опоздание. Ты же недолго ждал? Господи, прости пожалуйста, на улице такой ливень просто и… Ши Цинсюань забыл все свои мысли. Се Лянь ежесекундно извиняясь за опоздание, сел за столик и сложил свой зонт. Мысли все никак не хотели появляться в голове и вылезать из рта. Единственное что оставалось — смотреть на Се Ляня, который в своем объёмном свитере и дешёвом дождевике выглядел вышедшим из сериала про богов и их интриги. Бог дождя. Как же это поэтично прозвучало. –Ничего, я не долго ждал… Лянь-Лянь, ты не намок? Ши Цинсюань боялся начать разговор с своего побега. И поэтому он так обрадовался, когда принесли заказы. Он не хотел говорить на такую тему, не позавтракав сначала. Се Лянь помотал головой, бесхитростно улыбнувшись в ответ на то что и ему, опоздавшему на встречу, заказали клубничное пироженое. В груди что-то расцвело, напоминая о тех днях, когда Ши Цинсюань впервые посмотрел на него другими глазами. Полными безмолвного обожания и восхищения, тающей нежности и желания быть вместе всю жизнь. Это ли чувствовал Ши Уду, каждый раз сохраняя в свой гербарий цветок, сорванный Лин Вэнь? Эту невыносимую нежность, знание, что никто никого не оставит, не бросит с разбитым сердцем. Ши Цинсюань ждал, пока Се Лянь закончит. Он и правда походил на хомяка, столь старательно уминал свою часть завтрака. Настолько старательно, что часть крема осталась на губах. И это отчего-то заставило сердце растить цветы ещё быстрее. –В общем…я тут хотел объясниться, почему…почему сбежал вчера, — завести разговор об побеге оказалось труднее, чем он ожидал. Но желание объясниться быстро одолело появившуюся робость, — я просто не ожидал, что ты придешь с Хуа Чэном и… Дальше он не смог продолжить. Се Лянь вздрогнул, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Возможно, он не ожидал что приглашение третьего человека огорчит Ши Цинсюаня. В любом случае, Цинсюань даже не думал обижаться на это, поэтому он собирался сразу ответить, если Се Лянь начнет извиняться. Но этого не произошло. В конце-концов он сам согласился на третьего. –Ох, я не знал этого… Хуа Чэн хотел мне помочь набраться сил, но ты так быстро сбежал. Я даже не успел ничего сказать. Он пошел со мной ради… — Се Лянь замялся, на нервах хрустя пальцами, — ради того, чтобы не дать мне сбежать, если я решусь… Ши Цинсюань решительно ничего не понял. Единственное, что он уловил — Хуа Чэн был нужен для поддержки. А не для поцелуев и прочего. Это успокаивало, только не давало никакого понимания случившего. –Если ты решишься? Спросил Ши Цинсюань, все ещё не понимая на что должен решиться Се Лянь. –Сказать что…можно я напишу это? Я не могу это сказать. Се Лянь явно хотел сбежать. По крайней мере он выглядел так, что сейчас вскочит и побежит. Ши Цинсюань позвал официанта и попросил принести ручку с бумагой. Все же, ему не нужно чтобы Се Лянь сбежал. Хватит с них одного сбегающего. Ручку принесли, как и бумагу. Се Лянь быстро написал что-то и закрывая лицо ладонью, протянул ему. Когда Цинсюань взял листок, Се Лянь быстро закрыл свое лицо рукавами свитера, полностью скрываясь от всего мира. На улице прогремел гром, на сердце распустившийся цветок пропел одну ноту. На листке было три слова, которые Цинсюань хотел сказать сам. Не веря своим глазам, он прочитал вслух. –Я люблю тебя. –Да… Я пойму, если ты откажешься…все же… Се Лянь не успел продолжить, как ему вернули листок. На нем было ещё слова, написанные рукой Цинсюаня. «Я тоже люблю тебя». Се Ляню пришлось открыть лицо, дабы прочитать, что же написал Ши Цинсюань. Его лицо и так могло посоперничать с клубникой по красноте, но сейчас это был настолько насыщенный цвет, что хотелось ущипнуть за щеку. –Я тоже люблю тебя. Ши Цинсюань повторил написанное, боясь что Се Лянь не понял его почерк. Зато сам Цинсюань понял для чего был нужен Хуа Чэн. И сам Ши Цинсюань. Не он был поддержкой другу, а Хуа Чэн был группой поддержки. Пусть и был наглым до безобразия, он помогал Се Ляню набраться храбрости для признания… Ши Цинсюаню. В это было невозможно поверить. –Я тоже люблю тебя. И как я могу отказать тебе, если сам боялся того же? Боясь, что слова показались слишком слащавым, Ши Цинсюань расплатился и потащил Се Ляня на улицу. Стоя под навесом, он повторял слова вновь и вновь, пока Се Лянь не прервал его. –Люблю тебя. И не спрятал лицо, хотя руки дернулись. Но они были заняты, тем что держали зонт. Ши Цинсюань был счастлив как никогда. Его мечта сбылась. Осталось только одно. –Откроешь зонт, пожалуйста? Недоумевая зачем это, Се Ляня открыл зонт. Ши Цинсюань взял за свободную руку, вытащил под дождь и неумело чмокнул. Именно этого он хотел. Поцеловаться под зонтом, когда вокруг проливают слезы небожители. Догадавшись чего хотел Ши Цинсюань, Се Лянь вспыхнул как факел. Но не остался в стороне, даря более долгий поцелуй. На вкус было как клубничное пирожное, мягкое и теплое. Так невинно и нежно. –Так…теперь мы пара? Не желая ничего говорить, пребывая в счастливом блаженстве, Ши Цинсюань кивнул. Он целовался с Се Лянем, а теперь держит его под руку. Под зонтом, который скрывает их от посторонних любопытных глаз. В сердце цветок пел одно имя, желая всем своим существом прижаться к человеку рядом с ним. Ши Цинсюань это и сделал, радостно улыбаясь во все зубы. Се Ляню пришлось одновременно держать зонт и Ши Цинсюаня, которому хотелось порадоваться. Его страхи не сбылись. Ничто из того, что он себе надумал не сбылось. –Пошли домой, Лянь-Лянь. Не ко мне, там дагэ, наверняка, пригласил своих друзей.