The Astonishing. Music is the gift

Это восстание несомненно было чем-то за пределами самых смелых ожиданий рэйвенскиллцев. Эта ночь до конца жизни запомнилась каждому из них. Когда в небе появились номаки, было странно и неестественно стоять на месте, глядя прямо на них. Здесь, в центре деревни, можно было с лёгкостью почувствовать, как дрожит под ногами земля, не в силах устоять перед их сокрушающей силой, и краешком души каждый из собравшихся на площади ощущал в себе тень страха и сомнения. Но тем не менее недавняя воодушевляющая речь, произнесённая Арисом, и несмолкаемый отголосок чарующей песни Габриэля в разуме каждого из них сделали своё дело: все они до единого готовы были пойти на этот риск, дать достойный ответ императору Нафариусу. Больше половины сельчан стояло ровными рядами, вскинув арбалеты на изготовку, каждый с колчаном стрел за спиной, остальные, стоя рядом, поджигали пропитанные смолой стрелы пламенем факелов. Один Арис метался со своим арбалетом по всей площади с того момента, как подал сигнал о начале восстания, и его лицо, освещённое пламенем, источало большую решительность, чем когда-либо прежде. Генералу пришлось повысить голос до крика, чтобы его команды были различимы за беспощадными гудящими шумами, исходившими от номаков, и вот горящие стрелы строем взмыли навстречу металлическим сферам. Было тяжёлой задачей целиться точно в центр механизмов, единственное место, не защищённое непробиваемым металлом, главным образом из-за нарастающего шума, заслоняющего собой весь разум и не позволяющего концентрироваться, но понемногу арбалеты в руках жителей Рэйвенскилла будто бы начали сливаться с ними, движения становились быстрее и уверенее с каждой минутой, а глаза, отражая пламя, игравшее на летящих стрелах, сверкали всё большей жаркой решимостью. Среди присутствовавших был и Габриэль - на протяжении жизни ему редко доводилось браться за арбалет, однако он вкладывал все свои силы в каждый выстрел. Уже почти что инстинктивным движением вновь и вновь натягивая тетиву, он старательно намечал цели, но подсознательно все его мысли были где-то далеко - он ни на минуту не мог забыть о принцессе Фэйт, образ её светлой улыбки не покидал его, а её голос звучал у него в голове каждое мгновение, заглушая зловещие механические шумы. Габриэль давно не чувствовал такого прилива сил - да что там, вероятно, никогда ещё ему не выпадало счастье испытывать что-то подобное. Роковая угроза со стороны Империи, ещё вчера повергавшая его в ужас, теперь вызывала в сознании лишь бледный призрак этого страха, слабый и уязвимый перед той незнакомой прежде силой, что переполняла Габриэля, стоило ему на мгновение вспомнить о сказочной лазури в глазах Фэйт и о той музыке, под звуки которой принцесса засыпала у него на плече. Она была на его стороне, и это вселяло веру. Какая-то часть Габриэля, запрятанная в глубинах его сердца, сейчас раз за разом целилась по пролетавшим над деревней нойз-машинам только ради Фэйт, он ни секунды не сомневался в этом. Площадь наполнили торжествующие крики, когда нойз-машины, большая часть которых уже была объята огнём, перестали быть ровным клином - их направления стали разрозненными, и шумы звучали теперь совсем иначе, чем прежде, они были уже куда менее болезненны для слуха, и это было потрясающе. Теперь жители Рэйвенскилла точно знали, что невозможное возможно, что у них есть силы противостоять безжалостной механической мощи, с давних пор отравлявшей каждый день их жизни. И даже когда номаки почти миновали деревню, им вслед ещё долго летели остатки стрел, молниеносные струйки жара и света посреди непроглядной ночной темноты. Габриэль понемногу разгорячился настолько, что даже не заметил, как его колчан опустел. А спустя ещё около минуты номаки, оставляя за собой след из клубящегося чёрного дыма, скрылись за горизонтом, унося прочь своё монотонное прерывающееся гудение, почти не ударявшее по слуху по сравнению с прежними всепоглощающими шумами. - И пусть весь мир теперь узнает правду - больше мы не будем прятаться от борьбы! - пронёсся по площади победный крик Ариса, за которым было едва слышно отдаляющееся жужжание, и рэйвенскиллцы, наконец опустив арбалеты, снова разразились почти что ликующими возгласами в ответ. С удивительной лёгкостью в груди Габриэль огляделся кругом: несмотря на глубокую ночь, площадь казалась совсем светлой, и отчего-то он сомневался, что дело было в одних лишь факелах. Куда ни бросишь взгляд - исполненные уверенности улыбки, сияющие глаза без тени усталости...и почти все сейчас смотрели на него. То, что они только что совершили общими усилиями, было так рискованно, но они решились на это, решились начать долгое, тяжёлое и непредсказуемое сражение за музыку, и сейчас никто больше не чувствовал страха...неужели всё-таки это было его заслугой? Арис, незаметно появившийся рядом с братом, по одному лишь взгляду в точности угадал эти мысли. - Видишь? Не я сподвиг их на это, - негромко проговорил он с улыбкой. - Ты ведь знаешь, ни я сам, ни они не решились бы на такое без тебя. Честно говоря, я не знаю, что ждёт нас теперь, но то, как все они верят в свои и в наши с тобой силы...лучшего начала этой революции и пожелать было нельзя. Я горжусь тобой, брат. "Не знаю, что ждёт нас теперь" - если эти слова и пробудили отзвук тревоги, зловещей тенью затаившейся в сердце, этот отзвук моментально замолк, заглушаемый эхом победоносных криков рэйвенскиллцев. В этот раз Габриэль не боялся. - Я рад слышать такое, Арис, - искренне ответил он, - и поверь, твоя заслуга в этом ничуть не меньше. Мы не справились бы без такого предводителя, как ты. Так значит, мы не остановимся на достигнутом? - Ни в коем случае. Мы продолжим восстание с появлением утреннего патруля, а сейчас всем нам нужно набраться сил. Увидимся утром, Габриэль. - До встречи! - Габриэль, улыбнувшись на прощание, развернулся и направился в сторону своего дома. Небо над деревней было на удивление ясным и бескрайним, улицы залиты холодным звёздным светом, но на душе у Габриэля было тепло, как в разгар лета. Это было странно - он знал, что все его мысли сейчас должны быть о будущем, об этой судьбоносной революции, об огне, охватывающем замысловатые механизмы нойз-машин, но...сейчас он снова мог думать только о Фэйт. Он жаждал, чтобы мир снова озарила её завораживающая улыбка, жаждал вновь позволить сердцу блаженно раствориться в синеве её ангельских глаз. И когда он наконец снова встретился с ней взглядом на пороге своего дома, ему показалось, что его душа пускается в полёт, от которого захватило дух, а на лице сама собой проступила улыбка. - У вас получилось! - восторженно воскликнула Фэйт, и Габриэлю вновь захотелось смеяться от счастья. - Да, - просто ответил он словно бы ощутимо искрящимся от радости голосом и прибавил как-то незаметно для себя: - По правде говоря...мне кажется, я наконец-то начинаю верить, Фэйт. Верить, что мы сможем. - Разве ты не верил до сих пор? - спросила она с тенью непонимания. И Габриэль ответил, не колеблясь ни секунды, тем, что до сих пор не решался доверить никому, кроме Ариса: - Я должен признаться тебе - нет. Мне казалось, что я...что не в этом моя судьба. Я никогда не хотел быть Избранным, Фэйт. Но... - Но времена меняются, ведь так? - Тепло, прозвучавшее в её голосе, было бесценно. Его сполна хватило, чтобы мир вокруг Габриэля снова преобразился в одно мгновение. Весь его страх, все сомнения и тревоги исчезли, словно никогда и не существовали. Фэйт сказала ему всего лишь несколько слов, однако этого было достаточно, чтобы понять, насколько всё меняется в эти бесконечно прекрасные мгновения. И хотя Габриэль ещё не догадывался об этом, на самом деле в тот момент, ставший в его жизни судьбоносным, в корне изменилось всё, изменилась судьба всего человечества. Потому что после этих слов, произнесённых принцессой Фэйт, Габриэль наконец по-настоящему нашёл в себе силы. На этот раз он и вправду понял то, чего не видел всё это время. Понял самое главное и самое роковое, без тени страха осознал истину, которую до сих пор страшился принять. Всё было не так, как казалось ему раньше. Что если стать Избранным, стать спасителем, за которым последуют все - это и есть его предназначение, его долг, который он обязан исполнить во благо всех, кто так надеется на него и на его дар? Раньше он боялся ответа на этот вопрос, но только не теперь. Теперь он знал и чувствовал всем своим существом: принцесса Фэйт видит в нём свет, видит надежду на лучшую жизнь, он - тот самый человек, ради которого она решилась распрощаться со всей своей прежней жизнью...и это стало для него причиной верить. Верить по-настоящему, всей душой, так, как не верил никогда прежде, что он и в самом деле Избранный, человек, способный противостоять самому императору и вернуть в мир сокровенную музыку...несмотря на ночной мрак, царивший за окнами, в несколько мгновений сердце Габриэля вдруг озарил свет неизмеримой, неописуемой надежды и любви, сильнее которого он не чувствовал за всю жизнь - теперь ему было за что бороться. И к своему удивлению, он вдруг необыкновенно ясно понял, что именно должен делать дальше. А ещё - что ему ни за что не справиться без Фэйт. - Мы откроем глаза твоего отца, - уверенно произнёс он. - Сейчас он ненавидит всех нас лишь потому, что боится. Боится моего дара. Того, во что так верят в Рэйвенскилле. Но с твоей помощью, Фэйт...мы сделаем это. Вместе мы положим войне конец, я обещаю.

***

Что же до генерала Ариса...он отправился домой сразу после того, как попрощался с Габриэлем на площади. Сегодняшнее собрание не прошло даром, как-никак ночной патруль номаков был повержен почти полностью, и шагая по молчаливым ночным улицам деревни, Арис чувствовал лишь безмерную гордость за свой народ. Вера в себя и в силы Рэйвенскилла переполняла его сердце, как никогда, несмотря на сильную усталость, и в глубине души он уже предвкушал триумфальный час победы, ощущал, как эта вера возносит его до небес. "Мы на пути к победе, Евангелина, - произнёс он про себя, - придёт день, и с номаками будет покончено, как я и обещал. Вместе с Габриэлем мы доведём это сражение до конца. Ради тебя, ради Ксандера...ради лучшей жизни". Погружённый в мысли, он не заметил, как дошёл до дома. И вот тогда...уже тогда он почувствовал, что что-то не так - какая-то странная, напряжённая тишина вдруг воцарилась кругом. Это было настолько неожиданно, что Арису понадобилось несколько секунд, чтобы понять, чем вызвано это нехорошее предчувствие - он ведь ожидал увидеть на пороге дома Ксандера...что-то тревожное всколыхнулось в душе, когда он понял, что не видит сына и за окном. Казалось, что дом просто пустует, несмотря на исходящий изнутри свет. И вдобавок к этому щемящему ощущению пустоты Арис вдруг заметил, что дверь дома чуть приоткрыта...но ведь он совершенно точно помнил, как Ксандер запер её сразу, как только он отправился на площадь! Этого было достаточно, чтобы недоброе предчувствие Ариса достигло своего пика. Теперь уже всерьёз обеспокоенный, он быстрым шагом направился к двери, наверное, впервые в жизни боясь подумать, что ждёт его там. Мысли в голове, казалось, превратились в водоворот вопросов, ответы на которые он был не в силах найти - что произошло здесь в его отсутствие, почему дом не заперт и выглядит таким покинутым, и главное, что с Ксандером, почему он не вышел поприветствовать отца? Арис уже жалел, что оставил сына здесь на время своего похода на площадь...невольно он вспомнил, как этим вечером Ксандер просил разрешения тоже отправиться на восстание, и как расстроился, хотя и старался не подавать виду, когда получил отказ. С самого начала Арис в глубине души сомневался в своём мятежном плане, опасался непредвиденных последствий - никто в Рэйвенскилле ведь почти ничего не знал о нойз-машинах, и можно было лишь гадать, чем закончится идея пускать в них стрелы. Поэтому Арис был немало удивлён, когда жители деревни горячо поддержали этот рискованный план, однако риск оправдался - хотя шумы номаков и были поистине ужасны, в конце концов рэйвенскиллцам удалось вывести из строя больше половины из них, и никаких негативных последствий. Конечно, если бы Арис заранее знал о столь успешном исходе своей сомнительной идеи, он без тени раздумия взял бы Ксандера с собой, но тогда он не на шутку волновался о безопасности сына. Так же, как и сейчас. Сейчас его волнение нарастало с каждым шагом, приближавшим его к открытой двери дома. Казалось, что окружавшая его тишина ощутимо давит на него. Такого волнения Арис не чувствовал даже при недавнем прибытии в Рэйвенскилл императора Нафариуса - в первую очередь потому, что сейчас какой-то внутренний голос буквально кричал генералу, что произошло что-то серьёзное. Его сын не мог вот так беспричинно исчезнуть. Даже если он и не заметил возвращения отца, то как тогда объяснить открытую дверь? Нет, что-то определённо случилось, пока Арис командовал восстанием на площади, и чем бы это ни было, оно точно не предвещало ничего хорошего. - Ксандер? - напряжённо окликнул Арис, войдя в дом. Одну или две секунды, показавшиеся ему вечностью, он слышал лишь собственное оглушающее сердцебиение. Он уже собирался снова позвать сына, когда негромкий прохладный голос внезапно произнёс откуда-то сбоку: - Моё почтение, генерал. Вздрогнув всем телом от неожиданности, Арис рывком развернулся в сторону голоса, и словно сильный ток пронзил его изнутри. Сын императора Дариус - а это несомненно был именно он! - стоял, с ухмылкой прислонившись к стене, держа Ксандера за сведённые вместе запястья. Лицо мальчика было залито слезами, расширившиеся глаза застилал всепоглощающий ужас, а на побелевшем горле резко выделялся свежий, слегка кровоточащий след от лезвия меча. Шок был настолько силён, что Арис лишился дара речи. Увиденное просто не укладывалось у него в голове. Он многое повидал на своём веку, он привык стойко держаться перед любыми неожиданностями, но то, что происходило сейчас, заморозило кровь в его жилах, заставив оцепенеть и сбивчиво бормотать, с потрясением переведя взгляд с Ксандера, от страха тоже лишённого воли и способности двигаться, на цинично усмехавшегося Дариуса: - Ты?! Н-но...но...что ты...как...как ты мог...как ты мог, ты... - Я так посмотрю, ваше восстание против нойз-машин удалось на славу? - в голосе Дариуса так и сквозила убийственная ледяная ирония, граничащая со злорадством. - Твой сын, знаешь ли, тебя заждался...да и моё терпение было уже на исходе, ещё пара минут задержки - и вряд ли бы он вообще смог когда-нибудь дождаться тебя... Арис вдруг пришёл в себя, и в считанные секунды все его мысли и чувства были сметены яростью. Не помня себя, утеряв власть над телом, он почти подсознательно выхватил меч из ножен. - Убирайся из моего дома! Как ты посмел тронуть Ксандера, имперская тварь?! - в неуправляемом гневе закричал он. Ему было всё равно, с кем он говорит - да будь перед ним хоть сам император, он не пытался бы сдерживаться. Дариус пробрался к нему в дом под покровом ночи, словно вор, причинил боль Ксандеру - всё остальное не имело значения. Однако ни один мускул не дрогнул в лице Дариуса. Угроза генерала ничуть не взволновала его. - Как предсказуемо...боюсь, ты не сильно впечатлил меня. - Он неспешно извлёк из ножен собственный меч, при этом красноречиво переведя взгляд на Ксандера. Словно ледяная волна прошибла тело Ариса, и почти неконтролируемо он снова закричал: - Не смей! Я сказал, отпусти моего сына, монстр! Он собирался крикнуть ещё что-то, и возможно, даже занести меч, но весь его пыл в одно мгновение остыл, превратив ярость в ужас, стоило Дариусу дотронуться острием меча до пореза на горле Ксандера. - Успокойся, просто успокойся... - всё так же спокойно и скептично проговорил принц, словно насмехаясь над снова застывшим в оцепенении Арисом. - Ты ведь понимаешь, в таком состоянии нельзя вести переговоры. Лучше послушай меня. Я предупреждаю в последний раз, генерал - ещё одно резкое движение... Вместо лишних слов он начал медленно вдавливать лезвие меча в горло Ксандера. От неожиданной боли того невольно передёрнуло, и отчаянный тихий стон вырвался из его груди, но Дариус и не думал убирать меч. - Не-ет! - в ужасе вскрикнул Арис, не в силах вынести этого. - Нет, нет, остановись! - Ага, вот это мне больше по душе... - Имперец мгновенно ослабил давление лезвия, однако по-прежнему слегка касался мечом горла Ксандера, а в его взгляде, теперь устремлённом на Ариса, начал загораться зловещий огонь. - Ну что, понял теперь, с кем имеешь дело? Арис не замечал, как пальцы начинают дрожать. Сердце билось так, что, казалось, ещё немного - и оно пробьёт грудную клетку, а накрывавший его ужас становился безысходным и почти паническим. - Почему ты это делаешь?! - подрагивающим голосом обратился генерал к Дариусу, с усилием сглотнув слюну. - Он ведь всего лишь ребёнок, он ничего тебе не сделал! - Вижу, ты наконец-то готов выслушать меня. Прекрасно, - невозмутимо отозвался принц Империи с неизменной сухой усмешкой. - В таком случае стой там - и никаких внезапных фокусов, если действительно дорожишь сыночком... Казалось, что взгляд Дариуса проникает прямиком в разум Ариса, что императорский сын подбирает идеальные слова и действия, чтобы каждый миг держать его в леденящем кровь ужасе - при последних словах он вновь, будто невзначай, провёл лезвием меча поперёк шеи Ксандера, вызвав у того новый слабый стон, раскалённым железом ударивший по сердцу генерала... - Нет! Прошу, прекрати, не делай ему больно! - снова безудержно закричал Арис. - О, боюсь, придётся, если ты не выслушаешь меня как следует и...и не выполнишь некоторые мои условия, Арис. - Холодный огонь в глазах Дариуса теперь горел, казалось, в полную силу, а улыбка стала по-настоящему пугающей. Он помыкал генералом, как ему хотелось, и наслаждался этой обретённой властью - в этом он вдруг стал как две капли воды похож на императора Нафариуса. - Для начала брось меч, - негромко приказал он, и после колебания, продлившегося меньше секунды, Арис подчинился. - Вот так-то лучше. Итак, о деле... - теперь уже с чуть более сдержанной улыбкой начал Дариус. Мозг Ариса с бешеной скоростью обрабатывал происходящее, всеми силами пытаясь унять растущий с каждой секундой страх. Дариус что-то хотел от него, за этим он и пришёл сюда, и если его требования будут выполнены, он отпустит Ксандера. Решение пришло мгновенной вспышкой - к чему бы ни стремился таким образом имперский принц, он своего добьётся. Арис готов был пойти на всё, лишь бы только спасти сына. Он постарался ни о чём больше не думать, чтобы не начать терзаться сомнениями, и весь обратился в слух, не сводя глаз с Дариуса. - Начнём с того, что я, скажу тебе откровенно, не большой любитель убивать невинных, - начал тот свою речь, так же впившись обжигающим иронией взглядом в глаза Ариса. - Смертная казнь предназначена лишь тем, кто действительно её заслуживает, не правда ли? Поэтому...я оставлю этому мальчику жизнь. Но, как ты уже слышал, лишь в том случае, если ты примешь мои условия. Иначе же...твой сын умрёт, - после короткой, возымевшей ошеломляющий эффект паузы спокойно закончил он. Такая прямота на короткое время выбила Ариса из колеи, заставив снова поддаться заглушившему все прочие эмоции страху. - Я сделаю всё, что ты захочешь...пожалуйста, не трогай Ксандера!.. - предательски дрогнувшим голосом проговорил он, начиная понемногу терять всё собранное мужество - Дариус нанёс свой страшный удар в самое уязвимое место в его сердце, и сейчас, впервые за долгие годы, крепиться и ничем не выдавать своего страха было свыше сил генерала. - Ты и в самом деле сделаешь всё, что я скажу? - Дариус усмехнулся и скептически приподнял бровь. - Надеюсь, Арис, надеюсь - не то чтобы я горел желанием проливать детскую кровь, но знаешь ли...сейчас это зависит только от тебя. Только твоё решение определит судьбу твоего ребёнка. То, как он тянул со своими условиями, непринуждённым ровным тоном произнося ранящие в самое сердце внушительные речи, лишь усиляло и без того близкий к слепящему ужасу страх Ариса. - Говори...что тебе нужно? - не в силах больше терпеть этого ожидания, тихо обратился генерал к имперцу. Каждая мышца в теле Ариса, казалось, дрожит от напряжения. Он отмёл мысль о том, что начинает всерьёз опасаться ответа на свой вопрос - он обязан был спасти Ксандера, всё остальное не имело значения. - Давно бы так. - Спустя ещё одну короткую паузу, для Ариса продлившуюся вечность, Дариус вдруг заговорил совсем иначе - теперь его голос звучал сухо и жёстко, а улыбка почти сошла с лица. - Мне нужен Избранный, генерал. Возможно, каким-то потаённым уголком сознания Арис и ожидал, что речь пойдёт о Габриэле - в конце концов, что ещё могло привести принца Северной Империи в Рэйвенскилл? И тем не менее от услышанных слов сердце Ариса пропустило удар, и будто новая молния жестоко ударила по его сердцу... - Что?! - вырвалось у него прежде, чем он успел в полной мере осознать ужасные слова наследника. - Ты дал мне слово, что готов на всё, так ведь? - Дариус выжидающе смотрел на него похолодевшим взглядом. В следующий миг страшный смысл услышанного с силой врезался в разум Ариса, мгновенно разодрав сознание надвое. Да, до сих пор он и сам уверял себя, что готов на всё - но теперь понял, что только не на это...непостижимая борьба начала медленно разгораться в его мозгу, и Дариус, казалось, с лёгкостью увидел её. - Смелее, Арис, - негромко произнёс он со знакомой ноткой железного цинизма. - Это же такой простой выбор...просто подумай о судьбе твоего бесценного Ксандера... - Я...я...Габриэль... - несколько секунд Арис даже не слышал собственного голоса, не замечал, что мыслит вслух - рассудок вырвался из-под его контроля, и он чувствовал себя так, словно вся боль мира сейчас наполняет его сердце при осознании того, какой чудовищный выбор перед ним поставлен... - Я не могу! Он мой брат! - наконец в отчаянии выкрикнул генерал. Однако Дариус словно и не заметил этого. - Вынужден признать, мой отец недостаточно понимает ту опасность, которая скрыта в твоём брате, - по-прежнему совершенно спокойно заговорил он, словно речь шла о чём-то незначительном, - но я не таков. Чем быстрее мы выкорчуем эту заразу, тем лучше будет и для вас, рэйвенскиллцев. Я понимаю, такие слова непросто принять, но это Габриэль однажды погубит твой народ, а вовсе не номаки. Впрочем, тебя бесполезно убеждать, это мне уже известно...не будем отвлекаться от главного. Пожалуй, буду краток. Либо завтра ночью ты приводишь Избранного в Райскую бухту, где я лично положу конец этой изящной истории с его божественным даром... - Как ты можешь так поступать?! - не в силах сдерживать кипевшее в венах безумное отчаяние, снова вышел из себя Арис. - Ты чудовище! Ты отвратительное бездушное чудовище! И я никогда, слышишь, никогда не предам Габриэля, даже из-за имперского наследника, ты понял меня, бессердечный... - он оборвал себя, с ужасом осознав, что только что натворил, забывшись... - ...либо же ты больше никогда не увидишь своего сынка живым... - тихо закончил свою речь Дариус. - Вижу, ты только что сделал свой выбор. Новый сдавленный крик боли Ксандера моментально заставил Ариса забыть обо всём на свете. Весь горевший в мозгу огонь угас, словно свеча под порывом ветра, и снова осталась лишь пустота и затмевающий всё леденящий кровь страх. - Нет, нет, не надо, прекрати! Что угодно, только пощади его! Крик оборвался, и снова воцарилась неестественная тишина, заглушаемая лишь частым дыханием Ксандера, похоже, из последних сил державшегося, чтобы не потерять сознание от ужаса, и странным пронзительным звоном в ушах Ариса. - Пожалуйста, прошу, не делай этого, - теперь уже совсем упавшим, чужим голосом проговорил генерал. Волны холода пробегали по его телу; он почти не осознавал смысла собственных слов. - Я согласен, согласен на всё! Дариус снова алчно усмехнулся, на этот раз почти неконтролируемо, и всё его лицо словно просветлело, когда он понял, что наконец-то добился желаемого. - Да неужели? Ну что ж, ты сам это сказал...итак, завтра ночью, Райская бухта. Приведёшь своего брата, скажешь ему, что я намерен переговорить с ним о возможном перемирии - тогда получишь сына живым, слово наследника Империи. И чтобы без лишних свидетелей, ты понял? До следующей ночи я буду наблюдать за каждым твоим шагом, Арис. И если притащишь с собой хоть кого-нибудь, кроме Габриэля, не сомневайся, я буду первым, кто узнает об этом. А вторым...что ж, вторым об этом узнает твой сын, - добавил он, будто бы с намёком сузив глаза. - Итак, не смею больше тратить твоё время. И он, увлекая за собой Ксандера, шагнул к двери. На миг Арис, которому по-прежнему едва верилось в реальность происходящего, встретился взглядом с сыном - в глазах Ксандера, так похожих на глаза Евангелины, уже не блестели слёзы, их взгляд был отрешён и будто окаменел от страха... - Ксандер, - невольно прерывающимся голосом обратился он к сыну, и Дариус, услышав его, остановился у самой двери. - Ты сильный мальчик...держись...ничего не бойся...я не позволю ему навредить тебе, я клянусь! Ксандер не ответил, его ужас был настолько силён, что высосал из него силы даже говорить, но всё же Арису показалось, что в глубине его светлых глаз затеплился едва различимый огонёк надежды... - Хотелось бы верить, - иронично хмыкнул Дариус, обернувшись через плечо. - А теперь...ты знаешь, что делать. Что ж, до встречи в Райской бухте, генерал... Произнеся эти слова, он бесшумно вышел за дверь и через мгновение исчез вместе с Ксандером в холодном полуночном мраке. Со знакомой мучительной болью что-то разбилось в сердце Ариса - второй раз в жизни. Он в изнеможении упал на колени, судорожно втягивая в себя воздух. От всего пережитого голова шла кругом, и он никак не мог избавиться от ощущения, что проваливается куда-то. В глазах слегка поплыло, и он устало опустил веки, отгородившись от окружавшего его мира. Постепенно, всё чётче и чётче, картины из прошлого начали вырисовываться в его мозгу, отголоски давно произнесённых слов зазвучали в ушах - его собственный голос и чарующий, судьбоносный голос Габриэля, сдавленный и вздрагивающий от сдерживаемого страха. - Мне никогда не было так страшно, Арис...я подверг опасности весь Рэйвенскилл, и расплачиваться за это должен только я... - Нет. Мы выстоим, что бы ни говорил Нафариус. И я никогда не позволю ему навредить ни тебе, ни моему народу. Услышь меня, Габриэль. Ты - наше спасение, ты Избранный, и все мы верим в тебя. С нашей верой, с нашей помощью и защитой ты вернёшь нам свободу. И я всегда буду с тобой. В следующее мгновение эти голоса утихли, с болезненной резкостью сменившись другим - тем голосом, что Арису уже никогда не суждено было услышать. Голосом Евангелины в последние минуты её жизни, ставшие первыми минутами жизни Ксандера... - Вырасти его...таким же, как и ты...пусть наш сын будет...всегда счастлив...прошу, пообещай мне... - Я обещаю... - словно в бреду шёпотом повторил Арис слова, много лет назад навсегда изменившие всю его жизнь. Роковую клятву, неизменным пламенным рубцом отпечатавшуюся на его сердце. Оберегать Ксандера во что бы то ни стало, любой ценой. "Любой ценой..." - эхом прозвучали в мозгу судьбоносные слова, и впервые с того страшного дня, когда из жизни ушла Евангелина, на глазах генерала выступили слёзы бессилия и отчаяния. "Габриэль, брат...прости меня...прости...если только сможешь..."