***
Пока Арсений беседовал с пожилым мужчиной, Антон валялся на кровати, пытаясь смотреть фильм, скачанный для него Арсом. Несмотря на то, что он был очень скучным, Шаст его досмотрел до титров, но медиум и не собирался заканчивать. В итоге он успел поужинать, попить чай и два раза спуститься покурить у подъезда под тихое шептание бабушек, сидящих на лавке. Наконец мужик свалил, и Антон принялся допрашивать Арса. — Да это мой постоянный клиент, — отвечал он, заваривая кофе. — Жена у него жуть какая болтливая. Всё о фикусах своих переживает. Ходит ко мне раз в месяц, как по часам, иногда с сыном. — И как, он хорошо за такие сеансы платит? — спросил Антон. — В районе десятки, — пожал плечами Арс. — Я с постоянных много не беру, всё же просто. Он человек богатый, для него это мелочи, а я вот за пять лет в бизнесе квартиру купил и живу неплохо. Антон кивнул и поймал себя на том, что немного завидует. В отличие от него, у медиума был безобидный дар, которым можно было легко заработать и не связываться с криминалом. Пусть соседи и считают его сумасшедшим, но Арс пребывал в весьма трезвом рассудке, пусть иногда это и не было заметно. — Завтра поедешь к Серёге? — уточнил он, наливая кофе. — Да, у него день рождения, — почесал затылок Шаст. — Но праздновать он не будет, недавно с девушкой расстался вроде как. Посидим вдвоём, а на выходных он поедет к родителям. — Скучно, — ответил Арс. — Я вот хочу поехать куда-нибудь в тёплые края на день рождения. Под пальмами отпраздновать последний год до тридцатника. — Сколько-сколько тебе лет? — в шоке переспросил Антон. — Двадцать девять будет, — вздохнул Арс. — Ужас. Иногда как подумаю, сдохнуть хочется. А потом понимаю, что меня и там какой-нибудь придурок вроде меня достанет, так вообще. Антон хмыкнул. — Я почему-то думал, что ты моего возраста, ну или всего на год-два старше. — А сколько тебе? — Двадцать четыре. Арс невнятно промычал что-то и уткнулся в телефон, наверняка отсылая своё последнее селфи какому-нибудь Сталину или Николаю Второму. В итоге он ушёл отдыхать, а Антон выкурил третью за вечер сигарету, потихоньку допивая остывший кофе Арса.***
Проснулся Шаст под голос Арсения, приглушённый тонкой дверью спальни. Он кое-как продрал глаза и смотрел в потолок, пока не услышал знакомую фамилию и не подорвался, спотыкаясь о какие-то брюки, валявшиеся на полу. В комнату он завалился прямо в трусах и сел на диван. Арс сидел за столом, вертя в руках шариковую ручку. — Хорошо, спасибо, — улыбался он то ли своему собеседнику, то ли взъерошенному Антону, дикими глазами наблюдавшему за каждым его движением. — Да, я всё записал. Вы не переживайте, я вам ещё позвоню. Расскажете ещё что-нибудь. До свидания. Он отложил ручку и всем корпусом развернулся к Антону. — Пляши! Наконец-то хоть какой-то успех. — Ты их нашёл? — с опаской спросил Антон. — Нет, но нашёл Егора. Того самого, — довольно заявил Арс, ожидая, что его будут хвалить. Вместо этого Антон нахмурился. — Зачем? — Что значит зачем? — возмутился Арс. — Я медиум, я не могу найти из миллиарда мертвецов нужного без какой-то связи с ним. — А меня недостаточно? — риторически спросил Антон. — Нет, — покачали ему головой в ответ. — Более того, мне кажется, они просто не хотят разговаривать, потому что знают, что я с тобой. — То есть с Егором они захотят разговаривать? — Возможно. А возможно, и нет, — допустил Арс. — Попробовать всё равно нужно. Я позвоню Егору, если не ответит или сменил номер, то съезжу к нему на квартиру. — Что значит съездишь? — возмутился Антон. Ириска потёрлась об его ноги. — Вместе поедем. Он уже встал, чтобы начать собираться. — Ты дурак? Какой смысл ехать с тобой, если покойники избегают именно тебя? — терпеливо спросил Арс. — Это ты дурак! Хрен знает, что этот Егор сделает, если ты ему всё расскажешь. Либо вызовет полицию, либо того хуже. Не забывай, что он знал о моих способностях, и он легко может сдать тебя своему боссу, который точно знает, как нажиться на медиуме. Хочешь всю жизнь в рабстве провести? Или в тюрьме? За время тирады Антон так раскраснелся, что ему показалось, ещё немного — и он вскипит, как купленный для Серёги электрочайник. Егора он не видел с тех пор, как передал его врачам, и видеть, если честно, не желал. — Не бойся, — улыбнулся Арс, и Антон едва сдержался, чтобы не заехать ему по роже. — Я буду в порядке, а работу нужно выполнить, это дело чести. Да и Егор, насколько я понял, уже не в бизнесе и даже семьёй обзавёлся. Я разговаривал с его братом, который умер не так давно. — Мало ли что мог сказать его брат, — выдохнул Антон, немного успокаиваясь. Он пригладил лохматые после сна волосы. — Надо выпить кофе.***
К Серёге он всё-таки поехал, сжимая под мышкой электрочайник в дурацкой обёрточной бумаге. Он надеялся отвлечься от тревожных мыслей. Матвиенко встретил его с красным сопливым носом и тут же чихнул. — Прости ради бога, — прогундосил он. — Вчера какую-то заразу подхватил, до сих пор температурю. Так что пить не будем. Старый чайник Серёги сломался, и он был очень рад новому, так что они выпили чая и сели смотреть повтор какого-то матча, неторопливо общаясь. — На работе полнейший завал, очень вовремя заболел, — жаловался Матвиенко. — Ещё немного и я сойду с ума. Ещё родителям не сказал, что не смогу приехать, они жуть как расстроятся. — М-да, — протянул Антон. — Что-то ты тухлый какой-то. Что нового? Попривык к городу? — Да не особо, — соврал Антон. К городу он привык настолько, что возвращаться совсем-совсем не хотелось. — Ты бы хоть отъедался тут. А то схуднул, а казалось бы, куда ещё худее? — задал риторический вопрос Серёга. Он откашлялся и высморкался. — Родителям не звонил? — Нет, — безжизненно ответил Антон под возбуждённые крики комментатора. Мяч не попал в ворота, и трибуны разочарованно загудели. — Что я им скажу? — Я бы на твоём месте хотя бы написал. Чтобы знали, что жив, — покачал головой Серёга. — Они уже наверняка забыли. Или смирились. Так всем будет легче, — вздохнул Антон. Вечер у Серёги действительно немного отвлёк его от мыслей об Арсении, потому что напомнил об одиноких холодных днях в сибирском лесу, о рассказах Димки о матери, которая убивалась целый год и бегала по всем полицейским участкам, чтобы его продолжали искать. Официальная версия была в том, что подельники по-тихому пришили его и закопали где-нибудь. Родители ни о чем не знали, даже когда он был под следствием, и поэтому ни разу не смогли навестить его в тюрьме. Либо в полиции сами не сочли нужным им звонить, либо Антон настолько сильно не хотел их разочаровывать, что внушил это всем вокруг. Вернувшись и не обнаружив в квартире Арсения, Антон принялся ему названивать. На звонок медиум ответил не так быстро как обычно — прошли целых три бесконечных гудка. — Привет, — будничным тоном ответил Арс. — Я в такси, приеду минут через десять. Поставь чайник. Заварив кофе для себя и сделав чай для Арса, Антон ждал у входной двери, пока та наконец не распахнулась. — Наконец-то, — проворчал он. Он уже думал не дожидаться, пока Арс разденется, и пойти удостоверяться в том, что чай не остыл, но следом за медиумом в квартиру прошёл Егор. — Какого… хуя? — Он решил, что хочет тебя увидеть, — пожал плечами Арсений, пока двое мужчин молча разглядывали друг друга. — С Михайловыми я связался. Но думаю, Егор тебе более интересную историю расскажет. Они уселись в гостиной: Антон за стол, Арс и Егор на диване. Последний периодически оглядывался, косился на валявшиеся на соседнем диване вещи и явно задавался вопросом, как можно жить в таком свинарнике. Арс уступил свой чай гостю, а сам хлебал сваренный кофе. — В общем, я хотел сказать спасибо, что вытащил, — сказал Егор, смотря то на люстру, то куда-то на грудь Антона, то на его костлявые ноги. — Я бы точно там откинулся. Врачи сказали, что мне повезло с ранением, но крови я потерял много. Привези ты меня в больницу на двадцать минут позже, я бы вряд ли так легко отделался, если бы вообще выжил. — Не за что, — откликнулся Антон. Руки занять было совершенно нечем, и он схватился за телефон Арсения, который тот кинул на стол рядом с ним. Там как всегда было несколько пропущенных звонков с незнакомых номеров. — Я охренел от того, что ты решил, будто спалил дом Михайловых. Я и подумать не мог. Если бы знал… Тебя ведь посадили, пока я в больнице в себя приходил, и меня хотели, но мой знакомый меня отмазал. Я думал, тебе там всё рассказали… Антон невидящим взглядом смотрел на Егора, пока тот, путаясь в словах и перескакивая с одного на другое, говорил, бурно жестикулируя. В конце концов Арс остановил его. — Дом подожгли люди твоего тогдашнего босса. Спустя час после того, как вы уехали, — добавил Арс. — Сами Михайловы об этом не знали. В полиции все прекрасно понимали, что ты бы физически не успел совершить поджог, но их подкупили и во всём обвинили тебя. — Дом-то на кой хер было жечь? — спустя минуту гнетущего молчания спросил Антон. — Этот придурок всё никак не желал отдавать деньги. Или попросту не мог. Или босс решил, что с родственников Михайлова сможет стрясти вдвое больше. Толком я не знаю, как только всё улеглось, я свалил, открыл собственный бизнес, зажил по-человечески, — объяснил Егор. — С тех пор в агентстве совсем плохо дела пошли, и они закрылись. Или официально закрылись и перешли к более серьёзному криминалу. Антон на секунду прикрыл глаза, думая о том, какой же он дебил.***
Егор ушёл ближе к ночи, извинившись ещё раз двадцать напоследок и поблагодарив Антона раз пятьдесят. Естественно, спать после такого никто из них не смог, но если Арс пребывал в весьма оптимистичном настроении, то Антон молча пялился в стену. — В итоге ты практически невинный человек, — заключил он. — Если не считать двух уголовных дел. — И двух убитых и одного инвалида, — добавил Антон. — Самооборона, — покачал головой Арсений. — Так что практически невинный, а уголовные дела шьют по поводу и без. За границу бы тебе поехать. Заживёшь как человек. — Ты совсем дурак? — разозлился Антон. — Почему это? — возмутился Арс. — Или ты собираешься вернуться в лес? Ты что там будешь до конца своей жизни сидеть? Здесь ты долго оставаться не можешь, уголовка с тебя всё равно никуда не денется, ты до сих пор в розыске. Со дня на день тебя кто-нибудь опознает, и ты снова в ментовке окажешься. И на этот раз тебя кто вытащит? — Сам выйду, — буркнул Антон. — Спалю всё к чёртовой матери и сбегу. — Обратно в лес? — Обратно в лес. Арс раздражённо помотал головой, встал и ушёл куда-то, пытаясь отыскать таблетку от головной боли в недрах квартиры. Через несколько минут он вернулся. — Я хотел предложить рвануть в Канаду. У меня есть знакомый, который тебе легко паспорт сделает. И обычный, и загран. И к родителям съездишь обязательно напоследок, и… — Ты всё решил уже? — почти крикнул Антон и вскочил из-за стола, больно ударившись локтем о кухонную тумбочку. — Блять! Он буквально убежал с кухни, быстро соображая, что нужно взять, и собирая сумку. Сумку Арсения. Другой у него не было. — Ты куда собираешься?! — закричал Арсений. — Ты совсем придурок, что ли? Шаст с силой ударился о ножку кровати мизинцем и, оглушительно выматерившись, присел, растирая пульсирующий от боли палец. Мысли были вперемешку, внутри было очень пусто и противно, как будто в него влили ушат воды, а потом для надёжности залили пеной из огнетушителя. Глаза щипало, но слёз не было, и он лёг на кровать, тут же пряча лицо в подушке. Арсений продолжал говорить и говорить, но Антон его не слушал. — Ладно, — пробормотал он, и Арсений остановил причитания, чтобы расслышать. — Поеду завтра. — Куда ты поедешь? — спросил Арс. — Я тебя никуда не пущу! — Ладно, — ещё тише ответил Антон. Шаст стащил с себя свитер и брюки и молча лёг к стенке, пытаясь то ли успокоиться, то ли наоборот разозлиться. Сил не было ни на то, ни на другое. Арсений поворчал ещё несколько минут, затем проверил замок на входной двери, спрятал ключи и ушёл в ванную. Вернулся он спустя минут пятнадцать, лёг и обнял Антона сзади. — Только попробуй куда-нибудь уйти. Я тебя из-под земли достану, — пообещал он, едва ощутимо дрожа от холода.***
После двух дней взаперти у них наконец закончилась еда, и Арс решился быстро сбегать в магазин. Посидев несколько минут в тишине, Антон встал, оделся, схватил свою (Арсения) сумку, до сих пор почему-то не разобранную, легко взломал замок и ушёл. Билет на поезд он заказал из кафе, воспользовавшись вай-фаем. К счастью, следующий поезд был уже завтра ранним утром, так что он поужинал и отправился ночевать на вокзал. Всю дорогу он провёл пялясь в потолок поезда. И думал. Какой-то частью мозга он понимал, что нужно вернуться к Арсу. Этой же частью мозга он понимал, что именно это он и хотел сделать, но внутри как будто не было никаких оснований. После того случая с Егором и Михайловыми он пообещал себе слушать интуицию и собственное сердце. Его сердце ничего не подсказывало. Оно лишь билось через равные промежутки времени, как метроном. И когда он закрывал глаза, вместо пошарпанного потолка появлялись занесённые снегом деревья, низенький дом и речка, к которой нельзя было спуститься, не переломав все ноги. Именно там он впервые за свою перенасыщенную событиями жизнь нашёл покой. Антон не был уверен, что ему нужен этот покой. С другой стороны, он вообще ни в чём не был уверен. Мобильник он отключил после того, как сел на поезд, и включил только когда на автобусе доехал до своей деревни. Сигнала, естественно, не было. Антон выдохнул и спрятал его поглубже во внутренний карман куртки. Вокруг было темно и холодно, но снега ещё почему-то было совсем мало. Ноябрь был сухим, но ветреным, и он всё равно замёрз, как собака, пока добирался до своего дома.***
Дни пошли своим чередом, только теперь у него не было цели. Место привычного беспокойства заняла пустота и безнадёжность. Антону даже не было так холодно, как обычно, хотя декабрь стоял на редкость морозный. Новый год он ожидаемо пропустил, но спустя пару дней сходил до ближайшей точки, где ловила связь — на опушку неподалёку от деревни, куда вела тропинка, вытоптанная местными жителями. Он отправил смски Диме и Серёге. Также он несколько минут простоял, читая сообщения Арсения, которые с каждым днём становились всё реже и реже, как и совсем бессмысленные звонки. Видимо, получив оповещение о том, что он в сети, Попов позвонил ещё раз, но Антон сбросил вызов и выключил от греха подальше телефон. За почти три недели в Питере он успел слегка набрать вес, но уже стремительно его терял. Живя практически в первобытных условиях и без супермаркета за углом, он всегда мог найти, чем заняться. Он то морозил задницу на рыбалке, то охотился, то ездил с Петровичем до районного центра, то навещал Ларису Ивановну, бабушку, которая хитро щурилась в его сторону и поила настойкой. Под конец января случился такой страшный мороз, что Антон выходил на улицу перебежками и потом долго оттаивал у печки. Спустя несколько дней вьюга закончилась, а за ночь как будто стало немного теплее, и Антон решил сгонять до опушки. Он уже почти месяц не подавал никаких признаков жизни, да и просто хотелось прогуляться. Получив кучу сообщений, Антон быстро и невнятно ответил заледеневшими пальцами, что он жив. Последний звонок от Арсения был две недели назад. Последнее сообщение он написал почти месяц назад. Спускаясь вниз, к деревне, Антон решил заскочить к Ларисе Ивановне и удостовериться, что той не нужна помощь после такого урагана. Местные жители не очень-то её любили, хоть и не отказывались наколоть дров или принести продукты. Но Шаст с ней подружился с первой встречи и даже поведал свою невесёлую историю. Всё равно рассказать она другим не могла, да и если б могла, то не стала бы. Уже потихоньку рассветало, хоть и сильно светлее не становилось. Идти стало полегче, когда он свернул к дороге. По продавленному колёсами машин снегу можно было хоть как-то передвигаться. Когда он подошёл к знакомому дому и взглянул на покосившийся забор, лишь макушкой выглядывающий из сугроба, Шаст вдруг почувствовал себя неспокойно. Будто он уже видел этот пейзаж, хоть он и был будто покрыт туманом. Потому что он действительно видел его, во сне, тогда, в поезде в Питер. Пробравшись сквозь снег, занёсший всё крыльцо, он распахнул легко отворившуюся дверь и молча огляделся. Печку он трогать не стал. Звать никого тоже. Старуха лежала в той же позе, в какой он её запомнил. Голова была чуть повёрнута к окну, глаза открыты, руки сложены вдоль тела, будто она просто уснула. Шаст очень надеялся, что она действительно ушла во сне и не страдала. Немного посидев и подумав, он решил не идти к соседям, которые наверняка его даже на порог не пустят, а хоронить бабку так откажутся точно в такую-то холодину. Да и нельзя было Ларис Иванну на обычном кладбище хоронить. А провожать по-христиански уж точно. Если старуха и верила во что-то, то точно не в Иисуса Христа, и Шаст почему-то знал это, хоть и говорить она не могла. В итоге, для храбрости и согрева выпив полбутылки отвратительной настойки на травах, он расчистил небольшой участок позади дома от снега, а затем выкопал неглубокую яму в промёрзшей земле. Периодически он оглядывался, не пожаловали ли соседи, но вокруг было тихо и пусто: ни людей, ни ветра, ни снегопада. Он провозился до самого вечера. Закутав бабку в плед, он осторожно положил тело в вырытую могилу, присыпал кусками земли и снегом, сильно надеясь, что весной оттепели не явят на свет заледеневший труп. Когда он закончил, уже стемнело. Сделав последний глоток из бутылки, он вылил остатки настойки на могилу и поставил лопату вместо надгробия. Вряд ли кто-то решится навещать её, кроме него, а сам он никогда не забудет, где она похоронена. Постояв ещё немного на вечернем леденящем ветру, он вернулся в избу и наскоро накидал в печку дров, чтобы хоть немного согреться. Сны ему снились странные. То застывшее неподвижное лицо Ларисы Ивановны, то Арсений, то Егор, то какого-то чёрта грустный ребёнок, сидящий на крыльце красивого дома, то собака Любовь Михайловны, отчаянно пытавшаяся стащить носок с его ноги. Он плавал между воспоминаниями, пока наконец не проснулся. Сначала он решил, что проснулся просто так, но потом услышал скрип старых половиц и открыл глаза, приподнимаясь, и чуть не ударился головой о потолок. — Кто там? — спросил он, и всё же треснулся затылком об одну из низко нависавших балок. — Осторожно, — предостерёг знакомый голос. Арсений включил фонарик на телефоне, и Антон на несколько секунд ослеп от яркого света. — Выглядишь не очень. — Ты как меня нашёл? — испуганно спросил Антон, морщась от света. Голова немного болела от похмелья и обезвоженности, а ещё от усталости и тревожных снов. — Ларис Иванна рассказала, — сообщил медиум. — Очень интересная женщина, на редкость высокого о тебе мнения. Немного ведьма. Немного просто мудрая женщина. Правда, здесь она не пряталась, как ты, а наоборот, вернулась в родной дом, когда стало заканчиваться её время. К счастью, на том свете ни язык, ни голосовые связки не нужны, так что мы смогли пообщаться. — Ты что здесь делаешь? — снова спросил Антон, и Арс тяжело вздохнул.***
Телефон Арсения разрядился на половине дороги к дому Антона, и он жаловался на жизнь, стуча от холода зубами, пока Антон просто наслаждался его голосом. Человеческую речь было слышать так приятно, что хотелось улыбаться, а голос Арса так вообще казался музыкой. Антон бестолково лыбился, глядя на заснеженные просторы, периодически помогая медиуму выбраться из особо глубокого сугроба. Луна освещала им путь. — Я знал, что ты живёшь в глуши, — тяжело дыша и трясясь всем телом, сказал Арс. — Но я не знал, что в такой глуши. И что такое глушь, я тоже не знал. Они уже подошли к дому, и Антон планировал быстро растопить печку и отогреть Арса, иначе тот мог слечь с пневмонией. Чуть почувствовав запах горящих дров, Арс прекратил трепаться и протянул к ним руки, наспех стащив перчатки и рукавицы. Антон заставил его снять и куртку, покрытую снегом и льдом, и сел позади мужчины, крепко обнимая, чтобы побыстрее согреть. — Сегодня уже я никуда идти не могу, а завтра пойдём договориться, чтобы нас отвезли в город. Телефон только нужно зарядить, чтобы билеты заказать на поезд. Только лучше тебе. Иначе нас полиция встретит, я такие финты с паспортами выкручивать не умею. — Да можем на вокзале купить, — возразил Антон. — Тут связи нет. Арс вздохнул. — Ладно. Тогда купим билеты там. До Воронежа. Антон не стал возражать, уткнувшись в плечо замолчавшего мужчины и слушая совсем тихий треск горящих дров. Кажется, он ненадолго задремал в такой позе, но очнулся от собственного урчащего живота и нехотя оторвался от Арса. — Я до сих пор не понимаю, почему ты свалил, — тихо спросил медиум, пока Антон разминал затёкшие суставы. — Я сам до сих пор не понимаю, — признался Антон. — Я больше не боюсь. Я только сейчас понимаю, что перестал бояться из-за тебя. Или от того, что узнал, как всё на самом деле было. Или из-за всего вместе взятого. И мне не нужно где-то прятаться, это не помогает, пустота никуда из меня не денется, как и огонь. И я должен как-то с ними жить, — путано объяснил он. Арс что-то тихо сказал на выдохе, и Антон его не услышал, но медиум близко подошёл к нему и печально улыбнулся, и он сам всё понял. Из-за спины Арсения, который коротко поцеловал его и крепко обнял, Антон заметил оттаявшую и сырую красную шапку, ещё более дурацкую чёрную парку и окно, за которым снова светало.