Агония памяти моей

Квартира Коннора Дойла, Бауэр Стрит, 712/8, Галифакс, Канада 18 июня 2000, 8.12 Мы просыпаемся одновременно — от громкого крика проголодавшейся Николь. Коннор чувствует себя уставшим и разбитым, но встаёт, быстро разводит смесь и начинает кормить дочь. Он пытается даже улыбнуться ей, однако после такого приступа получается это плохо. Малышка хныкала и просыпалась всю ночь. Знаю, что Коннор это слышал, но у него не было сил даже открыть глаза. Приходилось отдуваться мне. Ближе к утру я даже начала понимать, когда девочка голодна, а когда просто хочет на ручки. Стоило мне встать, как начинал ворочаться Коннор. Стоило лечь к нему — просыпалась Никки. Весёлая ночь… Поев, Никки не успокаивается, и следующие два часа мы с Коннором по очереди носим её на руках, делаем массажик, показываем и рассказываем всевозможную чушь, пытаясь отвлечь, но малышка не успокаивается. Мне некому даже позвонить и попросить совета. Но, видимо, она просто чувствует состояние отца. Говорят, что обычно ребёнок транслирует самочувствие матери. Но здесь особая ситуация. И кроха пытается сообщить, что потерять второго родителя в её планы не входит. Коннор выглядит не очень хорошо. Ему бы сейчас отдыхать и восстанавливаться, но возможности пока нет. Никки сидит на руках у папы, а я быстро разогреваю остатки вчерашней еды и предлагаю ему поесть. Он вяло ковыряется вилкой в тарелке и уходит в другую комнату, пока я играю с его дочерью. Она, кажется, уже устала от собственного крика, и теперь всё больше всхлипывает и дрожит. Я понимаю, что это последствия перенесённой истерики. Её надо отвлечь и дать поспать. И её папе тоже. — Коннор, — я ласково прикасаюсь к его плечу, пока он сидит на диване, уперевшись локтями в колени и пряча лицо в ладонях. Он поднимает взгляд и мне на секунду становится неуютно: такое впечатление, что его глазами на меня смотрит другой человек, совершенно незнакомый. Но я отбрасываю все сомнения — если я в чем-то и уверена, то в том, что Коннор Эндрю Дойл никогда не причинит никакого вреда своей дочери. И мне тоже. — Коннор, — повторяю я, и мутная дымка в его глазах чуть рассеивается. — Я хочу побыть один, — с трудом произносит он. Голос ещё хриплый и глухой, после перенесённого приступа. — Я это понимаю. Помоги мне покормить и одеть Николь. Мы пойдём с ней гулять. А ты поспишь. Тебе это нужно. — Линдсей… Ты действительно… готова… забрать Никки?.. Вот вроде ж умный человек. А несёт такую чушь… — Конечно, Коннор, — как можно мягче говорю я. — Она твоя дочь. Я уже начинаю привязываться. И позабочусь о ней, не волнуйся. Для меня важно, чтобы ты отдохнул. Ты сможешь остаться один? В его глазах снова мелькает чужая тень, но он пытается улыбнуться. — Да. Я хочу этого. Я… должен остаться один. Пожалуйста. Я позвоню тебе. Забери её к себе. До вечера. Мне нужен отдых. Долгий отдых. — Я понимаю. Потерпи нас ещё немного. — Да. Я должен помочь тебе. Я помню. Не хочу оставлять его одного. У него, кажется, снова начинается бред. Он усилием воли удерживает себя в реальности. Считает, что мне не нужно видеть его слабым. Он не понимает, что я люблю его. Всегда. Любого. Несомненно, сейчас Николь нуждается в помощи и заботе, я могу с ней справиться. Надо взять запас еды и подгузников и оставить Коннора — он едва стоит на ногах. Но меня всё же тревожит его состояние, хоть я и понимаю, что ему просто нужно отдохнуть и выспаться. Знаю, что вся наша команда уехала с Прэйгером на новое расследование. Следовательно, ни Антон, ни Клэр, ни даже Питер сейчас не смогут приехать к Коннору. Кому же мне позвонить? Адриане? Думаю, у меня нет другого выбора. В любом случае, если Адриана сейчас у себя дома, она не сможет прилететь в Галифакс быстро. У него будет пару часов на отдых… Как бы я хотела побыть с ним. Правда, понимаю, что если Никки будет рядом, и я тоже, он не сможет расслабиться. С колыбелькой в руках я подхожу к двери, уже готовясь переступить порог, но слышу голос Коннора за спиной. — Линдсей, постой минутку. Он стоит в нескольких шагах от меня, и сейчас его взгляд более ясный и чистый, чем несколько минут назад. — Я просто хотел… — Коннор делает несколько неуверенных шагов — сейчас между нами практически нет пространства. Он кладёт руки мне на плечи и смотрит пристально в глаза несколько мгновений. Потом прикрывает веки, почти невесомо касаясь губами моей щеки. Я чувствую его горячее дыхание на коже, и по спине бегут мурашки. — Линдс, — еле слышно шепчет он, дотрагиваясь кончиком носа до моего и слегка качая головой в стороны. Его губы теперь едва ощутимо касаются моих. Одной рукой я держу колыбель с Николь, а второй обнимаю Коннора за шею. Это наш первый поцелуй в реальности, но я даже посчитать не могу, сколько раз он мне снился. — Как бы я хотел, чтобы ты осталась… — он немного отклоняется от меня, всё ещё пристально глядя в глаза. Мне так хочется прижаться к нему, никуда больше не отпускать, остаться здесь… Быть может, мы всё же справимся вместе? Коннор улыбается одним уголком рта. Его взгляд такой тёплый, ласковый. Он проводит пальцем по моей щеке. — Линдс, я… — и тут выражение его лица резко меняется. Серые глаза заполняются бурей и темнеют, и теперь в них уже нет ни намёка на былую нежность. Я невольно вздрагиваю, видя такую быструю перемену. — Я позвоню тебе, — еле слышно шепчет Коннор, отступая от меня всё дальше. — Коннор? Может, мне всё же остаться? Тебе снова нехорошо? — Тяну к нему руку, но он замирает у стены, нервно обхватывая себя за плечи. А затем поднимает ладонь, и мне снова не по себе. Как тогда в Архангельске, чуть наклонившись вперёд, Коннор машет рукой, прищурившись. — Нет, Линдсей, пожалуйста, я справлюсь. Если что-то будет не так, я тебе позвоню. А сейчас уходи, прошу тебя. Николь начинает хныкать в колыбельке. Коннор смотрит на неё, и я вижу, как он хмурится, а взгляд наполняется тревогой и болью. — Линдсей, позаботься о Николь. — Может, мне всё же позвонить в Управление? Антон и Клэр… — Я справлюсь, просто дай мне время, прошу… — чётко и уверенно произносит он и стискивает зубы. Николь начинает громко плакать, а Коннор хмурится всё больше, словно от головной боли. Понимаю, у меня нет выбора. — Хорошо, — с лёгкой тревогой в голосе отвечаю я, — но если что-то будет не так, пожалуйста, сразу звони! Всё же выхожу из квартиры с мыслями о том, что не хочу оставлять его одного. Сейчас я должна сделать это ради его дочери. Но однажды Коннор согласится открыться и впустить меня в свою жизнь. После случившегося между нами не сомневаюсь в этом.