Королевство Красного Мора

      Спешившись с Быстрого, я потянулась, разминая затекшие бедра и спину. Затылок припекало солнце, сезон Вер был в самом разгаре и грозился стать одним из самых теплых за последние лет пятьдесят. Не спасало даже легкое светлое платье и скорость, с которой иногда мчался зверь. Вот и сейчас, он донес меня к ближайшему для ночевки городу быстрее, чем передвигалась остальная группа. И хотя Корвус был не в восторге, что я вырываюсь вперед, все равно помалкивал, не желая портить мое настроение, которое впервые за два месяца было сносным.       Я стояла на въезде в небольшой городок Амет, который, если честно, больше напоминал деревню. Пристроив ладонь ко лбу, чтобы спрятать глаза от солнца, я окинула взглядом серые домики и невысокие городские стены. Обернувшись, я заметила на горизонте приближающихся скворцов, во главе которых скакал на единороге дядюшка. Мы напоминали какое-то стихийное бедствие — около сотни учеников, десять преподавателей, и директор. После нас на дорогах пыль не опускалась еще несколько часов, а когда мы останавливались в какой-то деревне, зачастую наша численность превышала жителей того захолустья.       Поправив прикрепленную к упряжи сумку, я заглянула внутрь и достала яблоко. В этот раз я двигалась налегке, зная, что все равно не останусь голой в стенах Мора, а после вообще вернусь в Скворечник. В сумке болтались сменные брюки и блуза, еще одно легкое платье, нижнее белье и косметика. Необходимый набор походных зелий, и как бонус, который я прихватила с собой, чтобы наконец решить этот вопрос с Ленсифером — склянка с сцинтой. Там же, рядышком, постукивал кубик из оникса, врученный мне подставным Мартином. Он давно был проверен мной на черную магию, и не представляя угрозы, болтался в сумке как молчаливое напоминание о том странном инциденте.       Быстрый прилег на траву, я села рядом с ним, наблюдая как медленно, но верно приближаются ученики. Вздохнув, я с хрустом вгрызлась в яблоко, вызвав у улулы заинтересованный взгляд. Вздохнув, я залезла в другую, небольшую сумку, и достала оттуда дикого сурка, которого зверь поймал утром, но не успел сожрать. Довольно урча, хранитель принялся за свой обед.       Хрустя яблоком, я следила глазами за причудливыми клубками пыли, вылетающими из-под копыт и лап животных. В первых рядах, наравне с дядей, ехали преподаватели, среди которых был и Фобос. Он мог преодолеть расстояние от Скворечника до Мора за минуту, вызвав портал, но предпочел пыхтеть со всеми остальными в седле две недели — нам требовалось добраться лишь до Межграничья, оттуда нас переправит Вельма, сэкономив нам неделю пути.       В последние два месяца происходили странные вещи, со всеми нами. Будто очнувшись от сезона Хием, мы не ожили, но по привычке, заложенной годами, пытались жить. Деметра была не похожа сама на себя, ее злости на Фобоса хватило на две недели, а потом был скандал. Громкий и ужасный, на весь двор, как у нас с ним когда-то. Было сказано много обидных слов, в основном в его сторону, и казалось, после того как он прижимал ее к себе рыдающую среди тающего снега, все должно было наладиться. Но только гладя ее по волосам, он смотрел прямо на меня, стоящую в толпе невольных свидетелей этого спектакля, и прожигал своим холодным взглядом.       Они не были вместе, и Деметра превратилась в немой призрак прошлой себя. В конце фригуса, когда уже было очень тепло, я нежилась вечером на подвесной тропинке над школой, подставляя щеки в редких веснушках ласковым лучам. Неожиданно рядом со мной кто-то опустился. Не придавая этому значения, я продолжала подставлять щеки светилу, когда бесцветный голос прошептал:       — Я могла бы прямо сейчас тебя столкнуть.       Чуть напрягшись, я решила не подавать вида, что удивлена ее визиту.       — Ты же прекрасно знаешь, что я не умру от этого. Максимум, ногу сломаю, но починят меня быстро.       — Знаю. Поэтому ты все еще сидишь тут, а не корчишься от боли внизу.       Отвлекшись от солнечных ванн, я обернулась к девушке.       — Так сильно ненавидишь меня? — в голосе звучала горечь.       — Не представляешь, как сильно, — шепнула она.       — Он не любит меня, я ему не нужна.       — Врешь, и сама знаешь это.       Засмеявшись, я повернулась к девушке всем телом, убирая ноги из канатных прорех.       — Деметра, в тебе говорит ревность…       — Во мне говорят факты!       Видя, что девушка закипает, а участвовать в магической дуэли мне ой как не хотелось, я спокойно попросила ее:       — Хорошо, я вижу, что тебе это необходимо. Давай поговорим, раз так. Я открыта к диалогу, начинай.       Замявшись на несколько мгновений, девушка окинула меня недоверчивым взглядом, но взяв себя в руки, затараторила:       — Он называл меня крольчонком, постоянно… я не понимала почему он стал так делать, пока не узнала о вашей с ним истории. Он рассказывал о тебе, не прямо, но рассказывал…говорил, что в его жизни был дорогой ему человек, рассказывал о сказках с Испода, о гадании на шептушках, о прогулянных занятиях и забавной мисс Лекс. Я слушала нервный рассказ Деметры с замиранием сердца, хмурясь с каждой секундой лишь сильнее, а она все не замолкала, говоря и говоря.       — Каждый раз, когда мы путешествовали с ним куда-либо, и он видел этих кошмарных диких зайцев, он замирал, будто хищник. А однажды поймал такого, и я думала он приготовит его на ужин, а он подержал его в руках, погладил между ушей и отпустил. Они важны для тебя, верно?       — Да.       Кивнув, Деметра отвернулась.       — Я так и подумала…он как-то попросил меня изменить цвет волос на светлый. Я не придала этому никакого значения, а зря. И знаешь, что? — прошептала она, — Он никогда не спал со мной в одной постели… я никогда не видела его спящего и не знаю, что это такое — проснуться в его объятиях. Ночью он всегда уходил, оставляя меня одну, а даже если не уходил, все равно не спал. Когда я засыпала, он сидел в кресле и читал, а стоило открыть глаза с первыми лучами солнца — он сидел так же. Какого это, увидеть его безмятежного?       Я промолчала и отвернулась. Ее слова казались дикими, он не мог рассказывать обо мне, не мог жалеть кроликов и зайцев, он не любил мой цвет волос. Однажды он зло пошутил, сравнив мои волосы с песком под ногами, но увидев детские слезы извинился, и сказал, что мои пряди словно мёд.       Но плохое запоминается лучше.       Сглотнув, я прошептала:       — Ты знаешь, что он сидел в Яме сто лет?       Обернувшись к Деметре, я увидела ее расширившиеся от ужаса глаза. Кивнув, я продолжила.       — Я написала ему так много писем за время его заключения… Тысячи, Деметра. Тысячи посланий, а он не ответил ни на одно. Я любила его до беспамятства, отдавала всю себя, а получила в ответ лишь одну короткую отписку с благодарностью за беспокойство, и датой, когда его отпустят и он прибудет во дворец. Тебе он писал часто, я знаю, — бросив взгляд на задумчивую девушку, я продолжила, — он оставил меня задыхаться в истерике после того, как сказал, что будущего у нас нет. Я кричала в темноту сада, захлебываясь в слезах, умоляла его вернуться, а он просто ушел ни разу не обернувшись. Я лечила в себе больную любовь еще две сотни лет, но безуспешно. Мне стало легче, и мне помог Стефан… а потом снова появился он, — шептала я, — и решил, что хочет назад свою любимую игрушку. Я даже пила зелье, чтобы избавиться от этой боли…       — Но все что он сделал недавно…       — Это блажь, я не поверю в это, не после всего, что он сделал. Когда он увидел меня вдалеке, возвращаясь в Скворечник в прошлом году в начале сезона Вер, он предпочел отделиться от группы и вернуться сюда с опозданием. Лишь бы меня не видеть…       — Так вот почему он задержался…       — Ага. Очнись, Деметра, это не любовь. Он прятался от меня неизвестно где полгода, избегая своей работы тут, только бы не сталкиваться со мной.       — Но он…       — Но он что? Кроликов гладит? — я фыркнула, — Мне плевать, кого он гладит, он разрушил мой покой со Стефаном, путь он и был шаткий…но он был.       — Но ты ведь любишь его? Фобоса? — медленно сказала она, смотря на ветви высоких деревьев.       Отрицать больное более не было смысла, и я коротко признала.       — Да. Как и ты.       — Как и я… я не сдамся, Дафна. Пусть ты принцесса, я не сдамся в борьбе за его сердце.       Ласково ей улыбнувшись, я тихо засмеялась.       — А кто сказал, что я буду за него бороться? Если я ему нужна, настал его черед топить лед.       Опустив взгляд вниз, на площадки, я нашла Стефана и помахала ему рукой. Заметив меня, он ласково улыбнулся и помахал в ответ. Между нами все было неоднозначно. Несмотря на то, что отношения были завершены, нас все еще связывали чувства и иногда горячие поцелуи во время вечерних прогулок. Однако о том, чтобы все вернуть никто из нас не говорил. Все было слишком запутанно, нам всем нужно было время.       И как хорошо, что у всех было его в избытке.       У всех, кроме Деметры.       — Но, если он выберет меня, ты разве не предпримешь ничего? — недоверчиво уточнила девушка.       — А должна? — не поняла я.       — Но ты ведь любишь его…       — Это не повод калечить другую девушку, Деметра. И я надеюсь, ты тоже это понимаешь, — сурово добавила я, — а если ты замышляешь что-то сварить… на него это не подействует. Я видела у него татуировку против любовных чар.       — Где? — оживилась бывшая подруга.       — Под ребрами, — хмыкнула я, — думаю, ты не первая, кто захотел покорить его ледяное черное сердце подобным образом.       Поникнув, девушка отвернулась, но через время согласно прошептала.       — Да и не выход это был бы…чувства навязаны. С ума бы сошла, и его свела.       — Верно мыслишь.       Прищурившись на Стефана, отрабатывающего с Бренданом удар сверху, я предательски задумалась о привороте, но затем отругала себя. О таком не стоило даже помышлять, тем более, когда я так и не поняла, кого хочу видеть рядом с собой. Голова и сердце в унисон твердили мне имя Стефана, но что-то иное, что-то внутри, располагающееся глубоко меж легких, шептало ритуальной песней имя Фобоса.       Быть может моя внутренняя тьма просто тянулась к его?       Из школы вышел Тлеющий, и оглядев поляну не заметил там того, кого искал. Мы с Деметрой следили за его передвижениями точно кошки за мышью, жадно ловя каждый шаг. Остановившись в тени сосен, он наконец поднял голову на подвесные дорожки, и нашарив взглядом нас, приветливо махнул рукой.       — Видишь, это он тебе, — проговорила я Деметре.       Снизу раздался его оклик:       — Даф.       Прыснув, девушка горько усмехнулась и проворчала:       — Нет, смотри-ка, тебе.       Я отвернулась от мужчины. Все это время с того самого дня нашей ссоры, я игнорировала его. Я проходила мимо него в библиотеке, не замечала приветствий и попыток поговорить, комплиментов. Он оставлял цветы у моего окна, на подоконнике. Белые чайные розы, пахнущие как сам Свет, появлялись на окне каждое утро с приходом сезона Вер, но я была непоколебима. Занятия по темным искусствам теперь проходили в компании Корвуса, и, если он по каким-то причинам не мог присутствовать третьим лицом, я просто не приходила на урок.       Он злился. Скворцы жаловались на него дяде, обвиняя в деспотизме, на что тот лишь пожимал плечами. Он говорил с Тлеющим несколько раз, но чаще ругался со мной, потому что понимал — на Фобоса разговоры не возымеют действия. Особенно наглые ученики, вроде Милы, подходили и ко мне.       — Ваше Высочество, сходили бы вы уже на свидание с Витой что ли… а то он нас скоро всех съест, — насмешливо протянула Мила.       — Я могу его поцеловать, и попросить, чтобы тебя он съел первой и прилюдно. Как думаешь, подействует? — огрызнулась я.       Больше Мила не приставала.       Я сказала Фобосу единственное слово, вырвавшееся само собой, когда мы отбывали с острова. Гонять паром ради сотни учеников было очень долго и накладно, а потому мы прокладывали коллективный магический путь для наших животных, заколдовывая лапы так, чтобы они могли пройти над волнами залива. Во время этого пути у меня отстегнулась сумка и упала в воду, Фобос отреагировал почти мгновенно, что наталкивало меня на мысль о том, что он все это время просто смотрел на меня. Одним движением он поднял сумку из воды, и высушив ее лишь словом, крепко закрепил в упряжи. На мою благодарность он только нежно улыбнулся мне, и молча направил своего белого скакуна в конец нашей группы, он был замыкающим.       Мужчина все так же приходил в мои сны, оставляя на губах болезненно-сладкие поцелуи, и часто шептал сквозь них извинения. После таких грез я долго лежала в постели, не находя в себе сил встать и покинуть комнату. Мне не хотелось ничего, хотелось лишь домой. Поделиться всем этим с Девраем и Иустицией, обнять и объясниться с Ленсифером, поцеловать отца, сказать матушке, что не держу на нее зла. И даже Виктория не виделась мне уже кошмарной сестрой, забылось все.       Я скучала по своей семье, какими бы ужасными они порой ни были.       Не зная, куда деть огрызок от яблока, я протянула его Быстрому, который пытался отмыть пасть от крови сурка. Понюхав остатки фрукта, он забрал его у меня из руки, неаккуратно лизнув языком ладонь и оставив на ней кровавый след. Недовольно оглядев пальцы, я вытерла их об шерсть зверя, чем вызвала недовольное урчание.       — Тихо, ты и так грязнуля, а у меня платье светлое.       Корвус спрыгнул с лошади и потянулся, следом за ним остановились учителя, и постепенно стали спешиваться скворцы. Подойдя ко мне, директор предложил:       — Пойдешь со мной к старосте?       Лениво мотнув головой, я отказалась.       — Нет, спасибо, я лучше тут побуду. У меня со старостами как-то отношения не клеятся.       Хмыкнув, дядя принял мой ответ, и взял с собой Дебору, которая так некстати подъехала ко мне на своем единороге. Взвыв, она поплелась за дядей, подгоняемая им:       — Не строй такое лицо, зато тебе точно достанется кровать, а не место в палатке.       Откинувшись на мягкий бок зверя, я из тени наблюдала за уставшими учениками. Кто-то из них успел пройти ритуал предназначения до поездки. Мила щебетала подружкам о своей метке:       — Служащая! Говорят, есть хорошая возможность остаться при дворце и служить там, представляете! — голос сочился гордостью, — вот бы попасть в личную стражу будущей королевы…       — Глупая, без опыта не возьмут же!       — Замолчи Бекки, у меня Скворечник за плечами, должны взять…       Тихо хмыкнув, я качнула головой, у кого-то было пределом мечтаний застрять в этих каменных стенах на множество веков, неся службу точно зверь, без устали. Они и не подозревали, что уже через десяток лет захотят взвыть наподобие того самого зверя, и сбежать из этой клетки.       Но пути назад не будет.       Через десять минут вернулась Деб, без дяди.       — Где старика моего потеряла? — посмеялась я, похлопывая по траве рядом с собой.       — Да там же, со старостой… а она ничего такая, формы во, — Деб сделала характерное движение руками у причинных мест, — и на лицо не дурная…       — Анжи то? Еще бы… из-за нее же и развелся с Ризус… — прошептала я ей на ухо.       Округлив глаза, Деб повернулась ко мне.       — Да ну! Шутишь поди!       — Ну не то что бы прям из-за нее, но она не последнюю роль сыграла… но зря конечно, Корвусу она никогда не нравилась как женщина, а вот староста вешалась на него, бедолага. Сон потеряла от чувств… — я запнулась, — в общем, мутная и долгая история.       — Ого…       К нам приблизилась Деметра, и упав рядом с Деборой, протянула ей грушу.       — О чем шепчемся?       — О любви, девочка моя, о любви, — протянула Деб, и почистив грушу об рукав блузы, укусила, — спасибо кстати, сладкая.       — Да не за что, там растут, — девушка с улыбкой указала на большое ранее грушевое дерево, под которым раскинулся вход на кладбище. Дэб, как только увидела это, выплюнула кусок фрукта, и под наш заливистый с Деметрой смех, кинулась на подругу.       Убегая от Деборы, Деметра кричала:       — Но они же сладкие, чего ты!       Посмеиваясь над подругами, я наслаждалась своим хорошим настроением. Между мной и Дем установился мир, мы обе сошлись на том, что ни один мужчина не стоит вражды девушек, а кого выбирать Фобосу — это уже его личное дело. Был близок дом, я надеялась получить ответы на множество своих вопросов, одолевавших голову уже очень давно.       В конце концов, я хотела вживую посетить беседку, в которую страшилась зайти много лет.       Единственное, что волновало меня, так это факт амнистии сидевших в Яме. С приходом новой королевы все осужденные выходили на свободу, являя собой добрую волю будущей правительницы. И хотя Дебора утверждала, что он изменился и приятно меня удивит, видеть его я не хотела.       Скворцы начали разбивать лагерь, расправляя походные палатки разных размеров. Когда путешествуешь такой толпой, не стоило даже надеяться на то, что всем найдется место для ночевки под крышей. В лучшем случае удастся разместить человек тридцать, остальным же придется спать под небом или в палатках.       Подошедший Корвус зачитал список тех, кому причитается место на нормальной кровати, обычно это определялось заслугами в учебе. Когда прозвучало мое имя, я подняла руку привлекая его внимание, и мотнула головой.       — Не хочу спать в доме, погода отличная. Отдай мое место другому.       Тут же раздались голоса нескольких желающих, и пожав плечами, дядя выбрал одну из девушек. Деметра и Дебора, катающиеся по траве в шутливом поединке замерли, и вскинув головы, в голос закричали:       — Мы тоже тут останемся!       Окинув их удивленным взглядом, дядя покачал головой и выбрал еще двоих на места под крышей. Потрепав по загривку засыпающего Быстрого, я поднялась с земли и подойдя к девчонкам, распутала клубок из запутанных рук и ног.       — Чего лежим? Пошли палатку ставить, — и ехидно глянув на Деб, я добавила, — под грушу.       Побледнев, подруга округлила глаза, Деметра звонко расхохоталась.       Лагерь мы возводили долго, лишь к закату поставив последнюю палатку, расселись у огромного костра, на котором жарили хлеб и разогревали остатки мяса. В костре не было необходимости, нас накормили в городе, но кто-то настоял на том, что он создает походный дух.       Я отошла к кладбищу, к которому так сильно боялась приблизиться Дэб. Стоя под деревом наблюдала за садящимся солнцем и жевала уже третью грушу. Они и правда были сладкие, а я не обладала какими-либо предрассудками, чтобы отказывать себе в этом удовольствии.       Раздавшиеся позади меня шаги не напугали, потому что его поступь я знала наизусть. Не оборачивая я проговорила, дожевывая:       — Хочешь грушу?       Протянув руку с фруктом назад, я почувствовала, как теплые пальцы забирают ее у меня из ладони.       — Что, прям отсюда груша? — с ехидной улыбкой уточнил Стефан.       — Ага, а сладкая потому что на мертвецах выросла… — зловеще протянула я, мистически завывая.       Рассмеявшись, мы с парнем переглянулись и укусили фрукты. Помедлив, он спросил:       — Как ощущения? — заметив вопросительный взгляд, он пояснил, — ты скоро будешь дома…       Обернувшись на заходящее солнце, разлившее свои краски над верхушками деревьев у спуска с холма, я пожала плечами.       — Я скучаю по отцу и брату, я не попрощалась с ними как следует, когда уезжала, Деврая вообще обманула… — чувство вины заворочилось в животе, — у Иустиции стащила браслет, — тихо рассмеявшись, я прикрыла глаза, чувствуя на лице ласковые пальцы ветра, — и даже Виктория видится мне родной и вполне себе сносной…       — А что королева?       Пожав плечами, я немного приоткрыла глаза и скосила взгляд на Стефана.       — А что она?       — Ну, ты перечислила всех, кроме нее.       Помолчав с минуту, я тихо добавила:       — По ней я конечно тоже скучаю.       — А почему…       Парня перебил оклик Эдварда, который махал нам руками, подзывая к разгорающемуся костру.       — Давайте сюда, в плум играть будем!       Подобрав еще несколько груш, я сделала пару шагов в сторону костра, но заметив, что Стефан не сдвинулся с места, остановилась.       — Ты чего? Играть не хочешь?       — Нет, я просто…- парень замялся и почесал затылок, отведя глаза в сторону он буркнул, — с тобой побыть хотел подольше.       Открыто улыбнувшись его искреннему порыву, я схватила художника за руку и потащила к скворцам, которые уже собирались в небольшой круг, и делили несколько наборов для игры между собой.       — У нас впереди еще много минут и дней наедине, — тихо шепнула ему я, когда мы подошли к остальным.       Согласно кивнув, Стефан скорее по привычке, чем намеренно, оставил у меня на виске поцелуй. Замерев на миг, я сделала вид, что ничего не произошло, и села. Но на мгновение странное чувство в голове заставило ужаснуться, мысль, пролетевшая стрелой, почти толкнула меня оглянуться, чтобы убедиться в том, что этого не видел Фобос.       — Эй, все хорошо? — перед лицом промелькнула ладонь Деметры, — ты чего?       — Все в полном порядке, — шепнула я.       Под рукой суетилась Дебора, обладающая поистине азартным характером. Играть со ставками ей нельзя было ни в коем случае, но она каждый раз совершала одну и ту же ошибку — забывала об этом факте. Шурша в своей сумке, она подбирала безделушки, которые могла бы поставить на кон. Заглянув ей за плечо, я наблюдала за мягким переливом украшений и камушков, бликами от монет и судорожными движениями проворных рук. Не выдержав, я рассмеялась, чем привлекла внимание подруги:       — Ты чего? — прищурилась она.       Отсмеявшись, я вытерла проступившие слезы.       — Ты похожа на трушу…       Удивленно вскинув брови, Деб фыркнула.       — И вовсе нет…       Не став с ней спорить, я перегнулась через подругу, и залезла в кучку украшений.       — Серьезно, ты хочешь это все ставить? — в руках поблескивал изумрудами браслет, — это дорогие вещи.       — Именно поэтому я и собираюсь их ставить, глупая, — она выдернула из моих пальцев золотую нить, — ничего ты не понимаешь в ставках.       — Ага, действительно, — буркнула я, протянув руку к знакомой броши, — эй, тебе же это отец подарил…       — Я не дурочка, чтобы ставить ее…- огрызнулась девушка, ласково огладив брошь с изображением бабочки, — просто выпала случайно.       — Ну тебя, ты нервная.       Между нами вклинилась Деметра, которая тоже собиралась играть.       — Ну а ты, что ставить будешь? — спросила она, поигрывая в руках монетками. — Ничего, не хочу играть…       Удивленно посмотрев на меня, подруги переглянулись, и Деметра грустно пропела:       — Жаль, надеялась выиграть у тебя те серьги, с голубыми камушками.       — Ага, — согласилась Деб, — а я тот браслет на ногу…       Снова рассмеявшись, я качнула головой.       — Глупые, я же даже не брала их с собой! У меня из ставок — пара колец, — махнув рукой с украшениями, я прыснула.       — И что? Давай играть, а? — умоляюще протянула Дебора, — а выигранное потом нам отдашь!       — А чего это ты так уверена, что выигранное? — я нахмурилась.       — Ну, играть в плум ты никогда не умела…       — Ой ли! А вот помнишь…       — А у кого кубик есть? — на всю поляну закричал Брендон.       — У меня, возьми в сумке! — ответила я на автомате, — чего это вы так смотрите на меня?       — Откуда кубик?       — Да, ты же не играешь?       Переведя взгляд с Деметры на Дебору и обратно, я пожала плечами.       — Подарок на память от одного человека…       Брендон подошел ко мне с сумкой в руках и протянул ее мне.       — Ого! — удивилась Деб, — неужели совесть не позволяет лазить в сумке принцессы?       Покраснев, парень молча тряхнул сумкой, чтобы я наконец забрала ее. Выудив из кармашка белый кубик, я подкинула его в руке и еще раз рассмотрела. Он оставался ровно таким, каким я его помнила, по-прежнему не излучая и капли магии.       Скворцы рассаживались на бревна и подушки, кто-то притащил с Амета табурет. Площадка перед нами была пуста, и Эдвард кинул на нее покрывало, чтобы было удобнее играть. К нам подсели еще два преподавателя, желая проучить молодое поколение.       Взвесив все «за» и «против», я включилась в игру, поставив одно из золотых колечек, от ювелира Мора. Было принято решение играть по часовой стрелке, на выбывание. Игра обещала быть долгой, но каждые два круга кто-то должен был уходить. Когда настала моя очередь, я кинула кубик, проговорив ставку:       — Три!       Одновременно со мной ставку озвучил и сидящая рядом Дебора:       — Шесть!       Кусочек белого оникса приземлился на покрывало, устремив три золотистые точки прямо в темнеющее небо. В воздухе витал запах груш, цветущей вишни и костра. Недовольно цокнув, Деб компенсировала мне разницу ставок, а я удивленно хмыкнула. Еще ни разу до этого моменты мне не удавалось выиграть хотя бы одну ставку в плум, и чувство секундного триумфа взорвалось в голове радостью. После второго круга выбыл Эдвард, после четвертого Стефан, затем Деметра. По мере того, как в кругу оставалось все меньше скворцов, реакции на проигрыш становились все более яркими, ровно, как и на выигрыш.       — Это нечестно, ты что-то сделала со своим кубиком!       Я озадаченно пожала плечами, его уже дважды проверяли на магию и ничего не находили. За все время игры я угадывала каждую из загаданных цифр. Ласково огладив подругу по плечу, я мягко заметила:       — Ты же знаешь, что это не так.       — Знаю, — она шмыгнула носом, — но почему ты постоянно угадываешь?       — Мне просто везет, перестань.       Темнело, к концу игры остались только мы с Дэб. Количество фишек у меня значительно росло, я собирала комплекты и откладывала их в сторону. Когда выражение лица подруги стало кислее забытого молока, я воскликнула:       — Давай прекратим, Дэб! Я смотреть на тебя не могу…       — Ну уж нет! Сиди и играй!       — Тебе даже нечем поднять ставку, — тихо заметила я, стараясь не сильно привлекать к этому внимание тех, кто с интересом наблюдал в ожидании развязки, — одумайся…       Хмыкнув, она засунула пальцы в карман брюк и извлекла оттуда брошь, играющую в свете костра перламутром. Округлив глаза, я смотрела как подруга кладет ее в общую кучку, к другим своим украшениям.       — Деб, я верну тебе все, что ты мне прои…       — Нет! — зло воскликнула та, — не смей! Играй.       Вздрогнув от резкого вскрика, я неободрительно взглянула на подругу.       — Как знаешь. Готова? — в воздух взлетел кубик, — Пять!       — Один!       С негромким стуком приземлившись на покрывало, ониксовый кубик поблескивал пятью золотыми точками. Тяжело взвыв, Дэб протерла лицо ладонями, я же, неуверенно закусив губу, молчала.       — Эй…       — Не надо, не случилось ничего страшного. Это лишь безделушки.       — Дорогая, они мне не нужны, ты можешь…       — Нет Дафна, я проиграла. В этом смысл игры.       Встав с подушки, она раздраженно одернула блузу и скрылась у нашей палатки, отчетливо давая понять, что следовать за ней в эту минуту не стоит. Тяжело вздохнув, я окинула взглядом горку украшений, которую венчала яркая бабочка. Спрятав выигрыш в карман, я подобрала кубик, тот оставался холодным, как и полагает натуральному камню.       — Не думала, что когда-то скажу это, но неужели нельзя было дать мне проиграть, — шепнула я в кулак, туда, где поблескивал мягкими гранями белый камушек.       — С кем ты разговариваешь?       Фобос подошел сзади и положил руки, обтянутые перчатками, мне на плечи. Запрокинув голову назад, я увидела его расслабленное и умиротворённое выражение лица. В последнее время он был подозрительно спокоен и нежен, что навевало множество воспоминаний о тех временах, когда все было проще. Пожав плечами, я оперлась головой о его бедро. Едва приподняв брови, он ласково улыбнулся, и сжал оплечье.       — Сама с собой болтаю.       — Хорошо, а то я уж было решил, что тут дух завелся.       — И что, выпотрошил бы его?       Промолчав, он просто заглянул мне в глаза. Я же старательно делала вид, что не замечаю быстрые взгляды на своем теле — скворцы не переставали любопытничать о наших взаимоотношениях. Радовало только две вещи, первой из которых было то, что обсуждалось это за спиной и тихонько, чтобы никто не услышал. Второй же было улучшение отношений между Стефаном и Фобосом. Больше не было косых взглядов, злости в голосе и грубых подколов. Они были вежливы друг к другу, и даже иногда можно было увидеть, как мужчины что-то тихо обсуждали. Дебора считала, что они что-то замышляют, Деметра же говорила, что это хороший знак.       Я склонялась ко второму варианту, хотя иногда и слышала в голове голос Дэб.       — Спать пора, — Фобос повысил голос и взглянул на скворцов, которые тут же неодобрительно загудели, — слышу лишние звуки. Подъем в шесть утра, сворачиваем лагерь и выезжаем в восемь. Следующий привал ровно через сутки, по палаткам!       Прикрыв глаза, я слушала, как шуршит ткань одежд, как открываются палатки и расшнуровываются сапоги. Кто-то шелестел пергаментом с провизией, решив перед сном перекусить.       Перед носом запахло грушей. Чуть приоткрыв глаза я с интересом посмотрела на фрукт, зависший напротив меня.       — Это мне?       — Если бы это было для Стефана, она была бы у него перед лицом, — иронично отметил мужчина.       — Что ж, если я недостаточно для тебя симпатична, я пойму… все же Стефан достойный мужчина…       — Даф, — перебил Тлеющий, — не вздумай.       — Фу, как был злюкой, так им и остался, — буркнула я, забирая грушу и пряча ее в руках.       Мужчина отошел, и я, на секунду потеряв точку опоры, едва не свалилась назад, но вовремя удержалась. Присев рядом, на подушки, он посмотрел на огонь перед нами.       Фобос выглядел отстраненно, и напоминал в такие моменты своего дядю, сосредоточенного на чем-то важном. Последнюю неделю на его лбу все чаще можно было заметить хмурую морщинку. Нерешительно закусив губу, тихо спросила:       — О чем ты думаешь?       Тишина заставила меня пожалеть о сорвавшемся вопросе, но было уже поздно. Слова прозвучали, но ответом на них был только треск поленьев в костре. Задумчиво пробежав ноготками по груше, я приготовилась встать, но меня остановил голос:       — Посиди со мной, — Фобос на мгновение запнулся, — пожалуйста.       Кивнув, я осталась, и мы стали вместе смотреть на пламя. Теплый легкий ветер ерошил волосы, приносил с собой запах цветов и грушевого дерева, разносил по поляне аромат апельсина и перца. Прислушавшись, я уловила шёпот в палатках, располагающихся неподалеку. Недовольно цыкнув, усилием воли заставила себя сосредоточиться на шелесте деревьев.       — Хочешь, заставлю их языки исчезнуть? — не поворачиваясь ко мне, мужчина притянул из рощи неподалеку ветку, и стал ворошить ею костер.       — Нет… всего лишь хочу чтобы ты сказал, что с тобой происходит.       — А что со мной?       — Будешь играть со мной в эти дурацкие игры, и я уйду, — холодно предупредила я. Хитрая улыбка померкла на его губах, искра во взгляде потухла. Пожевав губами, он отвернулся.       — Я думаю о Деймосе.       Округлив глаза, я несколько громче, чем следовало, выкрикнула:       — А что Деймос?       — Он выходит из Ямы, если ты не забыла, — фыркнул Фобос.       — Я помню, балда. Выходит, и что с того?       — Разве ты не переживаешь по этому поводу?       — Скажем так, — уклончиво ответила я, — свое я отпереживала уже давно.       Прищурившись, мужчина подвинулся ближе.       — Ты какая-то странная в последнее время…       — Вы со Стефаном тоже.       — Не надо сравнивать, у нас разные ситуации.       — Да ну, и что же у вас? Ни за что не поверю, что вы решили резко подружиться, — хмыкнула я, скрестив руки на груди.       — Вот еще… просто мы подумали, что лучшим вариантом будет дать выбрать тебе самой, — чуть помолчав, он добавил, — чтобы все было честно.       Едва не подавившись воздухом, я прошептала:       — Так ты оказывается знаешь, что такое честность?       — Ну да, а разве похоже, что нет?       Скривившись, я ухмыльнулась.       — Ты так и не рассказал мне, что происходило в Яме и почему ты не писал, что случилось с тобой после, где ты пропадал во время моей учебы, и наконец даже про расследование и твое в нем участие я узнала случайно. Это похоже на честность?       Задумчиво почесав подбородок, мужчина поворошил пепел и золу.       — Но разве это не обратная сторона ваших со Стефаном отношений? Он знает о тебе хоть что-то кроме того, что ты принцесса?       Замерев, я промолчала, неудобная правда кольнула туда, где еще минуту назад было безмятежно и спокойно. Мягко тронув меня за руку, мужчина продолжил:       — Я не хотел тебя обидеть, крошка Дафни…я лишь хочу сказать, что ты поступаешь так же с теми, кто дорог тебе. Ты оберегаешь.       Уцепившись за слова, я резко обернулась.       — Значит, я дорога тебе?       Удивившись, мужчина кивнул.       — Конечно, разве я недостаточно показываю это в последнее время?       — Тогда почему ты говоришь мне вещи, которые помогут наладить отношения со Стефаном?       — Я лишь хочу, чтобы все было честно.       Придвинувшись ближе к нему, я прошипела в лицо:       — Не знаю, что ты задумал, но обязательно пойму. Играть честно ты не умел никогда, Фобос.       Ухмыльнувшись мне в губы, мужчина чуть опустил на них взгляд, но быстро вернулся к глазам.       — Ваше Высочество, вы излишне подозрительны.       — Хочешь сказать, это беспочвенно? — приподняв одну бровь, уточнила я.       — Ни в коем разе. Вы имеете все основания для таких слов… — прошептал мужчина, медленно приближаясь ко мне, давая время передумать и отодвинуться. Я не хотела целовать его, но и уходить мне не хотелось. Я желала быть рядом с ним, но, чтобы все происходило медленно, своим чередом. Отстранившись, я быстро развернулась и положила свою голову ему на колени. Улыбнувшись его короткому смешку, я поерзала, удобнее устраиваясь на импровизированной подушке.       — Будь по-вашему, принцесса, — прошелестел Тлеющий, и сняв перчатки, открыл моему взору острые когти и черные пальцы.       Поймав над собой его ладонь, притянула ту к глазам, желая внимательнее рассмотреть. Инстинктивно потерев черноту, я лишь вызвала у мужчины смех, растекшийся по поляне бархатом.       — Дафна, это ведь не копоть!       Смущенно скособочив губы, я продолжала осмотр пальцев, но мужчина мягко забрал у меня руку и запустил ее в мои волосы, едва поглаживая кожу головы.       — Ты помнишь…       — А как же, — шепнул он, — ты меня в детстве доставала этим.       — Но ты все равно делал, — тихо ответила я, прикрывая глаза.       — Но я все равно делал.       Треск костра проникал в голову и убаюкивал, ему подпевал ветер, заставляющий цветущие травы танцевать. Мягкие прикосновения к волосам и голове разливали по телу спокойствие, почти заставляли меня мурлыкать от удовольствия. Мерное дыхание мужчины убаюкивало, я чувствовала, что вот-вот усну у него на коленях. Найдя в себе остатки сил, я едва слышно попросила:       — Фобос, а расскажи мне сказку…       Аккуратно хмыкнув, он убрал с моего лба прядь волос, встревоженную ветром, и тихо начал.       — Как я могу тебе отказать? … — чуть помолчав, он зашептал, — в одном прекрасном царстве жила принцесса, о красоте которой ходили легенды…       — Опять красота, Фобос… — недовольно буркнула я, не раскрывая глаз, — надоело.       — Хорошо, — мужчина тихо рассмеялся, — в одном прекрасном царстве жила принцесса, про ум которой ходили легенды, а красота ее затмевала само светило. Единственная дочь своих родителей, любимица народа, она должна была стать великой правительницей своего царства, но однажды на то королевство обрушилась беда.       Шепот Тлеющего обволакивал, уносил куда-то далеко, вырисовывая в голове картинки происходящего в рассказе.       — Злые Боги, создатели того мира пришли к людям, чтобы забрать мир и покой, и принести хаос и разрушения. Среди их подчиненных, верных генералов, было чудовище, что заприметило умную и прекрасную девушку, ее ему отдали как трофей. Унес он принцессу в свой холодный и черный замок, среди морей того мира, и заставил с ним жить. Долго противилась девушка, и однажды даже попыталась убить то чудище, но ничего не вышло.       — Ага, просто надо было в сердце целиться…       — Она и прицелилась… жило с ней чудовище рядом, бок о бок, да и не заметило, как не физическая стрела, а совсем иная пронзила его ужасное, чернильное сердце. Полюбил он принцессу, и стал слабым, добротой проникся к ее судьбе, открываться стал ей. И вот уже и принцесса смотрит с любовью, не видя в нем кошмарное порождение Тьмы. Она беспокоится, участливо спрашивает о жизни и судьбе, о том, что было до службы Мраку.       — А что было до? …       — Тихо. Они жили размеренной жизнью, принцесса привыкала к Тьме чудовища, полюбив мрак. Он же свыкся с ее добротой, зауважав свет. Но неожиданно объявился рыцарь, тот из немногих оставшихся в живых, кто осмелился вырвать девушку из лап монстра.       Фобос замолчал, но продолжал поглаживать мои волосы, перебирая пряди.       — Ну, а что было дальше? — нетерпеливо спросила я.       — А что было дальше, мы увидим сами… — с этими словами он наклонился и оставил легкий поцелуй у меня на лбу, и с едва заметным касанием на коже, я провалилась в сон.       Мне снился непонятный водоворот из рыцарских лат, золотых волос и платьев, острых когтей и крови, все это перемешивалось и скручивалось, обрывки фраз и слов не запоминались, а только дразнили, ускользая сразу, как только я за них цеплялась.       А еще мне снился брат, погрязший в темном болоте. Я пыталась вытянуть его, тянула за руки изо всех сил, но в какой-то момент, он, зло хмыкнув, дернул меня на себя, погружая в затхлую и мутную топь, которая сразу начала меня засасывать.       Головная боль после того сновидения мучила меня еще несколько дней, напоминая о колючем взгляде Деврая, пугающем пуще любых мрачных болот. Стараясь отгонять от себя дурное настроение, не способствующее приближающемуся празднику, я старалась больше времени проводить с подругами.       Мы болтали обо всем на свете, теперь, когда все тайны и ссоры были позади, мы с Дэб рассказывали Деметре о нашем детстве во дворце, делясь смешными, забавными, нелепыми или даже глупыми историями.       Наш смех звучал порой слишком громко посреди ночи, но мы ничего не могли с собой поделать. Сезон Вер будто пробуждал, заставлял жить, двигаться. Хотелось обнять весь мир, пообещать всем, что все будет хорошо, и никакие невзгоды в этой жизни не являются страшными, никакое горе не стоит того, чтобы проливать слезы.       Утром очередного дня мы преодолели портал, который представлял собой огромную зеркальную поверхность. Проезжая в него по трое, скворцы переносились к Мору минуя Холмы, экономя дни пути, чтобы успеть в срок на коронацию.       Закрыв глаза, я направила Быстрого к искрящейся поверхности, мысленно умоляя себя реагировать менее взбудоражено. Я не видела дом целый год, и пусть для бессмертных это ничтожный срок, но для меня он показалось вечностью. Почувствовав на лице и руках вязкость портала, я задержала дыхание, вновь вдохнув только тогда, когда улула вывел меня из магического перехода. Все еще с закрытыми глазами я прислушивалась к звукам вокруг, и как только я уловила отдаленные голоса торговцев с площади, распахнула глаза. Мы стояли там, где-то когда-то, заснеженным утром, я обернулась на замок, чтобы окинуть его прощальным взглядом. Мой дом все так же белел светлым камнем, отражая от стекол солнечные лучи, ослепляя своей безупречностью.       Обернувшись на Дебору, я сморгнула слезы, и шепнула ей:       — Мы снова дома.