Нейротоксин

      В ушах стучала кровь, пальцев я уже почти не чувствовал более получаса, ноги, кажется, стерлись в кровь, спина адски болела и отдавала пульсирующей болью от груди до поясницы, словно позвоночник вот-вот разломится напополам.       Буран стал еще сильнее, чем был до этого — он не давал вздохнуть ни мне, ни сидящему на моей спине Горелову, который также неважно себя чувствовал. Он плохо ощущал боль из-за холода, сознание его от слабости помутнело, мысли стали неясными, как при лихорадке, он постоянно жаловался на онемение конечностей. Все, что ему оставалось — жаться от холода сильнее к моей спине.       — Мы… скоро? — тихо спросил Горелов и уткнулся в свой шарф носом. Парень вздрогнул и сжал пальцами воротник Димы.       — Скоро, — уже в пятый раз повторил Дима. — Лишь бы… не заблудиться тут…       Рут на удивление чувствовала себя нормально — она все также резво бегала, чтобы размяться, хотя Федотов заметил, как в последние десять минут собака начинала порой истошно скулить при шагах на правую заднюю лапу. То ли обморозила, то ли повредила где. Так или иначе, осталось им правда немного. Даже через темный туман было видно те самые три гигантских сосны, по которым Дима всегда ориентировался в этом лесу.       — Очень холодно… — пробурчал Алексей. — Я неважно себя чувствую.       — Потерпи. Уже совсем скоро придем, — тяжело выдохнул Дмитрий. — Как твоя нога?       — Я не чувствую ее. И вторую тоже.       Дима обернулся к Горелову и стянул губы. Неужели он правда так сильно замерз? Значит, надо поторопиться. И все равно, что спина Федотова уже готова согнуться напополам от жуткой боли.       Я должен идти вперед… я не могу подвести своих людей, я не могу оставить Горелова в таком состоянии одного. Даже несмотря на боль до темноты в глазах… я не могу остановиться!       Эти мысли помогали держаться на ногах, пусть и скаля зубы от тяжести и ломоты в позвоночнике, но Дмитрий мог идти, и даже сравнительно быстро в такую ужасную погоду и против сильного ветра.       А ведь все остальные уже наверняка ждут нас у склада, думают, наверно, где мы идем… ничего. Скоро прибудем на место. Лишь бы мои ребята все живы остались! Хоть бы все прошло без происшествий…       Занимая себя разговорами с самим собой, Дмитрий наконец смог разглядеть громоздкое двухэтажное здание впереди. Туман сгущался, сердце бешено стучало, но теперь Федотов был на сто процентов уверен, что им всем помогут — Горелову, Рут, и даже самому Дмитрию, который готов был в любимое мгновение без сил замертво свалиться в снег.       — …Их видно! — расслышал чей-то голос сквозь рев ветра Дима. Федотов зажмурился и зарычал, задирая голову к небу. Он стал громко дышать через нос.       К парням первым делом ринулся Кирилл, удивленно осматривая Дмитрия с Гореловым на спине. Рут, дрожащая от холода, громко заскулила, поджимая маленький хвост. Она стала выть и лаять, перебивая ветер, привлекая к себе внимание всех людей в округе.       Затем появился и Мельник. Кирилл с Александром помогли Алексею слезть со спины Дмитрия, и Федотов, закатив глаза, зашипел и обессилено упал в снег на спину.       — Дима, что у вас произошло? — быстро спросил их Светский. — Дима! Смотри на меня!       — Дай мне… отдохнуть… — Федотов закрыл глаза и стал восстанавливать дыхание, обжигая прохладным воздухом бронхи. — Я хочу… отдохнуть…       Лай Рут не унимался, но уже становился тише. Впрочем, как и речь постепенно подходящих других людей. Дмитрий расслабился, разжал кулаки и в считанные секунды потерял сознание. Теперь чувствовал Дима только холод снега, а в глазах стояла кромешная тьма.       Но ведь все обошлось? Или это все было не по-настоящему?

***

      Федотов нахмурился и, поворочавшись, стал продирать глаза. Странно, что теперь он не мерз, наверху он наблюдал вместо звездного черного неба прогнивший и протекший желтый потолок, а уши были забиты чьим-то беспокойным высоким голосом. Ну конечно… Савелий. Раз он смог добраться, значит и остальные здесь. Так ведь?       Или мне снова мерещится? Может, это все очередной сон? Или я в коме?       — …Ну просыпайся ты что ли! — Светский резко наклонился вперед и навис над чужим лицом.       Дмитрий в миг раскрыл глаза и вздрогнул от неожиданности.       — А-а! — Дима стянул губы.       — Уже шесть часов прошло! — Кирилл сложил руки на груди. — Время двенадцать ночи, мы уснуть не можем из-за тебя.       — Стой… шесть часов?! Вы осмотрели Горелова? Вы оказали ему помощь? У него ведь…       — Что за вопросы? Конечно, — тут же встрял Мельник.       Все как-то криво посмотрели на Федотова из-за его бурных переживаний. Но Дмитрий разве обратил на это внимание? Нисколько. Умрет Горелов — всем будет хуже. Он как-никак лидер в своем круге, а потеря лидера дорогого стоит.       — А Рут? — Федотов приподнялся с кровати и тут же взвыл от боли. Он оскалился и медленно лег обратно на раскладушку. — Спина… Как же больно!       Дмитрий замолк и сконцентрировался на дыхании, дыша исключительно через нос. Дима нахмурился и повернулся набок, поджимая губы.       Светский внимательно осмотрел чужое лицо и прищурился. Он отвел взгляд в сторону и посмотрел в глаза Александру. Мельник молча поднялся на ноги и подошел к парням.       — У добермана обморожены уши и лапы, — пояснил Мельник. — Но мы уже… все обработали. Она отдыхает вместе с Гореловым. Ты мне лучше объясни… что с вами произошло? Почему в его ноге так много рваных дыр до самых мышц?       — Мы… шли по сугробам, — начал рассказывать Федотов. — По лесу… и вышли на небольшую местность, свободную от деревьев, и там… и там он наступил в капкан.       Дима так хотел встать! Так хотел подняться на ноги и пойти посмотреть, в каком состоянии Горелов и Рут! Но он не мог… и все из-за спины! Подумать только, лидер с кровати встать не может! Смех и позор!       — Капкан? — Светский нахмурился. — Но что за капкан? Когда Саша осматривал рану, у меня была такая мысль, но… ни один охотничий капкан не оставит такой след! Ни один! Если бы это был лисий капкан, то он бы оставил на его ноге синяк или пару пустяковых ран… — Кирилл задумался и закрыл глаза. — А если медвежий капкан, но кость бы к чертям раздробило. Ты бы не успел дотащить его до сюда.       — Тем не менее, это был настоящий капкан. С острыми зубцами! — Федотов сжал зубы и постарался поднять голову.       Светский придержал чужую голову и взбил Федотову подушку, чтобы Дмитрий был в чуть приподнятом состоянии. Федотов кивнул ему в знак благодарности и выпустил воздух через рот.       — Жалко, самого капкана нет… я бы осмотрел, — Светский облокотился на руку и задумался.       — Вот еще… капкан мне тащить с собой, — хмыкнул Федотов. — Но он похож на медвежий. Только не такой громоздкий, и с зубцами длинными.       — А что с потерей крови? — тут же спросил Мельник. — Он заметно ослаб.       — Я вытащил его из капкана почти сразу, а затем мигом перевязал ногу, — Дима почесал подбородок и стал вспоминать. — Через час я снял повязку. Под конец Горелов был уже очень слабым и начал бредить, поэтому, я не уверен, что все сделал так, как нужно было.       — Однако, ты спас его, — пояснил ему Мельник. — Думаю… он бы не выжил, если бы ты не среагировал вовремя. Все-таки, как я и предполагал, действительно логически мыслить ты можешь только в состоянии стресса.       Федотов прикрыл веки и посмотрел на Александра в упор. Он сглотнул и нахмурился.       — Это ты назвал меня тупым? — шикнул Дмитрий.       — Это я назвал тебя тормозом.       Трое парней переглянулись между собой, одновременно прыснули со смеху и тихо посмеялись. Федотов закатил глаза.       Какие все смелые вдруг стали! Еще никто меня так не называл в моем присутствии! Зато это стирает все невидимые границы общения между нами. Да и не думаю, что они теперь уместны. Наверно, нам стоит более легко общаться друг с другом. Хотя, разве они до этого так не делали? Делали, конечно!       Только проблема остается с Гореловым и его людьми. Они все сидят в другом углу этажа — я вижу их своим глазом даже без линзы — что-то тихо обсуждают, некоторые спят, а другие нервно раскачиваются из стороны в сторону. Интересно, это они так обеспокоены Гореловым? А кем же еще!       Меня бы в любом случае к Алексею бы не подпустили… даже если бы я встал на ноги. Придется ждать утра. Все равно он, должно быть, спит.       Значит, и моим пора на боковую. Они уже достаточно сегодня переживали, день выдался безумно насыщенным.       — Шутки — это хорошо, но хороший сон — еще лучше, — вместе с громким зевом пробурчал Светский и потянулся. — Все остальное расскажешь поутру, как пробудимся.       — Я не засну, — сразу опередил его Мельник. — Неспокойно мне.       — А ты попробуй! — Кирилл молча лег на раскладушку недалеко от Федотова и накрылся тонким пледом, закрывая глаза. — Все, гасите!       Через несколько секунд одним щелчком на этаже погасли все тусклые лампы накаливания. Дмитрий тяжело вздохнул и слегка задумался — он ведь тоже не уснет!       Однако, в тот же миг справа от Дмитрия появился сначала маленький огонек, который позже вспыхнул и слегка зашипел. Языки пламени беспокойно трепыхались, устремлялись вверх, к металлической ручке, которая уже была в черной копоти.       Ручку обхватили тонкие пальцы, медленно поднявшие масляную лампу, и вскоре огонь осветил лицо уставшего Мельника. С мешками под глазами, синяком на подбородке и, как обычно, взъерошенными волосами.       Сейчас-то я и понял, с кем всю ночь проведу за разговорами. В последние несколько дней мы почти не общались, и я почему-то думаю, что Александр сможет рассказать мне кое-что интересное.       — Попробуешь встать? — Александр посмотрел в чужие глаза и моргнул.       — Попробую… — прошипел Дмитрий.       Федотов вновь разогнулся и раскрыл глаза, сжимая руки в кулаки, сжимая плед. Ощущение, будто заместо позвонков в спине его теперь стояли ржавые звенья от старой цепи.       — Мф! — Дима зажмурился и сжал зубы. — Как же это, черт возьми, больно! — прошипел Дмитрий.       — Дайте людям поспать! — шикнул на них Кирилл. — Вы всем мешаете!       Федотов нахмурился, закатил глаза и резко разогнулся, опуская ноги на пол, быстро отыскав ступнями свою обувь. Он встряхнул головой, убрал слипшиеся волосы со своего лица, затем быстро надел ботинки и, поджав губы, встал на ноги.       Больно… но уже не так, как было в лежачем состоянии. Теперь меня больше мучала не спина, а зудящие мозоли на пятках и больших пальцах ног. И все же мне сравнительно проще стоять, чем ворочаться в постели!       — Все-все, мы вас не отвлекаем… — шикнул Федотов. Он отряхнул свой свитер и посмотрел Мельнику в глаза. — Где вы оставили куртки?       — Пойдем за мной, — кивнул ему Александр и вытянул руку с масляной лампой вперед, чтобы освещать перед собой склад.       Как успел увидеть Дмитрий, раскладушки были разложены по «лагерям». Там, где находился Дима, были только его люди, а в другом углу помещения расположились уже люди Горелова. И пересекаться, кажется, никто друг с другом не хотел. Вот тебе и команда…       — Постойте! — прошептал им вслед шаркающий Савелий. — Я… могу пойти с вами?       Савелий сложил руки вместе и робко поджал их к животу, стягивая губы. Он молча посмотрел сначала на Мельника, а затем на Федотова. В его голубых глазах отражался огонь.       — Хорошо. Как раз расскажешь, как дошел досюда со своим братом, — согласился Дмитрий и склонил голову. Он расправил плечи и вновь почувствовал боль в позвоночнике. Федотов, прихрамывая, подошел к лестнице. — Черт…       — Спасибо, — Савелий вздохнул и убрал руки в карманы.       Мельник кивнул Савелию, а затем резко ударил Дмитрия в спину. Федотов раскрыл глаза и зажал рот рукой, громко выстанывая какое-то невнятное слово, которое должно было быть самым ужасным в русском языке матом, но из-за боли Дима даже языком двигать нормально не мог.       — Т-ты… чего делаешь? — злобно вопросил Федотов. Он подошел к перилам, облокотился на них и снова выгнулся.       — Проверяю позвонки, — невзначай промолвил Александр.       Странно… но после чужого удара двигаться и вправду стало значительно легче. Неужели он все это время целился мне в спину?! Пусть и не для плохого дела, но все-таки…       — Ты химик, а не врач, — Дмитрий взялся правой рукой за перилла и стал спускаться на первый этаж.       — А ты вообще образования университетского не имеешь, — хмыкнул Мельник. — А я, между прочим, курсы первой помощи проходил. Да и в халате белом хожу… почти как медбрат!       Савелий спустился самым первым. Он быстро подошел к старой лавочке и взял оттуда свою куртку. За ним спустились парни, также надевая куртки.       — Ты как в средневековье… с масляной лампой, — хмыкнул Дмитрий.       — А что? Она тут валялась, никому ненужная… я ее сразу присмотрел. На фонарях экономите что ль? — Александр посмеялся и поставил лампу на пол.       — Здесь людей не было уже кучу времени. Все вокруг пахнет пылью и старым клеем с картоном, — объяснил ему Дмитрий. — А внутри… на удивление тепло. И откуда вы взяли столько раскладушек?       — М? — Александр надел шапку и потушил лампу. — Это еще не все! Ты разве не знал, что у тебя они здесь есть? — Мельник почесал подбородок. — Мы вообще все были уверены, что будем спать на картонных коробках.       — Не знал… кажется, Кирилл обо всем заранее позаботился? Здесь обычно только он и бывает, — Федотов пожал плечами. — В любом случае, нам очень повезло. Что с едой?       — Мы поужинали, — Мельник развел плечами. — Разожгли костры… Там себе еду и сготовили. А больше негде! Некоторые просто тушенку с хлебом поели, а те, кто хотел заморочиться — такие, как я! — сделали макароны с мясом.       — Значит, никто не остался голодным? — Дмитрий открыл дверь и вышел на улицу.       Ого! Как тихо… даже ветра нет. Только вот снег продолжает валить, из-за чего все небо в тучах, и звезд с луной совсем не видно. Странно, что мы выбрались не так далеко из города, а погода здесь уже сильно отличается. Да и атмосфера совсем другая, совсем не Питерская. Очень северная, будто уже за полярным кругом, где нет ничего, кроме таежных лесов с ее вечной мерзлотой.       — Никто, — ответил Савелий. — По крайней мере из наших. А что у Горелова… я не знаю.       На улице не было темно, потому что снаружи здания улицу освещали яркие фонари. Неподалеку от склада находился маленький населенный пункт, оттуда-то сюда электричество и шло по проводам вдоль линий электропередачи.       — Как вас встретили? — решил спросить Федотов у Савелия. Парень задумался и обеспокоено опустил глаза. Он явно хотел о чем-то сказать, но то ли боялся, то ли просто не знал, как начать разговор. — Савелий? — тихо переспросил его Дима.       — Да-да… я просто задумался, — он закрыл глаза. — Не слишком радушно. Меня чуть не убили. Сначала, когда сюда шли, а потом уже когда дошли до склада.       Мельник заинтересованно посмотрел Савелию в глаза и моргнул. Парень снова стал прятать взгляд, хмуря брови.       — В чем дело? — Дмитрий сунул руку в карман куртки и достал оттуда помятую пачку сигарет.       Он кашлянул, сунул сигарету в рот и стал искать спички. Дима быстро вытащил коробок, затем взял спичку и зажег ее. Дмитрий наконец закурил сигарету и расслабленно выпустил дым с теплым паром изо рта.       — Я не думаю, что могу об этом говорить, но… — Савелий болезненно сжался и прикрыл веки. — Мой брат хочет меня ненавидит.       — То есть? — Александр присел на, видимо, притащенное сюда бревно и выпрямил ноги. — Почему?       — А я откуда знаю? Он… вообще не тот! Андрей был не таким! — Савелий тяжело выдохнул и также сел на бревно, складывая руки на ногах.       — Хочешь сказать, что Андрей не всегда был полоумным агрессором? — Федотов вскинул брови.       Савелий сдержанно выпустил воздух из груди и с открытой злобой посмотрел Федотову в глаза.       — У Андрея шизофрения! Он… он не всегда может себя контролировать. Но Андрей все равно никогда бы не стал желать никому смерти! — Савелий отвернулся и уставился в сугроб.       — Не думаешь, что ты просто плохо его знаешь? — спросил Александр.       — Плохо его знаю?! Я его родной брат! — вспылил Савелий. — Я жил с ним до его совершеннолетия!       Дмитрий прищурился и встал перед Савелием, докуривая свою сигарету. Он сверкнул глазами и грозно посмотрел на парня сверху вниз.       Савелий нервно сглотнул и тут же замолк. Он поник и громко выдохнул через нос.       — Ну? Продолжай, — Федотов смягчил выражение лица. — Только потише. А то народ ведь весь разбудишь.       Савелий робко поднял голову и, заметно расслабившись, продолжил:       — …Я не помню ни одного момента, чтобы Андрей хотя бы раз задумывался о том, чтобы убить кого-то ради своего же удовольствия. Я не помню, чтобы Андрей был так жесток к окружению, чтобы у него были враги, и чтобы у него были такие радикальные установки.       — А теперь слушай меня внимательно, — Дмитрий слегка наклонился, так что все его лицо теперь было видно в свете фонарей. — За столько лет любой человек может поменяться до неузнаваемости. На поведение людей может повлиять даже самый незначимый фактор. Но в основном человек может попасть просто в другую компанию, которая будет подминать его под свои установки. И с братом твоим так и случилось. Ты ведь это осознаешь?       — Да… я осознаю, — утвердительно сказал ему Савелий. — Но мне все равно кажется, что здесь все не так просто. И я не смогу ничего узнать от него, потому что… он меня ненавидит.       И тогда Савелий рассказал нам все, что приключилось с ним в лесу, когда они шли до склада. В некоторых моментах я даже невольно сжимал кулаки — так сильно мне хотелось надавать Андрею по лицу! Но Савелий поразил меня, и его теперешняя открытость позволила нам с Мельником взглянуть на парня с иной стороны. Не просто как на обычного работника на складе, а как на славного парня со своей трудной историей и на удивление сильным характером. Даже Савелий далеко не такой трус, каким сейчас является Горелов!       — …А когда мы пришли к складу, — Савелий на этом моменте слегка поежился. — То, увидев ободранное лицо Андрея, на меня тут же накинулись люди Горелова. Приставляли к голове пушки, грозились убить, если я не расскажу им обо всем, что произошло. Но за меня вступился… Мой же брат. Я почему-то подумал, что он скажет им меня прикончить, но Андрей сказал им, что сам виноват и просто напоролся на острую ветку. И теперь мне кажется, будто Андрей просто выжидает момент, чтобы убить меня собственноручно!       — Брось! — отмахнулся Мельник. — Ты уже накручиваешь! Главное, что целым дошел! У меня поход был скучным… мы все время молчали и шли прямым путем.       — А Светский как дошел? Он ведь был с Мадаминовым? — задал вопросы Дмитрий.       Александр потупился и отвел взгляд. Он после моих слов как-то заметно напрягся и совсем перестал говорить, а ведь до этого охотно отвечал с ходу.       — Я… не знаю. Не интересовался. Можешь спросить у него утром сам, — лениво улыбнулся ему Мельник.       Савелий же вдумчиво смотрел на падающий снег. Видимо, у парня все-таки была целая куча мыслей насчет Андрея, и мои слова он хоть и не проигнорировал, но не взял за основу. Его дело, конечно, но такими темпами он внушит себе много ненужных вещей.       Так мы и проболтали с парнями до самого утра, пока к четырем мы втроем не захотели спать. К этому моменту на пост сторожей сменялись люди, и мы времени решили не терять — быстро разлеглись по раскладушкам и в этот же момент заснули частично беспокойным сном.       Ничего не увидев во сне кроме каких-то быстрых, бессмысленных обрывков дальних воспоминаний, Дима проснулся почти самым последним. Солнце неприятно слепило глаза, и Дима отвернулся от окна к стене. Парень выпрямил ломящую спину и нахмурился.       Еще и есть хочется… надо бы вставать. Позавтракать хотя бы! Да и Горелова бы навестить по-хорошему. Интересно, с его ногой точно все в порядке?       Федотов поднялся на ноги и стал разминать позвоночник. Похрустев всеми конечностями, Дмитрий молча осмотрел еще лежащих на раскладушках людей и, заглянув в окно, стал протирать его ладонью, чтобы увидеть то, что происходит на улице.       Вдоль здания пробежали два человека, кричавшие что-то один другому. Федотов тихо усмехнулся и шагнул назад, озираясь по сторонам.       Может, стоит пройти к углу, где лежит Горелов? Там сейчас как раз народу стало меньше, да и поговорить с ним было бы неплохо.       Дмитрий так и сделал. Он осторожно хромая зашагал в сторону Алексея, медленно проходя вдоль картонных коробок. Дима аккуратно шагнул к раскладушке Алексея и посмотрел в его затылок.       Дмитрий протянул свою левую руку вперед, с которой он уже, кстати, снял бинты, и вдруг остановился. На него сейчас смотрят около пяти людей… причем прожигают взглядом они слишком уж сильно!       Федотов резко повернулся к ним, чтобы заглянуть в чужие глаза, однако они тут же попрятали взгляды за веками. Безотказный прием!       Дмитрий снова посмотрел на Горелова и слегка наклонился вперед. Он осторожно тронул парня за бок и тяжело вздохнул. Дима затаил дыхание в ожидании.       Алексей вздрогнул и промычал, поворачивая голову.       — В чем дело? — недовольно промолвил Алексей. — Я не хочу с тобой разговаривать.       Вот тебе и благодарность! Притащил его, рискуя самим собой! Да я ему жизнь спас! Он мне до конца жизни будет обязан!       Возмущенный такими словами Горелова Дмитрий чуть не поперхнулся. Он сложил руки на поясе и поджал губы.       — Как грубо, — буркнул Дима. — А ничего, что я тебя спас?       — Да-да-да… — Алексей сморщился и повернулся на спину, тяжело вздыхая. — Я обязан тебе жизнью и все такое…       Лицо у Горелова стало как у трупа — белое, с выпирающими венами и всевозможными маленькими сосудами. Дышал он тяжело — каждый подъем грудной клетки давался ему с трудом, отдавал, кажется, странной хрипотой.       Голос его был слабым, взгляд пустым, почти безжизненным, да и видно было по нему, что он старался делать меньше движений.       Мне это не нравится. Очень не нравится. Ему ведь дали антибиотики? Это из-за них он такой слабый? А вдруг… здесь что-то похуже, чем обычная рана и возможная в ней инфекция?       И почему все остальные совсем этим не обеспокоены?! Почему никто из его людей не спрашивает о том, как его самочувствие? Где Мадаминов с Чернышевым? Почему это интересно только мне одному?!       Конечно, может, они интересовались этим до моего пробуждения, но смотря на его состояние, за Гореловым нужен глаз да глаз!       — Ты ел? — задал вопрос Дмитрий. — Тебе нужно восстанавливать силы. Иначе просто не проживешь и пары дней.       Алексей задумался и молча посмотрел в чужие глаза. Он моргнул и отрицательно мотнул головой.       — Нога слишком сильно болит, чтобы я хоть раз вспомнил о еде, — Горелов приподнял одеяло и оголил свою забинтованную ногу. — Сказали вот так лежать целых четыре дня…       Алексей вдруг приставил кулак ко рту и покашлял. Видимо, ко всему прочему прибавилась еще и простуда. Надеюсь, что в легкой форме.       Дмитрий осторожно дотронулся до чужого лба и вздохнул. Температура есть… пусть и небольшая. Надо бы принести ему поесть. Иначе ему совсем плохо станет.       — Что бы ты хотел? — спросил его Федотов, убирая руку со лба. — Из еды.       Горелов брезгливо поморщился, недовольно смотря на Дмитрия. Дима закатил глаза и отвернул голову к лестнице.       — Я бы хотел… чего-нибудь мясного.       А его вообще спрашивали, чего он хочет? Почему никто не задумался об этом раньше, двенадцать часов назад? Это ведь… не по-человечески даже.       — Хорошо. Я принесу тебе, — кивнул ему Дмитрий.       Горелов в ответ лишь выдохнул через нос и закрыл глаза, отворачивая голову. Понимая то, как тяжело сейчас приходится Алексею, мне даже не хочется злиться на него за такие простые вещи, как не сказать банальное «спасибо». Наверно, будь я на его месте, я бы тоже так себя вел.       — Еще… воды. Можешь дать? — Горелов накрыл ногу пледом и сжал его пальцами.       Федотов обвел парня взглядом и кивнул.       — Да, — Дмитрий приподнялся. — Я сейчас приду.       Парень выпрямился и, отойдя к лестнице, быстро по ней спустился. Только сейчас он увидел, как первый этаж был завален старым картоном и огромными коробками. Дима поднял голову. Давно он тут не был… Хотя, разве здесь что-то сильно поменялось? Только коробки, которые тут каждые месяца два-три полностью обновляются. Что ж, пока что о товаре придется забыть.       Будто нас вовсе не существовало. Никогда не было. Это самое главное! Мы должны полностью залечь на дно! Но что-то мне подсказывает, что у нас не получится сделать это грамотно — среди нас и вправду по ощущениям есть кто-то, кто сдает наши позиции раз за разом.       Но больше всего сейчас Федотова раздражало отношение к Горелову. Как можно так относиться к своему же лидеру?! Неужели у «классического» в понимании Алексея картеля совсем нет никакого уважения к своему дону? И может ли это говорить о том, какой на самом деле Алексей плохой лидер?       Горелов и вправду не самый лучший дон в моем понимании, однако и не самый худший — иначе бы у него просто не получилось организовать самый крупный трафик наркотиков в Санкт-Петербурге. Это достижение пусть и не то, чтобы им можно было гордиться, однако его масштабы до безумия велики, и даже я бы не мог сделать подобное в таком огромном городе.       И все-таки, может, Горелов плохой лидер для других людей? Возможно. Алексей сам себе на уме, пусть он и внушает в своих подчиненных страх, но это ли залог хорошего отношения к себе? Его эгоцентризм — не побоюсь этого слова — является самой большой проблемой при общении с людьми. Он не сможет достичь взаимопонимания даже с близкими для него людьми! Ему проще подогнуть всех под свое мнение.       А остальные, может, лишь притворяются, что соглашаются с ним? В таком случае наше положение еще более шаткое, чем я мог предположить.       Дмитрий взял воду и достал банку тушенки с хлебом. Дима посмотрел на лестницу и, тяжело вздохнув, пошел обратно на второй этаж.       Тем не менее, если никто не хочет помогать Горелову, значит помогу ему я. Никто не достоин оставаться в одиночестве. Тем более, если человек не может позаботиться о самом себе.       И это ли первый шаг к нашей дружбе? Нет. Упаси Всевышний от таких друзей, как Горелов.