***
В начале весны в гильдии появились трое ребятишек. Всё они были родными друг друга, магами и носили фамилию Штраусс. Забавно, что теперь не только я ходил с какой-то немецкой фамилией, хотя на немцев ни Эльфман, ни Мираджейн, ни Лисанна не походили. Да и я тоже. В очередной раз удивляюсь вывертам генетики и тому как гармонично смотрелись белые, словно снег волосы, на людях не являющихся альбиносами. Штрауссы сначала держались особняком, и было непонятно, зачем они вообще пришли в гильдию. Впрочем, через неделю, по неизвестным причинам они расслабились и влились в наш дружный коллектив. — А какая у вас магия? — спросила Леви, оторвавшись от очередной книжки. — Магия Перевоплощения! — с гордостью ответила Лисанна. — Мастер говорит, что я смогу перевоплотиться в какое-нибудь животное, если поглощу его. — А как это происходит? — Ну… Я ещё не поняла. Эльфи, а как? — повисла она на брате. — Это… — не нашёл он слов. На самом деле перевоплощение сложная и опасная штука. Для начала облик не берётся из ниоткуда. Человек его перенимает двумя путями: в первом случае — убив существо и впитав посредством заклинания его суть (тело и душу), во втором — изучив кого-то вдоль и поперёк. Первый способ безусловно опасный и чаще всего заканчивается летальным исходом, если маг не имеет предрасположенности к Перевоплощению, второй — длительный и малоэффективный. Это всего-лишь облик. Нет в каких-то случаях это круто и можно затеряться в толпе, сменив личину, но магию не изменишь. Кстати, ещё одно отличие от первого способа, в котором маг перенимает вместе с обликом часть способностей. Чем выше контроль и мастерство, тем больше сил может забрать волшебник. Когда-то я задумывался о том, чтобы сменить свой облик, на то что когда-то было, но это всего-лишь иллюзия. Просто чуть плотнее тех, что я накладываю. Но невозможно было бы удерживать всё время образ Нади, а потому это не имело смысла. И мне не хотелось снова вступать в то болото под названием «проблемы самоидентификации», мне достаточно того, что есть. В очередной раз я не переживу подобных перестроек. Хватит. Так что к Перевоплощению и не подхожу. Интересная магия, но не для меня. Не хочу рехнуться. Под иллюзией я хотя бы чувствую себя… Ником, как бы противоречиво это не звучало, а с перестройкой тела крыша точно потечёт, так что даже другой иллюзионист восстановить не сможет. Возможно, я накручиваю себя, но всё это правда. Даже с иллюзиями мне приходилось долго привыкать к изменениям, стараться не показывать свою нервозность, когда пряталась под видом девушки. Я не знаю, что со мной не так, но и от реального и от иллюзорного тела меня коробило. — Мы устроимся на ферму и будем наблюдать за жизнью животных, — улыбнулась Мира, потрепав брата и сестру по волосам, превратив их в одуванчики. Сто пудов сделала так специально. — А потом учиться становиться ими. — Да! Я стану самой красивой птичкой, — закивала Лисанна. — Птицы вкусные, — мечтательно проговорил Нацу. — Нацу — дурак! — фыркнула Лисанна, показав язык. Ферма неплохой вариант, но кого-то сильного там не держат. Но мне показалось, что Мира это делает не для себя, а для младших. Интуиция и наблюдательность говорили, что старшенькая у них может и сейчас брать задания и убивать монстров, но вот младшие совсем не обучены, так что она их подтягивает. Это мило, но я боюсь, что Эльфман и Лисанна не дадут ей развиваться. Может неосознанно, но потянут за собой. Но, думаю, Мира найдёт на них управу. Озадачит своих покупкой дома — для них актуально. Как-никак, а общежития смотрят на пол, а не кровные узы. — Ник, Ник, — подёргала меня за рукав мелкая. Нет младшая из Штраусов действительно была мелковата для своего возраста и, как мне казалось, до прихода в гильдию недоедала, а от того такая тоненькая и хрупкая. По-моему, вся гильдия поставила себе задачу откормить этого птенчика. — Что такое, Ли́са? — только я от чего-то называл её так. Почему-то другие не сокращали её имя, хотя оно так и просило милого сокращения. — Леви и Эльза сказали, что ты их обучал магии. А Тина говорит, что ты работал в школе. В школе магии. А ты меня обучишь магии? — Эм… — на лицо наползла натянутая улыбка. — Лиса, я ведь не маг Перевоплощений. Я не смогу обучить тебя этому. — Но ты же учитель! Научи, научи, научи, — начала трясти она меня, тем самым ещё больше выводя из равновесия. — Я не могу, — перехватил её руки, останавливая движения. — Но почему? — с обидой посмотрела она на меня. — Я плохая, да? Ты ведь всех учишь, а меня нет. — Дело не в плохой-хороший, Лиса, а в том чему я обучаю других. Леви — маг Рукописи, — упомянутая кивнула. — Эльза — маг Перевооружения, — рядом раздался согласный хмык. — Детей из школы я обучал только основам бытовой магии. Как ты видишь, никакого Перевоплощения. Я не могу научить тебя тому, что и сам не знаю. — А ты не хочешь научиться? — спросил Грей. — Иллюзии это круто, но почему бы ещё и не перевоплощаться? Я поджал губы. Мне не нравился этот разговор. Моё настроение уловили Лаки и Нацу, которым резко приспичило прогуляться. — Ник, — взяла меня за руку подруга, когда мы втроём остались одни на улице. — ты в порядке? — Нет. — Это из-за Грея, да? — воинственно посмотрел в сторону гильдии Нацу. — Не парься. Уж я-то ему зубы пересчитаю! — А мне потом лечить? — Можешь не лечить. Он живучий. Вообще забавно, но в этом мире и, правда, зубы лечить почти не приходилось. Если выпадал молочный — вырастал коренной, если выпадал коренной — вырастал следующий. Зубы переставали расти только под старость. И то не у магов. Волшебники же очень быстро регенерируют, а сильные могут восстановить резцы, клыки, премоляры и моляры за считанные минуты. В этом плане эфир уникальная вещь, так что и дантист не нужен. — Но это не из-за Грея, — поняла Лаки. — Нет, не из-за него. Не из-за Грея, Лисы или кого бы то ещё. Это мои личные тараканы в голове, так что всё в порядке. — Хорошо. Тогда по мороженому и домой? — Да!***
Лето выдалось жарким, так что не хотелось работать над огненными заклинаниями для книги, и я вытряс душу из Грея. — Чтобы почувствовать лучше лёд, нужно окунуться в холод, — пытался отбрыкиваться от меня наш отмороженный. — Вода подойдёт? — Нет! Нужен мороз, такой чтобы руки коченели, и ноги сводило судорогой. — Где я тебе подобное достану летом? Учи давай, голозадый. — Да твою мать, — смотрел он на штаны и трусы под ногами. Рубашку летом Грей принципиально не носил. — Так что, водичка? — Бассейн не подойдёт, — авторитарно заявил он. — И вообще ты хочешь лёд, а не воду. Так что учится надо в холодном, а не мокром месте. — А как насчёт гор? — Хакобэ, да? Ну… Температура там нормальная для занятий. Только Нацу с собой не берём, а то он снег топить будет. Идиот. — Ладно-ладно. Так что? Покажешь, как колдуешь? Я знаю, что у тебя сейчас много работы, но… — Да понял. Её так много, что сбежать хочется. Сейчас каждая собака в Магнолии знает, что я маг ледяного созидания. И я уже задолбался бегать по всем кафе, ресторанам и продуктовым, наполняя морозильники льдом. — Зато не без работы. — Ха-ха, оч смешно, — закатил он глаза. — Работу я могу и зимой, и летом найти. Так что погнали в горы. — Хо-хо, а кто-то ещё и идти не хотел, — поддел его. — Завались! Конечно, по пути в Хакобэ мы взяли задания, а то совсем расслабимся. Лаки же вместе с Леви отправились на работу в Харгеон, а Нацу в восточные леса. Там часто летом случаются пожары, так что огненный волшебник способный поглощать пламя с прекрасным обонянием, сможет легко справиться с ролью пожарного. Свалили мы по-тихому, лишь Мастеру сказав, куда идём. Макаров не был против, понимая как нашего Грея все достали. Тот отойдя от Магнолии подальше не удержался и на радостях издал победный клич, чем привлёк здорового вепря. Мясо у кабана было жестковатым, но и так сойдёт. Остановились мы под вечер на полпути к горам. — Слушай, я вот всё понять не могу, — посмотрел на Грея, охлаждающего в руках кружку с соком. — Почему некоторый лёд ты оставляешь и он тает, а другой развеиваешь? — Это зависит от обстоятельств, — прожевал жаркое мой друг. — Вообще мне приятно, когда рядом много льда и снега, но иногда он может стать проблемой. В бою можно не заметить лужи и проскользить на ней, подставившись под удар. Глупо. Особенно зная, что это собственная магия, — съел он ещё ложку с мясом. — Так что нужно смотреть по сторонам. Если же температура воздуха позволяет, то я не развеиваю лёд. И вообще это лишние хлопоты. — А что насчёт еды? Сейчас ты ешь горячее, это не плохо для тебя? — Да нет. Еда есть еда. Она даёт силы в любом виде, вопрос лишь в том, сколько даёт эфира. — Хм… Почему же тогда это работает только со стихийниками? — Я сомневаюсь, что ты сможешь съесть иллюзию. Или книжки свои начнёшь лопать? — Нет! — возмутился подобному и неосознанно спрятал книги на поясе. Почему-то вспомнилась Лисанна и её реакция на слова Нацу о птичках. Наверное, она чувствовала что-то такое. — Почему у волшебников поедание собственного эфира вызывает такую отрицательную реакцию? Разве это не странно? Эфир же не что-то материальное. И прогон его повторно по телу не должен обернуться чем-то ужасным. — Ну хз, можно всё и нормально будет, но на кой есть собственную магию? Под рукой полно всяких магазинов. Я могу в любом купить мороженого, головёшка (Нацу) — зажигалку. Так что смысла не вижу. Восстановления сил почти никакого. — Может быть, может быть… А что если дело не в восстановлении? Как-то все привыкли рассматривать этот процесс как восстановление сил, но что если он влияет на что-то другое. Например, на саму магию внутри человека или прогон оной по организму. Способ, конечно, экстремальный, но какой есть. И, к сожалению, подопытных у меня нет. Или… Я посмотрел на Грея, но затем помотал головой. Что за мысли приходят в мою дурную голову?***
Я успел несколько раз пожалеть, что попёрся куда-то ради изучения чужой магии и в надежде спрятаться от июльской жары. Грей не то чтобы был плох, но умел найти приключения на задницу, а потому приходилось постоянно следить за ним и спать в пол уха. Книга льда писалась в экстремальных условиях низкой температуры и опасностей в виде диких животных и лавин. Руки на морозе дрожали и приходилось их растирать и продолжать быстро записывать то, как выглядит волшебство мага ледяного созидания. Эта магия была прекрасной, величественной и утончённой, но подвластна она была самым стойким. Грей как-то обмолвился, что у его учителя было всего два ученика. Остальные просто не смогли преодолеть ту грань, которая позволяла слиться со стихией. Меня подобное завораживало, а потому я решил остаться в здешних лесах и предгорье до тех пор, пока вдохновение не уйдёт. — Справишься один? — спросил меня Грей, собираясь обратно в Магнолию. — Без проблем. И если что у меня есть книга огня. Уж с ней-то я не пропаду, — похлопал я по бедру, на котором весела книжка с ярким красным рубином по центру. Иногда можно было увидеть всполохи внутри камня. Это было пламя Нацу. Почему-то я носил книгу с его эфиром на себе, а с огненными заклинаниями без примесей — в подпространстве. Интересный факт — книга с чужой магией не фонила. Сначала я боялся, что кто-то почувствует если не мой эфир, то магию Нацу, но нет. Защита справлялась на ура, пропуская огонь только, когда мне это нужно. — Удивительно, что его пламя что-то создало, а не уничтожило, — хмыкнул Грей. — Мы даже в этом отличаемся. Лёд старается заполнить пространство, а не разрушить его. — В этом и суть — в многогранности волшебства. Может в каких-то случаях лёд «сжигает» всё. Просто ты с этим пока не встречался. Кстати, если смешать твою магию и магию Нацу… — Гадость. —…то может выйти что-то поистине разрушительное. — Не буду я этого делать. Мерзость какая. Лёд с пламенем, — Грея аж всего передернуло. — Ладно. Не скучай. Если что… — Я пошлю вестник, — достал из подпространства синюю птичку. Эта милашка-почтальон дорого мне обошлась. Мой друг ушёл, забрав с собой часть вещей и письма для Лаки и Нацу. Надеюсь, они не разгромили дом. Хотя… Думаю, Нацу до сих пор занят, так как охотники, которых мы изредка встречали, говорили, что на востоке всё ещё сезон пожаров. Дни летели быстро. Я писал, охотился и наслаждался природой. Чувствовал себя каким-то путешественником или чудаковатым исследователем, в чьей записной книжки был такой бред, как бы посчитали люди из моего прошлого мира. Да в этой тишине и покое меня часто посещали мысли о жизни. Мне уже 14 лет, а я всё ещё ищу себя и не нахожу. Возможно, это нормально для обычного подростка, но мне уже за сорок. Моя душа чувствовала приближающуюся старость, хотя разум и тело твердили об обратном. Хотя как можно верить этим двум, когда они меня так подводят. Первый — всё забывает. У меня, конечно, не идеальная память была, но меня беспокоят провалы в ней, особенно те, которые связаны с моим прошлым. Хорошо хоть папу и маму помню и родную речь. Всё-таки я молодец в том, что писал на русском и английском и прокручивал в голове моменты из фильмов, вспоминал песни или детские стишки. Второй же… вошёл в тот период, когда гормоны шалят, и растительность появляется не там где надо. Даже с моим никакушным либидом, пришлось испытывать все «прелести» подросткового организма. Когда смотрел на себя всё чаще воспринимал тело, как что-то отдельное — чёртов сосуд для души! Мне же уже казалось, что я свыкся с моим положением, но оказалось, что всё не так просто и жизнь преподносит свои «сюрпризы». С ними приходилось разбираться самостоятельно или просить помощи у Полюшки. Да я нихрена не знал о мужском теле! Вернее была какая-то теория, но она не могла описать весь тот ужас, который испытываешь, когда утром просыпаешься с топорщащимся одеялом. Или волосы… Боже, казалось, что они растут повсюду и всё видят их! Знал, что это не так, но всё равно принимал ванны со специальными средствами, которые временно удаляли всё. Правда, после этого были ощущения, что кожа мыльная, но зато нежная и чистая. На волне всего ужаса, что испытал в конце весны, отвёл к Полюшке ещё и Лаки с Нацу. Честно, я боялся сказать или объяснить что-то не так, а дети ведь такие ранимые. Да и что я мог сказать? Разве что Лаки как девочке помочь, но закономерный вопрос возникает — откуда я это знаю? От верблюда! Короче, это было самое смущающее лето в моей жизни, которое я решил провести под хоть каким-то предлогом подальше от дома, потому что банально струсил. Малодушно сбежал от проблем. Грея же прихватил для работы, она хорошо отвлекала. Да и другу надо было развеяться. А ещё на холоде ничего не стоит. Ага. Короче, это было не самое лучшее время в моей жизни.