***
Северус стоял перед директорской тумбой. Сотни глаз смотрели на него, но привычных шепотков и смеха не было слышно — Большой Зал окутало гробовое молчание. — Моим прямым указом мистер и мисс Кэрроу назначаются ответственными за дисциплину. Любой проступок студента или учителя, который вы заметите в стенах замка или за его пределами, должен быть в подробностях изложен одному из названных преподавателей. Отныне это правило будет соблюдаться всеми вами неукоснительно. Те, кто станут очевидцами нарушений и не доложат — будут считаться виновными в равной степени. Все ясно? Взгляды учеников горели страхом и ненавистью. Северус устало сощурился, всматриваясь в окаменевшие лица. Пальцы незаметно сжали ленточку Пенни. Что ж, если пробить новое дно нелюбви к своей персоне еще вчера казалось невозможным, Снейп невольно продемонстрировал самому себе, что все невозможное ему по плечу. И на том спасибо, что в этот раз обошлось без дурацких выкриков со стороны гриффиндорского стола. Хотя ложными надеждами он себя не тешил: как только Лонгботтом и Уизли выпишутся из больничного крыла, наглые выпады возобновятся. Директор прошествовал на выход не прощаясь, жестом пригласив за собой обоих Кэрроу. Очередное срочное задание для Пожирателей было фикцией. Снейп не желал ни секунды более находиться в Большом Зале, как и не хотел оставлять детей наедине со злорадствующей семейкой. Лучше уж пусть Минерва побудет со студентами, поддержит их, пока он раздает ненужные распоряжения «ответственным за дисциплину». Заняв брата и сестру бумагами минимум на полдня, Северус поспешил укрыться в кабинете. Там, хмурый как грозовое облако, он уселся за стол и вперился взглядом в одну точку. Желание кому-то по-магловски врезать сводило кулаки. Дамблдор с портрета куда-то делся, вероятно даже нарисованный прошлый директор обладал интуицией кошки: будь он сейчас здесь, точно нарвался бы на пару ласковых от Снейпа. В какой-то момент Северусу стало зябко. Лучи осеннего солнца снаружи призывно манили, и он проследовал на широкую веранду, утопающую в уютном тепле. Профессор прикрыл глаза, дыхание постепенно выровнялось. Он только-только начинал ощущать что-то отдаленно напоминавшее спокойствие, как с нижних этажей до него донеслось пение. — Мерлин! Дамблдор обожал слушать Хор Лягушек, потому выделил Флитвику для занятий кабинет прямо под своим. Сам Снейп тоже был не против музыки, но то, что хор исполнял сейчас… Северус вернулся в кабинет, плотно затворив за собой дверь, но пронизывающие куплеты «Ночи» доносились до него и здесь: Пой песню, песню жизни, Прожитую без сожалений. Скажи тем, кого я любил, Что я никогда их не забуду! Директор стиснул зубы. Бесспорно прекрасная мелодия, и раньше она ему даже нравилась. Но сейчас она приобретала совсем иной смысл. Это было послание лично для него, для убийцы верховного мастера Хогвартса, вероломно присвоившего себе школу. «В ночи» точно так же окутывала замок своей завораживающей грустью и в тот день, когда пал Дамблдор. И теперь звучала словно напоминание: «Мы знаем, что случилось с Альбусом. Мы не забудем того, что ты натворил». Взгляд упал на фигурку книззла на столе. Книззл навевал воспоминания об ароматных зельях, светлых косах и нежных ладонях. Абсолютно бесполезная в быту вещь, которую он совсем недавно «конфисковал» у смеющейся Хэйвуд, чтобы в опустевшем кабинете Дамблдора появилось что-то родное, кусочек связи с жизнью, которая принадлежала лично ему. Песня все звенела в ушах, обвиняя и стыдя. Северус невольно вспомнил, что даже Пенни когда-то верила в его предательство. Всего несколько часов, но и это ему дорогого стоило. Он живо воскресил в памяти ощущения от того, как ее презрение добивало, уничтожало остатки жизненной энергии. Продолжи она его ненавидеть, он давно бы захлебнулся в квинтэссенции своей тоски. В душе Северус был безмерно рад тому, что своенравная девчонка влезла в его голову. Она узнала правду, и в пронизывающей тьме загорелся ласковый огонек надежды. Теперь, когда он проходил через все это не один, бремя его роли не казалось ему столь невыносимым. Снейп взял книззла в руку и неосознанно провел пальцем промеж фарфоровых ушей, словно поглаживая. Зачарованный кот заурчал тихим перезвоном. Может быть Северусу и посчастливится застать тот день, когда и все остальные узнают, что он был на правой стороне. Хотя, если вдуматься, даже если ему предстоит до конца жизни оставаться самым презренным человеком Британии, любви и признания Пенни ему хватит сполна. Мысли о Пенелопе придали бодрости, и окклюмент почти без усилий очистил разум от всего гнетущего. Книззл вернулся на стол, директор левитировал с полки книгу поинтереснее и погрузился в чтиво. Уже на десятой строке ему удалось перестать замечать навязчивую мелодию «Ночи».***
Пенни замерла, вглядываясь в огонь. Малпеппер исчез, в последний раз умоляюще глянув на нее, и оставил после себя только желтые сполохи, медленно оседавшие на поленья. «Что же мне делать?» Хэйвуд лихорадочно кусала губы, пальцы сцепились в замок. Дядюшка Грег просил ее об одолжении, совсем небольшой услуге — всего лишь сварить целебное зелье. Она бы с удовольствием взялась за это и даже не попросила бы со знакомца ни кната за помощь, если бы не одно «но». Ввиду необъяснимых обстоятельств, Малпепперу позарез нужно было, чтобы Пенни прямо сейчас явилась в аптеку. По словам дядюшки, на кону стояла жизнь человека. Зелье нужно было изготовить немедленно и по какой-то причине ее домашняя лаборатория не подходила. Никому другому аптекарь бы такой сложный эликсир не доверил, и, если Пенни не согласится и не явится, кто-то умрет. Она не успела расспросить его поподробнее. Губы старика задрожали и, прошептав «прошу тебя», он растворился в каминном пепле. Пенни разрывало желание помочь близкому человеку с одной стороны и нежелание нарушать слово, данное Северусу, с другой. Ей нужен был сейчас его совет, помощь, чтобы принять решение. Она повела палочкой в воздухе, живо представив себе ласковое тепло в глубине черных глаз-угольков. Патронус замерцал посреди комнаты так ярко, словно был соткан из лунного света. — Найди Северуса. Приведи его, если это безопасно… Но не показывайся на глаза, если он не один! Потому, что светящегося единорога нельзя было просто так демонстрировать обитателям школы, а особенно сиблингам Кэрроу. Это могло вызвать подозрения, а подвергать Северуса риску Пенни хотела меньше всего на свете. Патронус исчез, но всего на секунду и, моргнув в воздухе, вновь засиял посреди комнаты. — Он там с кем-то… — догадалась девушка. Единорог кивнул. Пенни заломила руки. Что же делать? Малпеппер заклинал ее торопиться: вероятно, случилось что-то действительно серьезное. И сейчас кто-то мог погибнуть. «Потому что я не приду на помощь». Пенелопа стиснула зубы. Живительная настойка была настолько сложна в изготовлении, что людей, способных ее сварить без огрех в Британии можно было посчитать по пальцам одной руки. Берн и Захаревски скрывали свое местоположение. Директор Снейп и декан Слагхорн вряд ли были для Малпеппера в зоне досягаемости. Оставалась лишь Пенелопа Хэйвуд, девочка, которую старик Грег сызмальства качал на руках, угощал сладостями и любил как родную внучку. К кому, как ни к ней ему было обращаться? И что, теперь боясь высунуть нос за порог, она проигнорирует старого друга? Бросит кого-то в смертельной опасности? Она обещала Снейпу не рисковать собой и своей памятью. Однако сейчас страх выйти из дома начинал казаться паранойей. Малпеппер никогда не состоял в Ордене, был чистокровным и неконфликтным магом, а варить лечебные зелья ни новая, ни старая власти не возбраняли. Риски были минимальны — в просьбе дядюшки не было ничего противозаконного или из ряда вон выходящего. Лишь мольба о помощи и опасения за чью-то сохранность. Вряд ли беспокойства были необоснованны — зелье готовилось только в самых крайних и тяжелых случаях, когда почти ничто другое уже не могло помочь. Пенни поднялась на ноги. Она обещала Северусу не выходить без крайней нужды. Но если на кону жизнь человека, разве это не есть крайняя нужда? — Он все еще не один? Единорог развоплотился на мгновение и вновь грустно качнул головой. — Мерлинова подагра! — Пенни посомневалась еще с полсекунды, а затем устремилась в лабораторию и за пару минут собрала только самый необходимый скарб. Набирать ингредиенты и реактивы смысла не было — в аптеке их было на любой вкус. Перед выходом она оставила Северусу записку, на тот самый случай, если он надумает навестить ее сегодня и не застанет дома: «Ужин на плите, я скоро буду. У Малпеппера проблемы, срочно нужен зельевар».***
Директор сидел в учительской с каменным лицом. Счастливую физиономию Амикуса Кэрроу хотелось сжечь заклятием Инсендио, но Северус заставил себя изобразить подобие усмешки. — Неплохая идея, Амикус. Весьма. Однако, боюсь, это вызовет ненужное недовольство родителей. — Да ладно вам, директор. Кого ж волнует, что эти болваны думают? «Любого нормального преподавателя?» — Можно опробовать на Лонгботтоме. — Кэрроу сплюнул, а потом, вспомнив где он находится, развоплотил плевок. — Мальчишка ой как напрашивается. Будто сам хочет, чтобы его наказали. Поди тоже того, кукухой-то, как родичи евойные. Снейп на секунду прикрыл глаза. «Играйте свою роль убедительно, Северус» — прозвучали в голове слова Дамблдора. Он, итак, слишком долго защищал Невилла, Джинни, Луну, всех этих малолетних идиотов, что постоянно лезли на рожон… Еще немного и Кэрроу начнут что-то подозревать. Ему было плевать на этих доморощенных «профессоров». Но указ Лорда «давить дух сопротивления и вышколить непокорных», и ежемесячные встречи в Малфой-мэноре, на которых брат и сестра регулярно появлялись, ставили его в щекотливое положение. Однако, если он согласится сейчас, значит ли это, что пытки станут обычным явлением в школе? «Станут в любом случае» — шепнул внутренний голос. — «Кэрроу нахватались этого у своего повелителя, и Темный Лорд не будет их одергивать». Не стоит забывать о том, что Волдеморт — еще больший монстр, чем все его прихвостни вместе взятые. Северус живо вспомнил несчастную Черити. Женщина едва испустила последний вздох, когда змея Нагайна по дозволению хозяина начала пожирать растерзанное тело прямо посреди зала собраний. Полный мольбы взгляд профессора Бэрбидж до сих пор стоял перед глазами, громкий испуганный крик коллеги и приятельницы все еще звучал у Северуса в голове. Знакомое чувство погружения во тьму мучительно отозвалось во всех суставах сразу. Он с трудом отогнал отчаянную мысль наложить на Амикуса Империус и заставить того устроить смертельную дуэль с Алекто где-нибудь на берегу озера. Холодный разум понимал: Снейп не сможет обезопасить тех школьников, что сами делают все, чтобы не быть в сохранности. Как бы он не старался. Единственное, что останется — приложить все усилия, чтобы риски для детей были минимальные. Пути, как это сделать, он найдет. Если вдуматься, возможно, один уже нашелся. Северус давно практиковался в способах введения зелья в тело не подозревающих живых существ без необходимости проглатывания. Сложные чары собственного изобретения позволяли извлекать любую настойку из сосуда и капля за каплей аппарировать ее прямо в кровь «жертвы». Пока Снейп лишь пробовал этот новый способ и о нем, разумеется, никто не знал. Подобные чары могли служить опасным оружием, попади их рецепт недоброжелателю. Отравить недруга, влюбить в себя объект вожделения, заставить кого-то принять чужой облик — теперь не нужно было заставлять кого бы то ни было пить эликсир, чтобы добиться любого результата. Вероятно, Невиллу предстоит послужить Снейпу лабораторным кроликом для испытаний заклинания на человеке, пока директор будет излечивать раны мальчика и давать тому обезболивающее, не выдавая себя ни словом, ни делом… — Хорошо. На Лонгботтоме. При мне. Кэрроу вызвал Филча. Снейп смотрел прямо перед собой. — Мистер Филч, помнится, вы говорили, что держите у себя в кабинете некие предметы, доставшиеся вам от предыдущих поколений хранителей замка. Завхоз замер. Смесь удивления и чего-то непонятного промелькнула на землистом лице. Зрачки сузились, и через секунду Аргус опустил взгляд, вперившись в носки собственных поношенных ботинок. — Цепи для подвешивания за пальцы ног. — Амикус изобразил процесс подвешивания жестом, словно общался со слабоумным. — Кандалы, колючие наручи, плети, которыми ты хвастался еще когда я учился в школе! Пришла пора твоих игрушек, сквиб! Подготовь их все на сегодня. Северус отметил про себя, что Кэрроу стоял удачно — если под правильным углом наслать на того Флиппендо, он вылетит через окно и разобьется оземь. Руки так и зачесались. А Филч все молчал. — Мистер Филч? — Снейп начинал беспокоиться. Не наслали ли малолетние баламуты на завхоза какие-то чары? Наконец мужчина заговорил. Скрипучий голос был совсем тихим, сдавленным, словно каждое слово стоило Аргусу больших усилий. — Инструменты непригодны, директор. Они ржавые, хрупкие, совсем плохие. Их… нельзя использовать. Северус живо вспомнил, как Филч бахвалился тем, что каждые день начищает цепи так, что те блестят, словно отлитые из серебра. Этой присказке было столько же лет, сколько Аргус был хранителем. Пару лет назад директор и сам мельком видел их — сверкающие, абсолютно целые кандалы сковали метлы Гарри Поттера и близнецов Уизли после потасовки на квиддичном поле. Он смотрел на плотно стиснутые челюсти завхоза, ловил полный мрачной уверенности взгляд темных глаз, и до него медленно доходило… — Что значит «непригодны», старый дурак? — взбеленился Амикус. — Так ты следишь за своим инвентарем, грязный… — он замер, остановленный взвившейся в воздух ладонью верховного мастера. — Вы уверены в том, что орудия нельзя использовать? Совсем ничего из того, что у вас имеется? Филч кивнул. — Виноват, не уследил, директор. В подземельях был потоп, которого я не заметил. Как опомнился — стало поздно. Все проржавело. Простите. Снейп угрюмо смотрел на собеседника. Глупо было думать, что тот поймет намек или воспримет его правильно. Своей ложью Филч демонстрировал на чьей он стороне и, конечно же, и не подозревал, что Северус с ним в одной лодке. Амикус попытался что-то гневно воскликнуть, но директор его перебил. — Прискорбно, мистер Филч. Очень прискорбно. В таком случае, все потери будут вычтены из вашего жалования. Если подобная халатность повторится, наш с вами следующий разговор будет весьма серьезным. Свободны. Деревянный поклон, и завхоз удалился. Пока он шагал на выход, Северус невольно отметил про себя, что впервые на его памяти спина Филча была такой ровной, а плечи расправленными. — Пущу сквибову животинку на фарш, будет знать, как разбазаривать школьное добро. — выругался Кэрроу. Снейп возвел глаза к потолку. — Кошку не трогать. — Он уселся за стол, и соединил кончики пальцев. — Раз пока необходимого инвентаря нет… — Можем использовать Круциатус, директор. Думаю, так будет даже лучше. Снейп чертыхнулся в душе. Этого он и боялся.***
В Дырявом Котле было пусто. Обветшалые столы и стулья навевали тоску. Старый Том поднял на нее затравленный взгляд и лишь кивнул, узнав Пенни. Бармен прекрасно понимал, что она вряд ли пришла выпить или поболтать. Девушка поглубже натянула капюшон и прошла через зачарованную стену. Косой Переулок с каждым визитом становился все более мрачным: заброшенные магазины, грязные мостовые, сотни новых мелких лавок, в которых нынче властвовали прежние обитатели Лютного. Хэйвуд ускорила шаг, крепко сжав в руках палочку. Сердце замирало всякий раз, когда она узнавала в заколоченных пыльных фасадах прежние, когда-то приветливые и яркие заведения. Кафе-мороженое Флориана Фортескью лишилось хозяина. Опустел Чайный Пакетик Розы Ли. Лавка Олливандера стояла закрытой который месяц. Вместо пестрых витрин и узорчатых декораций там и сям висели пугающие вывески («Сглаз и порча на любой вкус», «Зубы маглов, недорого», «Получи силу, о которой и не мечтал! Присоединяйся к племени детей луны»), что соседствовали с десятками плакатов, с которых на Пенни смотрел Гарри Поттер — «Нежелательное лицо №1». Аптека Малпеппера встречала ее гулкой тишиной. Шторы плотно задвинуты, табличка висит надписью «Закрыто» наружу, на полу тут и там странные следы. Единственная зажжённая лампа освещала лишь небольшой участок помещения ближе ко входу, все, что располагалось за прилавком, окутывал полумрак. Какое-то нехорошее чувство вползло под кожу и забилось там склизким угрем, призывая Пенелопу развернуться и немедленно уходить отсюда. — Дядюшка Грег? Молчание. Пенни зажгла тусклый огонек на кончике палочки и медленно двинулась вглубь лавки. В смежной комнате располагалась лаборатория, вероятно хозяин находился там. Интуиция не подвела. Малпеппер сидел посреди лаборатории, опустив голову. Слева стоял распахнутый кованый сундук, в который были аккуратно сложены склянки с ингредиентами, несколько котлов из разных сплавов, целая коллекция серебряных ложечек и поварешек, кинжалы, скальпели и мензурки, порошки, весы, каменная ступка и, непонятно как там оказавшийся, кулек с конфетами. Пенни узнала название леденцов, которые с особым удовольствием уплетала в детстве. — Девочка моя, ты пришла! Малпеппер вскочил и подбежал к ней, заключив Хэйвуд в объятья. Слегка изумленная, Пенелопа обхватила старика руками. Странное предчувствие усилилось. Что-то было не так. Всегда чистенький и аккуратный, Грегориус сейчас испускал кислый запах пота и страха. Ладонь девушки скользнула по его спине, и зельеварка вдруг осознала, что нащупала в складках мантии что-то липкое. Удушливый озноб охватил тело и, подняв подрагивающие пальцы ближе к глазам, Пенни разглядела на них бурую густую жижу. В нос пахну́ло солью и железом. — Замечательно. — холодный голос наполнил собой комнатку, прозвучав словно гром. Пенелопа дернулась, невольно отшатнулась назад и сейчас видела перед собой испуганное, жалостливое лицо Малпеппера. По его грязным припухшим щекам катились слезы. — Прости меня, дорогая. — шептал он одними губами, — Прости меня, пожалуйста…***
Настроение у Северуса чуточку приподнялось. Полчаса назад он осадил Кэрроу, не терпящим возражения тоном заявив, что использовать Круциатус — совсем не то же самое, что колодки Филча, и для таких мощных чар должна возникнуть по-настоящему веская причина. Амикус ожидаемо расстроился, но поспешил заверить директора, что от такой занозы, как Невилл Лонгботтом, повода ждать долго не придется, и откланялся. Снейп шагал по коридору мимо своего бывшего кабинета. Ароматы готовящихся эликсиров просачивались за дверь, витали в воздухе. Зельевар остановился, разрешив себе минутку поностальгировать, вернуться во времена, когда это место было его обителью. Северус живо вспомнил, как любил вечерние тихие часы, когда лаборатория пустовала, и он мог посвятить себя любимому делу, не думая ни о чем, без остатка растворяясь в изготовлении очередного зелья. Стены, полки, столы, все там было знакомым, родным. Он подумал о своих редких одаренных студентах, что принесли Хогвартсу несколько золотых котлов на Турнире Зельеваров. Снейп никогда этого не показывал, но он гордился ими, безумно гордился. Его лучшая ученица затмила всех остальных вместе взятых: создала лекарство от драконьей оспы, вступила в Гильдию Зельеваров уже в двадцать лет, стала личной помощницей самого взыскательного мастера Британии, и сумела вывести целую оранжерею Солнцелиста, подкармливая ростки специальным эликсиром собственного изобретения. Северус невольно улыбнулся, воскресая в памяти малышку Пенни, впервые посетившую его урок. Снейп зашел в класс за полчаса до начала утренних занятий. Была у него такая привычка — проверять помещение перед уроками. К удивлению зельевара, внутри уже кто-то находился. Профессор подозрительно нахмурился и приблизился к странной хаффлпаффке, пришедшей в аудиторию ни свет, ни заря. Девочка стояла перед полками, влюбленно разглядывая ряды мензурок и бутылочки с образцами зелий, тянущиеся рядами от пола до потолка. — Кто вы и что вы тут делаете? Девочка подпрыгнула от неожиданности и обернулась. На Снейпа смотрело солнце, теплое и сияющее. — Профессор Снейп! Я… я Пенни Хэйвуд! Простите, что так рано! Просто я целых три дня не могла дождаться урока по зельям и вот… Надеюсь вы не злитесь, что я тут сижу? Продолжая улыбаться, Северус собрался было возобновить путь до своего нового кабинета, но тут чувствительные рецепторы уловили запах, которого здесь быть просто не могло. Он подозрительно уставился на дверь. Потом пожал плечами (директор он тут или кто?) и повернул ручку. Студенты обернулись разом. Профессор Слагхорн умолк на полуслове, замерев над котлом Астории Гринграсс. — Директор Снейп? — Гораций выглядел удивленным. Впрочем, изумление быстро слетело с одутловатого лица и сменилось вежливой, слегка испуганной улыбкой. — Прошу, проходите. Студенты поднялись с мест, приветствуя верховного мастера. Подобные выражения уважения, пусть и ложного, теперь были нормой для Хогвартса. Ученики вставали при приближении взрослых, ходили по коридору чуть не военным строем, громкий смех и распущенный вид в Хогвартсе больше не допускались. Снейп рассудил, что уж лучше он обучит студентов как демонстрировать покорность и смирение, нежели за стенами школы они покажутся невежами какому-нибудь Пожирателю, который не раздумывая накажет «нахалов». — Не обращайте на меня внимания. — Северус махнул студентам рукой. — Продолжайте работать. Слагхорн жестом пригласил учеников вернуться к котлам. — Итак, я остановился на том, что вам очень важно понять зелья, прочувствовать их. Запах, вкус, цвет, консистенция, даже то, как жидкость реагирует на манипуляции палочкой — все это должно говорить вам о качествах напитка, о его свойствах. Зельеварение — это симфония и, услышав музыку однажды, вы вряд ли пожелаете когда-либо перестать наслаждаться ею. — тут Слагхорн сделал кивок в сторону директора, не сумевшего сдержаться и не зайти в свой бывший класс. Снейп сухо мотнул головой, внимательно разглядывая котлы, в поисках источника флюидов, что привели его сюда. Перед каждым студентом кипело разное зелье — видимо Слагхорн в случайном порядке раздал пятикурсникам инструкции к сложным эликсирам уровня СОВ. Однако глаза подводили Северуса, ни одно варево, что он видел вокруг, не могло пахнуть так. Тогда директор позволил обонянию вести себя и медленно двинулся вдоль рядов. Аромат все усиливался. Наконец он нашел искомый котел и остановился перед ним, не веря в то, что видит перед собой. Гораций подошел следом и одобрительно рассмеялся. — Мисс Ли — большая молодец, директор. Она вызвалась изготовить эликсир уровня ЖАБА и, как видите, у нее выходит довольно неплохо! Снейп видел. Но зрение и обоняние твердили ему разное. Он знал запах этого зелья от самых ярких нот цветочных духов до тончайшего шлейфа лилий и лимонника, росшего на прудике у дома Эвансов. Однако сейчас напиток пах совсем иначе. — Вы… — голос охрип, и Северус прокашлялся, прочищая горло — Вы что-то меняли в рецептуре, мисс Ли? Пятикурсница испуганно съежилась. — Нет, директор, ничего… Что-то не так с эликсиром? Ее встревоженный взгляд и удивленные глаза Слагхорна вперились в лицо Снейпа, и тот отрицательно покачал головой. Он и сам видел по густоте, перламутровому блеску и характерным спиралям — зелье было сварено идеально. Но что тогда… Он скомкано попрощался и направился на выход. И пока шагал по коридору, лихорадочно думал, почему и с каких пор сочетание запахов Солнцелиста, васильков, домашнего печенья и мелисы стали тем самым ароматом, которым теперь пахла для него Амортенция.***
Медленно, очень медленно Пенни оторвала взгляд от искаженных страхом глаз Грегориуса, и перевела взгляд вбок, в темноту, откуда выходил человек в плаще. Гибкая, опасная походка пантеры перед броском, черный бархатный балахон, изогнутая палочка направлена прямо на Хэйвуд и Малпеппера. Бледные тонкие пальцы потянулись к капюшону, чтобы показать лицо, но девушка догадалась кто перед ней еще до того, как тусклая лампа осветила хищные черты. Этот голос она раньше не слышала, но не различить знакомые интонации не могла. Подобную мрачную угрозу источала порой и миссис Тонкс, когда отчитывала Дору за самые безрассудные, самые рискованные проступки дочери. Правда мама Нимфадоры, при всем умении быть до дрожи устрашающей, всегда оставалась доброй тетушкой Медой. — Значит ты и есть та хваленая зельеварка? Пенни, способная заткнуть старикашку Слиззи и Снейпа за пояс, не так ли? Пенелопа сглотнула. Она сжала челюсти так сильно, что заболели зубы. Испуганно распахнутые небесные глаза вперились в лицо магессы, заскользили по кривой усмешке, острым скулам, ярко-алым губам, тяжелым темным векам, короне буйных аспидно-черных локонов. «Мерлин, что же я наделала…» Ведьма чуть подалась вперед, и ее глаза блеснули безумным торжеством. Пенни не могла заставить себя выдавить и слова, и лишь молча смотрела на нее, невольно подмечая все повадки и движения. Темная как ночь аура облаком стелилась вокруг колдуньи, сочилась из ее волос, воздушной вуалью окутывала плечи. Волшебная палочка небрежно танцевала в расслабленных пальцах, ядовитая улыбка гипнотизировала, вводила в ступор. Опасность и грация сквозили в каждом жесте чародейки. «Цербер Темного Лорда» — так ее называл Северус. Однако статная волшебница в черном не напоминала Пенни цепного пса. То была не стражница, но Персефона, владычица подземного мира, смертоносная мощь армии демонов, заключенная в изящное, обманчиво-хрупкое тело женщины. Такая убьет не задумываясь, легко, будто сделает вдох. — Малышка Пенелопа оглохла? А ну отвечай! — последнее слово собеседница прошептала низким угрожающим шипением, которое напомнило Хэйвуд утробный шелест огня в пасти дракона. — Я… Я… — способность связывать звуки в слова будто покинула зельеварку: она ощущала себя беспомощной рыбой, выброшенной на сушу. Вместо Пенни заговорил Малпеппер, силясь унять дрожащий голос. — Мадам, девочка непревзойденная специалистка! Все способна сделать в лучшем виде. Бесподобная микстура живой смерти, Феликс Фелицис высшего сорта, Оборотное зелье и Сыворотка правды для нее — детская забава. У Пенни два патента на новейшие лечебные зелья, среди которых и Янтарная настойка, спасшая вашу матушку, леди Блэк. Она… — Тш-ш-ш! Я спрашивала не тебя, аптекарь! — из палочки ведьмы змеей вырвалась тонкая плеть и хлестнула старика по лицу, отчего тот взвизгнул и упал, прижимая ладонь к рассеченным губам. — Дядюшка Грег! — с Пенни будто слетели Цепенящие чары. Хэйвуд метнулась к хозяину лавки, обхватила его лицо ладонями. Увидев глубокий порез, она вздрогнула, но не растерялась. Палочка в руках Пенни легко повернулась, указывая на лицо старого друга — Эпискеи! — рана тут же затянулась. Убедившись, что Малпеппер в порядке, девушка подняла глаза на колдунью. Время словно остановилось, и Хэйвуд не понимала сколько долгих секунд или часов она не могла оторвать взгляда от маленькой аккуратной кисти, от длинных острых ногтей, покрытых кроваво-красным лаком, от ореховой палочки, на кончике которой искрилась погибель. Зельеварка смотрела, а перед мысленным взором проносились лица Талботта, которого эта рука сделала сиротой, Сириуса, так и не успевшего пожить по-человечески, неуклюжего мальчика Невилла Лонгботтома, что навещал сошедших с ума родителей в Святом Мунго. Грудь сдавило: ненависть и ужас сплелись в скользкий клубок и стянули легкие — дышать стало тяжелей. Ведьма чуть повела ладонью в сторону, и перед взглядом Пенни зазмеилось угольно-черное клеймо Волдеморта. Такое же, что Хэйвуд порой ласково поглаживала подушечками пальцев, силясь заглушить жгучую боль в запястье любимого. Ее словно обдало из холодного душа. Голова заработала на удивление ясно и пришло понимание: сейчас эмоции не имели никакого значения. От ее слов и действий зависит безопасность Грегориуса, ее самой и, конечно, Северуса. Жажда злиться, бояться, творить глупости — этого категорически нельзя было допускать. Подумай Пенни чего лишнего в присутствии легилиментки, и это могло привести к тому, что она потеряет его. Хэйвуд вдруг увидела его перед собой, так четко, словно Снейп был сейчас в этой комнате. Никогда еще Пенни не рисковала сильнее и от страха причинить ему вред вдруг стало так больно, что все ее существо взревело: этому не бывать! Магия заструилась по жилам, ведомая силой воли, мысли о возлюбленном окутывала густая поволока, надежно пряча его от ученицы Темного Лорда. Хэйвуд еще секунду позволила себе помнить его теплые руки, запах трав на кончиках пальцев и глубокое тихое дыхание, а затем одним махом очистила разум. Образ Северуса растаял, она забыла его лицо, имя, голос, отодвинула на задворки сознания, спрятала так глубоко, как только могла. Малпеппер все поскуливал, сжавшись комком на полу. Пенни заслонила его, отложила палочку и подняла руку, демонстрируя раскрытую ладонь. — Прошу вас, не наказывайте его! Я… Я отвечу сама. Я Пенелопа Эмилия Хэйвуд, член Гильдии Зельеваров, поставщица Святого Мунго. Чем я могу вам помочь, леди Лестрейндж?***
В какой-то момент Северусу надоело метаться по ставшему тесным кабинету. Палочка рассекла воздух, накладывая на своего хозяина дезилюминационные чары, Оглохни, пару-тройку защитных заклинаний, и Снейп устремился в единственное место, где сейчас хотел быть. С каждой секундой шаг становился быстрее, и он почти перешел на бег, невидимый и неслышимый обитателями Хогвартса. Он летел по предместьям замка, по опушке леса, по мощенной дорожке в Хогсмид, по узким улочкам, и на губах расцветала глупая, странная улыбка. — Пенни! — он буквально ввалился в дверной проем, не особо заботясь о том, что поднял грохот на весь дом. Свет не горел. Северус бросился на кухню — на плите под крышкой остывал заботливо приготовленный соус для спагетти. Он взлетел по лестнице наверх — спальня пуста, постель аккуратно заправлена, его черная, наспех скинутая рубашка лежала на покрывале. Снейп спустился в лабораторию, проверил оранжерею — пусто. — Пенни! Записку он нашел уже после второго визита на кухню и чуть более тщательной инспекции помещения. Бумажка прислонилась к кружке, некогда подаренной Джейн Джонсон «самому гениальному зельевару Хогвартса». Северус прочел, чертыхнулся и поспешил вон из дома. Косая Аллея встретила директора Хогвартса угрюмым серым безмолвием. Затхлость, грязь, война — отныне именно этим пах здесь воздух. Снейп несся вдоль заколоченных витражей, и с каждым шагом липкая тревога окутывала все крепче, словно особенно упрямый побег Дьявольских силков. Он ворвался в аптеку Малпеппера, разнеся запертую входную дверь в щепки. Лавка выглядела так, словно старика ограбили — все было перевернуто, ценные ингредиенты и химикаты пропали с прилавков, тут и там в полу и мебели виднелись выщербины. Дикий сумасшедший страх потряхивал напряженные руки, пока Северус с замирающим сердцем проверял комнату за комнатой в поисках Пенни. Грегориуса Малпеппера он нашел в подвале, сжавшегося от ужаса промеж собранных сундуков с пожитками и дорогостоящими компонентами зелий. — Не убивайте, умоляю! — аптекарь бухнулся на колени. — Прошу, берите что хотите, но не трогайте меня, пожалуйста! Северус подлетел к старику и вцепился тому в плечи, заставляя смотреть себе в глаза. — Где она? Где Пенни Хэйвуд, Грегориус? Малпеппера трясло. — Я не… Директор Снейп… Северус… Я не виноват, просто нужен был зельевар… Она убила бы меня, убила бы если бы я не привел специалиста! Снейп сжал пальцы так сильно, что едва не вспорол ногтями дряблую старческую кожу. — Где. Пенелопа. Хэйвуд. ОТВЕЧАЙ! Старинные часы пробили семь из-под крышки одного из чемоданов, и тут где-то сбоку, промеж наспех собранных пожитков, засиял старый башмак. Грегориус дернулся было к образовавшемуся порталу, но Северус намертво вцепился в аптекаря, пригвоздив его к полу. — Ты никуда не сбежишь от меня, Малпеппер. У тебя три секунды, чтобы ответить, где сейчас Пенни. Иначе… — Снейп приблизил лицо вплотную к лицу старика, испепеляя того полными злобы глазами — Иначе ты не просто бегать, ходить никогда больше не сможешь. Тебе все ясно? Грегориус понял, что уйти не получится и разрыдался. — Она… Она пришла и сказала, что ей нужен зельевар. Лучший, но не вы и не мастер Слагхорн. Нужен был срочно и только самый опытный и умелый. Она сказала, что иначе убьет меня. Я пытался отказаться, и она начала пытать, мучить меня! — мужчина протянул вперед руки, демонстрируя сорванные ногти. — Она… она знала, что я работал со всеми вами, с Гильдией, и я не мог, просто не мог… Кончик палочки Северуса лег на артерию лавочника и сильно надавил, угрожая вырвать из старика жизнь безо всякой магии. — Кто? Кто это был??? — Лестрейндж! Беллатрикс Лестрейндж! Свет померк перед глазами. Снейп разжал пальцы и Малпеппер мешком рухнул на пол, ударившись спиной. Зельевар с трудом поднялся на ноги, тело стало ватным. — Она любила тебя. Ты был ей как родной. А ты соврал ей и отдал палачу Темного Лорда? Трусливый… Он не договорил, сплюнул и выбежал из подвала, не удостоив плачущего Малпеппера и взглядом. Через несколько секунд, Северус уже прошел сквозь зачарованную решетку перед Малфой-мэнором и стремительно, словно гигантская летучая мышь, несся ко входной двери.