Adagio

      Утром Анна вошла в кабинет, привычным движением раздвинула шторы и распахнула окно, впуская струю прохладного утреннего воздуха. Как хорошо, когда есть несколько минут, чтобы просто так постоять у открытого окна и посмотреть на город. Вчерашний день чуть не лишил её этого удовольствия… Анна задумчиво прошлась по кабинету. Столько событий произошло накануне, что теперь поверить в их реальность было не так просто.        Времени на слёзы и переживания на плече Бенкендорфа у Анны было мало. Едва придя в себя, она всё же поехала на защиту проекта, хотя доктор Штерн и дежурил под дверью конференц-зала. И после выигранного тендера вместо банкета Анну ждала его клиника.        Как ни странно, этот взрыв сыграл ей на руку: во время выступления она была совершенно спокойна, хотя и осознавала, перед кем выступает и с кем осмелилась бороться. Девушка улыбнулась. Мог ли Мишка знать, как причудливо сложится жизнь, когда уговаривал её и Лизу перевестись в экстернат и закончить обучение годом раньше? Сколько всего не случилось бы, прими Анна другое решение!        В это же время в сырой камере отец и сын нервно ходили взад-вперед, встречаясь приблизительно посередине и переглядываясь.       — И что она? — спросил Мишка.       — Испугалась. Поплакала. Поехала. Выиграла, — чеканил отец.        — Молодец, Анька!       — Угу.       Корф, едва не начавший за это время ходить по стенам, Писарева утром в припадке радости едва не удушил.       — Пап, а теперь-то что происходит? Корф в очередной раз развернулся.       — Не знаю. Писарь бегает. Хрена он бегает? — все тем же невозмутимым тоном продолжал мужчина.       — И ничего не сказал?       — Нет. Только глаза у него были большие и испуганные, как у рожающего страуса.       — Где ты набрался этих эпитетов? Замок на двери противно лязгнул.       — Репнин! Корф! С вещами на выход!       Анна отошла от окна. Большое чёрное кресло ждало её. Кажется, оно свыклось с ней так же, как она свыклась с ним. Придётся немного потерпеть, немного подождать. И они дождутся. Оба. А пока нужно готовиться к совещанию…       — Анна Петровна, поймите. Есть объективные обстоятельства…       — Объективное обстоятельство — это извержение вулкана, — негромко, но неумолимо оборвал докладчика женский голос. — Всё остальное — не обстоятельства, а халатность…       В дверях негромко хохотнули.       — Любимая, это плагиат. Это моя фраза…       Анна развернулась на голос всем телом, всё ещё не веря. Мгновение спустя, она резко вскочила навстречу мужу, но тут белёсая пелена скрыла любимое лицо, и девушка безвольно опустилась обратно в кресло.       Корф, ругая себя последними словами, все же в секунду оказался около жены.       — Аня! Аня! Воды, что вы стоите!       Кто-то подал стакан воды.       — Может, скорую, Владимир Иванович? — робко спросил чей-то голос. Владимир бережно похлопал жену по щекам.       — Да вызывайте уже кого угодно! — рявкнул он.       — Ничего не надо, — прошелестела Анна. — Всё хорошо…       Серые глаза приоткрылись. Тонкие пальчики, подрагивая, коснулись лица Владимира.       — Анюта, — выдохнул мужчина, — как ты?       — Мне ещё никогда не было так хорошо, — улыбнулась она.       — Ну дурак я. И не исправляюсь. Скорая все равно приедет.       Владимир поднял женщину на руки, донес до кожаного дивана.       — Ты полежи, не вставай только…       — Прекрати, — рассмеялась Анна, садясь. — Обыкновенный токсикоз! Резко поднялась, вот голова и закружилась!       — Лежи, — тихо, но грозно предупредил муж, укладывая ее обратно.       Анна подчинилась, но хватило её минут на десять, не больше.       — Почему ты позавчера ничего не сказал?       — Я не знал, — серьезно ответил Владимир, — все слишком странно. Анна приподнялась на локте.       — Что случилось?       — Просто отпустили. Без объяснения…       — Они и во время ареста не особо разговорчивые были, — нахмурилась она и в задумчивости снова села.       — Я кому ска…       Договорить ему не дали — в кабинет влетел врач и пара фельдшеров.       — Где пациент?       — Видимо, я, — бодро отозвалась Анна. — Я на четвёртом месяце. У меня был лёгкий обморок. Муж вызвал вас.       Врач уничтожающе посмотрел на Корфа, а потом бесцеремонно вытолкал вон. Спустя пятнадцать минут он вышел.       — Вашей жене показан покой, а не управление фирмой! Оградите ее от всего этого немедленно!       Корф смиренно покачал головой и ворвался в кабинет.       — Я же говорила, ничего серьёзного!       — Ничего серьезного? — взвился Владимир. — Ты немедленно отправляешься домой! И отдыхаешь!       — Одна я туда ни за что не поеду!       — И не нужно, — разулыбался Корф, снова подхватывая ее на руки, — тут и без нас сегодня справятся.       — Справятся, как же, — проворчала Анна, обнимая мужа за шею. — Лодыри…       — Я сегодня семьянин, — беспечно сообщил муж и понес ее в машину.       — Хорош семьянин! С тех пор, как вернулся, жену ещё ни разу не поцеловал!       Корф предпочел исправиться немедленно.       Уже дома, отправив жену отсыпаться, Корф уселся в кабинете. Так непривычно было спокойно сидеть здесь, размышляя обо всем на свете.       Несколько часов назад, свежеосвобожденный, он ворвался в дом, смыл с себя всю тюремную дрянь, побрился и переоделся, спеша увидеть жену и совершенно не ощущая, что он уже дома. Теперь же, за этим столом, за которым было столько говорено, столько услышано, он наконец ощутил себя вернувшимся. Пепельница была пуста. А ведь во времена холостые они с Романычем на пару забивали её доверху, ведя разговоры до четырех утра. С появлением в его жизни и паспорте Анны разговоры стали реже и длились гораздо короче — до трех утра. А теперь Романов…       Владимир настойчиво пытался сложить всезнающий корнеплод с носом и получить ответ на то, что же все-таки произошло с его друзьями. И чем больше он это делал, тем меньше понимал что-либо. Был бы здесь Романов, он бы все объяснил. Может быть. Надо было поговорить с Сашкой! Впрочем, решение было не единственным. Владимир многозначительно хмыкнул и вынул телефон.       — Алло. Да, извини, что так поздно. Да, выпустили… Что надо, что надо! Что от тебя еще может быть надо? Сплетни.       Корф слушал собеседника не перебивая. Вот теперь все складывалось в одну картину. Романов спасал жену, вот что он делал. От его, Корфа, гнева, и от ментов тоже, и от Забы… Знал, что против него Владимир не сможет ни заявление написать, ничего… Вот подонок!       Справедливо подумав, что трубку Алекс вряд ли возьмет, Корф потянулся за трубкой домашнего, быстро срисовал с дисплея мобильного номер.       — Алло, — не слишком приветливо ответила трубка.       — Приезжай, есть разговор, — спокойно сказал Владимир.       Романов молчал.       — Приезжай, кому говорю, чертяга! Я все знаю. Только не шуми, Анна спит.