***
Урарака вернулась к снятому с огня котелку с супом. Над ним поднимался ароматный пар. Стараясь не глядеть на сидящего у костра Яги, девушка зачерпнула полную поварешку и наполнила миску похлебкой. «Ну что я за дура такая, – вздохнула она. – Не могу нормально поговорить с Деку-куном... только и умею, что мямлить и убегать! Совершенно не обязательно же было предлагать суп... Он бы пошел со мной! А теперь что?» Девушка случайно поймала недоуменный взгляд Яги. «Ой! – заволновалась она. – Ну, а он что подумает? Как бы не решил, что Деку-кун ленится... Перестань, Очако! – Урарака отвернулась, чуть не разлив похлебку. – Слишком переживаешь! Просто иди!» Но тут ей в голову пришла еще одна мысль: «Я же цветочек забыла!» Она оглянулась по сторонам, ища, не растет ли в округе что-нибудь цветное и маленькое – ромашка, или лютик, или, может быть, не до конца раскрывшийся после дождя одуванчик? «А может, не надо? – Сердце у девушки заныло от смущения. – Вдруг сейчас не время? Что, если он расстроится? Вспомнит наши первые дни на тропе... Или это, наоборот, хорошо? Ой-ой-ой, Очако, ты все усложняешь!..» Так и не найдя подходящего цветка (а суп остывал, и задерживаться было нельзя), Урарака понесла миску Мидории – но столкнулась с ним на полпути. Юноша, наверное, передумал, раз направлялся к костру. «Это все из-за моей нерасторопности!» – вспыхнула девушка. – Деку-кун? – Ее голос дрогнул. – О... Очако-чан! Подростки уставились друг на друга: Урарака – с миской супа в руках, Мидория – не знающий, куда деть взгляд. Помявшись, девушка протянула ему тарелку. – Вот! Это тебе... Осторожней, не обожгись только. Похлебка горячая... то есть, была бы горячей, если бы я поспешила, а так – просто очень теплая! Но обжечься все равно можно. Хотя, наверное, это и значит «горячая»... – Урарака робко улыбнулась парню. – Да... э... спасибо. – Мидория, не поднимая глаз, отправился с миской к костру. Девушка последовала за ним. «Глупая! – упрекнула она себя. – Но счастливая!» Ее щеки расцвели мягким, персиковым румянцем.***
Пообедав, путешественники дождались, когда Урарака перемоет посуду и сложит палатку. Пора было перебираться на новое место, вверх по нехоженому маршруту, вдоль края каньона. Мидория взвалил на плечи тюк с грузом. Яги почему-то не спешил сделать то же самое. Мужчина сказал, обращаясь к девушке: – Юная Урарака! В начале пути нас ждет сложный подъем, поэтому я не рекомендую тебе ничего брать в дорогу. Разве что гнездышко с птичкой. – Затем он повернулся к юноше. – Мидория, мальчик мой, поможешь мне донести лишний груз? – Конечно! – Глазищи у парня засияли от энтузиазма. Распределив между собой те немногие вещи, переносить которые обыкновенно приводилось Урараке, путешественники направились к склону холма, заросшему мхом. В результате их усилий – а до обеда Яги с Мидорией совершили семь ходок – на зеленом ковре из сфагнума и травы была проторена удобная тропка. Земля немного подсохла после дождя, так что опасность поскользнуться уменьшилась. Однако, при подъеме все равно нужно было соблюдать осторожность. – Юная Урарака, иди первой, – сказал Яги, поудобнее устраивая груз на спине. – Будь осторожна, но не переживай: в случае чего, мы тебя удержим. Девушка подняла голову, поглядела на вершину холма и тихонько вздохнула. Затем оглянулась на Мидорию, и в ее глазах промелькнула смесь страха и воодушевления. «Я смогу!» – словно бы пообещала ему она. Сердце Яги наполнилось теплом. «Милые мои птенчики!» – подумал он, ступая на склон вслед за подростками. Урарака легко одолела подъем – на относительно сухой, утоптанной тропинке, и без груза за плечами, это и не должно было быть сложно. Единственное, за чем ей приходилось следить, кроме дороги – так это ватное гнездышко с колибри. К счастью, оно было совсем маленьким и умещалось в одной руке. Мидория забрался вслед за девушкой, а Яги гордостью проводил его взглядом. «Как же быстро ты приноравливаешься! – мысленно похвалил он парнишку. – Словно нет за спиной тяжелого вьюка». Конечно, они хорошо отдохнули после обеда... Но все же! «Ты молодец, мальчик мой», – улыбнулся Яги. – Очень хорошо... – начал было он. Внезапно земля под его ботинком посыпалась вниз – лишенная защиты в виде слоя мха и рассохшаяся под жарким солнцем долины, почва превратилась в хрупкую массу и не выдержала веса мужчины. – Да что за!.. – Яги съехал по склону вместе с грузом и растерянно помотал головой. – Сэр! – Мидория сбросил свой тюк на траву и весь подался вперед. От волнения он даже забыл о том, что пообещал не «выкать». – Сэр, вы в порядке? – Да, мальчик мой! – отозвался мужчина. Продев палец под наплечный ремень, он тоже избавился от давящего на спину груза и встал на ноги. Отряхнулся. – Хорошо, что за мной никого не было, да? – подмигнул он юноше. Мидория нервно рассмеялся. Урарака тоже заулыбалась – мягко, мило, но Яги заметил, как она машинально схватилась за руку парня, когда все только случилось – и не отпускала с тех пор. Поймав взгляд мужчины, она разжала пальцы и отошла на шаг от Мидории. Тот же, как понял Яги, ничего не заметил. «Эх, мальчик мой, твою бы внимательность в работе, да в сферу чувств и отношений!» – покачал головой мужчина. – Идите, не надо ждать! – крикнул он. – Я сейчас нагоню вас. Подростки переглянулись. Мидория колебался. «Ну что ты за комок энтузиазма! – Глядя на его нерешительность, мужчина вздохнул. – Иди с ней, дубина!» – Деку-кун, пойдем! Нам же сказали, – подбодрила Мидорию Урарака. – Да... хорошо. Сэр! – Юноша совестливо посмотрел на Яги. – Мы... вперед, ладно? Тот лишь выразительно кивнул – и не смог сдержать улыбки.***
Урарака шла по тропе вслед за Мидорией, оглядываясь по сторонам и любуясь красотой леса. Ее спутники уже много раз ходили по этой дороге, а она оказалась здесь впервые, и восхищение наполняло ее душу солнечным теплом. – Ой, Деку-кун! – Девушка обогнала бредущего вперед парня. – Ты смотри, какие листья! Совсем оранжевые! – Да... – Щеки у Мидории были краснее клюквы, взгляд растерянно бегал. – Действительно... – Ой, а смотри, поляна! Маленькая! Урарака вышла в середину засыпанной кленовыми листьями лужайки. В руках она держала гнездышко с Эри. Птичка, взбудораженная ее возгласами, зажужжала и взлетела в воздух. – Деку-кун, смотри, смотри!.. – В голосе девушки было столько восторга. – Ну смотри, какая она милая! Эри описала дугу и исчезла среди лиственниц. Урарака проводила ее взглядом, в котором дрожали слезы и грусти, и радости. – Только недалеко, – попросила она, будто колибри могла ее слышать. – И возвращайся скорее, ладно, маленькая летчица? – Девушка повернулась к Мидории. – Ее крылышко совсем зажило! Разве это не здорово? – Ее голос дрогнул. – Ну же, Деку-кун, скажи что-нибудь... ты чего? Парень остановился, чтобы перевести дух, и сбросил тюк с плеч. – Извини, – пробормотал он. – Я... просто... ну, маршрут уже видел... Урарака приподняла брови. Волна стыда захлестнула ее сердце. – Прости... – Она потупилась. – Ты же работаешь, а я тут... веселюсь. Эгоистка... – Не говори так. Я, – Мидория подошел к ней, – понимаю. Просто... мне действительно немного неловко. Ну, и, как я уже говорил... дорога мне известна. Наверное, тебе следовало бы ходить с нами в первую ходку – тогда мы сможем оценивать пейзаж вместе. – Увлекшись, парень забормотал себе под нос: – С другой стороны, это было бы неудобно сразу по нескольким причинам. Ты могла бы подвергнуться какой-то опасности... Мало ли что может случиться во время первого перехода? Кроме того, обедать нам удобнее в старом лагере. На тропе должно быть место, в которое можно вернуться на перерыв и как следует отдохнуть. А это возможно только благодаря тебе, Очако-чан... – Изуку поднял на нее глаза и осекся. – Прости! – Замахал руками он. – Задумался! Не хотел! Я не напугал тебя? Бубню себе под нос... так привык! Урарака посмотрела на него полным нежности взором. – Это немного странно, – призналась она, – но... Деку-кун, ты... – «Что ты делаешь, Очако?» – Очень милый! Все твои привычки милые! И... и твои веснушки тоже! – «Ну, вот, что теперь будет! Говорила же себе: осторожней! Как бы не спугнуть...» Мидория прикусил губу. – Правда? – глупо промямлил он. Его лицо приобрело цвет мякоти арбуза. – Да! – Пути назад не было, и Урарака решила идти до конца. – Конечно, правда! – Спасибо, – отчаянно выпалил парень. – Ну, пойдем дальше! Не надо задерживаться. По пути в лагерь... там есть такой вид! На каньон и на реку! Тебе понравится! – О. Да? Пойдем... – Девушка не знала, радоваться ли такому повороту событий. «Конечно же, радоваться! – сказала она себе. – Чего ты хотела – чтобы он поцеловал тебя? Иди, Очако, скорее вперед! Это же прекрасно – вид на Тайю... Отсюда. С такой высоты». – Урарака заглянула в открывающееся слева ущелье. Ее сердце отчаянно колотилось, щеки пылали персиковым цветом. «Хочу поцелуя!» – дрожа губами, улыбнулась она.***
Мидория снова взвалил на спину тюк с грузом и пошагал дальше, отчаянно надеясь, что физический труд прогонит смущение, заменит мятущиеся мысли деловитой сосредоточенностью – но как же он ошибался! Подростки теперь шли молча. Урарака тоже стеснялась, и больше не решалась громко восторгаться природой. Единственный раз, когда она что-то воскликнула, был, когда Эри, трепеща крылышками, вернулась к ним из полета по лесу. – Милая! Садись скорее в гнездо! – обрадовалась девушка. – Придем в лагерь, и напоим тебя водичкой! Любимая моя летчица, Эри-чан! Мидория выдохнул с облегчением. «Хорошо, что она отвлеклась, – подумал он. – Теперь, наверное, лучше забыть, что случилось... Или нет?» Его сердце наполнилось такой нежностью, такой радостью, когда он услышал от Урараки эти неловкие, добрые слова. Почти что признание. «Она и так признавалась мне! Прямым текстом!» – возразил себе юноша. Но теперь все было по-другому. Должно было быть! «Ведь тогда я еще не любил ее... не любил по-настоящему, только влюблялся!» – Мидория приложил ладонь к сердцу. Столько всего успело произойти. Столько разговоров – и опасная ситуация, и тяжелый труд, и письма... «Письма...» – с горечью повторил юноша. Ему вспомнились собственные слова: «Как доверять себе?» «Нет! – Мидория поднял голову к небу и улыбнулся, глядя на облачка. – Нет, я не буду думать об этом... Все хорошо. Все будет нормально!» Сделав еще пару остановок, чтобы перевести дыхание, юноша наконец-то привел Урараку к тому месту, на котором они с Яги задержались во время первого перехода. Тропа, протоптанная ими среди замшелых валунов и шуршащей листвы, выходила к просвету между деревьями. Вниз уходил отвесный склон. С его края открывался потрясающий воображение вид на каньон – пусть картина получалась совсем небольшой, почти камерной, с тропы можно было разглядеть все: и снежные шапки гор, и каменные склоны, и море хвои, колышущееся на западном берегу – и ту мозаику из солнца и тени, что расцвечивала его сегодняшним днем. Внизу же блестела лента Тайи, удивительно-голубая, но могущая превратиться в грозно-серую в любое мгновение! – Смотри! – На этот раз Мидория сказал заветное слово. Урарака подошла к обрыву и восторженно вздохнула. – Красиво! Деку-кун, и правда... правда, красиво! – Повернувшись к нему, девушка сделала коротенький шажок и как-то очень взволнованно поглядела на парня. Мидория отступил в тень клена. Всего лишь один шаг назад, продиктованный накатившим смущением... Его сердце бешено колотилось в груди. «Это то, что я думаю? – соображал он. – Нет, ну что я... какой глупый!» – Ты не будешь смотреть? – поджала губы Урарака. – Нет... я просто... – «Просто? Что просто-то?» – Не надо подходить близко к краю. Мало ли что. – «Что ты лопочешь? Глупый, глупый, глупый!..» Девушка положила гнездышко с Эри на развилку в ветвях ближайшего деревца. – Гляди, – пробормотала она. – Как настоящее... Как будто ему тут место. Эри могла бы тут жить! – Урарака робко рассмеялась. Задыхаясь, Мидория подошел к ней. Чувство долга, жгучий стыд, обещания, воспоминания, метания – в его груди вновь поднялась буря. Только теперь времени на размышления не было. Не было никаких «трех лет». – Очако-чан... Они вышли в свет, к удивительному пейзажу. Урарака, не дыша, вытянула губы... «Еще не все!.. Еще не время! – с горечью подумал Мидория. – Я знаю, что его у нас сейчас нет... Но я еще не...» Девушка подалась вперед и уперлась в его нос кончиком своего носа. Теперь ее губы были совсем близко. В глазах у нее стояли слезы. Мидория чувствовал, как она дрожит. «Трус! Давай же!» – подбодрил себя юноша. Всего одно-простое прикосновение. Простой короткий «чмок». Он закрыл глаза. Воспоминание накатило на него. Чмок. Губы Цую такие простенькие. Как росинка на листе мать-и-мачехи. «Я люблю тебя». «Можно, я буду называть тебя Изуку?» «Женись на мне...» «Я буду помнить так... будто ты сказал «да». «Пожалуйста, вспоминай обо мне!» «Спасибо, что ты был в моей жизни». Мидория отстранился. Урарака посмотрела на него, еще не понимая, еще не веря. Ее губы все еще были вытянуты. Напрасно. – П-прости... – Юноша сделал шаг назад. – Очако, я... Из его глаз потекли слезы. Урарака уставилась на него широко распахнутыми глазами. – Деку-кун... – Я... не знаю. Не знаю! – отчаянно повторил Мидория. – Очако, мне нужна... – В его горле встал ком. – Пожалуйста... Девушка обняла себя за плечи. – Я люблю тебя, – беспомощно сказала она. – Деку-кун! – В ее глазищах-топазах засверкали слезы. – Всем сердцем люблю... – Урарака рухнула на колени. – Зачем же ты так? – Голос девушки сломался. – Пойдем в лагерь. Прошу тебя, пойдем! – Мидория чувствовал, что сейчас потеряет сознание. Совершенно машинально он схватился за тюк с грузом и взвалил его на спину. – Очако-чан... поговорим там... пока не надо... просто... Урарака спрятала губы в ладонях. – Да, да, ты прав, – прошептала она. «Что ты наделал?! – мысленно возопил юноша. – Что натворил?! Почему ты держишься за эти лямки – вместо того, чтобы обнять ее?» Беззвучно плача, Урарака приподнялась с колен. Такая несчастная. Такая красивая на фоне волшебного пейзажа. Сердце у Мидории упало. Девушка поймала его взгляд и застыла. Поздно. Рассохшаяся земля у самого края обрыва посыпалась вниз. Захватывая с собой мелкие камешки. Захватывая корешки и травинки. – Деку-кун... – Урарака сделала шаг вперед. Именно этого, последнего толчка и не хватало крошащейся почве. Время замерло. Крик замер в горле Мидории. Его тело двигалось само. Как был, с тюком за плечами, он бросился вперед – протянул руку – и поймал девушку за ладонь. Больно! Левая рука словно в огонь попала. Ведь ей парень уперся в землю. Колени обожгло не меньше. Но все это было неважно. Единственное, что имело значение – так это то, что пальцы его правой руки сжимали запястье Урараки.