***
- Хмм... - следователь Хэтфилд осторожно перегнулся через стеклянную ограду, глядя через разбитое окно с высоты пятнадцати этажей. - А неслабо так отсюда лететь. - Мда, бедолага... - второй полицейский, Стивен Файн, в задумчивости закурил, вертя в руках оборванную дверную цепь. - Слушай, а вот интересно...как по-твоему, вырубаешься до того, как шмякнешься на тротуар, или... - Честно говоря, не горю желанием проверить. - Хэтфилд поспешно отступил от окна и окинул серьёзным оценивающим взглядом комнату, разгромленную так, что можно было подумать, будто только что по ней прошёлся ураган. За сваленным креслом валялось несколько разбитых бутылок, одна из которых оставила на полу солидную лужу коньяка. Разбитые стёкла зловеще поблёскивали повсюду, куда ни посмотри - эти бутылки, зеркало, превратившееся в сплошное месиво из трещин, жалкие остатки стекла в оконной раме. Но главное - кровь. Тут и там тёмно-алые брызги и пятна, которые ни с чем не спутаешь. Казалось невероятным, что в этом самом помещении, всё ещё хранившем следы ужасающих событий прошлой ночи, теперь спокойно, как ни в чём ни бывало, звучали такие собранные и ровные человеческие голоса. Безучастные голоса, с профессиональной невозмутимостью выстраивающие теории о произошедшем... - Как думаешь, что тут случилось? - Ну, сначала, похоже, кто-то высадил дверь. Причём их было двое - либо один, но серьёзно вштыренный, потому что дверь была ещё и на цепочку закрыта...следовательно, хозяин в тот момент был дома. - Хмм. Видел я его труп - такой кабан мог бы за себя постоять. Для своего возраста он был в потрясной форме. - Ну, если учесть, что форма пострадала при столкновении с асфальтом... Хэтфилд невесело усмехнулся, но поспешил скрыть улыбку за сухой рабочей маской: - Брось...я к тому, что этот Блэйк, жилец здешний...у него же мускулы как у качка. Уж такой-то сопротивлялся бы, к гадалке не ходи. Файн картинно выдохнул облачко сигаретного дыма, прежде чем перейти от двери квартиры к исследованию разбитого зеркала; его голос звучал с ленцой, будто нарочито недооценивая серьёзность происходящего: - Так или иначе, он проиграл. Может, нападавших было несколько и они навалились на него всей кучей... - Может быть, - напротив, с явно преувеличенной деловитостью подхватил его напарник. - По нашим данным, он много лет был, э-э, на дипломатической работе, по заграницам ездил. - Красивая жизнь, и всё за госсчёт. Может, размяк? На глаза Хэтфилду попалось, кажется, единственное уцелевшее стекло в помещении - небольшой чёрно-белый снимок в дорогой рамке, который он не преминул тотчас взять со стенной полки и пристально всмотреться в двоих запечатлённых мужчин. - На этой фотографии он особо размякшим не выглядит. Интересно, откуда у него этот шрам? Как будто... - следователь осёкся, и тут же в его глазах и голосе возник неподдельный живой интерес: - О! Кому это он тут руку пожимает?.. Это же вице-президент Форд! - Точно, - удивлённо приподнял брови Файн. - Но, между нами, уж его-то мы можем спокойно вычеркнуть из списка подозреваемых. - Да...надо полагать, это не его почерк, - отозвался Хэтфилд, нехотя поставил фотографию обратно на полку и откашлялся, вновь отбрасывая неуместную эмоциональность. - Смех смехом, но будь у нас хоть какая-нибудь зацепка...в смысле, что тут вообще произошло? Конечно, какие-то деньги спёрли, но ведь и ежу ясно, что тут не просто ограбление. - Кого-то этот парень здорово достал, - зевнул Файн, выйдя из квартиры и размеренным шагом направляясь к лифтам. Поняв, что на сегодня расследование подошло к концу, Хэтфилд направился следом. Стук их каблуков и звучные голоса раздавались всё дальше от места происшествия, однако мысли ни на миг не покидали его. - Но как он из окна-то выпал? - Может, поскользнулся или споткнулся? - Да брось ты. Стекло-то закалённое. Спотыкайся сколько хочешь - даже такой бугай его не разобьёт. Разве что его туда швырнули... Следователи пересекли порог лифта, но казалось, будто они и вовсе не выходили из злополучной квартиры. Файн ни на минуту не прекращал курить, а его глаза выражали всю ту же неохотную, поверхностную вдумчивость, что и минуту назад. И всё-таки, несомненно, дело попалось запутанное. - Если уж, как ты говоришь, этот Эдвард Блэйк был такой громила, в одиночку его не поднимешь. Значит, у нас тут как минимум двое сообщников. Знаешь, это вполне может быть ограбление...парочка кичкоманов на КТ-28 или на танках... - Он наконец затушил сигарету и выбросил её через плечо прямо на пол лифта. - Да что я тебе объясняю...в большом городе чего только не случается. Тут и мотив не нужен. - Так значит, ты считаешь... - Я считаю, незачем раздувать это дело. Мы же не хотим, чтобы какие-нибудь мстители в масках заинтересовались и начали встревать... Хэтфилд с трудом удержался от новой нервной улыбки. Задумываться о подобном не хотелось ни одному сотруднику правоохранительных органов. Годы назад эта неординарная проблема едва не лишила работы не только Хэтфилда, но и десятки его коллег - и уцелевших в итоге осталось ничтожно мало...до того самого, 1977 года. Но сейчас было совсем не время думать об этом. Силясь не утерять свой солидный вид, он с деланной небрежностью пожал плечами: - По-моему, ты слишком серьёзно воспринимаешь всю эту фигню насчёт мстителей. С тех пор, как приняли закон Кини, такие клоуны разве что на госслужбе остались...а они не лезут. - Да и хрен с ними, - отмахнулся Файн. - А как насчёт Роршаха? На этот раз - попадание в самую сердцевину. Не удержавшись, Хэтфилд поморщился, точно от укуса насекомого. Час был поздний, и когда двое полицейских вышли из здания, окутанная осенним холодом улица практически пустовала - лишь женщина с ребёнком на другой стороне автострады, парочка посетителей ближайшего бара да одинокий рыжеволосый мужчина запущенного вида - стоя прямо напротив шагающих по улице следователей, он потерянно смотрел по сторонам и сжимал над головой грубо сколоченную деревянную табличку. "Конец близок". Файн говорил, что в большом городе всякое может случиться. Подобные зрелища давно уже не удивляли ни одного жителя Нью-Йорка. Разговор полицейских, приобретший напряжённые нотки, тёк дальше. - Роршах так и не успокоился, хотя все остальные уже выпали из игры. - Он дурнее, чем бешеный койот, и на нём уже два убийства первой степени. У нас пока что один тихий-мирный труп, но если Роршах сюда полезет, скоро мы будем по колено в жмурах...что такое? - резковато прибавил Файн, почувствовав, как передёрнуло шагающего рядом напарника. - Да ничего...знобит...простыл, наверное.***
Всё меняется, когда безмолвный купол ночи опускается на мегаполис. В царстве теней, пронзительного холода и призрачных шорохов в игру вступает новый участник, чья одинокая фигура уже вырисовалась около того самого многоэтажного здания, где несколько часов назад орудовали двое полицейских. Фигура в кожаной тёмно-бурой шляпе, таком же потёртом плаще и маске, полностью скрывающей лицо; на белой ткани маски каждое мгновение, казалось, выцветали новые симметричные узоры, состоящие из бесформенных пятен и клякс. Единственным свидетелем прибывшего была на редкость яркая для этого сезона полная луна, выглядывающая из-за вершин одинаковых многоэтажек. Её света хватало, чтобы различить на этой пустой улице последний видимый след произошедшего убийства - крошечный круглый предмет, валяющийся у канализационной решётки, где совсем недавно всё заливала кровь. Путник в маске, присев на тротуаре, пристально всмотрелся в круглый предмет, вне сомнений, отчётливо видя его сквозь ткань. Из уличной грязи ему улыбался значок классического смайлика, беззаботно глядя узкими, как у кошки, зрачками на ярко-жёлтом фоне...это могло бы выглядеть безобидно, если бы не струйка засохшей крови, перечёркивавшая один из глаз. И этот значок многое расставил по своим местам. Облачёнными в кожаные перчатки руками сунув улику в карман плаща, путник в маске извлёк из-за пазухи блеснувшую металлом пушку с крюком и не замедлил использовать её по назначению. Металлический крюк на неимоверной длины шнуре, взметнувшись в чёрное небо, достиг пятнадцатого этажа, надёжно зацепившись за подоконник разбитого окна. Долго, с образцовым упорством и ловкостью, путник в плаще карабкался по стене многоэтажки вверх, железной хваткой держась за шнур, и наконец добрался до цели. Преображённая ночью разгромленная комната выглядела совсем иначе, когда в ней не находилось ни души - более зловещий вид сложно было представить. Было что-то ужасно отталкивающее в пятнах крови, с которыми агенты так ничего и не сделали, в гулкой тишине, заполнявшей коридоры. Теперь же эту тишину нарушали уверенные, неспешные шаги неожиданного посетителя в маске. Включив нагрудный фонарь, бросавший жутковатый полусвет на пол и стены квартиры, он переходил из комнаты в комнату, заглядывая во все встречные шкафы и ящики. Он прикасался к каждой поверхности без опаски - его перчатки из особого материала не оставляли на них ни единого следа. Периодически он деловито хмыкал, что-то бормотал самому себе, без тени иррационального страха нарушая пугающее безмолвие, но явно до сих пор не нашёл того, что искал...однако это продлилось недолго. Пришелец замер, пристально глядя через маску на то, что ждало его за дверцей очередного платяного шкафа - костюм на всё тело из бронебойной чёрной кожи и с крупной кобурой на поясе. На месте капюшона держалась на застёжках металлическая маска, предназначенная для того, чтобы закрывать всё лицо, не считая прорезей для глаз и рта. С обеих сторон к костюму крепились массивные металлические наплечники: на одном - белая звезда на голубом фоне, на другом - белая полоса на красном. И хотя его лица по-прежнему не было видно, что-то изменилось в движениях пришельца при виде переломной находки. С удвоенным тщанием он рылся в шкафу и вскоре извлёк из него пару солдатских сапог, перчатки, схожие с его собственными, и многолетнюю фотографию, которая, в отличие от снимка с вице-президентом, намеренно была запрятана в самую глубь. Фотографию всемирно знаменитой команды Ополченцев - первого в американской истории оплота героев в масках, много лет доблестно защищавших страну от преступности. В 49-м году этому оплоту суждено было распасться, но наготове уже было совершенно новое поколение их молодых и сильных последователей, которые, впервые собравшись вместе в 66-м, объявили себя единым целым и назвались Хранителями. И снова, на протяжении долгих одиннадцати лет, жители Нью-Йорка могли спокойно спать по ночам благодаря усилиям стражей справедливости...до поры до времени. С фотографии улыбалась группа людей, один из которых, высокий и мускулистый, несомненно, был одет в только что обнаруженный костюм - за исключением того, что грубоватые черты его лица тогда не были скрыты маской. Окружающие его люди выглядели подобно ему: яркие костюмы, многие из них с длинными плащами за спиной - бесспорно, настоящая команда молодых и мощных супергероев, готовых постоять за этот мир.***
И этот же снимок до сих пор висел в нескольких других домах Нью-Йорка. Холлис Мэйсон - парень в длинной тёмно-бурой накидке и причудливых очках с матовыми стёклами, стоявший на фотографии недалеко от центра группы - сидел прямо сейчас, спустя много лет, в своей комнате, где та же фотография украшала стену. Прямо под ней в широкой рамке висела старая газетная вырезка. "Герой в отставке открывает автосервис", - гласил её заголовок. Через стол на Холлиса, чьё лицо ныне избороздили морщины, а костюм давно сменился колючим свитером, взирал аккуратного, прилизанного вида человек сорока трёх лет. В стёклах его очков играло пламя камина, а на полных губах - широкая улыбка восторженного слушателя. - И вот, значит, покупаю я в супермаркете кости для Призрака, заворачиваю за угол и - оп-па! - сталкиваюсь нос к носу с Вопящим Черепом! Помнишь его? - Вроде бы ты о нём как-то говорил... - В сороковые годы я раз десять его вязал, но теперь он перековался и обратился к Иисусу. Женат, двое детей...адресами обменялись. Отличный парень. - Слушай, Холлис... - Молодой гость вдруг заторопился, поднимаясь из-за стола, - уже почти полночь, пойду-ка я... - Конечно. - Холлис неспешно закурил сигару, с наслаждением откидываясь в кресле. - Я всё о старых временах, совсем на часы не смотрю. Заболтал тебя насмерть... Однако с гладкого лица его собеседника не сходила искренняя тёплая улыбка, когда он поднялся и застёгивал на себе пальто. - Ты же знаешь, что нет. Я, может, только благодаря этим субботним посиделкам и держусь... - Да уж, - сухо ухмыльнувшись, своим загрубевшим голосом откликнулся Холлис. - Нам, старым отставникам, надо держаться вместе. Погоди-ка, вот докурю, и вместе выйдем. На время повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием камина и негромким приятным тиканьем больших настольных часов. Холлис по-старчески угловато распрямился, в лёгкой задумчивости подняв глаза на своего посетителя. На первый взгляд его никак не назовёшь супергероем, но внутри него до сих пор скрыта поистине невиданная мощь. Казалось, прошло много веков с тех пор, как и сам Мэйсон был таким - молодым, сильным, исполненным амбиций и стремления бороться за покой и безопасность в мире...и в то же время это было словно вчера. Теперь же ни у одного из них не было шанса испытать это снова. - Всё-таки ужасно жаль, что вас, весь молодняк, в 77-м выкинули на свалку. Ты был классной Совой, куда лучше, чем я... Возможно, виной тому были отсветы огня из камина, но на мгновение ему показалось, что лицо парня залил румянец, прежде чем он тихо ответил, чуть потупившись: - Холлис, мы оба знаем, что это чушь собачья, но всё равно спасибо. Другого ответа можно было и не ждать. Сипло рассмеявшись, Холлис хлопнул его по плечу, вскидывая сжатые в кулак пальцы. - Эй ты, придержи язык! Этот кулак уложил Капитана Свастику, не забыл? - Как можно!.. - Парень, смеясь в ответ, вышел за дверь квартиры и неосознанно, чуть по-детски плавно помахал собеседнику рукой на прощание. - Спасибо за отличный вечер, Холлис. Береги себя. - Ты тоже, Дэнни. Приняв напутствие, гость с тёплой улыбкой на устах покинул здание. Холлис проживал на верхнем этаже своего же автосервиса; гаражную дверь украшало оставленное кем-то граффити, представлявшее собой огромную, во всю площадь двери надпись - "Кто сохранит Хранителей?". В своё время открытие этого сервиса наделало немало шума, и отнюдь не все горожане оказались довольны таким раскладом... Осторожно петляя по безлюдным, неестественно тихим для большого города проулкам, Дэниэл Драйберг возвращался к своему жилищу. Как всегда, после разговора с Холлисом на душе у него было легко. Подумать только...кумир миллионов, незаменимый участник легендарной команды Ополченцев - первая Ночная Сова - назвал его не просто достойным преемником, но даже превосходящим его...не то чтобы Дэниэл готов был поверить, что заслуживает таких слов, но удостоиться подобного великодушия от самого Мэйсона было ни с чем не сравнимым удовольствием. Эти двое давно уже были закадычными друзьями, своего рода учеником и наставником - и тот день, когда Мэйсон передал Дэниэлу свой костюм вместе с прозвищем Ночной Совы, стал самым счастливым в жизни новоиспечённого Хранителя. Новая Ночная Сова...вот только имел ли теперь ценность этот громкий титул? С того рокового дня в 77-м - едва ли. Этой мысли хватило, чтобы в корне переменить настроение Дэниэла. Тоскливо вздохнув, он подошёл к своему дому, механическим движением нашаривая ключи в кармане пальто... Едва нащупав их, он содрогнулся и застыл на месте. Входная дверь была взломана, а внутри горел яркий свет. Казалось, что тело пронзил разряд электричества. От подобных экстремальных ситуаций Дэниэл давно отвык...напряжённый до предела, чувствуя, как начинают вздрагивать руки, он медленно и беззвучно двинулся к кухне - туда, откуда и пробивался и свет, и теперь хорошо различимый лёгкий шум... - Привет, Дэниэл, - окликнул его не по-человечески хриплый, монотонный голос. И едва услышав его, тот громко облегчённо вздохнул - даже прежде, чем заглянул в кухню. - Роршах... Человек в шляпе и плаще сидел за кухонным столом Дэниэла. Приподняв свою чёрно-белую маску так, что она закрывала лишь верхнюю половину лица, он опустошал консервную банку с бобами. - Проголодался тут, пока ждал. Прибрал твою фасоль, - не оборачиваясь на вошедшего, пояснил он, прожевав очередную ложку. - Надеюсь, не возражаешь. - Э-э...конечно, не возражаю, о чём речь... - облегчение на лице Дэниэла сменилось растерянностью, но деликатность не позволяла начать разговор с прямых расспросов. - Может, тебе её подогреть...или ещё что? - И так сойдёт. Дэниэл не знал, что и думать. Появление Роршаха уж точно не походило на обычный дружеский визит к бывшему приятелю и соратнику, но что-то сказать казалось необходимостью...теперь его молчаливое присутствие заставляло Дэниэла знатно нервничать. - Тогда...ну...давно не виделись! - выдавил он, стараясь придать голосу бодрость. - Как ты? Роршах слегка ухмыльнулся, прежде чем снова натянуть маску на нижнюю часть лица, однако тон его неестественно ровного голоса, напоминающего порыкивание, ничуть не изменился: - Не в тюрьме. Пока что. Он определённо не был намерен тянуть и изображать радость от встречи - совсем не изменился за эти годы. Вынув что-то маленькое и блестящее из кармана, он небрежно бросил это на стол, и Дэниэл снова вздрогнул, увидев до боли знакомый улыбающийся значок. - Хм...что такое?.. С трепетом взяв его в руки, он повертел его, но не мог оторвать взгляд от алой струйки, напоминающей по форме стрелку часов. - Это пятнышко - кетчуп или... - Точно. Человечий кетчуп. - Роршах издал холодный смешок, в котором не было ни капли веселья, и поднял голову, заставив Дэниэла поёжиться от ощущения на себе его пристального взгляда. - Это значок Комедианта. Кровь тоже его. Он мёртв. Дэниэл побледнел и едва не выронил значок; его глаза широко распахнулись за стёклами очков, и теперь в них был настоящий ужас. - Мёртв?.. Как это?.. Наш Комедиант? Быть не может! Роршах остался непроницаемым - во всяком случае, именно так казалось по неизменно ледяному, бездушному, будто механическому звуку его голоса. Он говорил о случившемся не просто по-профессиональному сухо - он говорил так, словно это произошло где-то в другой вселенной или много столетий назад, не имея отношения к настоящему. - Разбирался тут с убийством. Жертву звали Эдвард Блэйк. Нашёл костюм в шкафу. Очевидно, он и был Комедиантом. Кто-то выбросил его из окна. - Кто-то?.. - дрогнувшим голосом переспросил Дэниэл. - Э-э, слушай, может, поговорим внизу, в мастерской? А то здесь как на витрине. Кстати, - с ненужной поспешностью прибавил он, - ты сможешь выйти с чёрного хода...в смысле, когда соберёшься идти. Роршах не ответил, лишь молча последовал за Дэниэлом в обширное подземное помещение, полное замысловатых механизмов, большинство из которых были тщательно укрыты старой пыльной тканью. Чёрный ход представлял собой длинный круглый заброшенный тоннель метрополитена, продолжение которого терялось в таинственном безмолвном мраке. - Давненько ты здесь внизу не был... - пробормотал Дэниэл, и его голос неожиданно гулким эхом отдался под высокими каменными сводами. - Да и ты тоже. - Проведя пальцем по ближайшему массивному прибору, Роршах тотчас отряхнул руку. - Ну и пылища тут. - Нет, ну понимаешь, иногда я прихожу сюда посидеть, - торопливо отозвался Дэниэл, - но с тех пор, как всё закончилось, особого смысла в этом нет. Ответа снова не последовало. Некоторое время в мастерской было необычайно тихо. Казалось, Роршах прекрасно знал, о чём думает его спутник, и выжидал, пока тот отважится озвучить свои мысли вслух. Ждать ему пришлось не меньше минуты. - Слушай, насчёт Комедианта... - неуверенно начал Дэниэл, с растерянностью глядя по сторонам. - Это не мог быть обычный грабитель, часом? Может, он и вообще знать не знал, кто такой Блэйк? Роршах вновь стоял спиной к нему и вновь не потрудился повернуться, прежде чем ответить с тенью холодного цинизма: - Обычный грабитель? Убил Комедианта? Бред. - Да, действительно, вряд ли, - смущённо выдавил Дэниэл и поспешил вернуться к теме Блэйка, теперь уже цепляясь за неё всеми силами: - Я слышал, после 77-го он работал на правительство, скидывал марксистские режимы в Южной Америке...может, это было политическое убийство? - Может, - бросил Роршах тоном, в котором ясно читалось пренебрежение. - А может, кто-то устраняет Хранителей... После этих слов непонимание в глазах Дэниэла мгновенно сменилось удивлением, затем - так же стремительно - недоверием и лёгкой иронией. Не удержавшись, он снисходительно улыбнулся, прикладывая усилие, чтобы его слова прозвучали мягко: - А тебе не кажется, что это...слегка отдаёт паранойей? Ничто не изменилось ни в позе Роршаха, ни, разумеется, в его голосе. - Стало быть, обо мне так говорят? Я теперь параноик? - От этих слов Дэниэлу стало не по себе, однако тот так и не пошевелился и невозмутимо продолжил: - Комедиант был в деле сорок лет. И успел нажить себе кучу врагов. А как поживает нынче твой приятель Холлис Мэйсон? Последний вопрос ввёл Дэниэла в ступор. Вот уж о ком он не ждал услышать. С тех пор, как Мэйсон открыл свой сервис, никто больше не видел в нём бывшего героя... - Холлис? А при чём тут... - Они состояли в Ополченцах в одно и то же время. Блэйку тогда было всего шестнадцать, а Холлис был первой Совой. Книга, что Мэйсон написал - он там по Комедианту жёстко прошёлся... Этих слов хватило, чтобы впервые за всё время этой необычной встречи Дэниэл почувствовал что-то, похожее на укол злости. - Мне не нравятся твои намёки, Роршах. Холлис - пожилой человек, и если ты собираешься его запугивать... - Никаких намёков. Просто размышляю. - Роршах неторопливо спустился по ступенькам в тоннель, так и не обернувшись на собеседника ни на миг. - Ладно, я тебя предупредил...на случай, если действительно пошла охота на "масок". Пойду. У меня дела. - Ага, хорошо, - выдохнул Дэниэл. Сам не зная почему, он вдруг ощутил новый прилив грусти. - Тоннель выходит на склад, в двух кварталах к северу отсюда... - Да, помню. Часто бывал здесь, когда мы были в одной команде. Снова оно...эти слова стали подобны удару под дых. Неконтролируемо эта тоска зазвучала и в голосе Дэниэла: - Как же, как же...отличные были времена, Роршах! Отличные...и куда они ушли? Он с удвоенной силой стиснул окровавленный значок, который всё ещё машинально вертел в руке. Исчезая в темноте тоннеля, Роршах так и не оглянулся на старого напарника. - Это ты ушёл.***
Дневник Роршаха. 13 октября 1985 года. Спал весь день, проснулся в 4:37. Хозяйка жалуется на запах. У неё пятеро детей от пяти отцов. Наверняка мухлюет с пособием. Скоро стемнеет. Внизу - кошмарный город, он верещит, как выводок дебилов на скотобойне. Нью-Йорк. В пятницу вечером в Нью-Йорке умер Комедиант. И кто-то знает, почему. Там, внизу кто-то знает. Сумерки воняют похотью и нечистой совестью. Похоже, стоит размяться.***
Паб "Весёлый Гарри", всегда шумное и переполненное пьяным возбуждением место, в мгновение ока стал неузнаваем, стоило Роршаху переступить его порог. Все - от тех, кто сидел у самого входа, до теснившихся у дальних стен - вдруг стихли, не сводя глаз с незваного гостя, и веселье на лицах тех, кто ещё не до конца опьянел, сменилось напряжением. Молча прошествовав мимо толпы, по которой теперь пробегал испуганный шепоток, пришелец направился к барной стойке - круглолицый нелепый владелец паба, стоявший за ней, вдруг словно опомнился, засуетился, его губы судорожно дёргались, силясь выдавить улыбку. - Ро...Рор...Рор...Роршах! Ка...как ты, чувак? - Нормально, Весёлый Гарри. Как сам? Пришелец явно не был обеспокоен всеобщей реакцией. Со стороны казалось, что он и вовсе не заметил её, что он и бармен - единственные присутствующие в этом заведении. - Прекрасно! Пре...прекрасно! - часто дыша, выпалил Гарри, подрагивающей рукой нервно дёргая галстук-бабочку у себя на шее. - И я...и я...рад, что и ты т-т-тоже...господи! - вдруг сорвался он, не в силах больше сдерживать охвативший его страх. - Пожалуйста, не убивай никого... Теперь наступила абсолютная тишина. Теперь, когда притворство было отброшено, все они оказались на территории пришельца. Напряжение было так сильно, что всем казалось, будто его можно нащупать в воздухе. Всем, кроме Роршаха, сухо и сипло обратившегося ко всем заполнявшим бар людям: - Тут один парень в пятницу вечером проверил тротуар на прочность. Не думаю, что он был в квартире один. - Намеренно выдержав очередную туго натянутую паузу, он прибавил: - Эдвард Блэйк. Мой друг. Тишину разорвал нарочито громкий хохот, заставив толпу содрогнуться. Изрядно выпивший мужчина с выбитым зубом, сидевший спиной к барной стойке, хлопнул по столу красной рукой, махнув своему собутыльнику рукой в сторону Роршаха: - Не, ты слыхал? У него завелись друзья! Не иначе как дезодарант сменил! - Стив, - зашипел его сосед, в ужасе глядя через его плечо, как Роршах медленно повернулся в сторону их стола, - ради всего святого, закрой пасть... Но было поздно. Пока Стив, плюнув на предупреждение, залпом опустошал очередную кружку пива, бывший Хранитель медленным, но отнюдь не крадущимся шагом приблизился к нему со спины. Должно быть, добрая половина сидевших в пабе в этот момент непроизвольно зажмурилась. Собутыльник Стива, вскочив из-за стола и промямлив какое-то оправдание, мгновенно исчез...и вот тогда и тот всерьёз заволновался. Рывком развернувшись к Роршаху, он испуганно залепетал своим совсем не подходящим для этого грубым голосом: - С-слушайте, да я ничего такого...я тут в Большом Яблоке совсем недавно, и... Его бормотание оборвал пронзительный крик и громкий хруст, как только Роршах молниеносным движением схватил его за пальцы. Под последовавшие стоны боли он вновь обернулся к остальным. - Я только что сломал джентльмену мизинец. - Любой из толпы наверняка мог поклясться, что не увидел, а почувствовал, как Роршах окинул взглядом каждого из присутствующих. - Кто убил Эдварда Блэйка? Молчание. Затем новый вопль. - ...И указательный палец. - Бармен, мокрый от холодного пота, не выдержал и отвернулся, в то время как сухой допрос и не думал прекращаться. - Кто убил Эдварда Блэйка? На этот раз несколько человек опомнились от шока, и послышались неуверенные, сдавленные мужские голоса: - Ради бога, мы не знаем... - Чувак, да оставь его... - Пожалуйста... Помедлив, Роршах тихо хмыкнул и, швырнув свою жертву на пол, в сопровождении десятков взглядов двинулся к выходу из паба.***
Первая за вечер попытка. Результат нулевой, никто ничего не знает. Слегка расстроен. Город подыхает от бешенства. Возможно, лучшее, что я могу для него сделать - стереть пену с его губ. Никогда не отчаиваться. Никогда не сдаваться. Оставляю этих человекообразных тараканов трепаться о кокаине и детской порнографии. Пора встретиться с кем-нибудь получше них.***
С наступлением темноты Нью-Йорк накрыло дождём, таким сильным, каких здесь давно не случалось. Видимость была почти на нуле из-за сплошных потоков воды, которые вновь и вновь яростно обрушивались на здания, деревья и асфальт. Сперва это сопровождали лишь отдалённые, смутно различимые раскаты грома, а к восьми часам буря разыгралась не на шутку. Роршаху повезло оказаться в этот момент в более чем надёжном укрытии от непогоды - зеркально сияющем небоскрёбе, вершина которого с тихим величием вздымалась над городом. Он был там, чтобы навестить владельца этого места; ещё одного бывшего Хранителя, чьё забытое супергеройское имя - Озимандис. - Комедиант мёртв? Как же так?.. Роршах пристально смотрел из-под маски, вглядываясь в удивлённое лицо бывшего героя, всё ещё хранившее отпечаток редкостной юношеской красоты. Аристократично утончённые черты, аккуратно уложенные волнистые волосы цвета льна, блестящие и внимательные, как у учёного, голубые глаза - Озимандис, несомненно, относился к тем редким людям, которым к лицу весь этот чрезмерный достаток. Вернее...не Озимандис. Давно уже не Озимандис. - Ты всегда считался первым умником планеты, Вейдт. Вот ты мне и скажи. - Я не претендую, Роршах...просто у меня чересчур энергичные пиарщики. Как и все остальные, тот давно уже отвык от необычного общества Роршаха. Однако, в отличие от Совы, он мастерски совладал со своими эмоциями, не побледнел и не сорвался на крик, услышав о смерти давнего сослуживца. Он всегда был образцом самообладания - и это было единственным, в чём они с Роршахом походили друг на друга. Велики шансы, что разговор с ним принесёт куда больше пользы, чем встреча с растерявшим свою хватку Дэниэлом. - Слушай... - медленно начал Вейдт после нескольких минут молчаливых раздумий. - Может, это убийство политическое? Скажем, советы... Роршах с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Такой неспособности сложить два и два он мог ожидать от многих, только не от Вейдта. Похоже, всё-таки годы безмятежной миллиардерской жизни изрядно потрепали его прославленный интеллект. - Драйберг тоже так думает. Не верю, - бросил Роршах в ответ, усевшись на край письменного стола. - У Америки есть доктор Манхэттен. Красные с 56-го года тише воды. Они бы не рискнули так нарываться. - Помолчав и дождавшись, пока Вейдт в задумчивости пересечёт комнату, Роршах прямолинейно закончил свою мысль: - Я думаю, у нас завёлся охотник на "масок". - Необязательно, - с той же недоверчиво-снисходительной ноткой, что и Сова, отозвался Вейдт. - У Комедианта было достаточно врагов в политике и без русских...он ведь, считай, был нацистом. Машинально Роршах двигал по столу золотые фигурки, изображающие самого Озимандиса - молодого крепкого героя в длинном плаще и роскошном одеянии на древнеегипетский манер. Сейчас вдруг появилось сильное желание одним ударом смести все эти фигурки на пол. - Он дрался за свою страну, Вейдт, и никому не дал отправить себя в отставку. - Что-то, похожее на неприкрытое осуждение, впервые зазвучало в мрачном хрипе Роршаха. - Никогда не торговал своей репутацией. Не продавал постеров со своей мордой, не писал книг о здоровом образе жизни, и солдатиков игрушечных с него не штамповали...не был проституткой. Если за это считать его нацистом, тогда я тоже нацист. Вейдт поспешил отвернуться к стеклянной стене, в которую второй час непрерывно колотил дождь; показалось или нет, но его движения стали более стеснёнными - несомненно, правда резала глаза. - Роршах... - наконец с придыханием проговорил он. - Я знаю, что мы никогда не дружили, но ты ко мне несправедлив. Меня никто не отправлял в отставку, я сам решил завязать с приключениями и снять маску - за два года до того, как из-за полицейской забастовки приняли закон Кини... - Ага. Как раз вовремя. Стало ясно, что и на эту встречу время потрачено зря. Эдриан "Озимандис" Вейдт выбрал загнивать вместе с городом, и это уже даже не казалось чем-то невероятным. Отодвинув в сторону часть стеклянной стены, Роршах снова вынул свой крюк и перекинул ногу через подоконник. - Приходил предупредить, что началась охота на "масок", - через плечо сообщл он Вейдту, - чтобы ты не оказался первым умником в морге. Хотя, - не удержавшись, прибавил он, - это ещё не худшее, чем можно оказаться. Увидимся. - Конечно, приятного дня, - с нарочитой усталостью ответил тот, но адресат этих слов не услышал их, стремительно скользя вниз по намокшему от дождя шнуру.***
Дневник Роршаха. 13 октября 1985 года. 20:30. От разговора с Вейдтом мерзкий привкус во рту. Сибарит, декадент, предал даже свои либеральные убежденьица. И Драйберг не лучше. Спившийся неудачник, размазывает сопли в своём подвале. Почему так мало наших по-прежнему живы, здоровы и не страдают психикой? Первая Ночная Сова держит авторемонтную мастерскую. Первая Шёлковая Тень - жирная старая шлюха, доживает своё на калифорнийском курорте. Капитану Метрополису снесло голову в автомобильной катастрофе в 74-м. Человек-Мотылёк сидит в психушке в штате Мэйн. Силуэт с позором уволена и через полтора месяца убита каким-то мстительным ничтожеством. Доллара Билла застрелили. Правосудие В Капюшоне пропал без вести в 55-м. Комедиант мёртв. В списке осталось всего два имени. Оба живут в апартаментах при Рокфеллеровском военно-исследовательском центре. Нужно пойти к ним. Пойти к неуязвимому и объявить, что кто-то собирается его убить.***
Проникновение в военно-исследовательский центр отняло неимоверное количество времени, но прошло гладко и без неожиданных стычек с охраной. Роршах знал, что в этом центре его уже ждут, несмотря на то, что он не подавал его обитателям никаких сигналов о своём намерении навестить их. Железная дверь, ярко-красная надпись на которой запрещала кому бы то ни было вход в лабораторию, ни на миг не стала преградой, и он вступил в неоновое, пахнущее сталью и озоном царство. - Добрый вечер, Роршах, - произнёс отстранённый, почти что призрачный, издающий гулкое эхо голос из-под потолка. Перед прибывшим возникла гигантская, высотой во всё помещение человеческая фигура со светло-голубой кожей, мягко светящимися белыми глазами и без единого волоса на голове. Чёрная отметина у него на лбу напоминала часовой циферблат, лишённый стрелок. Возле его ног ютилась обычного человеческого роста длинноволосая молодая женщина в коротком красном платье - некогда новая Шёлковая Тень, родная дочь первой одноимённой героини. Но Роршах, казалось, даже и не заметил её - его взгляд был устремлён вверх, на непроницаемое, как маска, лицо сверхчеловека. - Добрый вечер, доктор Манхэттен, - произнёс он без тени удивления или каких-либо других сильных эмоций. Разумеется, даже все эти годы не могли стереть из памяти Роршаха - или кого бы то ни было - тех особенностей, которыми обладало это существо. Тех особенностей, которые могли показаться невообразимыми и которые сделали доктора Манхэттена мощнейшим за всю историю оружием Америки. Конечно, со своим всевидением он знал, что должен ожидать сегодня гостя - и он дождался. Вот только его сожительница была совсем не рада этому визиту. - Ты-то что здесь делаешь, Роршах? - вскрикнула она с крайне плохо скрытым возмущением. - Это военная база, а ты, как я слышала, в розыске. Роршах медленно, будто нехотя повернулся к ней, и ответил, словно и не прозвучало её бестактное приветствие: - Добрый вечер, мисс Юпитер. - Юспешик, - теперь уже с нескрываемым раздражением выпалила женщина. - Юпитер - это всего лишь псевдоним моей матери. И ты не ответил на вопрос, - сурово прибавила она. Доктор Манхэттен не вмешивался в их разговор, будто и вовсе не присутствовал в помещении: где-то там, под потолком, он рылся в огромном причудливом механизме, под его пальцами что-то ярко светилось и то и дело излучало небольшие молнии. Но оба присутствующих при этом странном зрелище прекрасно понимали, что несмотря на свою отстранённость, доктор знает об их разговоре куда больше, чем они сами - и несомненно знает, чем закончится эта встреча. Его уникальный дар видеть будущее ещё не подводил его...и не раз спасал жизнь всей геройской команде. Впрочем, сейчас у Роршаха складывалось впечатление, что и он сам, без всякого всевидения, догадывается об исходе встречи. Яснее ясного говорил тяжёлый взгляд мисс Юспешик...но прямо сейчас он не мог стать помехой. - Пришёл прудпредить вас обоих, - не стал тянуть со своей целью Роршах. - Плохие новости. Комедиант мёртв. Прямо на глазах тело доктора Манхэттена, окружённое едва заметным электрическим свечением, начало уменьшаться и вскоре достигло обычных человеческих размеров, всего лишь на пару сантиметров выше Роршаха. Однако эмоциональное состояние доктора ничуть не изменилось, судя по лицу, в котором ничто не дрогнуло. - Да, поскольку мы с ним единственные оперативники-экстранормалы на госслужбе, мне сообщили ещё в субботу утром, - тем же звучным безучастным голосом ответил он. - Насколько я понял, ЦРУ подозревает ливийцев. Никто не видел этого, но под своей маской Роршах закатил глаза. - У меня другая версия, - прохрипел он. Впрочем, сомнений не было - доктор уже знал о ней, как и знал обо всём, что лежало в будущем. Он редко делился этим, но всегда знал всё - и это легко угадывалось по его виду. - Вижу, смерть Блэйка вас не слишком огорчила. Последовавший ответ был предельно предсказуем для любого, кто долго знал доктора Манхэттена. - Живое тело или мёртвое - набор частиц один и тот же, - проговорил он, не сводя с Роршаха ничего не выражающих, полностью белых глаз. - С точки зрения структуры существенной разницы нет. Жизнь и смерть - неисчисляемые абстракции. Почему я должен из-за них огорчаться? Не найдя ответа, Роршах только хмыкнул, пока экстранормал мерил шагами лабораторию, то и дело склоняясь над тем или иным замысловатым механизмом. - Как бы то ни было, - хмуро подала голос мисс Юспешик, которая стояла, скрестив руки, у ближайшей стены, - не могу не одобрить выбор убийцы. Блэйк был мразью, чудовищем. Ты знаешь, что во времена Ополченцев он пытался изнасиловать мою мать? В голове Роршаха на мгновение проскользнул крайне едкий комментарий. Салли Юпитер, первую Шёлковую Тень, неоднократно в шутку предупреждали, что с её обликом и поведением ничего другого её и не ждёт. Взяв себя в руки, он ограничился тем, что деликатно хмыкнул, привычно сунув руки в карманы, и перевёл тему. - Значит, вы поддерживаете обвинения, выдвинутые против Блэйка в книге Холлиса Мэйсона? Враждебный тон бывшей Шёлковой Тени не менялся; отвечая, она едва ли не с отвращением отвернулась от Роршаха. - В "Записках под капюшоном" Мэйсон написал чистую правду, - будто выплюнула она, буравя пол помутневшими серыми глазами. - Бог свидетель, я не в восторге от своей матери, но такого никому не пожелаешь...как ты думаешь, почему Блэйк не подал на Мэйсона в суд? - Я пришёл сюда, - отрезал Роршах, - не затем, чтобы обсуждать нравственные просчёты человека, служившего своей стране и погибшего при исполнении. Пришёл предупредить... Красивое бледное лицо мисс Юспешик ярко вспыхнуло от нахлынувшей ярости; мгновенно взвившись, широким и грозным шагом бросившись к Роршаху, она вдруг сорвалась на пронзительный крик. - Нравственные просчёты?! Изнасилование - нравственный просчёт?! А ты знаешь, что он ей рёбра сломал?! Знаешь, что он её чуть не задушил?! Джон, - с усилием сдержав новый вопль, она рывком повернулась к доктору Манхэттену, - убери отсюда эту тварь. Манхэттен, неторопливо прикрыв очередную щитовую дверцу, в том же каменном спокойствии встал рядом с девушкой, устремив свой неизменный взгляд на Роршаха. В его голосе не было ни тени гнева, ни даже холодности - казалось, он звучал откуда-то свыше. - Кажется, ты расстроил Лори. Думаю, тебе лучше уйти. - При всём уважении, доктор Манхэттен, - не менее бесстрастным, но по-звериному хриплым голосом отозвался Роршах, не намеренный отступать даже перед сверхразумом, - раз уж я предупредил Вейдта и Драйберга, то должен предупредить вас и вашу подругу. Думаю, кто-то уничтожает Хранителей. Может, какой-нибудь старый враг, затаивший обиду. Я считаю... - Я же сказал, что тебе следует уйти. - Манхэттен продолжал буравить Роршаха своим слепящим взглядом, будто видя насквозь каждый атом; а это вполне могло и в самом деле быть так. Но как бы он ни старался, внутренние устои Роршаха ясно говорили не сдаваться никогда, никому и ни при каких обстоятельствах. - Кучу времени потратил, чтобы добраться сюда. Не уйду, пока... В следующий миг его не было в лаборатории. - ...не договорю. В замешательстве оглянувшись по сторонам, Роршах обнаружил себя на окраине Нью-Йорка, в километрах от военно-исследовательского центра. За последний час холодный дождь успел возобновиться, режущий ветер, неся с собой сухие листья, хлестал даже сквозь плащ. Медленно развернувшись, Роршах негромко хмыкнул и направился прочь, к своему убежищу. Наверное, ему стоило ожидать, что доктор Манхэттен безоговорочно подчинится подруге...похоже, что и на нём, казалось бы, до крайности неуязвимом, эти годы безделья оставили свой страшный след. Но по крайней мере, теперь каждый из бывших Хранителей был предупреждён, а заодно и прояснилась картина их нынешнего мировоззрения...и эта картина была до боли печальной. Герои в отставке - страшное, непредсказуемо страшное звание, и Роршах знал, что пойдёт на всё, сделает всё возможное, чтобы не превратиться в одного из таких. Не загнить вместе с такими, как Мэйсон, Вейдт, вместе с целым городом и с самим человечеством. А в исследовательском центре всё ещё висело напряжение. Вернее, ощутимая аура напряжения, плотным облаком окружавшая некогда вторую Шёлковую Тень. Приблизившись к доктору Манхэттену, всегда ощущаешь только трепет перед исходящими от него волнами завораживающего, безупречного, неземного спокойствия и равновесия. Ощущаешь эту нечеловеческую дальность от низменной суеты и тревоги... - Он ушёл, - негромко напомнил он Лори. - Ты всё ещё сердишься? Даже если бы он не видел состояние подруги, её ответ он предвидел ещё несколько минут назад. Лори всё ещё была во власти пылкого, слепого гнева, с трудом сдерживая новый поток криков. - Да, терпеть не могу этого Роршаха, - бушевала она, нервно расхаживая вдоль стен. - Он больной. На всю голову. И запах его терпеть не могу, и этот жуткий монотонный голос, и вообще всё. Чем скорее его упрячут за решётку, тем лучше. Выдохшись, она уселась у одной из стен, мрачно глядя, как доктор Манхэттен вновь ловко орудует со светящимися облачками газа в воздухе. Затем она тяжело вздохнула и вновь, по привычке, заговорила с ним так, будто никогда и не было никакого дара всевидения: - Джон? - Да, Лори? - Я подумала... - теперь уже вполне спокойным, но всё ещё вздрагивающим голосом начала она. - Наверное, у меня с нервами не всё в порядке, раз этому уроду так легко удалось меня достать. - Сделав ещё несколько глубоких успокаивающих вздохов, она сглотнула слюну и продолжила: - Иногда я чувствую себя будто в клетке...нам нужно куда-то выбраться. Доктор Манхэттен перевёл на неё взгляд, не соглашаясь и не отказываясь, но с пониманием выжидая, пока она примет уже известное ему решение. - Роршах упомянул Дэна Драйберга, - медленно проговорила она, поднимаясь на ноги. - Мы сто лет с ним не виделись. Может, пригласить его на ужин? Если ты не возражаешь, конечно, - прибавила она, делая шаг в сторону доктора. Тот снова непринуждённо углубился в собственные, никому не доступные исследования. Крошечные молнии и светящиеся сферы под его длинными бледно-голубыми пальцами то и дело издавали тихое потрескивание и гул... - Конечно, не возражаю, - со всей своей возможной дружелюбностью отозвался он. - Я бы присоединился к вам, но кажется, я вот-вот нащупаю глюино. Если мы сможем добавить его к нашему зоопарку, теорию суперсимметрии можно будет считать полностью обоснованной. - Отлично. - По привычке едва вслушиваясь в его ставшие непостижимыми речи, Лори взялась за телефон, лежавший на одной из ближайших металлических полок. Спустя пару минут до доктора Манхэттена донёсся её явно приободрившийся, приветливый голос: - Алло, Дэн? Это Лори. Лори Юспешик...да, всё хорошо, а ты как? Последовала пауза, из трубки смутно слышался взволнованный и радостный голос Дэниэла. - Здорово, - наконец ответила ему Лори. - Слушай, я тут подумала, мы уже сто лет не виделись...может, как-нибудь поужинаем вместе? Как насчёт сегодня, "У Рафаэля", в полдесятого? Губы доктора Манхэттена впервые растянулись в слабую улыбку. Было в этой улыбке что-то натянутое - может, просто от непривычки, а может, из-за одной из тех вещей, которые не были сейчас доступны больше ни одному разуму на свете. - Прекрасно, - с растущим энтузиазмом продолжала Лори, стоя спиной к нему. - Джон?.. Само собой, Джон в отличной форме. До встречи, Дэн. Пока! Неторопливым и спокойным движением кладя трубку, она уже не могла скрыть искреннюю улыбку предвкушения.***
Дневник Роршаха. 13 октября 1985 года. 23:30. В пятницу вечером в Нью-Йорке умер Комедиант. Кто-то вышвырнул его из окна. Когда он грохнулся на тротуар, его голову вбило в плечи до самого живота. И всем плевать. Всем, кроме меня. Неужели они правы и всё впустую? Грядёт война, миллионы сгорят, миллионы сгинут в болезнях и нищете. Отчего меня заботит одна-единственная смерть? Потому что есть добро - и есть зло. И зло должно быть наказано даже перед лицом Армагеддона. Здесь - никаких компромиссов. Столь многие заслуживают кары, а времени так мало...***
В кафе "У Рафаэля", несмотря на поздний час, было удивительно светло, людно и беспечно. Здесь время протекало так славно и непринуждённо, будто и не было и в помине ни ледяного дождя, ни недавнего убийства, ни быстро назревающей вероятности атомной войны с СССР. На этом тёплом ярком островке не было места страхам и боли, которые огромной зловещей тенью нависали над страной в этот самый момент. Особенно легко всё это забылось двум людям, занявшим столик около прозрачной стены, за которой царили мириады городских огней. Лори Юспешик и Дэниэл Драйберг встретились здесь два часа назад - и уже с головой окунулись в поистине героическое прошлое, вновь и вновь их дружеская беседа перемежалась беззаботным смехом. - Ну что же, - наконец бодро проговорил Дэниэл, ставя на стол бокал с остатками шампанского, - кажется, уже довольно поздно. Чудесный был вечер, Лори. Может, всё-таки я заплачу? - Не-а, - отозвалась Лори, поистине прекрасная в своём чёрном вечернем платье; румянец от шампанского на её щеках только красил её ещё больше. - Если уж мне суждено быть содержанкой секретного оружия, пусть министерство обороны раскошелится иногда на тарелочку спагетти по-африкански. - Ого...сколько горечи, - то ли в шутку, то ли с неподдельным сочувствием выдохнул Дэниэл, обычно больше предпочитающий слушать, нежели говорить. - Нет...нет, что ты, - поспешила успокоить его Лори, откидывая завитые тёмно-медные волосы с плеча. - Просто меня действительно держат там только затем, чтобы Джону было уютно и спокойно. - А-а...но у вас с Джоном всё в порядке? - У нас с Джоном? - она с недоумением приподняла брови. - Ну да, конечно. Лучше не бывает...только я всё время думаю: "Мне тридцать пять, а что я успела?" Лицо Дэниэла озарилось пониманием; он энергично кивнул, готовый выслушать из её уст то, что много месяцев тревожило и его самого. - Восемь лет не при делах...а до того одиннадцать лет бегала в тупом костюме только потому, что так хотелось моей тупой мамочке! Она продолжала говорить, когда они расплатились, поднялись из-за столика и зашагали к выходу, где совсем недавно наконец утих очередной ливень. - Помнишь тот костюм? - с тенью усмешки на губах говорила Лори. - Крохотная мини-юбочка и вырез до пупа...боже, какой это был кошмар! - Да-а... - только и выдавил Дэниэл, на миг в странной задумчивости подняв глаза куда-то к потолку. - Действительно ужасно. А Лори не умолкала - похоже, на душе у неё было ещё многое. После того, как они весь вечер провели, смеясь, теперь ей не терпелось поделиться с кем-то совсем другими своими мыслями, которые не были столь безмятежны. - Знаешь, я всё думаю...зачем мы это делали? Зачем весь этот маскарад? Закон Кини для всех наших был просто счастьем. Отчего-то Дэниэла сильно передёрнуло после этих слов. Машинально он медленно извлёк на свет значок Комедианта, до сих пор покоившийся в кармане пальто. Несколько секунд он смотрел на него с неожиданным приливом грусти. Странные, беспорядочные мысли, темнее полуночного неба над головой, метались в его мозгу. Должно быть, он не заметил, как вздохнул - в следующее мгновение Лори слегка коснулась его руки своей и заговорила явно ободряющим тоном: - Слушай...а помнишь того парня, который прикидывался суперзлодеем, чтобы его побили? Дэниэл слабовато, вяло улыбнулся, но ответил, стараясь, чтобы в голосе прозвучал энтузиазм: - А-а, капитан Резня? - он коротко рассмеялся. - Да, тот ещё типчик. - Ты мне будешь рассказывать! - мгновенно расцвела азартом Лори. - Помню, поймала я его на выходе из ювелирного. Я же тогда понятия не имела, на что он западает. Врезала ему пару раз, а сама думаю - чёрт, что ж он так странно дышит, может, у него астма? Дэниэл снова засмеялся, на этот раз явно более искренне, и с радостью подхватил: - Он и ко мне подкатывал, но я уже был наслышан, так что просто прошёл мимо...так он потащился за мной! Средь бела дня, представляешь? И говорит: "Ну накажи меня!" - Что с ним сталось потом? - широко улыбаясь, поинтересовалась Лори, и Дэниэл сделал интригующую паузу, прежде чем ответить: - Он подкатился к Роршаху, а тот взял и сбросил его в лифтовую шахту. Оба вновь взорвались хохотом, который долго не смолкал и звучал поразительно громко в глухой полночной тишине мегаполиса. - О боже, - наконец выдавила Лори сквозь смех, - прости, это совсем не смешно... - однако она не могла прекратить смеяться, как и Дэниэл, ответивший, с трудом переведя дыхание: - Нет, боюсь, не смешно... - Чёрт, знаешь, стало полегче, - наконец придя в себя, проговорила Лори. - В последнее время нечасто находится повод посмеяться. - Ну а чего же ты ждала? - Дэниэл снова ответил улыбкой, в которой на этот раз не было видно ни малейшей радости. - Комедиант-то мёртв.