Кэтлин (Кэт) Кристаленс
Антикварный магазин, полный пыли и забытых историй, заворожил Кэт и Ханну. Уютную атмосферу дополняли воспоминания о Вэле, растворившемся во тьме. Кэт не хотелось уходить, но вечер, словно хищник, крался к городу, застилая его бархатной тьмой. Уставшее солнце уступило место луне, а улицы, недавно залитые светом, погрузились в темноту. После рождественского приключения тьма казалась особенно густой, тягучей, почти осязаемой и опасной. — Уже так поздно! — Ханна беспокойно посмотрела на звездное небо за окном. — У нас же уроков тьма! Пошли домой? Кэт, крепко сжав свою ярко-розовую холщовую сумку, совсем не вписывающуюся в антураж магазина, неохотно кивнула. Она бы еще побродила здесь, но вечерний холод пробирал до костей, а тишина улиц тревожила. Да и мама, наверное, заждалась. Не купив ничего — цены слишком кусались — Кэт и Ханна вышли на улицу. Морозный воздух сразу ударил в лицо, заставив щёки покраснеть. Из темноты, словно призраки, проступили очертания зданий. Их кирпичные стены казались непроницаемыми. — Классно провели время, да? — Ханна с милой улыбкой развернулась к Кэт. — Да, неплохо, — рассеянно согласилась Кристаленс: её мысли унеслись далеко. — Завтра тоже можем сходить куда-нибудь. Она надела наушники, включила музыку в плеере и начала перелистывать песни, чтобы не идти в тишине. Прямо как Вэл. — Не знаю, смотря сколько домашки будет, — Ханна закуталась в объемный вязаный шарф. Видимо, Ханна дружить не особо хочет. Ей нужна только домашка. Так и знала! — Ой, да брось, все успеешь, — снисходительно отмахнулась Кэт, пытаясь скрыть свое разочарование. — Ты всегда все успеваешь. — Ну, посмотрим, — Ханна развернулась на носках. — Пока, Кэт. Хорошего вечера! Попрощавшись с одноклассницей, Кэт отправилась в сторону Грин Стрит. Под ногами хрустел инеем булыжник. Город М. сиял в лунном свете; снежинки танцевали в воздухе, покрывая спящий город мерцающей белой пеленой. Лужи золотистого света от фонарей расплывались по пустующим улицам, тени мягко переплетались между собой. Вечера в М. всегда тихие. Кэт слышала только скрип снега и шелест редких листьев, оставшихся с осени. Запах древесного дыма из антикварного магазина навевал воспоминания об историях древности. Музыка быстро наскучила, и Кэт погрузилась в мысли. Образы дня калейдоскопом крутились в памяти. Несмотря на уютный вечер, в душе оставался осадок после разговора с Майком и Джесси. Эта горечь, как холод, пробирала ее до самого сердца. — Джесси… Ее мне будет не хватать, как подруги, — с грустью подумала она, слизывая с губ снежинки. Горький вкус разлуки остался на языке. Мрак улиц давил на Кэт, становился пугающим. Тени зданий и фонарей уводили ее в неведомый мир, насмехаясь над ее беспомощностью. Редкие прохожие, погруженные в свои мысли и заботы, казались кораблями в открытом море. За поворотом возвышалось заброшенное здание с колючим бурьяном вокруг. Железные балки, как когти, торчали в разные стороны. Летом Кэт и Джесси иногда забирались внутрь старого дома, прятались среди досок и щетокали друг другу нервы страшилками. Но теперь это место, и без того окутанное мистической атмосферой, воспринималось иначе. Кэт вздрогнула и замерла на месте. Сердце забилось в груди, под ребрами сжалась пружина. Из густых, тёмных кустов на нее смотрели глаза — кроваво-красные, манящие, нечеловеческие. Может быть, это сам дьявол? Или ее воображение? Кэт затаила дыхание и пыталась побороть ужас, разъедающий сознание. Тень, бесформенная и угрожающая, растекалась по полумраку, как чернила по бумаге, обретая очертания, принимая облик того самого неведомого призрачного существа из Медоус Парка… В душе Кэт щелкнул невидимый замок. Ледяная лапа страха сдавила горло. Кэт отпрянула в сторону от жуткого миража, плода ее собственного страха (или это все же не мираж?..). — Нет, нет, нет! — прошептала она, моля о пощаде. — Я не позволю тебе вторгнуться в мою голову! Никогда! Она развернулась и бросилась бежать, как лань от хищника. Ветер свистел в ушах, заглушая все звуки, ноги не слушались, но она бежала, бежала только вперед, не разбирая дороги. Холодный воздух обжигал легкие, заставляя их сжиматься. Она бежала от этой тени, от своего прошлого, от самой себя и от собственного одиночества. Быстрей! Быстрей! Ноги перестали слушаться — под снегом притаился лёд. Мир перевернулся. Она упала, с глухим ударом впечатываясь в снег. Как сломанная игрушка. Ногу невидимым клинком пронзила острая боль. В глазах потемнело. — Ай! — из горла вырвался крик. Бессильный, отчаянный. Кэт безвольно лежала, охваченная паникой. В ушах шумело. Не было сил подняться и даже вздохнуть. Но адреналин, обжигающий вены, не давал окончательно сдаться и погрузиться в холодную тьму. — Вставай! Нужно уходить, дура! Кэт бодрилась, но голос звучал фальшивой нотой в песне. Всё же она с трудом поднялась на ноги, пересиливая боль. Сделала несколько шагов, неловких и осторожных, как у маленького ребенка. Огляделась. Увидела пустую площадь, освещенную луной. От старого кафе неподалеку доносился аромат свежеиспеченного хлеба. Он придавал студеному воздуху оттенок мимолетного, почти неуловимого уюта. Этот запах пробудил у Кэт воспоминания о днях, когда она гуляла здесь с Джесси. О веселых разговорах, о детском смехе. Теперь она одна, в лапах холода и замерзшего города. Кэт едва доковыляла до скамейки напротив ярко-жёлтого фонтана. Летом он притягивал взгляд, как яркая птица, а сейчас стоял угрюмым мертвецом. Кэт уже не боялась чудовищ в кустах, гораздо больше ее мучила боль, физическая и моральная. Совсем не вовремя в голове Кэт эхом всплыл издевательский смех одноклассников. Он в отчаянии подумала, что, возможно, станет только легче, если существо подчинит ее волю. Отвратительно! Все разваливается! Кэт застыла в оцепенении, неподвижно глядя на заснеженное пространство перед собой. Внутри нее бушевал шторм из беспокойства, страха и одиночества. Она знала: надо уходить. Но сейчас все, что она могла сделать, — это сидеть на холодной скамейке, предаваясь мрачным мыслям. Кэт стиснула зубы; слёзы подступили к глазам. — Будь сильной! Момент отчаяния прервал мелодичный голос. — Кэт? Она вздрогнула, обернулась и увидела его… Вэла Хортона. Он стоял рядом с беспокойным выражением. Кэт растерялась, но не показала свою слабость; от его присутствия стало чуть легче. — Просто упала, — она решительно попыталась встать, но тут же скривилась от боли в ушибленной ноге. Вэл наклонился и посмотрел на нее одновременно встревоженным и проницательным взглядом, как будто мог видеть ее страдания. Кэт, не привыкшая к такому вниманию к себе, опустила голову, но сохранила спокойствие. — Сильно ушиблась? Он правда такой заботливый? Или притворяется? — Ерунда, — она вымучила улыбку; жар смущения растекся по щекам. — Отвести тебя в больницу? — Нет, все хорошо. Не настолько сильно болит. — Правда? — Все в порядке, — фыркнула Кэт, не желая признавать свою уязвимость. — Я пойду домой. — Я провожу. — Вэл помог подняться. Кэт неохотно приняла его помощь, морщась от боли. В его глазах она увидела такое глубокое понимание, что на миг забыла о своей травме. Он шел в такт с ее медленными, прихрамывающими шагами, да и его присутствие уже стало поддержкой. — Можешь опираться на меня, если нужно. — он мягко взял ее за локоть. Лунный свет проникал между тенями спящих деревьев, окутывая все вокруг таинственным флёром. — Не ожидала увидеть тебя так скоро, — нервно усмехнулась Кэт, опираясь на его руку. — Я тоже, — в теплом взгляде Вэла плясали отражения уличных фонарей. Теперь в его глазах, ранее казавшихся Кэт скорее карими, преобладал желтый цвет. — Но я рад оказаться рядом. — Да, спасибо. Кэт давно не казалась самой себе такой робкой, маленькой, словно котенок, и жутко уязвимой. Ей хотелось быть откровенной с новым знакомым, ощущать теплую тяжесть его руки, но в то же время отдалиться от него, отойти подальше и остаться в одиночестве, позволив себе предаться тоске и боли. О, как же Кэт не любила быть уязвимой! — Спасибо тебе, ты очень добрый, — прошептала Кристаленс, делая очередной неловкий шаг — и спотыкаясь о замерзшую ветку. Вэл, словно предвидя, быстро подхватил её; в его глазах отразилось мягкое сочувствие. — Со всяким может случиться. — Сегодня со мной столько всего случилось… — она осеклась, побоялась сболтнуть лишнего. На Грин Стрит, соседке Лавендер Лейн, Вэл вышел немного вперед, не отпуская руку Кэт. — А где твоя подруга Ханна? Что за вопрос? Разве сейчас Ханна важнее меня? Она ему понравилась? Кэт замялась, пытаясь найти подходящие слова, чтобы скрыть истинные мысли в том числе и от самой себя. Что за глупости мне лезут в голову? — Ну… мы с ней только сегодня начали общаться. И у нас разные улицы… вот и разошлись. — Правда? Я думал, вы давно дружите. Это правда имеет значение? — Не совсем… Скорее, мы соперницы в учебе. Ханна меня… ну, не очень любит. Но сегодня она проиграла в конкурсе сочинений про другие миры одному странному парню, — Кэт поморщилась, как от вкуса горькой травы: ей не очень хотелось обсуждать Ханну, но от молчания становилось хуже. — И мы решили развеяться. Лучше уж говорить про Эдмунда, чем про Ханну… Мальчики его вряд ли интересуют. — Странному? И чем же он странный? — глаза Вэла блеснули. Или интересуют? — Он … как-то… как будто не от мира сего. Но он очень ярко писал про другие миры… Иногда мне кажется, что и я сама… — Кэт снова оборвала себя, не решившись рассказывать о призрачном волке, мистических тайнах, которые и сама до сих пор не могла понять. Вэл сочтет меня сумасшедшей! Вэл вскинул брови и задумчиво усмехнулся, словно, как и Кэт, прятал невысказанные слова. — Тебе лучше не знать, насколько я странный. — Ну, художникам можно, — Кэт попыталась засмеяться, но получился лишь наигранное хихиканье. — А может, тот парень тоже… художник. Вэл понизил голос и сделал загадочную паузу, будто задумался о чем-то, но тут же как ни в чем не бывало продолжил: — Интересные у тебя одноклассники. Знаешь, на твоем месте я был бы рад учиться с ними. — Нет, совсем не интересные. Они смеются надо мной. — Неужели? — участливо поинтересовался он. — Да, я поссорилась с лучшими друзьями, — прошептала Кэт так осторожно, словно каждая фраза была настолько хрупка, что могла рассыпаться на ветру, как ее дружба с Джесси. — Они начали высмеивать меня… Больше у меня нет друзей. Джесси, моя лучшая подруга, терпеть меня не может. На сердце снова лег камень одиночества. Вэл остановился и сжал в тёплой ладони ее замерзшие пальцы. — Мне очень жаль, что так вышло. Я знаю, как больно, когда дружба рушится. Кэт подняла вопросительный взгляд на Вэла. Золотистые глаза затуманились дымкой печали. — Скоро будет два года, как я поссорился с лучшим другом, — прошептал художник. — Почему так случилось? Вэл на мгновение отвернулся и отпустил руку Кэт, словно вспоминая что-то болезненное и неприятное. — Несчастный случай: после наши взгляды на жизнь разошлись. И он это не принял. Мы стали врагами. Что-то кольнуло Кэт изнутри. Его рассказ прозвучал как эхо её собственных мыслей, отозвался болезненным отголоском в её душе. — Ужасно… — тихо выдохнула она, словно боясь потревожить хрупкое равновесие этого момента. Когда Вэл повернулся к ней, Кэт заметила, что его глаза были широко раскрытыми, как от внезапного шока. Но секунду спустя он вновь стал умиротворенным. — Рад, что ты меня понимаешь, Кэт. Спокойствие разлилось по венам Кэт и даже приглушило боль в ноге. Новый знакомый маяком во тьме осветил пугающую ночь. — Дальше я сама. Спасибо за помощь, — сказала Кэт, когда они, наконец, добрались до Лавендер Лейн. Нога уже болела меньше, поэтому она могла дойти до дома увереннее. Вряд ли мама обрадуется, если увидит дочь с незнакомым парнем старше ее. Хотя тетя Энни пришла бы в восторг. Да и сама Кэт признавалась себе, что не отказалась бы от компании Вэла. Но все же лучше не рисковать, чтобы не выслушивать лишние нотации от матери. — Рад помочь. Будь осторожней. Он посмотрел ей в глаза, но тут же смущенно отвернулся, будто его взгляд мог сказать больше, чем он хотел. — Приходи на мою выставку на Дрим Стрит, если сможешь. — Постараюсь, — Кэт обняла себя руками, пытаясь сохранить драгоценное тепло от его компании. Около дома Кэт мимолетно оглядела сад, который пыталась нарисовать на своей неудавшейся картине. В вечернем свете он дремал под сине-белым одеялом. Иней цеплялся за голые ветки, а деревья сверкали в отблесках соседских окон, словно камни на королевской короне. А если существо выследило меня и теперь нападёт на Вэла? От этих мыслей все внутри похолодело. Кэт обернулась, но увидела лишь удаляющегося Вэла. Лёгкая поземка заметала его следы. — Кэтлин, почему опять так поздно? — Амелия услышала стук двери и выскочила к дочери. — Что с твоей ногой? Ты в порядке? — Просто упала на льду, — отмахнулась Кэт. — Расслабься, мам. Амелия впилась в дочь взглядом, требуя подробностей. Обычно Кэт бесила чрезмерная опека матери, но теперь ей было не до этого: она не могла избавиться от образа призрачного существа с угрожающими красными глазами; оно вновь маячило в голове, даже когда она оказалась в безопасности. А может, стоит рассказать маме? Вдруг она поверит? Хотя, разве можно в такое поверить? — Сильно болит? — Амелия наклонилась к дочери, протянула руку, чтобы потрогать её колено, но Кэт отстранилась. — Нет, всё хорошо. Она сбросила куртку и, пытаясь не хромать, направилась в комнату. Но вдруг остановилась, повернулась к матери и с надеждой сказала: — Мама, я хотела бы поговорить кое о чём. Стоит сказать, стоит сказать! — Пойдём в столовую, поговорим за ужином, — предложила Амелия, протягивая руку дочери. Та отстранилась от руки, но всё же последовала за матерью, ощущая, как тревога приглушается домашним уютом столовой с желтоватым светом лампы и мерцанием рождественских гирлянд на окне. Во главе стола, к её удивлению, сидел отец и печатал что-то на ноутбуке. Каштановая оформленная борода и квадратные очки в толстой оправе придавали ему слегка рассеянный, задумчивый вид ученого, погруженного в свои изыскания. — Алан, ты можешь хоть на минуту оторваться от своей дурацкой работы? — Амелия с раздражением ударила вилкой по пустой тарелке, стоявшей напротив мужа. — А? Что? О, Кэт, ты снова здесь? Как дела, дочка? Отец поднял усталые глаза, поправил очки, соскальзывающие с носа, и с трудом вернулся в реальность. Как обычно, он только заметил, что меня не было! Кэт мимолетно взглянула на стол с маминым кулинарным шедевром — нежными ломтиками бифштекса с йоркширским пудингом, жареным пастернаком, морковью и горошком, политыми насыщенным горчичным соусом. Амелия всегда находила утешение в простом приготовлении сытной, вкусной еды для своих близких. Вот только жаль, что аппетитный запах не вызвал у Кэт никаких впечатлений и желания даже просто притронуться к ужину. И так было уже больше двух недель. От тревоги мне даже не хочется есть… Экономно! Кэт села справа от отца, положила ладони под колени, ощущая шероховатую кожаную обивку стула. — Сегодня я упала не просто так. — Что с тобой, Кэт? На тебя напали? Тебя пытались убить? — голос Амелии дрогнул. — Дорогая, ты всегда обо всём беспокоишься, — Алан жестом остановил жену и повернулся к дочери. — Что случилось? Кэт сделала глубокий вдох и заговорила громче: — Я уже дважды видела призрачного волка с красными глазами. Оно… оно меня контролировало, — прошептала она, чувствуя, как сложно ей даются слова. Огни гирлянды заплясали перед глазами. Кэт моргнула и сосредоточилась. Не сон, реальность. Она сидела в собственной столовой, а ее родители… они выглядели, как будто только что сами увидели призрака. — Мам, пап, — Кэт вжалась в спинку в стола. — Оно заглянуло мне в голову… прямо в голову! Заставило… пойти за собой. Я даже бросила друзей… В первый раз какие-то… люди… спасли меня. Там были вспышки, лопающиеся фонари… — Кэт взмахнула руками, изображая фонтан осколков. — А во второй… — ее голос дрогнул, — никого не было. Я убежала и и упала. Она опустила взгляд, ожидая осуждения. В комнате повисла давящая тишина. Кэт подняла голову, заглянула в глаза матери. Амелия дрожала, как осиновый лист, Алан одной рукой держал ладонь жены, а пальцами второй отбивал ритм по столу. — Доченька, — прошептала мать, прижимаясь к плечу мужа. Кэт напряглась. Ожидаемая реакция. Она хотела закричать, потрясти родителей, заставить понять, что это не просто фантазии. В знак протеста резко отодвинула тарелку с едой, и та звякнула о вазу. Или это все же мои фантазии… — Ты пробовала наркотики, да? — лицо матери исказилось в страдальческой гримасе. — Признайся, тебе ничего не будет, главное — правда. — Амелия, успокойся, — Алан провёл по волосам жены. — Кэт, ты просто переутомилась в школе. Такую нагрузку не каждый выдержит. Он поправил указательным пальцем очки и залпом выпил вино из бокала. В его глазах мелькнула тень сомнения. — От стресса мозг играет с нами злые шутки. Иди в комнату, отдохни. Кэт чувствовала себя разбитой. И преданной. Все-таки она доверила им самое сокровенное. — Я… я не знаю, что еще сказать. Ее история казалась такой настоящей, но поверить в это действительно было невозможно. — Ладно, забудьте, мне всё приснилось, — прошептала Кэт, чувствуя, как ее слова отдают чужеродным привкусом на языке. — Я — спать. Она поднялась и, стараясь не наступать на ушибленную ногу, пошла к себе. Игнорируя перешептывания родителей, пытающихся найти логическое объяснение ее рассказу, Кэт нырнула в свое убежище и громко захлопнула дверь. Серебристый лунный свет, пробиваясь сквозь шторы, рисовал на стенах причудливые узоры. Кровать, покрытая любимым пледом, манила теплом и воспоминаниями о прекрасных снах. Кэт в одежде упала на нее, вдыхая аромат ванильных духов, и украдкой взглянула на стол. Он был в идеальном порядке — стопки книг, аккуратно сложенные карандаши, ни единого листочка бумаги. Мама опять постаралась. Ни одной бумажки. Внезапно Кэт вскочила, сердце заколотилось. Номер Джеральда! Она услышала его голос, мягкий, насмешливый, с неизвестным акцентом: «Звони, если столкнешься с чем-то странным». И она столкнулась. Снова столкнулась. Отец явно ошибался, полагая, что она просто утомляется в школе. Ей нужно поговорить с Джеральдом. Обязательно. Прямо сейчас! Кэт бросилась к столу, откидывая подушки. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от волнения: что если мать выкинула эту бумажку? Если она не сможет ее найти? Кэт судорожно перерыла все учебники, превратив мамин порядок в привычный хаос. В это время в комнату тихо постучали. — Кэт, как ты? Все в порядке? Нога не болит? Вовремя… Кэт распахнула дверь и с надеждой бросилась к матери, будто та знала великую тайну Вселенной: — Мама, ты не видела бумажку с номером телефона? Она лежала на столе… Амелия беспокойно развела руками. — Я выбросила весь мусор с твоего стола. Там было что-то важное? К горлу подкатил комок. Кэт медленно сглотнула, успокаиваясь, и с трудом изобразила улыбку. — Все в порядке, это просто номер Ханны, моей одноклассницы. Амелия прошла в комнату и села на край кровати, настороженно глядя на дочь. — Попросишь её номер завтра в школе, это не проблема. Лучше займись своим здоровьем, что-нибудь поешь. — Да, обязательно, — Кэт почувствовала, как с потерей телефона Джеральда правда о происходящем ускользает от нее. — Мам, я спать. И, пожалуйста, больше не убирай на моем столе. И в комнате. Я сама справлюсь. — Она попыталась говорить дружелюбно, но слова прозвучали достаточно резко. — Сама? А ты умеешь? Много ли чего ты сделала сама? — Амелия резко встала и, не глядя на дочь, вышла из комнаты. — И тебе спокойной ночи, — Кэт с размаху закрыла дверь. Оставшись в одиночестве, она крепко закрыла глаза, сконцентрировалась на собственных ощущениях. Перед сомкнутыми веками, как и обычно, заплясали цветные точки. Но теперь ей показалось, что это не просто свет внешнего мира. Это отражение чего-то внутреннего. Нового, в прошлом незнакомого ей чувства, напоминающего приятное воодушевление, смешанное с тревогой. Так бывает, если выпить слишком много чашек кофе за один раз. Но Кэт сегодня кофе не пила. Ее ощущение имело другую природу. И заставляло все тело трястись не от страха, а от необъяснимой энергии. Кэт вытянула руки, пристально осмотрела пальцы, слегка похудевшие после всех переживаний и отсутствия аппетита. Кисти дрожали, словно кто-то играл ее руками на невидимых струнах в пространстве. Что со мной происходит? Предсмертная агония?Глава 9. Мираж
16 июня 2024 г. в 17:10
Мир людей (наш мир), Юго-Восточная Англия, январь 2005 года