Нейротоксин

      Дмитрий молча сидел у костра и посматривал на Горелова, который грел руки.       Уже через три дня состояние у Алексея стало заметно улучшаться, он даже захотел посидеть со всеми на улице в обед, чтобы посмотреть на то, как люди готовят себе еду. Федотов был действительно рад поправке Горелова, пусть и совсем не выражал это эмоциями или словами. На вид Дмитрию оставалось все равно.       — Рут тоже лучше. Она хоть и не бегает, однако двигается много, — решил поделиться Алексей. Горелов вдруг нахмурился, а взгляд его стал холодным, как серый лед. — У меня… нехорошее предчувствие. И вообще, я думаю, что все идет не так, как надо, — Горелов стянул губы.       — О чем именно ты говоришь? — Дмитрий опустил взгляд на колышущиеся языки пламени.       Федотов насадил на хлипкий шампур сосиску и поднес ее к открытому огню, чтобы та поджарилась. Дима скучающе вздохнул, поправил шапку и посмотрел на небо.       Теперь над головой так чисто… ни единого облачка. Разве что редко с деревьев ветер собирает серебряные искры, из-за чего все постоянно думают, что снова пошел снег или что это, не приведи Всевышний, очередной буран.       Нам, конечно, всем тепло в здании, да только вот если вход снаружи заметет снегом, мы можем оказаться в очень неприятной ситуации. Снега и без того нападало так много, что в некоторых местах я проваливался в сугробы по колено. А сейчас погода успокоилась, и даже ветер не царапал кожу, так что на улице было вполне приятно.       Воздух здесь чистый, совсем не как в городе, пусть и очень холодный — через нос после десятка вдохов становилось дышать больно — но он того стоил. Никакой промышленности, никаких машин. Только зимние пейзажи!       После долгой, утомительной паузы Горелов потер обе ладони друг об друга, затем надел варежки и начал говорить:       — Мне совсем не нравится то, как мы кооперируемся. Через… угрозы.       Это ли ему так говорить?! На его счету столько смертей, что, боюсь, хватит на целое кладбище! И это ли не странно звучит, когда ты знаешь, какими жертвами обходится эта мнимая власть в его картеле? Он каждого держит в страхе, и угрозы для него — это метод призыва подчиненных к действию!       Дима в нахмурился вместо того, чтобы ответить Алексею, и перевернул шампур другой стороной. Горелов посмотрел в чужие глаза, и поняв, что Дмитрий не хочет об этом говорить, слегка поник.       Верно ли я поступаю? Я ведь знаю, как сильно тяготит это душу Горелова — если она вообще у него еще осталась — но разве я обязан его выслушивать? Определенно нет! Сам виноват! Нужно было закреплять авторитет правильными способами, вот и все!       — Мы — это ты и твоя шайка; или мы — это твоя и моя шайка? — вдруг решил уточнить Федотов.       Алексей почесал лоб и слегка задумался, опустив голову. Сам не знает? Или думает, как лучше объяснить свои чувства?       Эх, умел бы я читать мысли! Это решило бы столько проблем! Но и навлекло бы их тоже достаточно. Наверняка зудящие, тревожные нити мыслей того же самого Савелия, я думаю, точно свели бы меня с ума.       — Все сразу.       — Все сразу? — удивился Дмитрий. — Я не могу помочь. Ты сам навлек на себя эту участь.       — Я и не прошу помощи, — устало выдохнул Алексей. — Я просто… говорю об этом.       Слишком уж сильно я увлекся состоянием Горелова в последние несколько дней. Вот он и подумал, что раз я так им обеспокоен, то он может выговорить мне свои тревоги.       Может, оно так, да только вот мне это не надо. Засорять голову его переживаниями… такая себе перспектива. Лучше пообщаюсь с Мельником, да даже с Савелием! Всяко лучше будет, чем компания этого трусливого шакала.       Отобедав за костром, парни продолжили сидеть на свежем воздухе, наблюдая за выходящими из леса людьми, любопытными воронами на деревьях и костром, который постепенно угасал без свежих высушенных бревен.       Нужно поставить на сушку древесину, ее как раз в течение часа должны притащить парни из леса. К вечеру так и разожжем новый огонь.       — Ладно, пойду в здание. Нехорошо мне.       Дмитрий поднялся на ноги первым, подавая Горелову руку. Алексей осторожно коснулся до чужой ладони своей и встал на одну ступню, а вторую поставил на снег позже.       — Как твоя нога? — Федотов внимательно осмотрел чужие бинты и склонил голову к плечу.       — Сойдет, — кивнул Алексей. — Боль только под вечер и при ходьбе. А так… все нормально.       Тем не менее его нездорового цвета кожа, вялость и тихий, хриплый голос говорили о том, что Горелов все еще слаб. Ему необходим постельный режим.       Дмитрий помог Горелову окончательно встать на ноги и хромой походкой дойти до двери, а затем пройти и в само задние. Дима задумался и посмотрел на лестницу.       — Хм-м… подняться со мной попробуешь? — спросил Федотов. — Я буду держать.       — Хе… — Горелов нервно усмехнулся и стянул губы. — Ну… я, конечно, не уверен. Но попробовать, наверно, стоит.       — А до этого ты как поднимался? — спросил Дмитрий.       — На руках несли, — с какими-то смешанными эмоциями в голосе пояснил ему Алексей и почесал затылок.       Дима стянул губы и, закатив глаза, осмотрел Горелова с ног до головы. Он немного подумал, ругнулся про себя, а после схватил Алексея, поднимая его на руки.       Алексей удивленно вздохнул и встретился лицом с Федотовым. Он в мгновение нахмурился и слегка ударил Диму по голове ладонью.       — Ты чего творишь?! А предупредить нельзя?!       Дмитрий фыркнул и стал молча подниматься на второй этаж. Горелов же, все еще ругаясь, расслабился и, кажется, побоялся, что Дима мог скинуть его обратно.       А очень хотелось! Бросить его прямо с лестницы, чтобы замолчал! Да только вот никто не оценит моей жестокости, да и я в конце концов пообещал себе вчера перед сном, что с этого дня начну пробовать сближаться!       …Тогда, может стоило все-таки выслушать Алексея за костром? Иначе получается, что я уже противоречу сам себе. Ладно, если что, потом спрошу. Ну или он сам захочет рассказать об этом снова.       А вдруг я упустил что-то важное? Может, у него упали подозрения, кто может быть предателем? Нет же! Он бы сразу меня взбаламутил! А значит… ничего особенного. Да, все так и есть. Я более, чем уверен.       Дмитрий прошел к чужой раскладушке и осторожно опустил Горелова на нее. Дима действовал медленно — ноги опустил в последнюю очередь, перед этим на всякий случай слегка согнув колени Горелова. Он встряхнул чужое одеяло и накрыл им Алексея.       Федотов медленно моргнул, наклонил голову и вскинул брови, рассматривая хмурые лица обернувшихся на них людей. Все при встречи с моим взглядом мгновенно прятали глаза. Как обычно.       Интересно, они просто боятся, или я уже успел заработать у них какой-никакой авторитет? Хотя, судя по дурным взглядом исподлобья… нет. Мне просто показалось. Они как продолжали меня ненавидеть, так и дальше будут.       — Спасибо, — поблагодарил Горелов Федотова. — Ты… не можешь подать мне таблетки и воду? — спросил он.       Дмитрий кивнул и отошел до стола с таблетками и большими бутылками воды. Взяв пластиковый стаканчик, парень налил туда немного воды и открыл блестящий блистер, доставая оттуда капсулу.       Кстати, все таблетки лежали здесь в коробках, прямо на этом складе. Поэтому, чуть что, от болезней никто не умрет. По крайней мере, я на это надеюсь.       Даже представить страшно, чтобы бы ждало Горелова, если бы не мощные антибиотики, на которых у него нет аллергии.       Федотов прошел обратно к парню и подал ему стаканчик с таблеткой. Горелов приподнялся и быстро выпил капсулу, морщась от горечи.       — Отврат, — буркнул Алексей и вздрогнул. — Фе…       — Зато помогает. Не причитай.       Неохотно согласившись со словами Федотова, Горелов отдал ему пустой стаканчик, а сам повернулся набок, прикрывая глаза.       Его состояние все еще вызывает беспокойство. Правда, не у его товарищей, а у меня лично.       — Тебе что-то еще нужно? Я вздремнуть лягу, — промолвил Алексей и зевнул.       — Тебе сильно плохо? — Федотов провел рукой вдоль чужого лба. Вроде, не очень горячий.       Горелов поджал губы и отвернулся от Дмитрия. Он закрыл глаза и укутался в одеяло с головой. Дмитрий склонил голову к плечу, не понимая, в чем дело.       Это он так выражает обиду? Или просто не хочет со мной разговаривать? Как ребенок маленький! Ничего нормально не объясняет!       — Терпимо, — вдруг раздался его голос. — Я посплю, и станет лучше.       Федотов перевел дух и выпрямился, отводя взгляд в сторону. Пусть будет так. Нас объединяет только общая цель, вот и все. И чтобы удачно ее достигнуть, нам просто нужно узнать друг друга получше.       Наверно, нам нужно время. Да, определенно. Время… много времени.       Ушел я от его раскладушки только убедившись в том, что Горелов спит. И не удержался от того, чтобы лишний раз поправить его плед.       Под кривые взгляды рядом стоящих, Федотов лишь зло посмотрел на них и развернулся, чтобы вернуться на улицу.       — О, Федотов! — к удивлению окликнул его Мадаминов, курящий у входа. — А я тебя искал. Думал, вы тут с Гореловым обедаете.       — Мы уже закончили. Он спит, — объяснился Дмитрий и также решил закурить.       — Как-то вы быстро. Я думал, что сюсюкаться с грозным доном мафии — моя забота, — изображая открытую насмешку, сказал Мадаминов.       Дмитрий в ответ презрительно сощурил глаза и моргнул, выпуская едкий дым изо рта. Был бы ты, подумал Дима, рядом с ним все это время, я бы может даже улыбнулся бы тебе. Федотов сделал затяжку и оторвал взгляд от Александра, смотря себе под ноги.       Да только вот, заботился бы ты о Горелове по-настоящему, он бы точно не подпустил меня к себе. А если человек позволяет находиться с ним рядом тому, кто хотел его убить пару недель назад — это не совсем адекватная реакция.       Ну и ладно! Не получат поддержки от вас, шакалов поганых, значит им займусь я. Точнее уже занялся, пока вы черт знает где шлялись!       — Какие-то проблемы? — шикнул на него Мадаминов.       — У меня-то? — хмыкнул Дима и закрыл глаза. — Нет. Всего лишь-то возложил на себя новую ответственность. Кажется, твою.       — В каком это еще смысле? — не понял Мадаминов.       — Сюсюкаюсь с грозным доном мафии, — огрызнулся Федотов и сквозь зубы процедил: — Пока его товарищи невесть где.       Лицо у Александра налилось таким непонятным выражением, что Диме даже стало лень гадать о том, что хотел этим ему показать парень. Федотов кинул окурок в снег, а сам, скрипя ступнями по сугробом, ушел к яркому костру, за которым сидели Мельник со Светским.       По пути с ним поздоровались еще четверо человек, после Федотов помахал друзьям рукой и, улыбнувшись, присел на огромную корягу, слегка перевесив ее в свою сторону, отчего Мельник чуть не упал.       Александр тихо посмеялся, хватаясь за корягу пальцами, а за ним звонким смехом уже залился Светский.       — Спортом заниматься надо! — уже в какой раз ему повторил Кирилл. — Мышцы укреплять, так и масса наберется. А потом жалуешься, почему мерзнешь постоянно, — закончил мысль Светский и положил руку на голову Мельника.       Александр закатил глаза и посмотрел на Кирилла. Парни молча глазели друг на друга секунд пять, а затем снова рассмеялись. От такого отношения между ними даже Федотову приятно на душе становится.       — Ну что? Как там Горелов? — тут же расспросил его Кирилл.       — Да все как обычно. Сил нет совсем. Только на поговорить, на поесть… а потом снова спать, — вздохнул Федотов. Он стал теребить свои бинты на руке.       — Ты переживаешь, — Мельник наклонился вперед и подставил к огню руки.       — Нет, с чего ты взял?       — Дима, это не вопрос. Это утверждение, — Александр встал с коряги и посмотрел в костер. Он взял немного сухих веток и стал кидать их в огонь. — Всем видно, как ты волнуешься.       Дмитрий не хотел пересекаться с Мельником взглядом, поэтому посмотрел вперед, туда, где так и стоял Мадаминов.       — Сколько раз я должен повторять, что с Гореловым все будет нормально? — по-доброму высказал Александр. — Он, может, и слаб, но это нормально.       Федотов потер пальцами лоб и обреченно выдохнул через нос. Раздражает, что Мельник меня постоянно как открытую книгу читает…       Переживаю я, подумаешь! Ну и что с того? Он ведь не незнакомец мне, чтобы я вообще ничего не испытывал!       — Я понимаю это, — Федотов уткнулся лицом в свои руки. — Я ведь говорил.       — И ты продолжаешь нервничать из-за этого. Тебе эти мысли уже какой день покоя не дают.       — Я просто… — Федотов закрыл глаза. — Просто не понимаю, чего ожидать от завтрашнего дня. А вдруг нас обнаружат снова? Предатель ведь все еще среди нас. И как быть с Гореловым? Он и так плохо себя чувствует…       — Вот уж поверь, тут мы точно что-нибудь придумаем! — Светский приобнял Федотова. — Не пропадет он. Горелов нам всем еще пригодится, — усмехнулся Кирилл и подмигнул Диме. — Эх, жалко водки нет! А так бы за его здоровье выпили.       — А тебе лишь бы за здоровье чье-то выпить, — усмехнулся Федотов.       — Или за упокой, — прыснул со смеху Кирилл. — В общем, спасем мы его, случится если что страшное.       — Поспорю на то, что через четыре дня он будет, как новенький! Не считая его ноги, конечно. Будет прихрамывать слегка, а так, может, и побежит даже.       Удивительно, что слова парней действительно помогли Диме немного меньше думать о самом плохом. Освободилось немного места для слегка неуместного юмора и очередных разговоров втроем.       Светского он раньше считал лишь человеком, которому мог доверить свои обязанности ну и в редких случаях еще какие-нибудь душевные переживания. И только недавно Федотов узнал о том, что это уже называется дружба.       Даже если в произошедшем есть доля вины (хотя все и так понимают, что виноваты во всем Горелов и Шерман, просто некоторые не хотят это признавать) Мельника, я никогда не буду в этом винить именно его. Я сам принял его на работу, сам осознавал все возможные риски. А самое главное, без Мельника у нас бы точно не получилось открыться друг другу в новом свете.       — У нас работяги бревна собирают на ужин, — Кирилл посмотрел на небо. — Может, тоже потрудимся? А то совсем разленились в последнее время.       — Я тоже об этом думал, — кивнул Федотов. — Поэтому согласен. Саша?       — А его не спрашиваем! Он идет в принудительном порядке! Ему холодно на месте сидеть, а так хоть согреется.       В ответ Мельник лишь кивнул, а затем резко поспешил отвернуться к лесу и первым уйти поглубже к соснам. Чего это с ним? Только что был бодрым!       Это уже не в первый раз. Он с пограничным состоянием уже больше недели ходит. Может, спросить у него, что произошло?       — Что именно собирать? — поинтересовался Александр. — Более плотные бревна? Или поменьше, как ветки?       — Все подряд! Я сетку взял, туда будем складывать все, а потом отбирать потихоньку, — объяснил Кирилл. Он зашагал по снегу и сунул руки в карманы, чтобы вытащить оттуда сигареты с зажигалкой.       Парни пошли вглубь бора, отдаляясь от гигантских сосен, но так, чтобы было видно их макушки. Не хватало еще тут заблудиться, когда все только-только наладилось. Кирилл так вообще решил оставлять на каждом десятом дереве засечки своим наточенным длинным ножом, чтобы уж точно не потерять путь обратно.       По дороге Федотов уже собрал добротное количество толстых бревен, которые случайно находил в снегу взглядом, а еще ступал на места без человеческих следов с опаской — вдруг там капкан! Из-за случая с Гореловым все стали проверять местность на наличие капканов или каких-нибудь других охотничьих — а может, и не только охотничьих — ловушек. Конечно, никто в округе не нашел ничего подозрительно, ну а вдруг?       Светский, срезав часть промерзшей коры высокой ели, обернулся к слетающимся на место воронам.       — Откуда тут столько птиц? — шикнул Кирилл и стал махать руками. — Прочь! Кыш отсюда!       — Зачем прогоняешь? — спросил его Дима.       — А ты не знаешь? — Светский посмотрел на наглых птиц и оскалился. — Вороны как сигнальщики для других животных. В основном, конечно, для волков — вороны показывают им, где легкая добыча.       — Да ну, бред какой-то, — усмехнулся Дмитрий.       В этот момент Светский кинулся к птицам, и те разлетелись, убираясь от парней подальше. Кирилл, довольный собой, сложил сетку для древесины и обернулся к парням.       — Я знаю, о чем говорю, Дима, — нахмурился он. — Я знаю почти все повадки диких животных в этих областях. А о дружбе воронов с волками уж любому человеку должно быть известно. И чтобы не привлечь к себе внимание какой-нибудь волчьей стаи, нужно показать птицам, что ты опасней, чем кажешься на первый взгляд.       И все-таки Федотов продолжал сомневаться в чужих словах. Он в ответ развел плечами и кивнул, а после решил вместе с Мельником пособирать в округе ветки.       Светский еще раз осмотрел небо и облегченно вздохнул. Молчание прервало резкое дуновение холодного ветра, которое больно обожгло забинтованную руку. Дмитрий одернул ее от дерева и быстро убрал в карман.       Несмотря на неприятный холод, здесь было очень хорошо. Федотова устраивала такая погода — спокойно, снега нет, и солнце, главное, светит, а для счастья-то пока что большего и не надо.       Пройдя на север, парни наткнулись на небольшой ручей, который благодаря своему бурному потоку не смог замерзнуть даже в лютый мороз. А никто даже и не знал, похоже, что тут есть место с чистой водой!       — У кого-то есть с собой бутылочки? — спросил Александр. — Я взял только одну.       — Есть. Я всегда ношу на всякий случай, — улыбнулся ему Светский, и тот достал из своего походного рюкзака пластиковые бутылки. — Только как бы набрать воду, чтобы не онемели руки?       Дмитрий слегка улыбнулся и зашагал вниз по ручью, наблюдая за тем, как кристальная вода пробивает себе путь через толстые сугробы. Примерно через пятьдесят метров ручей начал уходить вглубь, под снег, а после вовсе исчез из виду.       Федотов, прихватив с собой пару бревен, вернулся к сетке и кинул древесину в сетку. К этому моменту парни уже успели набрать воды в бутылки.       — …Впервые такую вижу на природе! Хотя я не уверен, что эта вода безопасна для потребления внутрь.       — Почему? Она же чистая, — хмыкнул Дмитрий.       — Мало ли что. Никто не знает, откуда именно она течет и что в себе несет, — Александр развернулся и тяжело выдохнул, опуская глаза. — Но я не думаю, что она опасна. Прокипятим ее на всякий случай перед питьем, да и все.       Мельник вздрогнул и нахмурился, прислушиваясь к скрипу качающихся от ветра деревьев. Он посмотрел на хорошо наполненную сетку дров и моргнул.       Когда пришло время уходить, Федотов отдаленно услышал протяжный вой. Звук был таким слабым и тихим, что Дима даже не был уверен, что его слышат Мельник с Кириллом. А может, ему только казалось?       От жуткого звука на мгновение даже душа ускользала в пятки — мысли о том, что ты остаешься наедине с дикой природы тяготят разум и даже страшат. Только в такие моменты понимаешь, что ты почти бессилен перед истинным лицом этой планеты.       — А вы Савелия не видели? А то он с самого утра пропал куда-то, я его больше и не встречал за день.       — Савелия? Этого щенка что ль? Да не знаю, где он. Шляется на улице небось, может за дровами ушел пораньше. Видел я его за завтраком только, а больше и внимания не обращал на людей толком. Сегодня все слишком спокойно.       — Что бы так было и дальше, — Мельник спрятал лицо в воротник куртки. — Ой… я в здание пойду, иначе совсем тут замерзну.       — Ладно-ладно. Ты уже и так насиделся, разрешаю отдохнуть.       — Ну уж спасибо!       Под тихий смех парней, Федотов наконец вышел к соснам, а после и к зданию склада. Весь красный от мороза, он взял сетку с бревнами и прошел к общей куче, скидывая все добытое туда.       К куче каждую минуту кто-то подходил и брал по три-четыре штуки, чтобы поставить их сушить до вечера. В одних из таких людей Дмитрий наконец узнал Савелия.       Ну вот и пропавший нашелся… неужели все будет лучше, чем я думал? Или это всего лишь хороший сон? Ну, раз я чувствую боль в руке, то точно не сон, а значит я могу расслабиться? Хотя бы совсем немного…       Тут его кто-то схватил за плечи, и Федотов так напугался, что чуть не ударил стоящего сзади него.       — Это я, — улыбнулся ему в оскале Мадаминов. — И без оружия. Я просто снова поздороваться и поговорить.       — А предупреждать не учили? — Федотов потер шрам на щеке и презрительно фыркнул, всем видом показывая Александру, что он не хочет разговаривать. — Чего тебе?       Мадаминов опустил руки и посмотрел на Федотова сверху вниз, продолжая ему улыбаться.       Не нравишься мне ты! Мало того, что я тебя должен был убить год тому назад, и ты наверняка сейчас жаждешь мести, так ты еще и на Горелова решил наплевать! Да, я буду обращать на это внимание, пока до конца не смогу убедиться в том, что по-настоящему помогаю ему только я один!       — Отойдем? А то здесь ушей много, — хмыкнул Александр.       — А что, у тебя какие-то секреты для меня? — съязвил Дима. — Вот уж не поверю.       — Нет-нет, просто… — Мадаминов сверкнул глазами, — тема для разговора достаточно специфическая. Ты ведь не хочешь, чтобы потом у твоих товарищей были вопросы к тебе?       О чем это он таком хочет поговорить? Оглядевшись, я закатил глаза от досады, неохотно согласился и отошел к другой стороне здания, где совсем никого не было.       — Ну? — Дмитрий не хотел смотреть Мадаминову в глаза, однако в какой-то момент сделать это Диме все же пришлось. Зеленый и́рис¹ Александра блестел на свете солнца, и Дмитрий от такого на секунду даже зажмурился.       — Мне просто стало интересно, почему ты так возишься с Лешей? — Александр сложил руки на груди, и на лице у него отразилось подлинное беспокойство. Но за кого именно? За себя? За Горелова? Мне трудно читать его эмоции, потому что Александр единственный, чьего прошлого я не знаю и стараюсь даже в какой-то мере остерегаться.       — Потому что каждый заслуживает того, чтобы ему помогали. Особенно если человек в этой помощи нуждается, — ровным голосом промолвил Федотов. — Неужели этого неясно?       И говорил я сейчас правду! Настоящую правду, которую должен осознавать Мадаминов и без моих укоров! Эмоции так сильно распирали меня изнутри, что жар прилил в уши и наверняка заставил их покраснеть. Злость накрыла меня, как цунами, и я сжал руки в кулаки, презренно выглядывая в чужом взгляде хоть каплю вины за то, что все обязанности по уходу за Гореловым он возложил на меня.       — Но он ведь твой враг, — усмехнулся Мадаминов. — С твоей стороны было бы логичней… взять яд у этого вашего химика-нарколога, подлить его в обычную воду в большой порции и дать это выпить Горелову. Так будет проще для тебя, разве не так?       От такого заявления Александра у Федотова упало сердце. И Мадаминов был бы прав, если бы сказал такое пару недель тому назад, когда Дмитрий висел на цепях в подвале и молил Всевышнего о том, чтобы поскорее выйти на улицу, на свежий воздух. Но сейчас… почему сейчас этого нет?       Мадаминов вдруг заставил задуматься о том, куда же провала моя ненависть к Алексею за все, что он сделал мне — за выколотый глаз, за пытки в подвале, за насмешки, да даже за этот чертов побег, в котором виноват именно Горелов! Тогда почему же я все еще настаиваю на том, чтобы помочь ему наконец встать на ноги?       Нет, я не могу дать воспоминаниям захлестнуть меня. Если я буду жить прошлым, я больше не никогда не начну жить настоящим, как делаю это сейчас. Значит ли это, что я смог переступить через свой негатив? И значит ли это, что я все делаю правильно?       — Ты прав, — вздохнул Федотов. — Это было бы проще. Но я всегда иду дебрями и совсем не вижу очевидных вещей.       — То есть, ты убьешь Горелова потом? — нахмурился Александр.       — Нет, — Дмитрий улыбнулся и закрыл глаза. — Я просто нашел другой способ, чтобы мне не мешал Горелов. Да и не совсем выгодно мне это — если Горелов умрет, у вас начнется междоусобица. А это только привлечет к нам ненужное внимание.       — А я почему-то думал, что чувство мести окажется сильнее здравого смысла, — развел плечами Мадаминов.       — А что насчет тебя? — Федотов слегка выступил вперед и расправил ладони. — Тебе смерть Горелова выгодней, чем мне.       — Это еще с какого перепугу? — удивился Александр.       — По вашим правилам… — Дмитрий оттянул бинт на кисти указательным пальцем, — после смерти дона власть переходит его правой руке.       Мадаминов стянул губы и прищурился, отшагнув от Федотова назад. Он убрал руки в карманы и продолжил прожигать Дмитрия взглядом.       — Мне не нужна власть, чтобы получать удовольствие от жизни, — процедил Александр.       Дмитрий тихо посмеялся и опустил глаза. Это мы еще посмотрим! Я уже увидел, как ты относишься к своему дону… и теперь мои убеждения не сможет разрушить даже самый хороший поступок с твоей стороны.       Федотов так глубоко задумался, что даже не заметил, что больше всего на свете ему сейчас захотелось узнать, о чем именно хотел ему сказать Горелов сегодня за обедом.       Эх, Леша… о чем ты думаешь на самом деле? О драгоценностях, о семье, о Рут? А может, вовсе обо мне?