***
Лаборатория в поместье Малфоев редко использовалась хозяевами и, несмотря на богатое убранство, создавала неуютное чувство запустения. Стены, украшенные вензелями и малахитовым орнаментом, пахли чистящими средствами, в которых Пенни узнавала запах дорогой линейки шампуней для бытовых поверхностей миссис Чистикс. Вероятно, домовики с тряпками сюда заходили в разы чаще, чем люди, желающие сварить зелья. Хэйвуд стояла у разделочного столика, орудуя тонким серебряным кинжалом. Держать ментальный блок все время без передышки было задачей не из легких. И как только он это делал десятилетиями? Пенни утерла бисеринки пота со лба тыльной стороной ладони. Собственная кожа казалась ей мертвецки холодной. Совмещать мысленный щит с изготовлением эликсира премиум класса было очень тяжело, но Пенелопа прилагала для этого все свои силы. Хэйвуд сомневалась, что простая очистка сознания поможет скрыться от легилиментки уровня Беллатрикс Лестрейндж. Нужно было постоянно укреплять блок, обезопасить его от «взлома». Ее наставник как-то сказал, что лучшей поддержкой для окклюменционного барьера является боль. Только вот основной виновник душевной боли — страх за его жизнь, и был одной из тех вещей, что она прятала в глубине сознания. Поэтому девушка заменила источник на нечто более безопасное для оберегаемых мыслей, и расходовала львиную долю глубинной неразбавленной магии на поддержание блока. Зельеварка чувствовала, как пульсирует магическое ядро, насыщая чистой энергией прозрачную стену, охранявшую ее воспоминания. Это было настоящим вызовом: прежде ни одни чары никогда настолько не опустошали ее энергетический резерв. Время от времени Пенни чувствовала в голове присутствие Беллатрикс Лестрейндж, и бросала весь ресурс организма на оборону, стараясь демонстрировать ведьме только очевидное: расчеты в варке напитка, дискомфорт и переживание за судьбу Грега Малпеппера. Через пару часов такого марафона, она ощущала себя опустошенной и измученной, но продолжала упрямо окутывать мысли самым толстым слоем защиты, на который была способна. С изготовлением зелья все тоже обстояло не так гладко, как того бы хотелось. Пенни едва заметно хмурилась, вскрывая бобы черемицы. Свет здесь был тусклый, неправильный. Не то, что в ее рабочей зоне или в Хогвартской лаборатории. Там, в привычных условиях, освещение настолько идеально соответствовало нуждам зельеваров, что в разбитых на сектора участках можно было работать с любыми ингредиентами без малейших потерь магических свойств. Дома она могла измельчать полуденные кувшинки под специальной лампой, испускающей естественный солнечный свет, а через мгновение переходить в темень, в которой можно было не бояться обрабатывать лунных кузнечиков. Здесь же подобных частностей не учитывали. Чтобы продумывать такие нюансы, хозяевам лаборатории необходимо было смыслить что-то в изготовлении сложных зелий. По всей видимости, Малфои себя этим не утруждали. — Почему ты морщишься, девочка? Мадам Лестрейндж устроилась в кресле в углу, укрытая длинными тенями. Пенелопа вздрогнула — голос Пожирательницы, тихий и пряный, окутывал внутренности перечной патокой. — Кхм… Тут не очень правильный свет, мадам. Черемица не любит такой. Сохранится меньше лечебных свойств, поэтому нужно будет добавить больше ягод. — И в чем проблема добавить еще черемицы? Пенни чуть покачала головой. — В больших объемах ягоды способны вызвать неприятные ощущения, тошноту, расстройство желудка. В редких случаях — небольшое отравление. Обычно ничего серьезного, но … Она закусила губу, не зная, как продолжить. — Но что? Хэйвуд сделал глубокий вдох. — Я должна знать для кого варится зелье, мэм. Иметь на руках его медицинскую карту. Только так я смогу рассчитать необходимую дозу токсичных ингредиентов. Дело ведь не только в черемице, а в сочетании всех компонентов. Например, в настойку необходимо добавить волчий корень, а его количество высчитывается индивидуально для каждого конкретного человека. И это — лишь маленькая толика. Для изготовления зелий такого рода всегда важно знать физические и магические параметры того, кто будет его пить. — Рецепт уже адаптирован под пациента. Ты что же, думаешь, что смыслишь в этом больше целителей? — подозрительность в голосе Беллатрикс плавно перетекала в угрозу. Пенни не удивилась бы, если бы чародейка в следующую секунду хлестнула в воздухе магической плетью. — Мадам, это — Живительная настойка, сложнейший эликсир. Пропорции ингредиентов здесь варьируются в зависимости от освещения, температуры и влажности помещения, времени года, самочувствия, дня женского лунного цикла, роста и веса, диетических пристрастий или чар, что пациент использовал за последнюю неделю. Тот измененный рецепт, что вы дали, требует еще большего количества индивидуальных расчётов. Я не понимаю, почему некоторые ингредиенты заменены, рецептура очень странная, но, если важно следовать этому списку — зелье становится гораздо комплекснее в изготовлении. Ошибка может привести к прямо противоположным результатам… — Если зелье сработает не так, как нужно, ты не просто умрешь, зельеварка. Ты пожалеешь, что вообще рождалась. — пообещала леди Лестрейндж. — Я это понимаю, мадам. Как и то, что плохо будет не мне одной — человек, который примет неправильно приготовленный эликсир пожалеет тоже. Осмелюсь предположить, что нам обеим важно, чтобы этого не случилось. Поэтому я прошу вас дать мне медицинскую карту, а лучше — позволить поговорить с пациентом. Пенни знала, что ходит по краю. В присутствии первой воительницы Темной армии следовало вести себя вежливо, сдержанно, покорно. Но когда дело касалось зельеварения, Пенелопа не могла молчать. «Зелья — это музыка, ты — дирижер. Даже если твои пальцы сломаны, ты обязана вести оркестр чисто и без фальши, а иначе — не берись вовсе». Так учил ее он. Так она всегда и работала. Беллатрикс помолчала пару секунд, а потом разразилась громким, устрашающим хохотом. — А ты — наглая девчонка, Хэйвуд. Колдунья подошла к Пенни, дотронулась до лица — острые когти впились в нежную кожу, причиняя боль. Запах тяжелых духов закружил голову. Девушка слегка пошатнулась — стремительно истощавшееся магическое ядро нуждалось в подпитке и уже давно потихоньку высасывало из нее физические силы. Перед глазами заплясали разноцветные копошащиеся точки. Держаться на ногах ровно становилось все сложней. — Я дам тебе сведения. — глубокий грудной голос ведьмы обволакивал черным покрывалом. — А ты должна сделать идеальное зелье. Такое, которое поможет. Получится — хорошо. Нет — отправлю твоему грязнокровому отцу его крошку-Пенни по частям. Вопросы? — Да, мадам. Когда я могу получить данные человека? — Прямо сейчас. Эту настойку ты готовишь для меня.***
— Где она? — Пойдем, пожалуйста. Леди Малфой указала на дверь не терпящим возражения жестом. — Нарцисса… — Северус! Снейп мог сколько угодно прожигать ее взглядом, но в конце концов подчинился. Хозяйка дома явно опасалась говорить в гостиной, и даже сейчас, напряженный и нервный, Северус понимал, что расспрашивать о Пенни в сердце резиденции Темного Лорда было не самой лучшей идеей. Они шли коридор за коридором, заворачивали в укромные переходы за объёмными портьерами, огибали залы и каморки и, наконец, дошли до тусклой картины, изображающей тюльпановое поле. Малфой ткнула палочкой в несколько цветков в какой-то сложной последовательности, и картина отъехала в сторону, открывая вход в небольшую комнатку. Северус кожей почувствовал толстую цепь защитных чар, окутывающих помещение. Кабинет был обставлен богато, но минималистично: письменный стол, пара кресел по обе его стороны, крошечный камин, книжные полки. Нарцисса повела в воздухе палочкой, накладывая на комнату дополнительные шумопоглощающие чары, прошагала по изумрудному ковру и уселась на кресло с высокой спинкой, жестом приглашая Северуса занять место напротив. Снейп проигнорировал кресло, резко захлопнул дверь и оперся на стол руками, нависая над женщиной словно черная туча. — Куда твоя сестра увела мою ассистентку? Леди Малфой вздохнула. — Белла сказала, что девочка больше с тобой не работает. На челюстях Снейпа заиграли желваки. — В таком случае Беллатрикс стоит лучше проверять информацию. То, что я не преподаю зелья, не перечеркивает мою карьеру зельевара и не отменяет моей потребности в ассистентах. А так как я не получал уведомления, что с утреца милорд поменял кодекс Пожирателей, то никому все еще не дозволено трогать моих людей. Тем более без моего ведома. Повторяю вопрос: где моя сотрудница? Нарцисса подняла руку в успокаивающем жесте. — Северус, пожалуйста, не кипятись. С девчонкой все будет в порядке. Прошу тебя, сядь. Его глаза буравили ее целую вечность, но мысли леди Малфой явно демонстрировали, что Пенни жива и здорова. Во всяком случае пока. Только убедившись в этом, Снейп воспользовался приглашением. Женщина помялась, явно раздумывая с чего бы начать. — Нарцисса, я жду. Малфой прикрыла глаза и заговорила. — Белле нужен зельевар, Северус. Зельевар высшей категории. Снейп сощурился. — Не припомню, чтобы получал от нее сову с приглашением. Почему мисс Хэйвуд, а не я? Нарцисса покачала головой. — Я бы могла сказать, что она не хотела отвлекать тебя от директорских забот… — Но понимаешь, что лишь оскорбишь меня такой откровенной чушью. Опустим вежливые отговорки. Она что, до сих пор мне не доверяет? Мадам Малфой поджала губы. Снейп хмыкнул. — Я убил Дамблдора. Я один сделал больше за последний год, чем все семейство Лестрейнджей с тех пор, как покинули Азкабан. Темный Лорд поручает мне самые ответственные задания, а твоя сестра сомневается? — Я все это понимаю, Северус. Я пыталась объяснить, втолковать ей, но… В данном случае, решение о выборе специалиста принимать не мне, а Беллатрикс. — Она что, больна? Нарцисса обняла себя руками. — Северус, мы говорим об этом не просто потому, что ты просишь объяснений. Ты — давний друг семьи. Ты — крестный Драко. Я тебе доверяю. Поэтому, пожалуйста, пообещай: это останется между нами. Снейп сощурился. — Значит, Темный Лорд не знает. Он не спрашивал. Он утверждал. Все вдруг сразу стало ясно и без слов. Нарцисса сделала судорожный вдох. — Северус, пожалуйста! — Я пришел сюда за Пенелопой Хэйвуд, Нарцисса. Когда я заберу ее, мне не будет дела до ваших тайн. Не бойся, я не побегу ябедничать на Беллатрикс повелителю, если, конечно, он сам меня не спросит. Такие вещи ей стоит обсуждать с ним лично. И я приму за должное, что так она и поступит. Сплетничать же с другими Пожирателями о твоей сестре мне абсолютно не интересно. Нарцисса кивнула, явно немного успокоившись. — Если с ней все так плохо, необходимо выбирать лучших специалистов. — продолжил Снейп. — Она всерьез решила, что девчонка искуснее меня? Или что, Беллатрикс считает, что я отравлю ее под носом Темного Лорда? Леди Малфой покачала головой. — Дело не в твоих навыках, Северус. — Ясно. Дело в том, что Белла мутит воду и боится, что я расскажу ее маленький секретик милорду. И потому привлекла человека со стороны. Нарцисса промолчала, но ей было не обязательно отвечать: взгляд говорил красноречивее слов. Снейп вскипел. — Моя ассистентка — не расходный материал для игр Беллы! Я не позволю Лестрейндж трогать моих людей. Мне плевать на ваши интриги — вы отпустите ее целой и невредимой! — Она не знала, что девчонка все еще работает с тобой. Иначе… — Незнание не оправдывает глупостей! Я готовил девочку больше десяти лет, и не собираюсь жертвовать талантливой помощницей в угоду Беллатрикс. С головы мисс Хэйвуд не упадет и волос, даже если для этого мне придется привлечь внимание Темного Лорда, Нарцисса. Леди Малфой побледнела. — С чего ты вообще взял, что Беллатрикс собирается вредить ей, Северус? Зелья нужны всегда. Белла просто попросит принести Непреложный Обет или наложит заклятие памяти, либо... — Либо посчитает, что лучше сварить зелий на целый курс приема и устранить угрозу. Нарцисса, это ты видишь в Беллатрикс старшую сестру, что плела тебе косички в детстве. Но она уже давно не та спокойная заучка со значком старосты и кипой книжек. Белла Лестрейндж решает проблемы двумя словами: Авада Кедавра. За обе войны она убила больше людей, чем сам Темный Лорд. Почему я должен думать, что в ее компании моя помощница в безопасности? Женщина покачала головой. — Северус, если сохранность девочки так важна, я лично попрошу Беллатрикс не трогать Пенелопу Хэйвуд. Надеюсь, это хоть в какой-то мере может отплатить мой перед тобой долг… Снейп встал. — Тогда сделай это прямо сейчас, Нарцисса. Я сам позабочусь о зелье. Веди.***
Пенни мелко шинковала волчий корень. Тонкие прозрачные кругляши складывались в аккуратную кучку, нож стучал по доске быстро и ритмично, словно чье-то учащенное сердцебиение. Сосредоточенный взгляд синих глаз то и дело скользил с кинжала на пергамент с рецептом и обратно. То, что было написано на бумаге, Пенелопе категорически не нравилось. Особенно сейчас, когда причины изменения в рецептуре ей стали понятны. Сомнения явно отражались на ее лице. Мадам Лестрейндж вновь безошибочно уловила эмоции зельеварки: — Что не так на этот раз? Лезвие перестало стучать. Пенни аккуратно выложила порезанный слайсами корень на чашу весов. — Ты оглохла, девочка? Хэйвуд медленно повернулась. — Вы же понимаете, что это вас убьет? Пожирательница фыркнула. — Не болтай ерунды. Меня не убил нижний уровень камер Азкабана, пытки авроров и сотни орденовских и министерских идиотов. А это — всего лишь корешки. Пенни покачала головой. Здравый смысл настойчиво велел ей заткнуться. Хочет травиться — вперед. Мир будет только лучше без Беллатрикс Лестрейндж. Эта женщина погубила стольких людей, она убила Сириуса, пытала дядюшку Грега, силой притащила ее в этот холодный подвал… Пенни должна — нет, обязана — была ее ненавидеть. Но дурацкая хаффлпаффская человечность не дала смолчать. — Учитывая ваши проблемы с сердцем, половина указанных ингредиентов вам категорически противопоказана. Сердечная мышца будет слабеть после каждого приема. Это все равно, что пить яд. Лестрейндж скользнула к Пенни так стремительно, словно не подошла, а аппарировала. Ножичек, которым зельеварка крошила корень минуту назад, блеснул в руках ведьмы и в следующую секунду его острие коснулось щеки Хэйвуд. — Твое дело — варить зелье, девчонка. Так, как указано в рецепте. Занимайся этим, пока я не решила, что твой глупый язычок тебе в этом процессе не пригодится. Пенни судорожно сглотнула, кивнула, и вернулась к эликсиру. Теперь, когда она сказала о рисках, ее профессиональная совесть была чиста. Хотя, по-хорошему, и вовсе стоило промолчать. Возможно даже изменить пропорции так, чтобы ускорить процесс… Хэйвуд тряхнула головой. К чему размышлять об этом? Она просто не могла взять и намеренно отравить человека. Даже Беллатрикс Лестрейндж. Даже сейчас. Особенно сейчас. Пенни старалась не думать о том, что будет после того, как она изготовит эликсир. Теперь, когда девушка понимала для чего варит настойку, она сомневалась, что из этой ситуации получится выпутаться. Слишком уж много чести пришлой зельеварке знать такие подробности о правой руке Того-Кого-Нельзя-Называть. Пенелопа не сомневалась: ей ужасно повезет, если ее отпустят отсюда живой. Но, как ни странно, это не казалось сейчас самым важным. Страх за собственную жизнь чувствовался блекло, словно эхо — она почти не ощущала его на вкус. Эмоций, печали, жалости к себе практически не было, словно кто-то повернул рупор их громкости на минимум. На лишние переживания просто не хватало ресурса — все силы уходили на изготовление сложного зелья и защиту воспоминаний от спонтанной легилименции Лестрейндж. Хэйвуд согревала изнутри одна простая мысль: за все эти часы ее барьер не поддался ни на секунду. Она чувствовала: ничего, из того, что Беллатрикс не полагается знать, колдунья не пронюхала. Ничего о нем и его тайне. Учитель окклюменции, чье имя и образ она запрещала себе воскрешать в памяти, ею бы гордился. И это успокаивало настолько, что Пенни было почти не боязно. Работа спорилась. Даже в темной и непривычной лаборатории под надзором Пожирательницы Смерти, даже на исходе последних сил, руки мастерицы точно и аккуратно совершали необходимые манипуляции. Вскоре варево стало прозрачным. Пенелопа погасила огонь и наложила на котел запечатывающие чары. Зелью предстояло настояться час перед тем, как она могла приступать ко второй фазе. Но Хэйвуд не успела сказать об этом вслух. Дверь с треском распахнулась и громко хлопнула о стену, жалобно звякнув металлическим кольцом. Пенни обернулась и сердце забилось как сумасшедшее, захлебываясь от внезапного притока крови. На пороге стоял он. — Ты! — Беллатрикс ощерилась, словно озлобленная кошка. — Что ты тут делаешь? — ярость колдуньи заполнила собой комнату, накатила темным потоком горячей душной энергии, которая чуть не сбила Пенни с ног. Но сила Лестрейндж наткнулась на барьер Северуса, будто волна разбилась о скалу. Снейп вошел в лабораторию и в помещении сразу стало градусов на десять прохладнее. Пенни смотрела на него и видела, как вибрирует воздух вокруг мужчины, как черная рябь клубится вокруг сжатых в кулаки рук, как глаза мечут почти осязаемые молнии. Мощь его ауры оттесняла импульс колдовской силы Беллатрикс, с боем захватывала территорию. Казалось, что его плащ перестал быть элементом одежды — он трепетал за спиной как живые крылья, сотканные из ночного ветра. Только теперь, спустя четырнадцать лет знакомства, Пенелопа в полной мере осознала, что имели в виду те, кто звали Северуса одним из сильнейших колдунов Британии. Пенни кожей почувствовала, как сгусток его энергии змеей скользнул к ней и окутал ее невидимым одеялом, защищая от обжигающей злобы Лестрейндж. Прикосновение такой родной и знакомой магии Северуса подействовало словно глоток свежего воздуха после долгого пребывания в толще мутной воды: звуки стали отчетливей, мир вернул себе краски, все чувства, которые еще недавно были выдворены за пределы разума, нахлынули разом и накрыли Пенни с головой. Уголки рта задрожали, а в глазах защипало: Пенелопе вдруг страшно захотелось плакать и смеяться одновременно. Ментальный блок дрогнул, но девушка в последний момент спохватилась и удержала его. Вслед за Северусом в помещение зашла леди Малфой. — Нарцисса! — возмущение и негодование Беллатрикс разъедали воздух. — Так будет правильней, Белла. — мадам Малфой говорила тихо, но уверенно. — Северус — лучший в этом деле, и, если кто и сможет сделать так, чтобы не пострадали вы оба, то это — он. Голос Снейпа зазвучал еще тише, но каким-то неведомым образом он колючей стужей проник в самое глубокое подсознание, переливаясь недовольным надменным шепотом, четко чеканя каждое слово прямо в мозгу: — Глупо было ставить во главу угла не собственную сохранность, а идиотские тайны, Беллатрикс. Еще глупее — похищать моего человека и надеяться, что я пойму и приму это. — Твоего человека? — Да, Беллатрикс. Моего человека. Мисс Хэйвуд. — Северус резким жестом указал Пенни на дверь. — В ваших услугах здесь больше не нуждаются. На выход. — Нет! Она знает! — Беллатрикс рубанула воздух палочкой, пытаясь наслать на зельеварку удерживающие чары, но Северус отразил попытку. — Я уже сказал, Белла, мисс Хэйвуд — моя ассистентка. Я разберусь с ней и с ее памятью сам. Если ты хочешь, чтобы тебе помогли, отныне в нее не полетит ни одно твое заклинание. Ты не посмеешь больше трогать ничего моего. Пенелопа готова была поспорить, что видит, как холод его голоса покрывает стены трескучей изморозью. В спину же напротив, словно дышал серой и дымом разъяренный дракон. Еще немного и по полу под ее ногами побегут трещины — каменные плиты просто не выдержат противостояния двух Пожирателей. Ступни предательски немели, пока девушка брела прочь из комнаты. Снейп не удостоил ее и взглядом: он не сводил сосредоточенных глаз с Беллатрикс, готовый в любой момент принять бой. А вот Пенни не видела ничего, кроме его жесткого, яростного лица. Девушка шла медленно, тремор ослабевшего организма потряхивал ее крупной дрожью, сковывал колени словно отголосок чар Локомотор Мортис. Она глядела на директора, едва сдерживая глупое иррациональное желание броситься к нему на грудь. Но вот Северус остался позади: почти недвижимый он стоял между ею и Лестрейндж, надежно прикрывая зельеварку своим барьером. Пенни переступила порог и дверь за спиной захлопнулась. Хэйвуд сделала по коридору шаг, другой и, не в силах больше прямо держаться на ногах, повалилась боком на холодную стену. — Да что ты себе позволяешь, полукровка? — голос Беллатрикс явно слышался из лаборатории. Он громыхал так, будто ведьма кричала прямо внутри гудящего от внезапной мигрени черепа. — Мисс? — что-то пискнуло на уровне бедра. Пенни с трудом сфокусировала взгляд и увидела домовую эльфу, облаченную в наволочку с вышитым на груди гербом дома Малфоев. — Пройдемте за мной, мисс. Милки велено приглядеть за вами пока мастер Северус здесь не закончит.***
Они выходили из Малфой-мэнора глубокой ночью. Северус стремительно несся прочь от особняка по самым неприметным и запустелым тропкам, намертво вцепившись в руку едва поспевающей за ним Пенни. Хватка была болезненной, но девушка не жаловалась — его касание, пусть и грозящее оставить на запястьях синяки, придавало сил, а заодно распространяло на нее его защитные чары. Когда антиапарационный купол остался позади, Снейп остановился так резко, что Пенни по инерции влетела в него на полном ходу. Девушка не успела растеряться: он крепко обхватил ее обеими руками и трансгрессировал прочь. Уткнувшись в уютное тепло его плеча лицом, вдыхая полной грудью запах его кожи и пряных трав, Пенни наконец разрешила душившим ее слезам прорваться наружу. Они тихо текли по щекам, и расплывались мокрым пятном на лацкане его сюртука. Зельевары аппарировали несколько раз. Пенни чувствовала, как ноги опускаются то на мягкий газон, то в холодный снег, то на потрескавшуюся мостовую. Девушка даже на секунду не приоткрыла глаз: ей не было интересно какими маршрутами их уносил Северус, запутывающий трансгрессионный след. Главное, что он был рядом, а с ним Хэйвуд было не страшно попасть хоть в преисподнюю. Пенни лишь крепче жалась к нему, теплому и родному, слушая тарабанящее сердце за черным бархатом мантии. Ей казалось, что она вновь стала маленькой девочкой, беззащитной и слабой, а человек, к которому она льнула всем телом, был неприступной надежной скалой, укрывшей ее от всех ужасов мира. Импульс за импульсом Северус перебрасывал их все дальше от поместья Малфоев, параллельно сканируя Пенни — не наложил ли кто чар слежки, не ковырялись ли в ее мозгу, нет ли на ней проклятий… Скрип двери своего дома она узнала бы из тысячи. Они вошли внутрь, замки мелодично щелкнули, и прихожую залил мягкий уютный свет многочисленных ламп. Не выпуская ослабевшую Хэйвуд из рук, Снейп накладывал на ее жилище чары, гораздо больше чар, чем обычно. Когда он наконец закончил, Пенни почувствовала, как он пытается отстраниться. — Нет! — она вцепилась пальцами в его плащ, не позволяя Северусу разомкнуть объятья. — Пенни… — НЕТ! — девушка лишь крепче обхватила его плечи, до боли сильно прижалась к груди Снейпа, словно боясь, что он пропадет, стоит ей отпустить его хоть на секунду. — Тише, Пенни, тише. Все позади. Дай взглянуть. Ну же. Нехотя, медленно, она ослабила хватку. Он взял ее лицо в ладони и вдумчиво всмотрелся в заплаканные глаза. Повинуясь немой просьбе, зельеварка окончательно сняла все барьеры, облегчая легилименту доступ к глубинам ее памяти. Он смотрел ее воспоминания, диалог за диалогом, действие за действием, и его дыхание выравнивалось. Беллатрикс, на удивление, вела себя почти прилично. Пожирательница больше пугала, нежели действительно вредила Пенни. Сама же Хэйвуд защитила свои мысли настолько хорошо, что секрет Дамблдора уцелел. Уголки его рта дрогнули. — Все хорошо, родная. Ты держалась молодцом. Сердце забилось быстрее. «Родная». Так он ее еще не называл. Девушка попыталась улыбнуться. Вышло так себе. Это простое действо стоило ей последних сил: ноги подкосились и Северус подхватил ее на руки. Пенни чувствовала, как его обеспокоенный взгляд пронизывает сознание насквозь, проникает в самое ее естество, сосредоточившись на ее магической ауре. Он изучал ее раскуроченный, перетружденный до предела энергетический стержень и на лбу пролегали глубокие морщины. — Огры тебя унеси, Хэйвуд! Разве можно так истощать ядро? «Вот так гораздо привычнее» — подумалось ей, пока девушка разглядывала мутным взором любимое лицо, искаженное яростным возмущением. Когда-то он так же смотрел на Барнаби, случайно выпившего отраву во время урока. Сказать хоть что-нибудь не получалось, поэтому Пенни лишь слабо моргнула в ответ и прислонила голову к плечу Снейпа. В глазах стремительно темнело, и Хэйвуд казалось, что она вот-вот рассыплется пеплом прямо у него на руках. Северус чертыхнулся и бросился по лестнице наверх, бережно прижимая к груди обмякшую девушку. Она казалась легкой, словно пушинка, будто бы за один этот день в подвале Малфой мэнора умудрилась потерять добрых десять фунтов веса. Добравшись до второго этажа, пройдя уютную спаленку насквозь, Снейп распахнул ногой дверь, ведущую в ванную комнату. Аккуратно усадив свою ценную ношу на приземистый туалетный столик, он повел палочкой, поворачивая медные краники до предела. Вода зажурчала, быстро наполняя глубокую белоснежную чашу. Мановение палочкой и с верхних полок, из лаборатории, из оранжереи по воздуху тонкими струйками взвились лепестки лекарственных трав, целебные порошки, эфирные масла и устремились через весь дом прямо в горячую воду, окрашивая ее в цвет парного молока. — Потерпи немного. Сейчас будет легче, вот увидишь… Еще пара взмахов палочкой и одежда слетела с девушки, отброшенная куда-то в угол. Те же манипуляции и с собственным облачением, и уже через мгновение Снейп медленно погружался вместе с Пенни в теплую пену, устроившись так, чтобы девушка прислонялась спиной не к скользкой боковине эмалированной ванны, а к его обнаженной груди. Ее затылок лег Северусу на плечо, пальцы легонько сжали жилистую руку, обнимающую ее талию. — Дыши глубже, Пенни. Вот так… умница. Ее порывистое рваное дыхание медленно выравнивалось. Прошло какое-то время, прежде чем каждые вдох и выдох Северуса и Пенелопы полностью синхронизировались. Аромат трав и масел действовал успокаивающе, молочная пена ласково нежила кожу, снимала напряжение в мышцах. Судорожно сведенные пальцы рук и ног расслаблялись в горячей воде. Дождавшись, пока ее сознание окутает спокойное умиротворение, Северус сосредоточился на потоках собственной энергии: магия мощными струями потекла по его жилам, а вода катализировала волшебный импульс, оплетая девушку облаком чар, словно искрящийся кокон. — Закрой глаза. Медовые ресницы сомкнулись. Мужчина чуть подался вперед, прижимаясь губами к одному виску, в то же время прислонив кончик палочки ко второму. «Слушай мой голос» — раздалось внутри ее головы. Пенни слушала. В какой-то момент перестало существовать все, кроме его голоса. Он стягивал ее мягким тяжелым бархатом, что-то ласково шептал ей. Хэйвуд растворялась в разлившейся по жилам неге, позволяя тихому густому баритону Северуса вести ее куда-то внутрь себя самой, в самую глубину сознания. Там, в сердце собственного «я», девушка вдруг осознала, что она четко, словно наяву, видит что-то сияющее. Пенни присмотрелась. Это нечто напоминало собой стеклянную сферу, полную жидкого света. Сфера неровно мерцала, Хэйвуд различила по ее периметру многочисленные пульсирующие трещинки. — Что это? — Твое магическое ядро. Не бойся, оно восстановится. Нужно просто немного подождать... Она явственно ощущала губы и руки Северуса, чувствовала его обволакивающее, словно плед, тепло. От каждого прикосновения мужчины, к сфере тонкими струйками текли золотистые сияющие ручейки энергии. Девушка затаив дыхание смотрела, как они заполняли собой трещинки, разглаживали выщерблины на оболочке ядра. Магический стержень медленно, но верно напитывался потоками чужого колдовства, словно истрескавшаяся сухая земля, что жадно пьет благодатную влагу дождя. Пенелопа ясно слышала, как сияющий шар легонько гудел, принимая в дар толику сил Снейпа. С каждой секундой беспокойная рябь оседала: поверхность ядра казалась все более целостной. Не открывая глаз, Пенни нащупала в воде его кисть, и их пальцы сплелись. Сейчас, пронизанная тончайшими нитями целебной магии Северуса, она чувствовала связь с ним так явно, как никогда раньше.***
Белые хрустящие простыни пахли луговыми цветами. Рука начинала неметь, поэтому Снейпу пришлось слегка поменять позу. Он сделал это плавно и очень медленно: Пенни спала под боком, и меньше всего сейчас Северусу хотелось, чтобы она проснулась от его неловкого движения. Глубокий восстанавливающий сон должен был продлиться еще как минимум пару часов. Мужчина старался не шевелиться и не шуметь, чтобы случайно не потревожить ее. Глупышка потеряла громадное количество энергии. В попытке защитить свою память, Хэйвуд с лихвой компенсировала недостаток опыта в окклюменции глубинными ресурсами своего источника магии. Ментальной практики опаснее было поискать. Еще час подобного окклюменционного блока, и девушка могла бы запросто впасть в кому, истощив последние силы организма. Северус судорожно выдохнул. Пенелопа старалась сохранить его секрет настолько отчаянно, что чуть себя не погубила. От одной мысли о том, что она могла сегодня погибнуть, мужчине становилось дурно. Знала бы Пенни как его трясло, пока он со всех ног летел в мэнор, заклиная ее оказаться невредимой! Ему вдруг живо вспомнились разметанные по полу рыжие волосы Лили, казавшиеся окровавленными в свете разбитой лампы. Северусу тяжело было даже представить себе, что история вновь повторится. Он точно знал: во второй раз он подобной боли не вынесет. Черные глаза скользили по открытому лбу, по припухшим смеженным векам, по плавным скулам. Он примечал все: россыпь медных, почти незаметных конопушек на носу и щеках, тоненький шрам на скуле, что достался ей в пору бесконечных школьных приключений, едва-едва проступающий над губой персиковый пушок, порозовевшие, слегка оттопыренные ушки. Каждая ее черточка казалась ему сейчас упоительно прекрасной. Северус сделал глубокий вдох, борясь со внезапно накатившим искушением сгрести ее в охапку, прижать к себе изо всех сил. Если бы не страх разбудить мирно посапывающую Пенелопу, он бы так и поступил. Хэйвуд нахмурилась и что-то недовольно промычала во сне. Такая серьезная, такая… забавная. Снейп невольно улыбнулся. «А ведь это ты заново научила меня улыбаться» Когда, во имя Мерлина, он успел так привязаться к этой невозможной девчонке? Настолько, что от одного взгляда на нее сердце бередило мучительной нежностью, а от мысли, что с ней могло что-то случиться, хотелось перестать дышать? «Когда ты стала для меня самым дорогим, Пенни?» Не могло же это случиться много лет назад, когда солнечный ребенок, сущее дитя, с упоенной радостью смешивала сложнейшие зелья на школьных уроках? Запала ли крошка Пенелопа ему в душу в то самое утро, когда он впервые посмотрел в эти горящие восторгом глаза, с самого детства искрящиеся добрым, почти осязаемым светом? Уже в первые годы учебы, будучи совсем еще юной, Пенни поражала его не только своими навыками зельевара, но и силой воли, и умением любить людей несмотря ни на что. Ведь как-то же она сумела подружиться со вздорной Мерулой Снайд, разговорить замкнутого Талботта Уингера, отвлечь Ориона Амари от медитаций и квиддича, разглядеть человека в ужасе подземелий, молодом декане Слизерина Северусе Снейпе. Зельевар как наяву увидел застенчивую мягкую улыбку девушки в мантии с желтой оторочкой. А потом живо вспомнил, как в самый последний день в качестве студентки, Пенни звенящим от волнения голосом пригласила профессора потанцевать на выпускном балу. Как тонкие пальчики легли в его ладонь, как легкий шлейф мелисы защекотал ноздри, как мягкое марево белого кружева оттеняло ее локоны, сияющие золотом в пламени свечей, пока наставник и его лучшая ученица медленно кружили по Большому Залу. А может что-то дрогнуло в замерзающем сердце Снейпа в тот день, когда она принесла ему на суд свою вакцину и буквально напросилась в ассистентки? Осознавал ли он тогда, как ему не хватало мисс Хэйвуд весь этот год с момента ее выпуска? Ведь только она одна смело и с улыбкой могла отвечать на самые каверзные, самые сложные вопросы на его уроках. Только эта смешливая хаффлпаффка изготовляла эликсиры так, что профессору живо вспоминался полный энтузиазма юный Принц-Полукровка, корпящий над котлом за той же самой партой. С тех пор, как Пенни покинула Хогвартс, Северусу каждый божий день казалось, что его запирают в классе с полнейшими олигофренами. А потом она, талантливая и умная, вернулась, чтобы остаться рядом. Сама захотела работать с ним. С ним, с самым деспотичным преподавателем последнего десятилетия! Искренне захотела. Настаивала на этом. Разве это не было чудом? Или же что-то екнуло в груди, когда ее впервые наколдованный Патронус прильнул к нему, как к родному, согревая лучами ее ласковой магии? Уже потом, гораздо позже, он понял, что Пенни вызывала жемчужного единорога, думая о нем. О Северусе, тролль-его-дери, Снейпе. Зельевар до сих пор до конца не понимал, как умудрился стать чьим-то лучшим воспоминанием. Каким несусветным образом это вообще могло произойти, Мерлин? Возможно, точкой отсчета послужили их первый поцелуй и первая совместная ночь. Потемневшие, как синий бархат, глаза, взирающие на него с мольбой и желанием, сладость ее кожи, пылкие руки, срывающие с него сюртук и рубашку, ее жадные до ласк губы… Хэйвуд опьянила его, свела с ума, заставила впервые за столько лет позволить плотским порывам и эмоциям возобладать над разумом. Впервые секс доставил ему столько удовольствия. И с тех пор это удовольствие хотелось испытывать вновь и вновь. Дыхание участилось и Северус закрыл глаза, пытаясь унять нарастающее томление. В горле засвербело от желания немедленно покрыть каждый дюйм ее тела поцелуями, подолгу задерживаясь в самых чувствительных местах. Мужчина сделал глубокий вдох, подавляя сильнейший порыв. Сейчас она была слишком близко, ее запах дразнил и манил, и лишь понимание, что Пенни нужен полный покой, удержало его от того, чтобы разбудить девушку и раствориться в ней без остатка. «Возьми себя в руки, Северус!» Наверное, только навыки мастера окклюменции помогли Снейпу остудить свой пыл. Вдох – выдох. Еще раз. О чем он там размышлял? Ах да, пытался понять, когда именно Пенни стала ему так важна… Северус медленно разомкнул ресницы и вновь принялся разглядывать мирно спящую Хэйвуд. Могло ли это произойти во все те последующие вечера и ночи, когда она согревала его, убеждала, что кто-то в целом мире может глубоко и искренне любить такого, как он? Когда гладила его волосы, прижималась спросонья щекой к обнаженной груди, заботливо приносила ему травяной чай, пока профессор допоздна засиживался за бумагами? Когда они вдвоем работали в лаборатории: в унисон нарезали коренья и побеги магических растений, помешивали зелья и до хрипоты спорили о новых способах обработки златоцветных куцей? Это могло случиться и в день окончания Турнира, когда Северус принял нелегкое решение уйти, поставив ее сохранность и покой превыше собственных желаний. Он почти не боялся того, что случится с ним самим. Важна была Пенелопа и ее безопасность. Безопасность, ради которой он мог пойти на все. Даже разбить ей сердце. И себе самому заодно. А может он ощутил привязанность чуть позже, когда от ревности к Блэку и Амари сводило судорогой крепко сжатые кулаки? Тогда он хотел крушить и ломать все вокруг себя. Изводил Тонкс, приведшую Пенни в Орден, затравил крестника Бродяги, а заодно и весь Хогвартс. И вот, проведя весь год как на иголках, Снейп испытал настоящее облегчение, когда Хэйвуд прямо сказала, что он зря злился на анимагов. Что он, Северус, единственный, кто был ей нужен. Может чувство пришло именно в то мгновение? Либо это случилось совсем недавно, когда он обессиленно привалился спиной к сломанному дереву, раздавленный убийством Альбуса, а она, едва узнавшая правду, покрывала поцелуями его мертвенно-бледное лицо и просила прощения за то, что сомневалась в нем. Ее шепот все еще звучал в голове, обволакивал его изнутри вуалью чистейшего счастья: «Я люблю тебя, Северус. Люблю, люблю, люблю…». Зельевар помнил, как не знал, что ей на это ответить, и лишь ловил губами ее губы, закладывая все свое тепло в каждое касание. Найти тот самый момент, тот день, в который он привязался к Пенелопе, выцепить его из памяти, оказалось непосильной задачей. Зато Снейп точно знал, когда пришло осознание этих чувств. Еще несколько часов назад (казалось, что прошла целая вечность), он стоял, вдыхая над школьным котлом ее запах. Что-то необъяснимое, но такое важное доходило до него медленно, как в тумане. Северус не мог это сформулировать, да и сейчас не сможет, но тогда ему нестерпимо захотелось поделиться с Пенни. Он летел к ней, полный такой редкой, такой искрящейся радости, чтобы сказать… Что сказать? Он бы придумал, как только заключил бы ее в объятья. Слова пришли бы сами, он знал это. Но все случилось иначе. Ее у него чуть не отняли. Северус был готов разнести в щепы Малфой мэнор и сразиться с избранницей Волдеморта, да хоть и с самим Темным Лордом, если понадобится, и все ради того, чтобы вызволить свою Пенни. Снейп ни на секунду не сомневался, что Беллатрикс убила бы Хэйвуд, стоило той доварить зелье. Если Пенни еще раньше сама не сожгла бы себя изнутри, окончательно расщепив ослабевшее ядро. Северус закрыл глаза и сжал челюсти в бессильной злости. Как же ему повезло зайти в класс зельеварения, вдохнуть пары Амортенции, захотеть увидеться с Пенелопой и побывать у нее дома! Все, чтобы понять: что-то не так, она в ловушке. А ведь он едва успел перехватить Малпеппера, разузнать, где искать пропавшую девушку. Череда совпадений, чудом спасших ее от расправы Лестрейндж или энергетического коллапса. После всего пережитого ему было так легко признаваться самому себе, что та мучительная нежность, что он к ней питал, с каждым днем буйно разрасталась, укоренялась в душе. Зельевар помнил дни, когда странная симпатия к бывшей студентке казалась ему кощунственной. Сейчас все было иначе — теперь ему было бы сложно даже представить себя не желавшим ее. Северус перевел взгляд на изогнутые губы. Только они произносили его имя так, что ему хотелось отзываться. Пенни, словно чувствуя его взгляд, слегка улыбнулась во сне. Она всегда так ласково, по-особенному улыбалась ему. Снейп мог сколько угодно язвить, ходить смурым словно грозовое небо, вести себя как последняя скотина, но ее улыбка почти никогда не увядала. А если такое и случалось, Северус немедленно начинал желать увидеть ее вновь. Он обожал эту улыбку. Он будет скучать по ней отчаянно и сильно. Директор Хогвартса полной грудью вдыхал запах чуть влажных локонов. Кое-что все же останется с ним. Теперь о Пенни ему будет напоминать аромат любовного зелья, стоит ему только того пожелать. Морщинка на лбу разгладилась: он понял, что уже к вечеру приступит к варке эликсира, чтобы отныне ежедневно носить в глубинах мантии крошечный фиал. Минуты складывались в часы, а он все не мог насмотреться на спящую девушку. Разгорающееся солнце проникало в окно, гладило их руки и волосы теплыми лучами. Снейп ждал, что Пенелопа проснется, и одновременно боялся этого. Им предстоял непростой разговор, и, если бы Северус мог, он отложил бы его на дни или месяцы... Однако несколько часов назад она могла умереть. Допускать что-то подобное и впредь он не имел права. Наконец Пенни потянулась, заморгала, и разомкнула веки. — Северус. Он видел свое отражение в ее чуть воспаленных, но сияющей тихой радостью глазах. Пальцы заскользили по золотистым волосам, заправляя непослушную прядку за ухо. — Как спалось? Она могла не отвечать. Снейп прекрасно знал, как. Он чутко отслеживал ее мысли, за милю не подпуская Беллатрикс и прочие ужасы вторгаться в ее сны. Никаких кошмаров, только воспоминания об их совместных деньках, самые лучшие и спокойные из тех, что он мог воспроизвести в сознании. — Я чувствовала тебя. — она коснулась пальцами виска. — Вот здесь. Тень улыбки изменила изгиб его жестких губ. — Я знаю.***
Горячие тосты с джемом и апельсиновый сок. Большего он бы не успел приготовить. Конечно, можно было бы позавтракать и вчерашней пастой, но Северусу показалось не очень уместным начинать день со спагетти. Пенни благодарно улыбалась, намазывая четвертую гренку толстым слоем сливовой патоки. Снейпу хотелось просто молча любоваться этой спокойной, такой домашней картиной, но тиканье часов на стене неустанно напоминало ему о важности времени. — Пенни, нам нужно поговорить. Девушка задумчиво отложила кусочек хлебца, взор устремился куда-то вниз, заскользил по деревянной столешнице. — Ты, наверное, меня ненавидишь? — Девушка сжала губы. Такой дурацкий, такой детский вопрос. Северус нахмурился. — Что за глупости? Почему я должен тебя ненавидеть? Хэйвуд поежилась, небесные глаза заблестели влагой. — Ты предупреждал, а я чуть все не испортила… Как последняя бестолочь сделала то, чего не должна была, хотя и обещала сидеть дома… Из-за меня ты разругался с Лестрейндж…, ты пошел туда…, она могла прочитать, узнать, она… я… Спазмы сдавили горло, и Пенни замолчала, порывисто выдохнув. Снейп накрыл ее подрагивающие холодные пальцы ладонью, и нежно сжал, побуждая девушку вновь взглянуть на него. — Во всей этой ситуации виновата не ты, а я, — прочеканил он четко и ясно. «Потому что доверил свой секрет такой идиотке, как я?» Легилимент покачал головой. — Разумеется нет. И хватит себя так называть. Даже в мыслях. Пенни недоверчиво всхлипнула. Северус потянулся через стол, сжал в руке ее вторую кисть, и принялся тихонько поглаживать тыльную часть ладони большими пальцами. — Мне нужно было дать тебе возможность быстро связаться со мной в экстренном случае. Даже мальчишка Поттер с дружками додумался использовать зачарованные монеты, а я полагался лишь на Патронуса, которого нельзя принимать перед посторонними. По-хорошему и вовсе стоило установить сигнальные чары, чтобы знать, что ты выходишь из дома. Закрыть камин для переговоров, особенно для типов вроде Малпеппера. Напоминание об аптекаре заставило Пенелопу вздрогнуть. — Дядюшка Грег, он цел? Снейп не удержался и закатил глаза. Иногда это ее чрезмерное человеколюбие его откровенно бесило. — Грегориус Малпеппер переживет нас с тобой вместе взятых, Пенни. Он, вероятно, уже давно греет старые кости где-нибудь на побережье Сены. Девушка кивнула, у нее от сердца явно отлегло. Северус покачал головой. — Это из-за него ты не воспользовалась порталом? Я надеялся, что ты активируешь браслет. Он, собственно, именно для таких случаев и был заколдован, Хэйвуд. Пенни потупилась. — Беллатрикс Лестрейндж сказала, что если я выкину какой-нибудь фокус, то она его убьет. Я не могла так рисковать... Мужчина хмыкнул. — И между собой и стариком Малпеппером, ты выбрала Малпеппера. — Она бы его погубила. А от меня ей нужно было всего лишь зелье, а не моя жизнь. Стандартный снейпов мрачный сарказм так и просился наружу, но Северус смолчал и не стал комментировать. Он и сам видел, что Пенелопа, мягко говоря, не была уверена в том, что говорит. Мужчина не видел смысла сейчас стыдить и пугать ее еще больше. Хотелось пройтись по трусливому Малпепперу, в подробностях рассказать, как тот сбежал, ни сделав ничего, чтобы помочь девушке, но разве это не причинило бы ей больше боли? Пенни была единственной в целом мире, чьи чувства он боялся задеть. Поэтому, подавив в себе желание поделиться с Хэйвуд своими мыслями касательно планов Лестрейндж и сбежавшего аптекаря, Снейп уставился на их сплетенные пальцы и принялся пристально их разглядывать. Зельевары какое-то время помолчали. — Белла умеет добиваться чего хочет. — Ты закончил ее зелье? — Да. И дал слово, что позабочусь об ее секрете. — Слово? Под словом ты имеешь ввиду Непреложный Обет? Снейп парировал с мрачной усмешкой. — Сестры Блэк тяготеют к тому, что связывать себя со мной клятвами. Таковы уж их семейные традиции. Пенни пропустила шутку мимо ушей. — Сколько у нас есть времени? Северус шумно выдохнул. — Около десяти часов. Я должен буду очистить твои воспоминания до конца дня. Пенни кивнула. — Хорошо. Снейп все рассматривал ее тонкие кисти невидящим взглядом. Ему надо было сказать кое-что еще, но он никак не находил в себе сил озвучить свою мысль. Настал черед Пенни сжимать пальцами его ладони, чтобы привлечь внимание мужчины. — Северус? Он вопросительно взглянул на нее. Хэйвуд грустно улыбнулась ему, и Снейп понял, что она скажет еще до того, как девушка открыла рот. — Ты должен стереть не только вчерашний день. Северус помимо воли смежил веки. Пенни понимала его без слов. Мало того, она первая заговорила о том, что он сам так и не сумел сказать. Хэйвуд избавила его от давящей необходимости просить ее отдать то, что они так хотели сохранить. Но почему же от этого на душе становилось так паршиво? — Я зря разубедила тебя еще тогда, в лесу. Ты был прав, как всегда, абсолютно прав. Эта тайна — слишком опасное знание, чтобы хранить его в голове неподготовленного окклюмента. Несмотря на все тренировки, я гораздо слабее тебя в этой науке. Вчера я чувствовала, как уходят силы, как трещит защитный барьер, а ведь Лестрейндж даже не знала, что именно искать. Что у меня в голове вообще есть что искать… Пенни ощутимо бросило в дрожь, но она продолжила. — Я себя переоценила, Северус. Я невольно стала слабым звеном вашего с Дамблдором плана. Моя окклюменция едва выдержала. Да, думаю, ее можно улучшить со временем, тренировать и дальше. Но недостаток умений — не главная проблема. Пока я была там, я поняла, что именно люди: Дора, Билл, Грегориус Малпеппер – десятки моих друзей, родных, они и есть мое самое уязвимое место... Я же не смогу просто оставаться в стороне, если что-то будет угрожать кому-то из них! Помнишь, как я вела себя в школе, когда пропала Беа? Как рисковала всем, чтобы помочь Джейн? Несмотря на обещание сидеть дома, я бросилась к дядюшке, потому что считала, что ему нужна помощь. Понимала, что не должна, но ведь он — близкий мне человек, и я поддалась... Северус, даже если ты поставишь охранные заклятия, даже если наведешь Протеевы чары на какой-нибудь предмет для связи, мои родные — моя самая большая слабость. Ведь даже сейчас, понимая, что это была ловушка, я пошла бы к Грегу Малпепперу, чтобы не дать Пожирательнице Смерти запытать его до смерти… Северус внимательно слушал, не перебивая, глядя ей прямо в глаза. Пенни же не могла заставить себя поднять на него взор и смотрела куда-то в сторону. — Я безумно боюсь, что мои привязанности снова используют против меня. Против нас. Беллатрикс Лестрейндж истязала дядю только потому, что ей нужен зельевар. Что она сделает, когда захочет выведать о тебе? Особенно сейчас, когда ты явно показал, что готов вступиться за меня? Она может понять, что между нами что-то есть, и когда-нибудь захочет повлиять на тебя через нашу связь… Что ей стоит надавить на меня, чтобы добраться до тебя? Пытать или убивать моих друзей, чтобы надавить на меня стало легче легкого? А Темный Лорд? Вдруг он заподозрит тебя и захочет убедиться? — Пенни всхлипнула. — Если мне предстоит выбирать между памятью и твоей жизнью, Северус, я выбираю твою жизнь. Если я могу избежать жертв, отдав всего-навсего свой душевный покой, я это сделаю. Мне не жаль себя, ни капли, но потерять тебя и других близких мне людей только потому, что я хотела знать… Снейп прижал ее пальцы ко рту и поцеловал. Хэйвуд невольно умолкла. Его прикосновение словно выбило почву из-под ног, и продолжать говорить все то, от чего ей становилось так больно, девушка больше просто не могла. Она сильно, почти до крови, закусила нижнюю губу, призывая все свое мужество, чтобы не разрыдаться. — Ты забудешь почему простила меня, Пенни. Он понимал, что говорит это больше самому себе, нежели девушке. Северус чувствовал: Пенни прекрасно понимает, что это для них значило. Зельеварка уже не будет знать причин, почему он убил Альбуса. Снейп вновь станет для нее предателем. Тем, кого Пенелопа Эмилия Хэйвуд, член Ордена Феникса и верная ученица Дамблдора, не имеет права любить. Выдержка Пенни дрогнула и рассыпалась, как карточный домик. Горькая слезинка, вторая, третья заскользили по ее щекам. Северус поднялся на ноги, обогнул стол, подошел к ней вплотную и сел рядышком, прямо на полу. Она скользнула со стула вниз, к нему, крепко обхватила руками, уткнулась лицом в его шею, прижалась губами к бледной коже и зашептала: — Я не хочу этого, Северус… не хочу забывать ни секунды. Ты же знаешь это? — Конечно знаю, — он поцеловал ее в лоб. — Я тоже этого не хочу. Но ты права. Лестрейндж не верит мне. Уверен, она настраивает Лорда против и не упустит возможности воспользоваться моей слабостью. Вряд ли что-то изменится, даже если зелье каким-то чудом сработает. И она точно поняла, что я пришел за тобой не просто так. Теперь, стоит мне оступиться, она примется за тебя. Зельевар устало прислонил голову к стене. Пенни почти слово в слово озвучила его собственные опасения. Там, в мэноре, он не сдержал слов и эмоций. Беллатрикс и Нарцисса точно заподозрили почему именно Снейп так кипятился. Иллюзиями он себя не тешил. Темный Лорд или братья Лестрейндж еще могли бы поверить в то, что в Северусе говорит всего лишь уязвленное самолюбие мастера, у которого отняли сотрудника, но он имел дело не с ними, а с женщинами, что были готовы на все ради своих любимых. Разглядеть в Снейпе похожий порыв им не составило бы труда. А потому, сами того не желая, сестры нащупали его Ахиллесову пяту. — Я изменю твою память. Глубже и сильнее, чем точечным Обливиэйт. Так, чтобы было немного легче принять… некоторые вещи. Чтобы в твоей голове осталось меньше меня. Синие глаза встретились с черными. — Не удаляй их безвозвратно, Северус. Сделай эффект обратимым. — Она потянулась вперед и прильнула к его рту, на несколько долгих мгновений растворяясь в поцелуе. Затем, не отстраняясь, прошептала, касаясь его губ. — Верни мне их, когда все это кончится, любимый. Пообещай, что вернешь. Лично, живой и здоровый. Он молчал долго, казалось, целую вечность. Пенни разглядывала собственное отражение в его глазах. Там, в этом ониксовом зеркале, она казалась себе самой гораздо красивей, чем в жизни — сияющей, словно покрытой звездной пыльцой. «Такой ты меня видишь, Северус?» — Я не могу обещать этого. — Ее сердце пропустило удар. — Но я обещаю сделать все возможное, чтобы эта война кончилась быстрее. — пальцы зельевара коснулись ее щеки. — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы пережить ее и вернуться к вам, невозможная мисс Хэйвуд. Пенни застыла на пару секунд, а затем кивнула. Северус дал слово “постараться”, но этого было недостаточно. Что же, тогда план придется немного подкорректировать. — Ты помнишь, почему решил не стирать мне память в тот вечер в лесу? Зельевар пристально посмотрел на нее. — Мы только что решили, что это слишком рискованно. — И все же мой аргумент остается весомым. Если… — она сделала глубокий вдох, набираясь мужества, чтобы озвучить того, чего так боялась. — Если с тобой что-то случится, если ты так и не успеешь… должен остаться кто-то, кто передаст Поттеру послание директора Дамблдора. План «Б». — Гриндилоу тебя разде… — Если ты не можешь пообещать выжить и восстановить мои воспоминания лично, то дай мне слово, что они вернутся сами, если случится так, что ты уже не сможешь… — в горле встал ком и она не смогла продолжить. Снейп тряхнул головой, словно озлобленный бульдог. — Это глупо, Хэйвуд. Ты же сама озвучила все причины, почему тебе небезопасно знать тайны Дамблдора! — Все эти причины не будут иметь значения, если ты погибнешь, Северус. Твоя безопасность, сохранность твоего секрета — вот почему я хочу изменить память. Но, если тебя не станет… — Тогда ты вспомнишь все. Не только информацию о Поттере. Все, что я изменю. Слетят блоки, что будут защищать твои… чувства. Тебе придется помнить даже то, что причинит боль. — Что такое боль одного человека, когда речь идет о победе в войне с Темным Лордом? И что такое наши с тобой жизни, по сравнению с этой победой? — зельевар попытался возразить, но она покачала головой и его слова затихли так и не прозвучав. — Дамблдор понимал, что порой можно пожертвовать собой во имя мира, ты понимаешь это, и я тоже. Меня не пугает то, что может случиться со мной. Я найду способ рассказать все мальчику. Вместо тебя. Сейчас мы пытаемся спасти ваш план. Это важнее всего, разве нет? Если мое забвение не спасет тебя, Северус, пусть моя память вернется и поможет Поттеру добить эту тварь. У тебя должен быть запасной вариант. Я все еще могу им быть. Снейп злился. На болезненно-бледном лице играли желваки, на висках колотились синие, набухшие вены, острые костяшки сжатых пальцев едва не взрезали кожу на руках. Слова Пенни вызывали в нем живое, дичайшее отторжение. Но это было неважно: ненавистный, циничный голос разума твердил ему, что она права. Он мог закрыть уши ладонями, сбежать, отбиваться от этих мыслей сколько угодно, но знал, что это бесполезно. Глаза уставились в одну точку и стали безжизненными черными туннелями, что-то словно погасло в их глубине. Вот до чего, значит, мы дошли, Хэйвуд. Ты просишь меня своими руками обречь тебя на то же самое, что долгие годы превращало мою жизнь лишь в ее подобие. — Бросьте, профессор. Может хоть так у вас появится лишний стимул не рисковать головой и держаться подальше от старухи с косой? Пенни улыбалась. Грустно, горько, но по-прежнему тепло. Ее улыбка забередила что-то в самой глубине его груди. Северус резким рванным движением сгреб ее в объятья. За окном ярко сияло солнце. Зельевар смотрел, как по небу лениво ползут белоснежные облака. — Твоя взяла, Хэйвуд. Она нежилась в его руках. Мужчина нагнулся к ней, мягко прижавшись губами к ее губам. У них осталось всего десять часов. И он не желал терять больше ни одной секунды.