Моя Золотая лихорадка

      Ветер утих на мгновение, и уютное пламя взметнулось вверх, искря и заставляя стенки котелка пылать оранжевыми, рассветными отсветами. Урарака подбросила в костер несколько тоненьких палочек, а потом распрямилась и пошла в очередной раз наполнять водой походный чайник: к обеду нужно было вскипятить кофе.       Закусив губу, девушка опустила глаза, смотря на подсохшую, матово-блестящую траву под ногами. Зелень как будто бы тоже ежилась, страдала от холода. «Не видать нам ничего, кроме кипятка, кофе и чаю, до конца путешествия!» – подумала бедняжка, и вдруг осознала, что до сих пор до боли сжимает нижнюю губу. Оттопырила ее, прикрыв веки. Урараке вспомнилась жизнь в Эплтоне. Не то, что бы выбор там был сильно разнообразнее – но по крайней мере, летом можно было рассчитывать на свежевыжатый, кислый яблочный сок, и лимонад за два цента. Да и сортов чая с кофе все-таки было несколько...       «У нас тоже несколько, – попыталась приободрить себя девушка. – С сахаром и без сахара! Еще можно холодными выпить... А еще чуть-чуть – и появится вода со льдом...» Но улыбнуться не получалось. Ей опять пришли на ум слова Яги: «Перчатку нельзя будет снять без того, чтобы не обморозиться!»       «Домой хочу!» – отчаянно повторила про себя Урарака. И сжала кулачки: «А ну, терпи! Помощница, называется!» – Она представила себе: а если была бы возможность вернуться, но при этом пришлось бы оставить Мидорию с Яги? «У-ку! – Девушка упрямо сдула лезущую в лицо прядь. Постаралась расправить плечи. – Деку-кун, я ради тебя... На этот счет не волнуйся!» Ее взгляд устремился на север, туда, где тропа терялась в поднимающихся вверх по склонам долины хвойных лесах. «Вот и определились! – сказала себе Урарака. – Остается только быть сильной!»       – Скажите!.. – не думая больше, выпалила она, обращаясь к первому встречному путешественнику, что спешил мимо их стоянки с вьюком за спиной. – Э... Вы не знаете, что... с погодой? Н-надолго? – Губы дрожали, щеки щипало от холода и стыда, но говорить было надо. Ради Мидории с Яги.       Мужчина прошел мимо, даже не повернув головы. Он тяжело дышал и думал, наверное, только о том, как бы отдохнуть, как бы снять ношу. Лицо у девушки залилось краской. Кошмар слезного дня был слишком реален. Урарака стиснула губы, отчаянно сопя. «Ничего. Ничего. Понимаю. Это... это же очень тяжело, в самом деле!» – Она пробовала поднимать тюки, пока Яги и ее любимый не видели. Пыталась. Как пронести такой груз две мили вверх по тропе, девушка даже не представляла. Даже золотоволосый отец юноши к концу дня выглядел совершенно измотанным – что уж говорить о людях послабее?       – Извините!.. – собравшись с силами, Урарака адресовала свою просьбу следующему путнику.       – Да, надолго! – ответил тот. – На сегодня уж точно, я вам говорю! Град будет!       «Вот так!» – Девушка победно покивала самой себе. Поблагодарила путешественника и вернулась к костру.       Котелок пора было снимать. Ставить чайник. Она подняла дужку и зацепила ее за развилку на конце палки. Пыхтя и прилагая все силы, чтобы не опрокинуть, стащила пышущую жаром посудину на подушку из влажной листвы. Заглянула в чайничек – дождевая вода забавно-гулко переливалась от стенки к стенке. Урарака отправила ее закипать, а сама отправилась к изрядно уменьшившейся поленнице.       Ветер снова крепчал, и, если верить словам прохожего, не должен был ослабевать еще долго. Можно было бы позаботиться о какой-никакой защите.       Девушка выбрала несколько длинных и тонких палок, еще не расколотых, целых, и приволокла их к огню. Хотела принести в охапке, но было тяжеловато... Смахнув пот со лба (кожу тут же ожгло холодом), Урарака примерилась, где бы возвести конструкцию, которую изредка видела на чужих стоянках – вроде небольшой стеночки, оберегавшей костер от преобладающего ветра.       Правда, как раз к северу от огонька должна была быть их палатка. Девушка, держа в руках несколько палок, походила вокруг, присматриваясь к тому, как колышет траву, прислушиваясь к своим ощущениям. А затем кивнула себе. «Если не с севера, то с северо-востока!» – решила она. Все-таки ветер дул скорее оттуда. «Так, теперь... Как же это делается?..» – Урарака беспомощно огляделась по сторонам.       Свалив палки на землю в выбранном месте, она подтащила за первой партией и все остальные. «Так, наверное...» – Следовало положить одну в самый низ? «Да, кажется, так! – Девушка попыталась воткнуть палку в землю. – А что, их заострить, наверное, нужно сначала? Или... просто вбивать?» Надо было найти что-нибудь тяжелое. Камень, допустим. «У нас же есть инструменты», – напомнила себе Урарака. Вот только...       «Где половники и вилки, я знаю! – с горечью подумала девушка. – А куда отправился тюк со всякими, там... долотами... и штуками? Обойдусь камнем!»       Оставив палки, Очако стала искать глазами подходящий булыжник, но они как будто нарочно куда-то все испарились! Вокруг была только трава – самая мягкая, пересыпанная осенними листьями трава, которую можно было себе представить. «Ну, вот! Наверное, на тропе будут...» – Дунув на снова попавшую в рот прядку, Урарака вернулась к дороге.       Она поправила шарф, сделав его чуть потуже, чтобы не растрепался. Наклонилась к истоптанной сотнями ног, холодной, мокрой земле, и взялась за ближайший булыжник. Тот ожег пальцы, словно глыба льда. Он был шершавым, и пачкал руки глиной, и выкорчевать его было непросто. Урарака присела на корточки и вытянула губы. «Ну, давай же!» – взмолилась она. Хорошо, что на тропе никого пока не было.       Очередной порыв ветра заставил ее зажмуриться. В ушах гудело, волосы слепили, а камень все никак не хотел поддаваться! «Да что ж такое!» – едва не взвыла девушка и потянула изо всех сил.       – Юная мисс? – Знакомый голос заставил ее распрямиться.       Оледенев, Урарака постаралась спрятать испачканные землей руки за спину. По другую сторону тропы, у палаток, стоял Брэд (для друзей Бренди!)       – Что это вы делаете? – спросил он.       – Я... я... ничего.       – Сейчас-то, конечно, ничего! – Мужчина подошел к своему «берегу» дороги и упер руки в боки.       «Слишком близко к кобурам с револьверами!» – машинально отметила Урарака. «Чайник, небось, закипел!.. Зачем воду тратить?» – Единственная проблема была – развернуться так, чтобы путешественник не заметил ее замерзших, грязных рук. Их надо было поскорее отмыть теплой водой и надеть перчатки. Девушке вспомнились слова матери о ее пальцах. «Я... и так их не жалею сегодня», – попыталась оправдаться Урарака.       – Если вам нужна какая-то помощь, смело обращайтесь! – сказал между тем Брэд. – Понятно?       – Р-разумеется. – Девушка и сама уже знала.       На ум пришли слова Яги: «На тропе много хороших людей. Не сдавайся, и ты найдешь их!»       – Извините, – тихо сказала Очако. – Я... – Можно было сказать «должна идти», и скрыться, неловко, пряча ладони. Но... «Ведь не сдалась про погоду, – напомнила себе Урарака. – Быть может, и тут?..» – Камень, – сказала она, решившись. – Пытаюсь достать камень.       – О. Для чего же он вам?       Девушка тут же пожалела о своих словах.       – Забивать палки, – глухо пробормотала она. – От ветра.       – А! Понимаю. Разумеется! – Брэд шагнул вперед, наклонился и одним движением выворотил из земли булыжник. – Пожалуйста, мисс!       Ветер ударил ему в спину, растрепал Урараке волосы и подхватил конец розового, клетчатого шарфа.       – Спасибо! – Ухватив камень, девушка кивнула и поспешно ретировалась.       «Хорошо, что он ничего про руки мои не сказал!» – выдохнула она, сжимая добычу белыми, дрожащими пальцами. Теперь оставалось только забить в землю четыре палки – по две пары, и положить между ними остальные. Получилась бы простенькая преграда для ветра.       «Чайник, чайник, сначала чайник!» – напомнила себе Урарака. Бросила камень к деревяшкам и понеслась спасать свистящую посудину. Та кипела уже давно, жестяные бока успели посереть от накала. «Плохо у меня получается, – осознала девушка. – Вот так, значит... Мыть, стряпать, чаечек заваривать... А чуть за что другое возьмусь, так тут же неуклюжая дура?»       Сопя, она сняла чайник с огня при помощи палки. Обмотала ручку куском мешковины, и налила немного кипятка в тазик. Плеснула туда же ледяной воды из ведра. «Это для рук». – Надо было сполоснуть их сейчас же. Поставив потрескивающий чайничек на чурбак, девушка вернулась к тазу. «Чтоб я еще раз такие глупости делала!» – посовестилась она, опуская руки в теплую воду. Замерла на мгновение, наслаждаясь ощущением безопасности. Ветер не мог больше до них добраться!       Урарака смыла всю почву и глину, с сожалением посмотрела на мелкие ссадинки, оставленные песчинками, веточками и кусочками щебня. Промокнула ладони простым вафельным полотенцем, не давая им контактировать с ледяным воздухом. И поспешно натянула перчатки. «Вот так! Только так!» – вздохнула она про себя.       Теперь можно было вернуться к камню и палкам. «А супчик стынет! – с горечью напомнила себе Урарака, бросив взгляд в сторону котелка. – Но... с другой стороны, Деку-кун с Яги еще не вернулись... И не стынет, а остывает... до приемлемой температуры...» Успокоившись, она подошла к своему горе-проекту. Подняла булыжник (теперь было жалко перчатки!..) Взяла палку. Примерилась и попыталась забить ее в мокрую, плотную землю.       Стук! Стук! Стук!       «По-моему, не получается». – Урарака с сожалением осмотрела получившуюся неглубокую ямку.       Стук! Стук!       Верхний конец палки разлохматился: сырые волокна сплющились, раздавленные ударами. А вбить ее в землю так и не получилось. «Ну! – обиделась девушка. – Я же палатку умею... Там... Эх, значит, все-таки заострять надо».       Костерок пыхнул искрами. «Сейчас. Сейчас. – Урарака огляделась по сторонам, соображая. – Наверное, кухонным ножом все же не надо, сломаю еще. И он точно затупится... Никому не понравится стружка в еде», – попыталась приободриться она.       От ощущения собственной глупости щипало глаза. «Я... просто думала, раз камень тяжелый... – вздохнула девушка. – ...То и обойтись можно!»       Северный шквал заставил ее втянуть голову в плечи, спрятать подбородок за шарфом, словно черепашка. Действовать нужно было быстро: возвести преграду да возвращаться – костер сильно искрил от ветра, пора было добавить дров... «Да и Деку с отцом уже пора бы вернуться!» Следовало немедленно приниматься за дело, но...       – О! Юная мисс, что же вы такое задумали? – Брэд, какое-то время, очевидно, ждавший кого-то у края стоянки, подошел поближе и заметил ее потуги.       Урарака отвела взгляд и отступила, роняя поднятую палку. Булыжник тяжело оттягивал руку, норовя выскользнуть из перчатки: все-таки держать просто пальцами было бы немного удобнее. «Я уже отвечала вам!» – поджала губы девушка.       – Позвольте снова дать вам пару советов. – Мужчина сделал шаг вперед.       Очако не нашлась, что возразить, и лишь тихонько, запоздало кивнула.       – Во-первых, такую стенку следовало бы возводить поближе к огню, – начал Брэд. – Не так близко, чтобы дерево начало тлеть, конечно... Но ближе, чем задумали вы. Понимаете?       – Ага.       – Сделайте пару шагов назад. – Путешественник помахал тыльными сторонами ладоней, но не резко и не пренебрежительно. – Вот так. Спасибо. Ну, и, конечно же, их нужно заострять. Верно?       – Угу, – надувшись, согласилась с ним Урарака.       – Позвольте. – Брэд опустился на колено и подхватил одну из палок. – Лучше всего, разумеется, было бы обтесать топориком на одном из чурбаков. Упираете нужным концом вот так... – Мужчина ткнул палкой в землю. – ...Под небольшим углом, и – тук, тук! – Он помолчал. – У вас есть топор?       Девушка громко втянула носом воздух. Щеки пылали от холода и возмущения.       – Я... не знаю. То есть, да... Сейчас... – Урарака повернулась к поленнице.       «Глупая! Глупая! «Кухонный нож»? – Подобрав инструмент, с горечью повторила она про себя. – Это же так просто! Почему не додумалась?» Девушка неловко перехватила топор, держа его обеими руками, словно начинающая портье, которой джентльмен вручил трость.       – Вот! – промямлила она, протянула его Брэду.       – Прошу, давайте вы! – Мужчина уже вытащил охотничий нож и успел обтесать им конец первой палки. – Действуйте, как я вам объяснил. Ясно?       Урарака поспешно закивала. Ткнула концом палки в землю и принялась стучать по нему под углом, промахиваясь, попадая по нескольку раз в одно и то же место. Лезвие топора соскальзывало, застревало во влажной древесине. «Совсем не то, что колоть дрова!» – Она колотила, колотила, отказываясь поверить: за все это время так ничему и не научилась! «Еще бы... – Губы у нее задрожали. – Легко, когда они сухие, и топорик в обеих руках, и движеньице простое, сверху вниз!.. Ох, оправдываюсь!..»       Огонь между тем трепетал на ветру.       – М-можно, я?.. На минутку! – Положив топорик на землю, Урарака бросилась к костру, подбросила несколько веток.       Лицо пылало. Хотелось убежать в палатку и не вылезать. Пусть Брэд все и делает! «Нет. Нет! Я же... я хотела бы научиться!» – Душа не находила себе места. Сердце обливалось ледяной водой, будто она решила сполоснуть его на ветру...       Вернувшись и кусая губу, Урарака принялась наблюдать за тем, как мужчина острит уже второй колышек. Лезвие ножа казалось оранжевым в свете костра, по нему переливались жаркие апельсиновые блики.       – Пожалуйста! Не стойте просто так, – улыбнулся Брэд. – Можете забивать первый. Хорошо?       – Да. Да, конечно! – Урарака подхватила палку и с облегчением отвернулась.       Даже заостренный колышек сопротивлялся изо всех сил. Пыхтя, девушка вогнала его в землю. Едва не пришибла себе пальцы, придерживая и одновременно стуча булыжником.       – Обухом топора в следующий раз пользуйтесь, – донесся до нее голос наставника. – Теперь второй!       «Да что же я? Машинально!..» – Инструмент был рядом, а она, как заведенная, подняла камень... Приняв следующую палку, девушка вколотила и ее тоже. Затем еще одну – чуть поодаль. И еще одну – рядом с третьей.       – Вот и все. – Распрямившись, Брэд сунул нож в ножны и отряхнул руки. – Ближайшие колышки свяжите жгутом, как закончите укладывать поперечины. А то все развалится при сильном порыве. Понимаете?       – Да. Спасибо.       «Как-то отблагодарить его, может быть? – Урарака затравленно оглянулась на котелок с супом. – Хотя, он вряд ли захочет... наверное». Правда была в том, что разговаривать с незнакомым человеком (пусть он и назвался!) совершенно одной было до тесноты в груди некомфортно. «Он мог бы забрать сахар, – напомнила себе девушка. – Мог бы отнять книгу...» Покачав головой, она вздохнула с мучением в голосе.       – Извините. – В одно слово Урарака попыталась вложить все – и буквальную формулу вежливости (в конце концов, она уже дважды воспользовалась его помощью), и невысказанный, совестливый конфликт.       – Не за что, юная мисс, – отозвался Брэд. Помолчал немного и вдруг выдал: – Я понимаю, на тропе трудно довериться проходящим мимо. Это весьма благоразумно с вашей стороны! Но, пожалуйста, не беспокойтесь. У нас целая артель – хорошие люди, с радостью поручились бы за меня, а я за них. Это сегодня просто моя очередь следить за лагерем и собаками... Как я понимаю, у вас тоже. – Он развел руками. – Ну, только без собак.       «Как же вы... разговорчивы!» – тщательно следя за бровями, поджала губы Урарака. Но от сердца у нее чуть отлегло.       – Вы правы, – отозвалась она.       – Могу я спросить, кто ваши спутники?       Девушка уставилась на носки своих туфель. Рассказала, промямлила в двух словах:       – Мидория Деку... то есть, Изуку – и Тошинори Яги. Из Сан-Франциско. Я... – У нее перехватило дыхание. – ...Их служанка.       «Ф-формально это т-так... просто я... и забыла!» – Урарака и подумать не могла, что это будет так неловко и неприятно!       – Вы все японцы? – задал очевидный вопрос Брэд.       Девушка кивнула.       – А кем были по профессии ваши спутники, прежде чем отправились сюда, на тропу?       – Ой... – Она повела глазами. – Не спрашивала. Не знаю. Но Мидория Деку-кун... он еще учится. Учился, то есть.       «Нам еще столько наверстывать придется по возвращении, – впервые всерьез задумалась Урарака. – Золото золотом, а городская жизнь никуда не денется...» Ей вдруг подумалось: как же они теперь? Как все это будет? «Смогу ли я уговорить родителей... переехать к Деку-куну? Или мы могли бы посетить Эплтон...» – Размышления, должно быть, отразились на лице девушки, потому что Брэд вдруг спросил с детской непосредственностью:       – Этот Мидория – ваш молодой человек?       – А-а? – Очако вспыхнула, словно под носом у нее вдруг оказалась полная кружка горячей, парящей воды – это в такой-то пронзительный холод! – Д-да... То есть, нет! То есть... О-ой!.. – Она отчаянно замахала руками.       – Понятно, – склонил голову Брэд. – Ну, хорошо... Когда они придут, заходите к нам! Будут жареные каштаны – у нас их целый мешок.       – Х-хорошо! – Урарака, не находя слов, повела рукой в сторону костерка. – В-вот!       – Да. До свиданья, – сказал мужчина и развернулся, пошагал к своим палаткам и снова развывшимся псам.       «Каштаны», – запоздало, потрясенно подумала девушка.

***

      Бакуго откинулся затылком на подложенный под голову тюк. Порывы ветра обрушивались на палатку, но поставлена она была умело, как раз пологим скатом на север, так что ткань хлопала, липла к неотесанным деревянным опорам, но защищала надежно. От каменистой земли поднимался запах – неопределенный, полупросохший, но словно и не спешащий с этим: должно быть, очередная порция непогоды была уже близко. От самодельного каркаса распространялся аромат хвои и влажности, парусина тоже пахла – чем-то старым, простым. Закрыв глаза, юноша полностью погрузился в мир щекочущих нос ощущений. Шею хотелось размять, но плечи так стягивало от усталости, что парень лишь легонько поджал губы.       – Суп, – донесся до него голос Цую.       «Едва в сон не провалился!» – укорил себя Бакуго. Приоткрыв слипающиеся веки, он двинул уголком губ: Цую была перед ним, такая родная, как будто они знали друг друга уже долгие годы. Девушка протянула ему дымящуюся плошку, зажав в кулаке деревянный прибор.       – Ага, – буркнул парень. А потом добавил: – Спасибо.       Приняв тарелку, он на мгновение соприкоснулся с любимой пальцами, и со смесью удивления и удовлетворения отметил, что ни ей, ни ему не пришло в голову дрогнуть. Ладонь у Цую была теплой. И сердце у Бакуго тоже вдруг потеплело.       Ничего не сказав («Все-таки, должно быть, смутилась!»), девушка ускользнула за следующей порцией – на этот раз для себя. «Мило, конечно, что она заботится о других в первую очередь», – отметил про себя подросток. Первая миска досталась Сацки, вторая – Самидаре, третья – ему. «Хотя, наверное, это слабачество... Что они, сами, что ли, не могут взять? Я б так им и сказал: хотите есть – наливайте сами!..» – по привычке бурчал про себя Бакуго, чувствуя, как алеют уши. Он вздохнул. «Эх... Не одна Цую стесняется...» – Конечно, к глупому слабачеству это не относилось. «Просто... Ну, люблю же я ее?..» – Юноша оттопырил нижнюю губу.       Разумеется, на просьбу спеть Цую отреагировала естественным образом – ойкнула, дрожащим голосом переспросила, и отвернулась, пряча за ладонями горящие щеки. «Очевидно же, не сейчас! – охрипнув, выпалил тогда Бакуго. – Потом как-нибудь, поняла?» Просто... На самом деле, он бы ужасно смутился, но готов был выслушать даже тогда. Даже при Сацки и Самидаре, и Белл, и вернувшемся Ганме. Если бы она согласилась... Юноша поборол бы себя и не сбежал бы – пусть и пришлось следить за лицом внимательнее, чем на допросе у директора школы. Не покраснеть, не улыбнуться, не выдать охвативших сердце чувств! «Слабачество...» – Быть может, здесь было что-то и от самоотверженности его любимой. «Быть может, раз я готов испытывать даже такое...» – Юноша не закончил мысли.       Запах похлебки давно уже щекотал ноздри, но Бакуго пока старался не обращать внимания. Придя в себя, подросток мотнул головой и взялся за ложку.       Из выходившей на юг палатки открывался неплохой вид на Тайю (если не считать, разумеется, куч груза и чужих тентов – они частично заслоняли обзор, но не сильно мешали). Реку покрывали хребты невысоких серых волн с белопенными шапками. «Словно смотришь на них сверху и издалека, будто птица», – подумал вдруг юноша.       У берега галька становилась крупнее, и уходила в воду так полого, совсем незаметно. Идеальное место для переправы. Паром продолжал курсировать даже в обед – великое переселение народов с западного берега, из Дайи, не прекращалось. Там, в самой дали, возвышались домики, а над ними – склоны долины, поросшие лесом. Деревья были бурыми, серыми, но чаще всего – темно-зелеными, хвойными. Изредка попадались вкрапленьица желтого и оранжевого. Осенний простор выглядел продутым, но энергичным.       – Град будет, – сообщила Цую, присаживаясь рядом с Бакуго и держа руками свою полную миску. Посмотрев на тарелку юноши, она добавила: – Ты что же?.. Ешь...       – Угу. – Подросток втянул носом воздух, пытаясь почувствовать: почему град?       Однако, в следующее мгновение он забыл об этом. Попробовав наконец похлебку, Бакуго ощутил вдруг по-настоящему, как же пусто все это время было у него в желудке. Как же плохо он соображал от голода и усталости. Как же на самом деле все меняется от одной только ложки...       Юноша опустошил миску быстрее, чем успел сообразить. Суп в честь получки вышел густой и наваристый. Золотые кружки масла, сухие крупинки специй, рис, какие-то поздние августовские листики, лук – и, кажется, даже кусочки чего-то, разжевываемого с чуть большим усилием. Грибы, может быть, или мясо.       – Ты бы хотел еще? – спросила Цую.       – Да. Если не сложно.       «Это что еще такое? Что за ничтожные...» – Бакуго осекся и улыбнулся.       – Если не сложно, – повторил он.