От Смоленска до Сантандера

Всё чаще среди зелени деревьев мелькала желтизна, а союзные войска всё усиленнее готовились к новому, решительному – а про себя все надеялись, что и решающему – сражению. Настроения были совсем иные, нежели весной и летом – несмотря на разгром при Дрездене, после серии последовавших за ним побед армия воспряла духом. Шура, чья рука поправилась полностью, вновь обрела прежнюю жизнерадостность. Винценто обратил внимание, что их отношения стали как-то даже теплее и доверительнее, чем раньше, пусть она и не определилась ещё со своими к нему чувствами. Например, однажды она созналась ему, что перед битвой при Кульме ей было безумно страшно. – Я же никогда раньше не боялась сражений, Винценто! – растерянно сказала она. – Неужели я стала слабее? – Что вы, вовсе нет! Просто чем больше боевой опыт, тем больше вы знаете разных вероятностей того, как именно всё может пойти не так. А нас тогда всего три дня как разбили под Дрезденом, да и у вас рука ещё была не до конца размявшейся после повязки. Я тоже при Кульме был напуган, да ещё как – если бы нас там победили, это могло бы вообще привести к концу коалиции! Ну а если бы вы действительно стали слабее, Шура, все бы это легко узнали: вы бы просто переоделись в платье да поехали домой. – К мадамам, нянькам, тряпкам, куклам и танцам, – со смехом кивнула Шура. – Меня Кутузов туда посылал. Винценто улыбнулся, пытаясь представить себе подобную фразу в исполнении фельдмаршала: – Вот именно. А вы же не желаете уезжать? – Нет, – решительно сказала она. – Может, если бы не война, я бы так никогда и не отважилась... но теперь знаю: я не хочу уходить в отставку даже после победы. В долгосрочный отпуск – да, возможно, я очень скучаю по дяде... но совсем вешать мундир на крючок в ближайшие годы я точно не собираюсь. Она поглядела на него выжидающе и с какой-то опаской. Винценто понял, что она переживает, не передумает ли он от такой новости предлагать ей руку и сердце. – Это отлично, – успокоил он её, и Шура покраснела от радости.