Вирус

Все сели ближе к столу. Чёрный снял шлем и оставил на нём включённый микрофон, чтобы Фиолетовая могла слушать собрание, оперируя тело Оранжевой. Во время настройки качества звука экипаж наблюдал друг за другом, сверля взглядом от подозрений, страха и надежды, что всё происходящее с ними — какая-нибудь массовая галлюцинация, и никто всерьёз не убивает друг друга. Сложно осознавать, что это не бред уставшего разума. Сегодня могла решиться судьба одного из членов команды. — Думаю, все уже знают, что произошло. Напоминать не буду. — хмуро произнёс капитан, оперевшись руками о крышку стола и строго осматривая выражения лиц присутствующих, — никто не пойдёт спать, пока мы не найдём виновника этих преступлений. Фиолетовая сейчас работает с телом, выясняет время смерти и последовательность действий убийцы. Каждое слово звучало холодно и чётко, по телу пробегали мурашки от каждой звонкой согласной, вылетающей из уст капитана. Этот человек умел и рассмешить, оставаясь стоять с каменным лицом, и напугать до холодного пота и бессонницы. — Есть предварительные новости, Фио? — мужчина взглянул на своё растянутое, колобкообразное отражение в чёрном стекле шлема. — Её убили ножом, а уже после подвесили тело. Шесть ударов в область сердца и четыре в живот. Перед врачом на кушетке лежал бледный, оголённый до бёдер труп коллеги. Ноги и бёдра прикрывала тонкая, полупрозрачная синяя ткань, под которой были видны лишь слабые очертания чуть упитанных ног. Кровь у ран уже свернулась, приобретя бордово-черный цвет и отражая в себе свет белыми точками. Кожа вокруг отверстий, у самых её краёв, сохраняла красноватый оттенок. — Это не один из ножей Белого? — уточнил Чёрный, продолжая глазами медленно бегать по каждому присутствующему, выжидая их реакцию на упоминание человека, которого они судили понапрасну. Нос дернулся: он почувствовал страх. — Нет, кухонный. Фиолетовая знала, что своими словами выносит кому-то смертный приговор. Из-за того, что Оранжевая была в комбинезоне, на котором отпечатки пальцев — вещь нереальная для аппаратуры, направленной на исследование почвы, а не на судмедэкспертизу, снять отпечатки было невозможно. Синий держал руки на столе, сцепленные в крепкий замок. Полукруглыми, неаккуратно подстриженными ногтями под впивался в грубую, каменную кожу, покрытую рубцами и царапинами. Если всматриваться в руки каждого — неважно, женские или мужские — они были одинаковы. Грубая, шероховатая кожа от вечной дезинфекции. Перед сном экипаж натирал руки кремом, чтобы хоть что-то оставить от верхнего слоя кожи. Мозоли уже не чувствовались, к ним выработался иммунитет. Некогда нежные ладони состарились до безобразия. Даже у молодого Зелёного тонкие пальчики стали красными и неприятными на ощупь. Руки были натренированы обращаться с любым объектом. Даже с ножами. Неудивительно, что раны на теле были глубокими и мощными. — Кухонными ножами орудует Жёлтый. — скромно сказал Синий. Голос не выражал обвинения, а лишь изъявление факта. Но сейчас любой факт мог стать обвинением, поэтому все обратили внимание на блондина, который начал дрожать от страха. Как быстро перевелись все стрелки. — Да, э-это правда. Когда я готовил, то заметил, что один нож пропал. Думал, кто-то вернёт. Синий в-видел, что я был у-удивлён, что ножа нет! — Жёлтый говорил сдержанно и, в силу обстоятельств и своего страха оказаться летящим в лаву, как можно спокойнее. Парни переглядывались, не выражая друг к другу злобы, стараясь показать всем, что они не лгут и говорят правду. — Да, это так. Значит, кто-то забрал нож до Жёлтого. — сделал вывод Синий. — Почему бы не посмотреть по камерам? — предложила Розовая. — Обзор Офиса недоступен камерам. Увидеть, кто ушёл из корпуса, возможно только с восточной камеры, — Зелёный опёрся локтями о стол, не поднимая головы. На удивление, его речь была чёткой и строгой. Юноша хотел казаться серьёзным и собранным, но мимика лица его выдавала: он сжимал зубы, удручённо хмурился, метал глазами по коллегам, как шарик для пинг-понга. — Удары были сильные. Это не мог быть кто-то слабый. Скорее всего, кто-то из парней, — Фиолетовая членила высказывания недолгой паузой, донося таким образом мысль о своём нейтралитете в обвинении кого-либо. Её задача — исследовать тело, сообщить как можно больше точной информации и донести её в правильном ключе, не создавая вторых и третьих смыслов, — У меня складывается ощущение, что руки убийцы тряслись. Незначительно, но такое есть. Весь экипаж обладал высокими физическими показателями. Но больше всех спортом занимался Синий — утром он любил разгуливать по кораблю с голым торсом, есть ли кто рядом, или помещение пустое, его не волновало. Атлетическое телосложение, массивные руки Синего пригождались в работе. Может, и сейчас они пригодились? Все взгляды устремились на Синего. Парень опешил, продолжая сверлить стол взглядом. По хребту пробежались мурашки. — Это не он! — поднялся с места Жёлтый. — Я верю Синему, это не мог быть он. — Он или нет — сейчас выясним. Фио, ты хотела проверить перчатки скафандров. — Мне кажется, в этом нет необходимости, капитан. Перчатки Оранжевой были сняты со скафандра, в них убийца писал послание. Внутри должны были остаться потожировые отпечатки, я займусь этим. Кстати, мне смутно кажется, но Оранжевая пыталась обороняться. На руке есть свежая царапина, вчера её не было. Обрывистый стон послышался со стороны Голубого. Его поведение не давало покоя со вчерашнего дня, внимание коллег было занято им, что только угнетало атмосферу. — Голубой, где ты находился сорок пять минут назад? — холодно спросил его кэп, нахмурив брови. Парень заметно задрожал, сгорбившись и начиная прятать лицо. — Я… я не делал этого… — Отвечай на вопрос: где ты был сорок пять минут назад. Всем видом он подавал, что что-то знает, но боится, ведь неправильно сказанное слово оборвёт его жизнь. Никто уже никуда не торопился, сон сняло как рукой, и пока за этим столом не будет произнесено имя убийцы, никто не уйдет по собственной воле. — Я был… у неё. Мы. мы опять поругались из-за настройки связных каналов… , — каждый в этой экспедиции знал про вечные споры этих ребят по поводу наиболее эффективной работы связи, — Она неверно н-настраивала каналы, я. я полез подкручивать всё сам, мы повздорили, и. я нечаянно толкнул её, она и получила эту рану. Но потом я ушел, я не видел никого рядом, она была жива, я клянусь! Это был не я! Пожалуйста, поверьте мне! Голубой увеличивал децибелы, пытаясь достучаться до своих напуганных товарищей, но те уже и не знали, чему верить, а чему нет. — А что ты знаешь про нож, украденный с кухни? — быстро отрезал капитан. Парня словно пробило током, он начал истерить и дёргаться, не отвечая на вопрос. — Я ЖЕ ВАМ СКАЗАЛ, ЭТО НЕ Я! — со слезами на глазах кричал Голубой, резко вставая с места и отбрасывая стул вперёд. Ни в чём не виновная мебель с грохотом падает на пол, заставляя всех так же оторвать пятые точки от его сородичей. — Розовая, неси успокоительное! Жёлтый, Синий, держите его. Истошно вопя от внутренних терзаний парень брыкался, вырывался из рук товарищей и не обращал внимания ни на кого, потеряв связь с реальностью. Девушка достала из аптечки таблетки и поспешила вернуть Голубому трезвый ум. Общими усилиями две коричнево-желтых горьких колёсика были проглочены. Жертва обстоятельств ещё долго откашливался от противного вкуса лекарства, брыкаясь, но медленно идя за коллегами в спальню. За столом остались капитан, Зеленый и Розовая. Фиолетовая на связи продолжала давать комментарии по поводу осмотра тела, но больше никакая информация не могла вывести на кого-либо из присутствующих. — Продолжишь исследовать её завтра, Фио. Иди на корабль. Остальные — по койкам. Розовая, через час принесёшь Голубому успокоительное. Свет погашен. Все разошлись по своим комнатам, тяжело вздыхая. Очередной день. Очередная жертва. Когда же это кончится.