The Astonishing. Music is the gift

Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая наплывшие облака в тёплый розовато-золотистый цвет, но в то же время неприязненный холод понемногу окутывал Рэйвенскилл. Близилось время вечернего собрания, но генерал Арис почти забыл об этом - его главной и единственной целью сейчас было привести в чувство Габриэля, который до сих пор был сам не свой после произошедшего на площади. Его взгляд всё ещё был таким же рассеянным и отчуждённым, и он почти не разговаривал, словно боясь теперь звука собственного голоса. Сразу после ухода с площади Арис, отведя домой Ксандера, направился к брату, всерьёз встревоженный, но всеми силами старающийся совладать с волнением. - Габриэль, ты как? - в очередной раз негромко спросил он, садясь рядом с братом на скамью у окна. И тогда Габриэль наконец-то решился вернуться к страшным утренним событиям. Он судорожно вздохнул, прежде чем приглушённо ответить, запинаясь и не отрывая глаз от вечернего неба за окном: - Я...не знаю, как теперь быть...я виноват в том, что случилось... - Конечно, нет. - Арис старался говорить как можно увереннее. Он несколько запутался в собственных мыслях и чувствах, пробудивших безумный шторм в его душе, но тем не менее какая-то частица его сердца уже подсказывала ему, что делать дальше, и он знал, что говорит. - Нафариус в любом случае всё узнал бы. Не вини себя. От этих слов Габриэль на миг поморщился, словно от боли. Ему тяжело было вспоминать о случившемся, и его глаза с невероятной чёткостью отражали слепящее отчаяние, прямо сейчас стремительно поглощавшее его изнутри. - Арис... - не решаясь взглянуть на брата, снова тихо и безжизненно выдохнул он. - Ты слышал, что он сказал...теперь я...я... - Даже не думай об этом, - против своей воли резко оборвал его Арис и, придя в себя, вновь ровным и спокойным голосом продолжил, ободряюще взяв Габриэля за руку: - Я понимаю, что ты чувствуешь, брат. Я знаю, как тебе тяжело, но...просто задумайся, рано или поздно это должно было произойти. Ты ведь знаешь...это и есть начало той революции, которой все мы так долго ожидали. После этих слов Габриэль с силой вздрогнул, как будто от удара по уязвимому месту. Устало опустив глаза, он долго молчал, но Арис мог без труда почувствовать жестокую битву в его сердце. Куда тяжелее сейчас было подобрать нужные слова, чтобы выразить мысли генерала. Успокаивая брата, он почти забыл о собственном страхе, чувствуя, как новое стремление начинает волной вздыматься внутри. С каждым своим словом он всё больше верил в то, что говорил. Теперь главным было передать эту веру Габриэлю, а вслед за ним и всей деревне - только тогда у них могли быть шансы победить. С ранних лет своей жизни Арис твёрдо знал: в мире нет большей силы, чем человеческая вера, а с недавних пор благодаря брату он убедился, что в мире также не существует лучшего источника веры, чем музыка, ничто так не разжигает сердца людей. До сих пор генерал никак не мог понять - почему император Нафариус так упорно отрицает эту силу, пытаясь противостоять ей? Откуда взялось это безумное решение - навсегда уничтожить музыку, для многих ставшую единственным смыслом в жизни? Он не знал ответа на этот вопрос и сомневался, что однажды сможет узнать, но...какую бы цель ни преследовал этим Нафариус, он совершил ошибку. Пусть он император, пусть в его руках весь Рэйвенскилл и величайшая в мире армия нойз-машин, но он не добьётся желаемого! Музыка воплощала в себя и несла в себе неизмеримые надежды, стремления и мечты многих тысяч людей, а это ведь именно то, что нельзя уничтожить никакими усилиями и не затмить никакими шумовыми механизмами, никогда! - Революции?.. - вдруг переспросил Габриэль, очнувшись, и снова обречённо вздохнул, устремив задумчивый взгляд в неведомую даль за горизонтом. - Арис, мы не можем больше сопротивляться Империи...это...это слишком опасно...будет лучше, если мы сдадимся, и... - Я не позволю Нафариусу поработить Рэйвенскилл, - горячо заверил Арис, радуясь, что, кажется, наконец-то нашёл нужные слова. Его мысли, подобные разгорающимся искрам ярчайшего пламени, сами собой отражались в его речи. - И как бы он ни угрожал нам, ты мой брат, и я буду бороться, чтобы защитить тебя. Да и не только я. Все мы будем за тебя бороться. Казалось, на этот раз что-то дрогнуло в глубине тёмных глаз Габриэля. Какой-то едва приметный огонёк, первый отголосок той самой возрастающей с каждым мгновением великой веры самого Ариса... - Поверь, - снова начал генерал, положив руку ему на плечо, - Нафариусу не сломить нас. Каждый из жителей Рэйвенскилла будет по-прежнему верен тебе и сделает всё, что в его силах, чтобы помочь тебе одержать победу в этой борьбе. Габриэль вдруг резко поднял голову и впервые за всё это время посмотрел прямо в глаза брату. Его взгляд словно ожил, в нём больше не было окаменелой пустоты безнадёжного ужаса, однако этот взгляд всё ещё был наполнен смятением, близким к отчаянию, и словно бы беззвучно умолял о помощи... - Нет...я не смогу! - вырвалось у Габриэля. Однако Арис был готов к такому. Должно быть, готов был даже до того, как сегодня утром в деревне появился Нафариус. Всё-таки каким-то краешком сознания он ожидал этого рокового дня - с самого начала рэйвенскиллского сопротивления. Он знал, как никто другой, как всё это время Габриэль терзался гнетущими сомнениями, боясь взглянуть в лицо судьбе, и как каждое утро он просыпался с одной-единственной мыслью, непосильной тяжестью ложившейся на его сердце: это не его судьба, у него нет ответа людям, так надеящимся на него, и ему никогда не справиться с той целью, что была поставлена перед ним - избавить человечество от нойз-машин...конечно, Арис не раз и не два пытался переубедить брата, помочь ему воспрянуть духом и поверить в себя, но до сих пор это было ему не под силу. Может быть, именно в этом и крылась причина - в неизвестности? Ведь до сегодняшнего дня Габриэль жил в ужасном страхе перед будущим, а сегодня утром все маски в считанные минуты были сброшены...теперь Арис мог быть куда более откровенен с братом, чем обычно - и может быть, теперь ему удастся? Слегка сжав лихорадочно подрагивающее плечо Габриэля, Арис продолжил говорить тепло и понимающе: - Ты просто недооцениваешь себя, брат. Пойми, ты владеешь величайшей в мире силой, большей, чем у любого из нас, и большей, чем у императора. Ты владеешь силой музыки. Будь это иначе, мы бы никогда не задумались о сопротивлении. - Несколько секунд оба брата молчали. Арис почувствовал, что Габриэлю нужно время, чтобы справиться со словами. Да и вообще это было то, что всегда удавалось генералу лучше всего и было на самом деле его наивысшей целью в противостоянии Империи - пробуждать надежду в жителях Рэйвенскилла, вселять пламенную и неугасимую веру в каждого из них. До сих пор ему не удавалось помочь воспрянуть духом одному лишь Габриэлю, на чью долю выпала в этой борьбе самая тяжёлая доля из всех. Однако сейчас именно это генерал и должен был сделать. Сейчас или же никогда. Сподвигнуть брата верить, что он не один, и что с такой силой, как у него, нет ничего невозможного. - У нас всё получится, Габриэль. Если мы встретим сражение вместе, то никогда не будем повержены. Да, у всех нас впереди нелёгкая борьба, но ты с нами, а я с тобой, и я никогда не оставлю тебя. Только не сдавайся, и однажды придёт день нашей победы. - Я бы хотел верить в это... - осторожно отозвался Габриэль. Однако Арис не мог не заметить - и в его голосе, только что едва слышном и сломленном, снова зазвучала некая жизнь, хоть и ничуть не покинутая страхом и тревогой. - Я хотел бы быть сильным...но...мне никогда не было так страшно, Арис...я подверг опасности весь Рэйвенскилл, и расплачиваться за это должен только я... - Нет. Мы выстоим, что бы ни говорил Нафариус. И я никогда не позволю ему навредить ни тебе, ни моему народу. - Глаза Ариса уже вовсю полыхали знакомым огнём, способным в мгновение ока вдохнуть неистовую надежду и вдохновение в сердце каждого - он чувствовал, что наконец-то и душа его брата, осознав истину, теперь начинает верить в его слова. - Услышь меня, Габриэль. Ты - наше спасение, ты Избранный, и все мы верим в тебя. С нашей помощью, с нашей верой и защитой ты вернёшь нам свободу. И я всегда буду с тобой. Золотисто-янтарный луч солнечного света упал на бледное лицо Габриэля, ярко заискрившись в его глазах. И тогда Арис понял, что наконец-то видит в них такой долгожданный свет - свет надежды, слабой и несмелой, но всё же надежды. А значит, у него всё-таки получилось, и он чувствовал себя так, словно первый шаг на пути к победе Рэйвенскилла уже сделан. - Ты и в самом деле веришь...веришь, что я могу сделать это? - тихо спросил у него Габриэль. И Арис не колебался с ответом ни секунды. - Я никогда и не сомневался в этом. Ты справишься, брат. - При этих словах он от души улыбнулся и увидел, как глаза Габриэля вмиг стали ещё живее, ещё ярче и лучезарнее, наполнив оба сердца ещё большим теплом. - Я знаю, ты освободишь нас от покровительства этого тирана. Мы не подведём тебя, как бы ни было тяжело. Просто поверь, что ты можешь, выпусти свою силу на свободу, и ты всё преодолеешь. На этот раз впечатление от этих слов было так велико, что Габриэль даже нашёл в себе силы одарить брата ответной улыбкой - доброй, светлой и от всего сердца, какой обладал только он один. А после этого он наконец-то произнёс те самые слова, которые так отчаянно стремился услышать его брат. - Знаешь...ты прав...я забылся...я верю тебе, Арис. Генерал воодушевлённо вздохнул, когда услышал это и понял, что это правда. Всего его страха как не бывало. Все эти годы он ничуть не ошибался, говоря, что Габриэль с его даром подобен вечному источнику божественного света, который и ведёт каждого из рэйвенскиллцев по пути к победе над нойз-машинами. И если Габриэль искренне поверил в эту победу - то поверят и все до единого жители деревни. Арис одобрительно хлопнул брата по плечу и почти что радостно проговорил, словно в качестве заключительного штриха: - Теперь главное - не теряй эту веру, братец. Не теряй веру, и благодаря тебе все мы однажды начнём жить лучшей жизнью, в мире без войны, без зла и без номаков. Теперь глаза Габриэля, отражающие золотые солнечные блики, так и излучали завораживающий свет, такой же чистый и прекрасный, как и его голос. Он молча кивнул Арису, и улыбка не покидала его лица, и более того - теперь помимо надежды в ней появилась и решимость и настоящая готовность бороться. А значит, мрак обречённости и бессилия, наполнявший Рэйвенскилл с минуты отбытия в Империю Нафариуса, не был непроницаем. Откуда-то издалека уже исходил свет - свет, знаменовавший свободу, лучшую жизнь, за которую Арис, а теперь и Габриэль, готов был бороться до последней капли крови. - Пойдём, - позвал брата Арис, взглянув на висевшие на стене часы, и решительно поднялся на ноги. - Собрание начинается через несколько минут. Ты готов поделиться с Рэйвенскиллом тем, во что сейчас поверил? Помни, все они надеятся на тебя, но только всеобщая вера по-настоящему поможет нам победить! - Я готов, - спокойно и уверенно ответил ему Габриэль, и этого хватило, чтобы в одно мгновение поверить окончательно: победный свет уже зовёт его за собой, и совсем скоро сердце каждого из сельчан разделит этот заветный зов...

***

Был примерно полдень того же самого дня, когда семья Нафариуса снова достигла дворца Северной Империи. И хотя на небе уже начали показываться медленно тяжелевшие облака, солнце всё ещё ярко светило, заливая ослепительным стальным блеском внушительные имперские строения, преимущественно имевшие форму причудливых куполов и соприкасавшихся, как порой казалось со стороны, с самыми облаками. Сейчас это могло бы быть привычной и неизменной картиной, как всегда, своим величием любому внушавшей лёгкий благоговейный трепет - но только не для принцессы Фэйт. Для неё всё в этот момент было иначе, чем прежде. И хотя она прожила всю свою жизнь в стенах Империи, отчего-то здесь, в этом вечном царстве номаков, стального блеска железа и переплетений проводов, она никогда не чувствовала себя дома. И, наверное, ещё никогда окружавший её мир не казался ей таким незнакомым, таким чужим, как сегодня. Непривычно резким и слепящим был в этот раз свет солнца на металлических стенах зданий, непривычно больно впились в слух жужжащие шумы номаков, несмотря на то, что вплоть до сегодняшнего дня всё это сопровождало её практически каждую минуту с самого рождения...сейчас она словно смотрела на свой дом глазами совсем другого человека, никогда прежде не имевшего дела с подобным. Человека вроде жителей Рэйвенскилла?.. Фэйт отказалась думать об этом, воспоминания о деревне странно и остро задевали её сердце. Стоит признать, едва прибыв этим утром в Рэйвенскилл, она была до глубины души потрясена увиденным. Никогда прежде ей не приходилось видеть людей, проводящих свои жизни в такой бедности. Они жили в невысоких, сложенных из камня домах, их главная площадь была выложена мрамором - подумать только, мрамором! - многие дети стояли босиком, и даже предводитель сельчан генерал Арис был одет в поношенную кожаную форму, а стальная рукоять меча, висевшего у него на поясе, была покрыта ржавчиной... Одно это произвело сильное и почти что гнетущее впечатление на принцессу, которой до сих пор как-то через силу верилось, что в мире вообще существует иная жизнь, кроме той безмерно богатой и непринуждённой жизни, что всегда вела императорская семья. Что ж, если говорить откровенно, это богатство и власть никогда не было Фэйт по душе - она не могла сказать, в чём именно была причина, но с самых ранних лет она сердцем чувствовала, что вовсе не в этом её призвание. Все эти громкие титулы, почтение, которое оказывал ей буквально каждый, а вместе с тем и все соответствующие обязанности будущей правительницы - по каким-то причинам всё это всегда заставляло её чувствовать себя странно одинокой...и она точно знала, что нисколько не хочет прожить так всю жизнь. То, как она должна была жить и кем ей суждено было стать, просто никогда не было предназначено для неё. И всю жизнь Фэйт втайне от всего мира провела в отчаянном поиске ответа на один-единственный вопрос: если не это её роль в жизни, то что тогда? Отцу лучше было побыть наедине с собой. Он всё ещё не успокоился окончательно после увиденного и услышанного в Рэйвенскилле. А самой Фэйт сейчас многое нужно было обдумать. Дариус, снова оказавшись во дворце, в одиночестве удалился куда-то в сторону панели, на которую нойз-машины через встроенные в них высокоточные камеры непрерывно транслировали всё, что происходило в патрулируемых местностях - за этим принц мог наблюдать часами; императрица Арабелль о чём-то негромко переговаривалась с мужем на пути к тронному залу, но Фэйт не прислушивалась к её словам. Едва достигнув сводчатого белого коридора с высокими зеркальными стенами, ответвления которого вели к покоям членов императорской семьи, она тут же свернула и закрылась у себя, пробормотав матери что-то о том, что сильно устала после путешествия. Однако на самом деле всё было не так. На самом деле, несмотря на внешнее спокойствие, сейчас на душе у Фэйт бушевал неистовый фонтан эмоций, прятать которые ей удавалось с немалыми усилиями. Сев на краю кровати, она наконец-то дала волю мыслям, от которых до сих пор ограждала разум, наконец-то позволила своей памяти перенестись ко всему произошедшему этим утром в Рэйвенскилле... Габриэль. Это имя неожиданно ярко вспыхнуло в её сознании. Она как вживую снова услышала его голос - как только первые ноты песни коснулись её слуха, всё в одно мгновение изменилось. Никогда в жизни Фэйт не могла представить себе ничего прекраснее этого пения, не смела верить, что подобное вообще может существовать...она будто перенеслась в рай, стоя на той площади под звуки песни, оградившей её от всего мира, от всех её тревог и тяжёлых мыслей - неведомые прежде чувства, не передаваемые никакими словами, расцветали в ней, она наслаждалась каждым мгновением, чувствуя такое счастье, что едва сдерживала слёзы и абсолютно забыла обо всём на свете...а когда глаза Габриэля, тёмные и в то же время необычайно искристые и согревающие, встретились с её глазами...в тот момент само её сердце замерло в неописуемом благоговении, ей показалось, что былой мрак на душе вдруг озарил луч божественного света, и всё прежде невидимое для неё стало ясным, как небо над Рэйвенскиллом...до сих пор она жила, будто погрузившись в непробудный мрачный сон, тщетно и лихорадочно пытаясь отыскать ответы на свои вопросы, своё настоящее предназначение, не в силах пробудиться, а сейчас...сейчас она поняла - всё это время ответ был прямо здесь. В деревне Рэйвенскилл. И в глазах того самого Избранного, Габриэля...сейчас Фэйт уже точно знала - с того момента, как их взгляды пересеклись под звуки песни, она вдруг по-настоящему прозрела, и её жизнь никогда не будет прежней. Почти подсознательно принцесса поднялась на ноги, приблизилась к окну, из-за которого на её лицо проливался яркий солнечный свет - подумать только, даже этот свет в бескрайнем нежно-синем небе сейчас напоминал ей о Рэйвенскилле, о переливчатом голосе Габриэля...она просто не могла перестать думать об этом - эти воспоминания настолько сильно овладели её разумом, пробуждали в ней такие чувства, что попытаться забыть об этом хотя бы на мгновение было свыше её сил. Такого с ней ещё никогда не было. Фэйт решительным движением отодвинула штору, скрывавшую край подоконника - здесь она прятала свою недавнюю тайную находку, случайно обнаруженную несколько дней назад во дворцовом складе. У принцессы была странная привычка в минуты раздумий то и дело просто бродить по дворцу, иногда незаметно для себя попадая в самые потаённые его места, но она никогда и подумать не могла, к чему это способно привести её. Сперва, увидев эту маленькую вещь, уже давно забытую и покрытую пылью, она несколько минут рассматривала находку со всех сторон - небольшой экранчик, несколько кнопок с непонятными обозначениями, а на обратной стороне нацарапано чем-то острым одно лишь слово - "Жук". Сначала Фэйт ничего не поняла, но стоило ей всмотреться и напрячь память, как она замерла, не в силах поверить своим глазам. Потому что в её руках был музыкальный плеер, настоящий, уцелевший, неведомым чудом попавший сюда из тех далёких времён, когда весь мир ещё был полон музыки...тогда Фэйт без колебаний забрала его к себе, сама не зная, зачем - к музыке она тогда относилась с навязанной годами опаской, стараясь верить словам отца о том, какое зло она в себе несёт, но что-то вроде интуиции, некого шестого чувства толкнуло её сохранить этот плеер у себя. Возможно, дело было и в любопытстве - она ведь тогда и предположить не могла, что такое эта музыка, что за угроза таится в ней? И тем не менее тогда она отчего-то побоялась всё-таки включить плеер, решив, что время для этого ещё придёт, и теперь...теперь время пришло. Несколько минут ушло на то, чтобы распутать провода наушников, присоединённых к плееру - руки у Фэйт дрожали, и сердце билось всё сильнее и сильнее от осознания того, что сейчас она вновь услышит настоящую музыку, вновь её душа унесётся в этот рай... То, что она услышала, когда наконец-то смогла включить музыку на плеере, было просто невозможно передать словами. Время остановилось, и Фэйт, снова не в силах думать ни о чём, кроме музыки, как в лихорадке перелистывала песню за песней, ловя каждую ноту, каждое мгновение этих самых прекрасных моментов её жизни, уже не удерживая слёз, катившихся по её лицу...эта неописуемая красота затронула самые сокровенные глубины её души, введя её в сладостное беспамятство, и когда она наконец очнулась, справившись с первой всепоглощающей волной неземного восхищения, солнце за окном уже начинало клониться к горизонту. Теперь всё стало ясно. В одно мгновение Фэйт поняла, что теперь, должно быть, впервые за всю жизнь, уже точно знает, что ей делать дальше. Решение пришло без малейшей тени сомнения. Её сердце больше не могло выносить напора металлических дворцовых стен. В её силах сейчас было помочь Рэйвенскиллу избежать того, чем грозил им сегодня её отец. И она готова была на всё, на любое безумие, лишь бы ещё раз хотя бы на мгновение увидеть Габриэля, услышать его завораживающий голос, какие бы препятствия ни вставали на её пути. Наконец-то, спустя долгие годы, для неё пришло время пробуждения, время начала новой жизни - и никогда ещё она не чувствовала себя такой живой, а мир вокруг ещё никогда не казался ей таким безграничным...и тем не менее сейчас она точно знала, куда лежит её путь.

***

Императрица Арабелль была у себя в покоях, когда её дверь вдруг без стука открылась, и негромкий ровный голос произнёс с нехорошим оттенком мрачной тревоги: - Я прошу прощения за беспокойство... - Здравствуй, Дариус. - Арабелль обернулась на сына, который стоял в дверях и смотрел на неё, нахмурившись. Пару секунд она в молчании пыталась догадаться, что могло послужить причиной этому странному и неожиданному визиту - если память не изменяла ей, ещё ни разу принц не приходил, чтобы поговорить с ней один на один - но никакие предположения не шли ей на ум. - Что-то случилось? - обеспокоенно спросила она. - Боюсь, дело не терпит отлагательств, - ушёл от прямого ответа Дариус, нагоняя ещё большую невольную тревогу, и прибавил, отступив на шаг от двери: - Изволишь проследовать за мной? - Но о чём ты говоришь? - снова попыталась добиться своего императрица. - Что... - Это касается Фэйт. Будет лучше, если ты увидишь всё своими глазами. Эти слова принца произвели необычайно внушительное впечатление на Арабелль - то, каким тоном он это произнёс, повергло её почти что в страх, однако она смогла несколько совладать с этим гнетущим ощущением и без лишних слов вышла вслед за сыном в зеркальный коридор. Дариус шёл быстрым и твёрдым шагом, неотрывно глядя только вперёд и не произнося больше ни слова. Арабелль следовала за ним, слыша, как каждый её шаг отдаётся долгим звенящим эхом под металлическими сводами коридора, и на душе у неё снова становилось всё неспокойнее. Фэйт...этим утром Арабелль не могла не заметить того, что во мгновение ока произошло с её дочерью, воочию увидевшей Избранного и услышавшей его голос. Всю обратную дорогу до дворца Фэйт смотрела в окно кареты как-то непохоже на себя, чересчур отрешённо и задумчиво...и Арабелль могла поклясться, что все её мысли тогда были только о нём, о Габриэле. Сердце принцессы уже было во власти того самого великого чувства, способного толкнуть на любое безрассудство, и краем разума императрица уже предчувствовала, что именно это и произошло, хотя и опасалась предположить, чего именно сейчас следует ожидать... Спустя около минуты переходов по бесчисленным коридорам Дариус привёл мать в зал наблюдения - это помещение было просторным, практически пустым и не освещалось ничем, кроме парившего над полом посередине огромного, источавшего голубоватое сияние жидкокристаллического экрана, разделённого на множество отдельных секторов - именно здесь отражалось всё, что передавали во дворец камеры, встроенные в механизмы нойз-машин. Однако Дариус сейчас молча указал на тот сектор, что был соединён с номаками, висевшими в воздухе прямо по бокам главных дворцовых ворот. И первым же, что бросилось в глаза Арабелль, была фигура в достигавшем земли чёрном одеянии с накинутым капюшоном, движущаяся вниз по лестнице от входа во дворец. Капюшон был надет с заметным старанием, чтобы полностью скрыть лицо, и тем не менее, когда этот некто тревожно оглянулся, одна прядь волос предательски упала на грудь. Очень выделявшихся на фоне чёрной ткани волнистых ярко-розовых волос. Арабелль невольно отпрянула от экрана. - Что это значит?! - вырвалось у неё. - Я оказался здесь как раз вовремя, верно? - тихо откликнулся Дариус, беззвучно приблизившись к ней сбоку и пристально глядя в экран; голубоватый плазменный свет отражался в его чуть прищуренных, бледно-серых, совсем как у отца, глазах. - Она явно не хотела быть замеченной...и знаешь, куда она держит путь? Я случайно увидел маршрут, проложенный на карте. Взгляни... Он слегка коснулся экрана, приостановив трансляцию, и теперь Арабелль могла отчётливо разглядеть в руках Фэйт развёрнутую карту окрестностей Северной Империи. А когда Дариус ещё одним прикосновением приблизил изображение, увидела на ней и проведённую от руки яркую линию, которая начиналась в точке, обозначавшей имперский дворец, и уходила, причудливо изгибаясь...ну конечно же, именно туда. - Рэйвенскилл... - незаметно для себя выдохнула Арабелль и отвернулась. Ей следовало ожидать этого...и сейчас она вдруг на удивление ясно поняла, что будет дальше, словно своими глазами заглянула в будущее дочери. - Ты не попытаешься удержать её?! - вернул императрицу к действительности голос сына. - Дариус... - вздохнула она в ответ. - Я не смогу её удержать. И никто не сможет. Это её решение. - Ты...просто отпустишь Фэйт в лагерь врага?! - воскликнул Дариус. Арабелль не была уверена, что знает, как объяснить ему всё то, что только что прояснилось в её разуме. Отчего-то весь, или почти весь её страх теперь угасал. Она видела в Рэйвенскилле достаточно, чтобы понять - несмотря на всё случившееся этим утром, её дочь будет там в безопасности. И кроме того, только там сможет жить по-настоящему, а не так, как до сих пор во дворце...Арабелль видела, как тягостна для принцессы былая жизнь, которую она теперь оставила позади и на которую не собиралась больше оглядываться... - Мой принц, ты так и не увидел главного. - Лёгкая улыбка невольно проступила на лице императрицы. - Габриэль ей не враг. - Габриэль?! Избранный? - Казалось, эти слова окончательно сбили Дариуса - он смотрел на мать с таким замешательством, какого его глаза ещё, должно быть, не выражали. - Твоя сестра сегодня нашла новый смысл в жизни, - на этот раз совсем спокойно заговорила Арабелль, хотя и не была уверена, что Дариус поймёт её. - Сейчас она следует за зовом своего сердца. И поверь мне, оно её не обманет. Более того - именно оно поможет ей предотвратить эту войну. - Предотвратить? - переспросил принц с непониманием. - Что ты имеешь в виду? Отец ведь уже говорил... - Я не хочу войны, Дариус. Когда-то я уже была свидетелем того, как революция безжалостно уносит бессчётное количество невинных человеческих жизней. - Арабелль помрачнела от тяжёлых воспоминаний и постаралась снова сконцентрировать все свои мысли на дочери. Она уже скорее мыслила вслух, обращаясь к Дариусу. - Но твоего отца мне не переубедить. Что если глядя на то, как Фэйт найдёт в Рэйвенскилле свою судьбу, он сумеет что-то понять...или же у неё самой хватит силы духа вернуться к нам - и тогда ей удастся убедить твоего отца не развязывать это ненужное кровопролитие. Я знаю, он должен прислушаться к ней. Это была чистая правда. Наверное, ни к кому больше Нафариус не относился с такой прекрасной трепетной нежностью, как к Фэйт - с самого своего рождения она была для него величайшим сокровищем, большим, чем все бриллианты в его короне. Ради неё он готов был на всё, хотя за всей возложенной на себя ответственностью и не видел, как угнетает дочь жизнь во дворце - она жила здесь словно запертая в клетке птица, которая теперь наконец-то вырвалась на волю. И если она заговорит о предотвращении войны - Нафариус просто не сможет оставить без внимания её слова. Даже мнение Дариуса, которому император доверял больше всех, не значило для него так много. - Но... - принц, казалось, несколько отошёл от замешательства, но не без труда подбирал нужные слова. - Ты ведь знаешь, как опасна дорога в Рэйвенскилл! Даже если она и доберётся туда, генерал Арис встретит её как врага! Отец дал сельчанам три дня, но если Фэйт окажется в их власти... Арабелль опомнилась - как всегда, Дариус увидел то, чего каким-то образом не разглядела она. О генерале, теперь отвечающем за поставленную под страшную угрозу деревню, она и в самом деле не подумала. Да и путь до Рэйвенскилла...действительно, было бы просто безумием отпустить Фэйт одну в такую даль! Но было ли ещё время предпринять что-то? - Ты прав, - с вновь ожившей в голосе тревогой произнесла она и заговорила, обращаясь скорее к себе, нежели к сыну: - Кто-то должен последовать за ней...проследить, чтобы ничего не случилось... - Нельзя посылать вслед стражу, - серьёзно заметил принц, как всегда, с поражающей точностью угадывая мысли императрицы. - Если она узнает, что за ней следят, то почти наверняка повернёт назад, верно? А если всё так, как ты говоришь, этого нельзя допустить. - Он понизил голос и добавил как-то странно, будто бы стараясь навести на какую-то мысль: - Идти должен кто-то один, а время не ждёт... Тревога Арабелль была уже близка к смятению. Это была правда, время истекало, и Фэйт уже начала свой путь, действовать стоило немедля...времени извещать кого-либо о произошедшем просто не было, тем более что Нафариус, узнав о случившемся, точно немедленно вернул бы дочь во дворец...несколько секунд были потрачены впустую в стремительно пронёсшихся в мозгу Арабелль раздумиях и противоречиях, прежде чем правительница наконец сдалась и внимательно посмотрела в лицо сыну. Похоже, что выход был лишь один. - Дариус...я могу доверить это тебе? Что-то изменилось в лице принца. Он почти улыбнулся, услышав эти слова, как будто это была вовсе не тяжёлая ответственность, вдруг упавшая на его плечи, а желанная награда, которую он надеялся получить не первый день. - Несомненно, - на изумление уверенно ответил он. - Ты уверен, что справишься? - Арабелль уже не могла сдержать тревоги в голосе, да и неожиданная реакция сына отчего-то несколько насторожила её. - Ты должен уберечь Фэйт от всего, что может встать на её пути, и остаться при этом незамеченным... - Доверься мне. Она доберётся до цели невредимой, даю слово, - всё так же смело и без тени сомнения ответил ей Дариус и, кажется, эти слова помогли ему осознать, на что он идёт - понемногу выражение его лица начало вновь сменяться на серьёзное и сосредоточенное. Тогда и Арабелль больше не раздумывала. Дариус всегда умел держать своё слово, и кроме того, обладал необыкновенным навыком присутствовать рядом, ничем не выдавая своего присутствия. Он был идеальным кандидатом на эту роль. - Благодарю тебя, мой принц. Удачи. Как только были произнесены эти слова, Дариус быстро кивнул и стремительным шагом покинул зал наблюдения - они и без того потеряли немало драгоценного времени. Солнечный свет, ударивший в глаза после долгого пребывания в полумраке, на несколько секунд ослепил принца, однако он ничуть не убавил шаг, а минутой позже, уже покидая дворец, Дариус не мог спрятать своей обычной холодной улыбки. Всё шло именно так, как он хотел. Стоит признать, этим утром он был немало разочарован решением отца дать рэйвенскиллцам шанс сдаться. Ведь хватило одного взгляда на них и на Избранного, чтобы понять - по доброй воле они никогда не отступят. А Габриэль...едва услышав его песню, Дариус понял: у этого человека и в самом деле есть все шансы противостоять номакам, и было безумием просто оставить всё как есть, пусть даже и всего лишь на три дня. Однако сейчас - не иначе как по воле судьбы - принцу представилась заветная возможность вернуться в Рэйвенскилл и своими глазами увидеть, что намерены делать дальше люди генерала Ариса...а если понадобится, ещё и предпринять нечто большее - да если откровенно, неважно, что именно - чтобы окончательно утвердить торжество Северной Империи. Утвердить прежде, чем истекут три роковых дня...