Флоренс сидела на краю глубокого, отделанного мрамором, бассейна и рассеянно болтала ногами в чистой, прозрачной воде. Она наслаждалась тишиной и ленивым покоем, открыто любуясь лежащим в воде с закрытыми глазами и запрокинувшим голову на бортик Фредди.
С трудом пробившаяся из-за густой пелены облаков луна мягко посеребрила бледную кожу, касаясь своим светом сиреневатых, чуть трепещущих, век, острых скул, прямой линии носа, несколько полных для мужчины губ, волевого подбородка, сильной шеи, выпирающих ключиц, длинных изящных пальцев рук, кистей, оплетённых почти чёрными узлами вен.
Фредди замер в обманчиво открытой уязвимой позе, но Флоренс знала, что достаточно одного мгновения, и он вскинется, словно дикий зверь.
Одного шороха.
Она скинула полотенце и легко соскользнула в чуть тёплую, приятно ласкающую кожу, воду. Нырнула, чувствуя, как копна тяжёлых рыжих волос раскинулась невесомым шлейфом, который тут же облепил её, стоило снова приподняться над поверхностью.
Она всегда чувствовала его взгляд ещё до того, как поворачивалась. Она вообще его
чувствовала. Всегда.
Фредди наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, сверкая зеленью глаз. Флоренс долгие секунды поиграла в безмолвные гляделки и подплыла ближе, к нему. На той стороне было мельче, и она тоже смогла спокойно устроиться рядом, положив голову ему на плечо.
Чуткие пальцы легко и ласково скользнули по её руке, гладя и привлекая ближе. Все движения были плавные и даже несколько ленивые, и Флоренс позволила себе расслабиться, прислушиваясь к мерному биению сердца под ухом. Наконец-то оно спокойно билось, а не сходило с ума, оглушая загнанным ритмом.
Флоренс ценила эти мгновения тишины, сравнивая с неисчислимыми запасами золота, серебра и платины, ибо они были столь редки, столь кратковременны, столь иллюзорны, что… Хотелось выть волком.
Где-то на улице раздался треск и возгласы нескольких людей. Фредди вздрогнул всем телом, тут же выныривая из приятной полудрёмы и приподнимаясь, но Флоренс лишь пложила ладонь ему на грудь, успокаивая, удерживая, и прижалась ближе, потёрлась щекой о плечо, словно котёнок.
Фредди сдавленно зашипел, когда разговор перерос в громкий спор, и всё же поднялся, мягко отстранив Флоренс. Она открыла глаза, лишь услышав, как хлопнула дверь, ведущая в коридор отеля. Она догадывалась, что сейчас управляющему будет выдвинута просьба, граничащая с приказом, относительно шума под окнами.
Ещё пару минут понежившись в тепле, она легко выбралась из воды на прохладный мрамор. На её плечи тут же опустилось мягкое полотенце, и, тёплые даже сквозь ткань, руки осторожными движениями стали растирать кожу, собирая капли.
Флоренс полностью доверилась родным рукам, блаженно улыбнувшись и едва не мурлыча от тепла, разливающегося от самого сердца по венам вместе с пылающей приятным пламенем кровью.
Когда она совсем разомлела от уюта и стала медленно оседать на пол, засыпая, из-за спины раздался тихий смех. Флоренс лишь только пробормотала что-то неразборчивое, когда её подхватили на руки и куда-то понесли. Она лишь прижалась ближе к груди, выдыхая родной запах лесной хвои.
Оказавшись в кровати, она всё же приоткрыла глаза, тут же встречаясь с тёплой зеленью, сонно сверкающей из-под полуопущенных ресниц. Она придвинулась ближе и стала рассеянно вычерчивать пальцами тонкие узоры на чуть напрягшемся плече, постепенно уходя на ключицы. Фредди медленно выдохнул, словно успокаиваясь, и запрокинул голову, доверчиво подставляя горло.
Флоренс мягко поцеловала его под кадыком и положила одну ладонь на грань ключицы и шеи, едва ощутимо прижимая пальцем вену и ловя всё же чуть спешаший пульс. Она невесомо коснулась губами ярёмной впадины и замерла, прислушиваясь к дыханию рядом и медленно проваливаясь в сон.
Почувствовав, как расслабились под её ладонями мышцы, она улыбнулась. Ей так редко удавалось поймать эти мгновения, когда Фредди полностью доверял, подпуская совсем близко. И она так боялась сделать что-то не так в эти моменты, когда он открывался ей, боялась, что он снова зажмётся, замкнётся, закроется и останется один, наедине с сотней внутренних страхов и терзаний, которые не с кем разделить.
Засыпая, она почувствовала, как её обняли, и чужая ладонь робко замерла на её животе, словно укрывая.
Они оба искали защиты друг у друга.
***
Светлана сидела на диване, бесцельно глядя прямо перед собой. Ночь разливалась за окнами густыми чернилами, которые разбавлял лишь свет редких фонарей. Она только что закончила все дела по дому, уложила сына спать и теперь хотела бы оказаться в уютных объятиях того, для кого она дорога и важна, но… Видимо, теперь такого в её жизни не существует.
Анатолий снова ушёл в свой кабинет, уединившись с тем единственным, что имело для него значение — шахматами. И если ради сына он хоть иногда отрывался от доски, уделяя ему время и тепло, то Светлана уже давно такого не получала. Она не чувствовала хоть каких-то эмоций, хоть какой-то заботы по отношению к ней. Всё безвозвратно рушилось, и она ничего не могла изменить, насколько бы сильно ей этого ни хотелось.
Послышавшиеся в коридоре шаги вынудили её вскинуть голову. Анатолий зашёл в освещённую комнату и сказал:
— Скоро я поеду на чемпионат мира в Мерано. Но тебе… придётся остаться здесь. Не думаю, что нашему сыну будут полезны такие поездки.
Светлана ничего не ответила. Не видела в этом смысла. Она лишь опустила взгляд, прикрывая глаза и скрывая жгущие обратную сторону век слёзы. Она давно закрылась от собственного мужа, который, когда-то, был самым дорогим для неё человеком. Теперь ей не перед кем было открыться. У неё остался только сын, который был ещё слишком мал для всех волнений этого мира и которого ей так хотелось защищать, чтобы все беды и тревоги обошли стороной.
— Ты упустишь за своей игрой то, что потом уже не вернёшь — его детство, — всё же прошептала она в спину уже уходящему Анатолию.
— Не упущу. Ведь я же вернусь.
— Каждый раз я всё больше сомневаюсь в твоём возвращении.
Но её последней фразы Анатолий уже не услышал.
***
Флоренс почувствовала, как сквозь плотную пелену сна до неё стал доноситься тихий голос, в котором затаились и насмешка, и звериная сила. Она вытянулась на кровати, сонно простонав. Голос стих, сменившись медленными шуршащими шагами.
— С кем ты разговаривал?
Она поймала его ладонь и уткнулась в центр, потеревшись щекой.
— Меня пригласили на чемпионат мира в Мерано.
— И ты согласился? — спросила она, уже заранее зная ответ.
— Да.
— Кто будет соперником?
— Анатолий Сергиевский.
Флоренс замерла на мгновение, а потом резко вскинулась. Сонливость тут же исчезла, уступив место ледяному рассудку и тревоге. Она положила свою ладонь ему на впалую щёку и осторожно повернула лицом к себе, вынуждая смотреть прямо ей в глаза.
— Русский… Зачем, Фредди?
— Им давно пора понять, что они достаточно нас затыкали своим превосходством. Я учился и готовился к этому матчу всю свою жизнь и я… готов.
— Ты не готов, Фредди, — Флоренс качнула головой.
— Почему же? — в зелёных глазах тут же вспыхнула злость. — Ты не веришь в меня?
— Я верю в тебя, Фредди, но твои эмоции… — она тихо вздохнула, опуская взгляд. — Ты слишком ненавидишь их, и я боюсь за тебя, Фредди. Боюсь, что ты… сорвёшься.
— Нет, — твёрдо отозвался он, мягко упираясь своим лбом в её и заглядывая в глаза. — Я отвечу им за всё. И за твоё разрушенное детство в особенности.
Флоренс вздрогнула от его слов. Фредди почувствовал её растерянность и обнял, привлекая к себе и словно укрывая ото всех.
— Ну что, готовы слетать в Италию, мисс Васси? — с тёплой насмешкой спросил он, невесомо целуя куда-то в шею.
