Я так скучал по тебе.

       Безумная улыбка сияла на лице Сану. Лезвие ножа отсвечивало от лампы так ярко, что можно было подумать, будто это светит солнце.        — Я... Я не могу... — нож со звоном упал на пол. Юн Бум не видел его глаз, но знал, что они полны ярости. — Я... Я больше не могу это делать!.. Я не могу!!        Он потупил взгляд. Руки дрожали сильнее, чем когда-либо. Он чувствовал что-то иное. Это был не только страх.        — Аргхххх!! Ты тупой сукин сын!! Ты не можешь сделать даже такую мелочь!! — вены на шее возлюбленного вздулись. Руки офицера всё сильнее сжимали его запястья. — Я принял тебя, грёбаный тормоз... и чем ты мне отплатил?!        Горячие слёзы текли по щекам Бума. Что он должен делать? Почему это так сложно для него? Почему он не может покончить с этим прямо сейчас? Раз и навсегда. Всего лишь нужно вонзить нож в грудь бывшего полицейского. Пару мгновений и проблемы нет.        Раньше он думал, что это страх. Это не страх, он просто не хочет оступиться. Поздно. Сталкер уже оступился. Нет времени думать о том, правильно ли он поступит. Нет времени. Он должен сделать выбор.        — Офицер, зря вы сюда пришли. Вы ошиблись, когда решили стать героем, защитником... Вы жалок, — говорил парень, подбирая хорошо ему знакомый нож. — Я рад был бы не причинять вам боль, но моё счастье дороже, чем ваша справедливость. Справедливость уже давно потеряла смысл в этом грёбаном мире. Эта жизнь пуста и жестока. У вас даже смысла жить больше нет...        Кровь хлыстнула на лицо молодого человека. Он довольно ухмыльнулся.        — Извини, что медлил. Мне почти удалось поверить, что убивать людей ради собственной выгоды — плохо. Променять идеальную жизнь на вечные муки из-за этой чёртовой правды? Всегда пытаться быть правильным? Сану... — блеск в глазах сталкера не угасал. Казалось, он не различал реальность и фантазии. Но он прекрасно понимал, что только что произошло. — Я ведь не хочу, чтобы ты злился.        — Я действительно захотел убить тебя, представлял твоё изрезанное лицо. Когда ты уронил нож, мне показалось, что придётся избавляться от двух тел, а это так муторно.        На лице Сану появился тот самый взгляд. Любящий? Ласковый? То, ради чего Бум мог сделать всё, что угодно.        — Уже семь часов. Пора прибраться. Мы не можем лечь спать, пока не уберём за тобой, — сказал он, а затем включил радио.        По всему дому с треском лилась знакомая мелодия. Пятна крови постепенно уходили с дощатого пола, а в подвале снова происходила мясорубка.