Забилось сердце трепетно в груди. Вокруг лишь тьма, не видно света. Ты лишь один хотел меня спасти. Мы ещё встретимся у нового рассвета.
***
Иногда ты чувствуешь себя, словно находишься не в своей тарелке, волнуешься без отсутствия видимых на то причин, сердце начинает биться в ускоренном ритме, и тебе кажется, что вот-вот должно произойти что-то плохое. Предчувствие очень просто перепутать с паранойей, но Юнги никогда не подводила его интуиция, на которую он всегда беспрекословно полагался, не доверяя фактам. Мин перевернулся на другой бок и тяжело вздохнул, жалея о том, что не лёг раньше, когда спать действительно хотелось. Сейчас же сон старательно его отталкивал, не подпуская к себе. В груди было тревожно, и Юнги начал искать причину появления такого беспокойства, вспоминая события предыдущих дней. Впрочем, ничего необычного не происходило — он по-прежнему продолжал вести, мягко говоря, не совсем легальный бизнес. Что поделать? Каждый выживает, как может. Юнги поднялся с кровати, взъерошил светлые волосы и направился на кухню. За окном уже давно стемнело, и мужчина понятия не имел, сколько сейчас времени, да его это и не особо волновало, ведь он мог уснуть в любое время, когда выдастся свободная минутка, будь то десять утра или шесть вечера. Он подошёл к столу и, взяв стакан и прислонив его к губам, начал медленно глотать прозрачную жидкость. Телефон зазвонил так неожиданно в тишине квартиры, что Юнги вздрогнул и разлил воду, смотря вниз и гипнотизируя мокрое пятно раздражённым взглядом. Серьёзно? Что ещё должно произойти, чтобы этот день стал официально «самым лучшим» на этой неделе? Мужчина схватил телефон с тумбочки, не глядя нажал на зелёную кнопку и ленивым движением приложил мобильник к уху, даже не удосужившись узнать, кому именно он мог понадобиться. Кто ещё может названивать ему так поздно? Когда Юнги услышал его энергичный, но в то же время тихий голос, он понял, что что-то не так. Они знакомы слишком долго, чтобы Мин мог с полуслова понять, что чувствует лучший друг, по интонации определить, в порядке ли он. Разговор прошёл быстро, и Юнги уже успел пожалеть о том, что не выпытал больше. Сейчас главной проблемой был Чонгук, а точнее его здоровье, которое находилось в большой опасности. Чонгук никогда не звонил просто так, он обращался к нему в исключительно сложных и опасных ситуациях, когда он сам понятия не имел, что делать, поэтому просил помощи у старшего, а Юнги, как заботливый хён, всегда приходил на помощь, понимая, что кроме него у парня больше никого нет. И почему он не вернулся в Сеул сегодня? Хотел дать себе один день на полноценный отдых, и вот что случилось, когда он впервые за долгое время решил подумать о себе. Юнги продолжал расхаживать по комнате, пока не понял, что не может больше мерять кухню шагами. Сейчас первым делом необходимо снова включать мозги. Извини, Мин, но такова жизнь, и она требует больших энергозатрат. Как любит говорить Чонгук: «На том свете выспимся». Мужчина достаточно быстро собрал небольшую сумку: забирать с собой абсолютно все вещи из съёмной квартиры всё равно не было нужды. За несколько лет Юнги привык вести кочевой образ жизни, переезжать с места на место, не иметь большого багажа. Всё необходимое всегда находилось в доме на окраине Сеула, просто собирая пыль и покорно дожидаясь своего часа. Мин редко жил там: в том пусть и просторном доме он чувствовал себя пленником, запертым в четырёх стенах. Он не любил туда возвращаться, но теперь Юнги точно знал, что там придётся находиться, пока он не удостоверится в том, что с Чонгуком всё хорошо. Ему ещё предстоит узнать, каким образом он умудрился угодить в перестрелку, ведь Юнги не было рядом всего лишь два дня. Он дорожил Чоном, как никем другим, наверное, жизнь бы отдал за него, не думая дважды. Они были друг у друга, и больше им никого не надо было. Два волка, только без стаи. Нет родни, следовательно, нет слабостей, и не за что тянуть, нечем шантажировать. В одиночестве тоже есть свои плюсы. А что насчёт минусов? Юнги знает ответ на этот вопрос лучше, чем кто-либо другой. Именно сейчас он испытывает острое желание позвонить кому-то, встретившись, на протяжении часа жаловаться на нелёгкую жизнь, а потом просто получить тёплые объятия в ответ, вот только идти не к кому — в этом и заключается плохая сторона, скрываемая за независимостью. Юнги вызвал такси, которое ехало до ужаса долго, и ожидание уже начало выводить мужчину из положения душевного равновесия, в котором он всегда предпочитал находиться хотя бы внешне. Дорога до Сеула заняла несколько часов, учитывая то время, которое они провели в пробке. На протяжении всего пути Мин звонил на один и тот же номер, но Чонгук не ответил ни через час, ни через два и даже ни через три. Это могло значить, что либо всё настолько плохо, что Чонгук физически не может позвонить, а его машина стоит где-нибудь на обочине с бездыханным остывающим телом хозяина, либо он всё-таки добрался до больницы, где ему помогут, и пока ещё у него просто нет возможности воспользоваться средством связи. Юнги предпочитал верить во второе и отказываться от очевидных вещей и фактов, которые подкидывал ему здравый смысл. Столица встретила его негостеприимно, насылая сильный ветер, который будто велел возвращаться назад. Рассвет зажжёт небо только через пару часов, поэтому сейчас город был укрыт тёмной пеленой, кое-где освещаемой яркими огнями. Теперь перед Юнги стояла сложная задача: он должен был отыскать среди десятков других именно ту больницу, в которую поехал Чонгук. Идей ноль, зато у него есть безграничный запас времени и совсем немного терпения.***
Небо мерцало миллионами звёзд, в то время как месяц трусливо прятался за одинокой тучей. Воздух был холодным, и при резком вдохе в носу неприятно покалывало. Но Джин любил такую погоду, когда все люди предпочитают сидеть в тёплых домах, кутаясь в одеяло и попивая согревающий напиток. Хотя сам он был далеко не таким — ему нравилось разгуливать по улице в белом свитере, не накинув ничего наверх. Заболеет? Ну и что. Разве не в этом прелесть человеческого бытия? Да, ты уязвим, можешь пораниться, простудиться, но именно этим каждый твой день будет отличаться. Стоит произойти какой-то незначительной глупости, и весь сценарий придётся переписывать. Джин вообще любую погоду любил: ему нравилось, когда не перестают идти ливни, когда солнце печёт настолько сильно, что хочется раздеться догола, когда снег с дождём, сильный ветер в лицо. Он мог ценить всё. Наверное, поэтому многие и считают его странным. Слишком счастливый, чтобы быть вменяемым. В его возрасте принято воспитывать детей и вести крупный бизнес, а не заниматься маленьким цветочным магазинчиком. «Несерьёзный», «двадцатисемилетний ребёнок» — именно это он часто слышит в свой адрес от близких людей. А ведь хочется совсем другого, хочется поддержки, хочется такого же простого и жизнерадостного человека рядом. Ким остановился, поднимая голову к небу и прикрывая глаза, блаженно улыбаясь. Да, ночь была бы ещё прекраснее, если бы он был один, а не в сопровождении человека, следовавшего за ним буквально по пятам. Что не говори, а в одиночестве есть своя прелесть. — Чего остановился? — пробубнил Намджун, тем самым заставляя улыбку мгновенно исчезнуть с лица Джина. — Я не прошу тебя ждать меня. Я взрослый мальчик и сам найду дорогу домой. Не нужно меня провожать, — рассуждал Ким, лениво растягивая слова и не меняя своего положения. — Мне просто нужно в ту же сторону, — попытался оправдаться Джун. Это глупо, учитывая то, что Джин знает, что его дом расположен в противоположной стороне. — Ну так иди без меня, — огрызнулся мужчина, опуская голову и устремляя взгляд карих глаз на рядом стоящего человека. — Уже поздно. Вдруг ты попадёшь в опасность, а я буду далеко? — Я нахожусь рядом с тобой, Джун. Я автоматически в опасности, — сказал он, обходя мужчину и направляясь вдоль по улице, освещённой фонарями. — Иногда у меня появляется острое и неконтролируемое желание ударить тебя, — процедил он сквозь зубы. — Ну так ударь, — с вызовом пропел Джин, повернувшись и вцепившись в него наглым взглядом. — Если отстанешь, даже сопротивляться не буду. — Если бы не твоё красивое личико, которое мне жалко портить, поверь мне, я давно бы воспользовался этим шансом, — съязвил Намджун, так же смело смотря на него в ответ. — Извини, — быстро проговорил Ким, хихикая. — Наверное, я должен был испугаться или что-то вроде того. — За секунду выражение его лица изменилось: стало серьёзным и уверенным. — Не строй из себя героя, Джун, отвали. — Эй, принцесса! — крикнул Намджун уходящему мужчине. — Я ведь и правда могу уйти. — Отлично! — также громко сказал Джин, повернувшись. Он остановился на проезжей части, ожидая, пока Намджун уйдёт. Блондин хмыкнул и отвернулся, демонстрируя, что он всё-таки уходит. Наверное, в тот момент в его груди что-то щёлкнуло, а в голове промелькнуло, что, может быть, нельзя уходить. Мысль эта в итоге завладела всем сознанием. Нет, это не было предчувствием, это был шум машины, несущейся с бешеной скоростью. Намджун быстро повернулся, но ему показалось, что на это действие ушло не меньше трёх минут. Джин замер, медленно повернул голову на шестьдесят градусов, а Нам смотрел, как его красивое лицо освещают фары автомобиля. Вскоре мужчина увидел и саму машину, и он ещё надолго запомнит этот чёрный лексус. Джин стоял неподвижно, большими глазами смотря на приближающийся автомобиль, в то время как Намджун сам умер, казалось, уже в десятый раз. Сердце, казалось, хотело выпрыгнуть из груди и улететь в неизвестном направлении. — Джин! — закричал он, на что тот совершенно не отреагировал. Кажется, так быстро Намджун никогда не бегал, никогда настолько не боялся куда-то опоздать. Время в одно мгновение потеряло всякий смысл, да и законы физики теперь не имели никакого значения. Единственное, что сейчас играло хоть какую-то роль, так это парень, стоящий посреди дороги и смотрящий на яркий свет детским невинным взглядом. В тот момент Намджун ни о чём не думал, ничего не планировал, им двигало только желание спасти немного ворчливого, но такого дорогого сердцу друга. Лексус промчался буквально в пятнадцати сантиметрах от них, и Джун почувствовал резкий холодок на загривке, когда схватил Джина сзади и сделал несколько шагов назад, разворачивая его в другую сторону, сам же он повернулся спиной к проезжей части, подумав, что пусть лучше заденет его, чем хёна. А Ким был, как тряпичная кукла, которая сама двигаться не в силах. Намджун ещё с минуту стоял на дороге, прижимая человека рядом к своей груди. Джин немного трясся, то ли от холода, то ли от пережитого страха, но не пытался разорвать объятия, вообще ничего не пытался сделать, словно его механизм отключили, нажав на красную кнопку. Намджун развернул Джина к себе резким движением, собираясь высказать ему всё, что думает, прочитать нотации, но слова застряли в горле, когда он увидел слёзы, застывшие в его глазах. Когда Джин поднял взгляд, одна из них скатилась по щеке. — Ты с ума сошёл? — не сдержался Ким, но всё-таки произнёс несколько тише, чем планировалось, чем того требовало сердце. — Сколько тебе лет? Ведёшь себя, как ребёнок! — твердил он, обхватывая его лицо ладонями и заставляя смотреть в глаза. Он больше не мог кричать и злиться. Стена, которую он возвёл, чтобы не дать слабину, тут же рухнула, когда по лицу друга побежали слёзы, пухлые губы задрожали, а сам Джин начал хныкать, действительно, словно ребёнок. Он просто устал быть сильным, отражать неприязнь, что льётся со стороны близких людей, и ему надоело улыбаться. Он тоже человек, и ему тоже иногда страшно и больно. Намджун прижал дрожащее тело к себе, обнимая и успокаивающе поглаживая по макушке, пока рубашка Кима на плече становилась мокрой от слёз. Джин хватался за расстёгнутый воротник его бежевого пальто, словно за последнюю в этой жизни надежду. — Прости, принцесса, я не хотел тебя обидеть, — тихо говорил мужчина, немного покачивая Джина. — А что бы было, если бы я ушёл? Я бы никогда себя не простил. Больше не пугай меня так, ладно? Джин молчал и, помимо негромких всхлипов, не издавал ни звука. Он действительно подумал, что это конец и через секунду его бессмысленное существование завершится. Хотел ли он этого? Конечно, нет. Любая тварь дрожащая хочет жить и купаться в лучах утреннего солнца. А чем он хуже? Намджун укутал его в своё же пальто, хотел упрекнуть за лёгкий свитер, который был надет на Джине, но воздержался. Ким решил, что теперь уж точно никуда его одного не отпустит, а если и понадобится, то закинет на плечо, но ни в коем случае не уйдёт. Серьёзно, самый старший, а беспомощный, как бездомный щенок. Джин тихо шёл сзади, опустив глаза и не смея поднять взгляд, потому что слишком стыдно за свою слабость, да и за своё глупое поведение. Но что поделать, если у него с детства такой характер? Ким остановился, когда врезался в спину Намджуна, оглянулся и понял, что они стоят напротив двери его квартиры. Джин поспешно обошёл его, немного повозившись, но всё-таки вставив ключ в замочную скважину, и зашёл внутрь, но дверь не закрыл, будто ожидая, что Намджун последует за ним. — Не зайдёшь? — негромко произнёс он, переступая через гордость, почему-то в этот момент зажавшуюся в глубине подсознания. — Мне пора домой. Думаю, тебе тоже стоит отдохнуть. Прими горячую ванну, расслабься и успокойся, хорошо? — сказал Намджун и повернулся, чтобы уйти, но остановился, когда Джин позвал его. — Джун! — выкрикнул он прежде, чем успел подумать, а теперь поздно, нужно договорить. Сокджин закусил губу, размышляя над дальнейшей речью, думая о том, что, может быть, следует обойтись без благодарности. Кому сейчас вообще нужно это жалкое слово? — Спасибо, — произнёс мужчина на выдохе, а Намджун улыбнулся, но не повернулся. — Не за что, хён, — слова его прозвучали настолько по-особенному, что их непроизвольно захотелось сравнить с горячим мёдом. — И, Джин, я знаю, что тебе говорят родители. Твои мечты и понимание счастья для меня что-то инородное, но это не значит, что ты неправильный. Когда тебе говорят, что ты ничего не добился, просто не слушай их. — Да уж, Ким Сокджин, двадцать семь лет, ни девушки, ни образования, продаю цветы и слежу за собакой. Многого же я добился, — грустно усмехнувшись, сказал он и потянулся к дверной ручке. — Джин, — попытался возразить Намджун, но был прерван другом. — Спокойной ночи, Джун, — тихо произнёс Ким и закрыл дверь. А Намджуну больно, хотя слова Джина никак его не касаются, но почему так горько? Почему такое чувство, будто сердце обволакивают дёгтем, склеивая сосуды и останавливая поток крови? Хочется помочь… но что он может сделать?***
Наконец-то этот день подошёл к концу. Больше восьми часов подряд выслушивать поздравления, пожелания любви, успеха, счастья действительно утомляет. Что хорошего в дне рождения? Просто на год ближе к неизбежному. Да уж, сложно жить пессимисту, но куда сложнее оставаться оптимистом. Тэхён отложил в сторону истории болезни, взглянул на часы и обрадовался тому, что рабочий день закончился и теперь можно со спокойной душой идти домой в тёплую постель. Ким накинул пальто, быстро собрал некоторые вещи, которые он постоянно таскает с собой в надежде на то, что когда-то они пригодятся. А что? Бесполезные игрушки тоже не любят лежать на полках, собирая пыль. Перед тем, как закрыть кабинет на ключ, Ким поправил пять небольших веточек сирени, стоящих в голубоватой вазе, любезно подаренной одной из медсестёр. Тэхён попрощался с коллегами, которых встретил по пути, и вышел из больницы, впуская в лёгкие свежий морозный воздух. Стоило избавиться от груза навалившихся проблем на работе, как тут же стало легче и спокойнее на душе. Жизнь — это всегда прекрасно. Работая в больнице, Ким часто сталкивался с людьми, которые по-настоящему хотели жить, изо всех сил хватались за последнюю ниточку, которая в конце концов обрывалась. А с чувством вины Тэхён хорошо знаком. Иногда бывают такие моменты, когда от тебя практически ничего не зависит, даже если ты являешься хорошим квалифицированным специалистом. Ведь ты не волшебник, не наделён сверхъестественными силами, но попробуй объяснить это своей совести. Тэхён взглянул на тёмное небо, от бесчисленного количества звёзд на нём рябило в глазах. Он подумал о тёплом душе и вкусном ужине, которые ожидают его через час, и эта мысль не могла не вызвать улыбки. Казалось, покой был так близко, если бы не телефон, оповещающий о звонке Пак Чимина. — Да? — устало отвечает Тэхён, молясь всем богам о том, чтобы друг случайно набрал его. Хотя на что он надеется? Когда это Чимин ошибался номером? — Судя по твоему разочарованному голосу, ты очень рад меня слышать, — спокойно произнёс парень, усмехнувшись. — Говори, что тебе нужно. У тебя три секунды. Раз. — Почему если я звоню или прихожу, то все сразу говорят, что мне что-то нужно? — наигранно возмутился Чимин, заставляя друга закатить глаза. — Два. — Бар, — негромко сказал Чимин, хмыкнув. — Что? — Ты всё прекрасно понял, мой глуховатый друг. — Нет, Чимин, — попытался возразить Тэхён, зная, что это не даст никаких плодов. — Я устал и планировал провести вечер в компании вредной еды и какой-нибудь сопливой дорамы, один на один с собой, подчёркиваю, в одиночестве. — Тэхён, да ты заебал со своим одиночеством! — не выдержал Чимин. — Ты так и состаришься с тремя кошками под боком. — Прекрасная идея, — подтвердил Ким, фальшиво улыбнувшись. Врёт — даже для такого отшельника, как он, это так себе перспектива. — Ну, серьёзно, Тэ, вспомни, когда мы в последний раз собирались вместе. Мы ведь лучшие друзья! Тэхён с минуту молчал, а Чимин терпеливо ожидал ответа, уверенный в том, что в очередной раз одержал победу. — Хорошо, только дай мне час, чтобы привести себя в порядок. Название бара скинешь сообщением, и заезжать за мной не надо: не люблю я это корыто на двух колёсах. — Эй, не обижай мою малышку, — запротестовал Чимин, на что Тэхён негромко рассмеялся, а затем повесил трубку. Да уж, с таким другом жизнь сахаром не покажется, зато и скучно не будет. Тэхён положил телефон в карман и, подняв голову, сделал два шага, но остановился, увидев согнувшуюся фигуру человека, который держался за открытую дверь лексуса. Положение его тела говорило, что с ним далеко не всё в порядке, и так как они находились возле больницы, то Ким смел предположить, что направлялся этот человек именно туда. — Сэр, вы в порядке? — спросил Тэхён, медленно подходя к нему. Осторожность превыше всего. Мысли о собственной безопасности тут же испарились, когда Ким заметил яркое красное пятно, расплывающееся по белой рубашке. — О господи! — вырвалось обеспокоенно, и проснувшийся в нём профессионал своего дела заставил его подбежать к неизвестному и стать к нему вплотную. Мужчина поднял голову, изучая Тэхёна помутневшим взглядом, и Ким понял, что это даже не мужчина, а молодой парень лет двадцати трёх, может быть, двадцати четырёх. Он смотрел на него своими большими оленьими глазами, полными надежды, словно он нашёл самое желанное и одновременно с тем единственное спасение. Но Тэхён не считал себя героем. Ким опустил взгляд, разглядывая ранение. Он сразу понял — огнестрельное. Наверное, в тот момент стоило бежать и сообщать в полицию, но для него сейчас жизнь человека была куда важнее долга гражданина. Тэхён заметил алую струйку, скатившуюся из уголка губ к подбородку, а это значило, что больше ждать нельзя. — Почему вы застыли? — почему-то спросил Ким, зная, что он ничего не ответит, ничем не сможет ему помочь, так как в данной ситуации всё зависело только от врача. Тэхён перекинул одну его руку через своё плечо, а свободную уложил ему на талию. Он не привык носить груз тяжелее себя, а парень, похоже, часто посещал спортзалы и фитнес-центры. Кое-как Тэхён доковылял до больницы, и ему показалось, что этот короткий путь занял несколько минут. Он часто мельком посматривал на брюнета и каждый раз, буквально на секунду поворачивая голову, встречался взглядом с глазами напротив, которые не переставали изучать его лицо. Они вошли в больницу, тут же привлекая к себе внимание рабочего персонала. — Боже мой, что случилось? — беспокойно спросила молоденькая медсестра, которая недавно устроилась на работу, поэтому ещё не привыкла к виду крови. — Я нашёл его на улице. У него огнестрельное ранение. Возможно, задеты жизненно важные органы, — сказал Тэхён, чётко обрисовывая ситуацию, чтобы никто не задавал лишних вопросов. — Каталку! — скомандовал парень, и его приказ тут же исполнили. Тэхён действовал рефлекторно, будто выполняя запрограммированные действия. Молодого человека уложили на каталку и повезли по направлению к операционной. Раздав другим сотрудникам указания и сообщив, что он лично будет проводить операцию, так как ожидать главного хирурга нет смысла, Тэхён обратил всё своё внимание на бледное лицо. Теперь Ким точно уверен, что он был совсем молодым, скорее всего, моложе его самого. И где он только мог попасть под пули? Глаза парня открывались всё медленнее, пересохшие губы совсем побелели, лишь кровь алела на его мраморном лице. — Эй, слушайте мой голос, не закрывайте глаза, — приказным тоном произнёс Ким, продолжая разглядывать лицо больного. Тэхён никогда не любил брать на себя ответственность за чужие жизни, но сейчас выбора не было совсем, потому что если не он, то кто тогда? — Прекрасный доктор, как вас зовут? — прохрипел парень, отчего-то слабо улыбаясь. — Тэхён, — быстро протараторил он. — Ким Тэхён. Парень улыбнулся чуть шире, показав кровавые зубы, и улыбка медленно начала сходить с его губ, глаза закрылись, а голова повернулась в сторону. Зрачки Кима беспокойно забегали по молодому лицу в поисках хоть каких-то признаков жизнь. Руки затряслись, словно желая вовсе отказаться слушать своего хозяина. Он никогда не проводил операции самостоятельно, только под строгим надзором хирурга, работающего в этой больнице уже третий десяток, а там и переставало трясти, и дыхание само собой выравнивалось. Видимо, в этот раз судьба решила как следует поиздеваться над ним. Так, Тэхён, успокойся, возьми себя в руки. Это не подопытный кролик, это человек, и ошибки быть не должно. Если не провести операцию, парень погибнет, если провести, то, возможно, тоже умрёт. А ведь это не какое-то простое дело, вроде операции по удалению аппендицита, нужно извлечь пулю, не задеть важных тканей, скорее всего вообще переливание нужно будет делать. Час от часу не легче. Чёрт! Как он вообще оказался в этой ситуации? Он ведь несколько минут назад планировал выпить с другом, а вместо этого сейчас стоит перед операционной в белом халате и такого же цвета маске, пытаясь унять дрожь в руках. Тэхён ненавидит, когда от него зависит что-то важное, когда от него вообще хоть что-то зависит. Ему не нравится строить чужие семьи и принимать вместо кого-либо решения. Может быть, тот молодой человек на операционном столе хочет, чтобы его лечил профессионал, а не парень, который и года в этой клинике не проработал? Но узнать это пока невозможно. Тэхён делает глубокий вдох и, повернувшись к двери и решительно толкнув её, заходит внутрь.***
За окнами тонированного стекла автомобиля проносился ночной город, утопающий во мраке. Юнсон любил это время суток, когда каждая тень кажется чем-то неземным, когда ночь медленно опускается на улицы, не забывая ни об одной из них. Хочется совершать необдуманные поступки, а потом жалеть о содеянном. Ночью ты смелый, в некоторой степени даже безумный, а на утро совсем другой человек, спокойный, неинтересный. В это время преступники наиболее активны, они скрываются в тёмных переулках, поджидая очередную беспомощную жертву. Ночью все люди ложатся спать, разделяя кровать вместе с любимыми, а для Кима всё только начинается, да и делить постель ему не с кем. Чонгук ведь был прав, когда говорил о том, что чем меньше близких людей, тем ты сильнее, так как тебя некем шантажировать. А у Юнсона достаточно слабых мест: мать, отошедший от дел отец и старшая сестра, которая окончила школу только полгода назад. Все они ему дороги, и он перегрызёт глотку за каждого. Иное дело — Чонгук, человек, который никогда никем и ничем не дорожил, не имел тех нитей, за которые можно было бы тянуть бесконечно. Стоит признать, что как соперник он достойный, но как человек… В общем, не хотел бы Юнсон такого родственничка. Каждый человек по-своему уязвим, и Ким был уверен, что у Чонгука тоже есть слабое место, просто о нём никто не знает, а любимые игрушки Чон прячет хорошо. Обнаружение его ахиллесовой пяты было лишь вопросом времени. Встреча с Чоном не оставила после себя хороших впечатлений, хоть Ким и попытался уехать красиво. Чонгук всегда был стойким и непоколебимым, всегда настаивал на своём, поэтому Юнсон ненавидел иметь с ним дело. Чон самостоятельно добился своего авторитета, потом и кровью прокладывая путь к победе, и он достиг вершин, поэтому глупостью будет не признать его силу и упрямый характер. Когда-то они не были врагами, не испытывали открытую неприязнь друг к другу, были просто знакомыми, которые при встрече обменивались рукопожатиями и до ужаса банальным и коротким «привет», но всё изменилось, а точнее, Чонгук стал другим, захотел территории, власти. И пока семейным делом управлял отец Кима, между Чонгуком и Юнсоном не было холодной войны, а два года назад, когда бизнес перешёл в другие руки, Чон начал активно бороться за свои права. С одной стороны, его можно понять, но если обратить внимание на обратную сторону медали, следует задать вопрос: а хотел ли этого Юнсон, нравилось ли ему быть врагом? Находясь в плену своих мыслей, он не заметил, как машина остановилась возле двухэтажного особняка с высоким каменным забором. Ким скучающе взглянул на дом, понимая, что он в нём снова никого не найдёт кроме прислуги. Он беспокоится за своих родных, готов отдать свою жизнь за них, а волнуются ли они, готовы ли отдать свою? Юнсон неторопливо вышел из машины, внимательно сканируя взглядом внешний вид особняка. Во дворе светили фонари, а в доме было темно, и это самую малость беспокоило его. — Господин, могу я задать вам вопрос? — сказал один из охранников, следуя за ним. — Ты только что сделал это, — усмехнулся Юнсон и остановился на крыльце, поворачиваясь к подчинённому. — Валяй и не называй меня господином. — Ладно, — он помедлил, думая, стоит ли продолжать разговор. — Что насчёт Чонгука? Вы действительно хотели убить Чона? — Нет, конечно, я же не дурак. Чтобы убить Чонгука, нужно сначала позаботиться о его дружке — Юнги. Мне не нужны проблемы. — Но вы же оставили с ним четырёх наших ребят, — не понял мужчина. — Ты и правда думаешь, что Чонгук не справится с ними? Этот парень не так прост, как кажется, он умён, хоть и делает вид, что ничего не понимает. Чанёль, — Юнсон положил ладонь ему на плечо и по-доброму заглянул в глаза, — ты работаешь на меня недавно, поэтому знаешь недостаточно. Всё, что тебе следует знать, так это то, что с Чонгуком лучше не связываться. — Но что в нём особенного? Чем он отличается от других? — Он не лидер, но не нуждается в главном. Он одиночка и ни от кого не зависит. — То есть вы знали, что он их убьёт, и всё равно оставили там? — Ну да, — ответил он, беззаботно пожав плечами. — Это их работа — умереть за идею своего вожака. Такова и твоя цель. Ким шагнул к двери, протянул руку, собираясь открыть её, но остановился в нескольких сантиметрах от ручки, вслушиваясь в тишину внутри. Чанёль следил за его действиями, спустя секунду решил что-то сказать, но Юнсон поднял ладонь, прерывая его. В доме было слишком тихо, хотя прислуга всегда занимается активной работой, когда его нет, поэтому сейчас здесь должна была царить суета. Ким медленно открыл дверь, но из-за кромешной тьмы ничего не увидел. Он взглянул на охранника, одними глазами говоря ему приготовиться держать оборону в любой момент. Чанёль кивнул, достал пистолет и зашёл внутрь. Юнсон не стал ждать разрешения, чтобы войти, и просто последовал за ним. В темноте большой дом, казалось, увеличился в размерах. Через минуту главный зал залил яркий свет, и Ким буквально застыл на месте, не в силах пошевелиться. Кровь была повсюду: на полу, на стенах и даже на лестнице. Бездыханные тела с перерезанными глотками лежали в центре комнаты, будто специально так уложенные. Здесь Юнсон нашёл и садовника, который, подстригая розы в саду, всегда тепло улыбался, и домработницу, которая каждый день терпеливо ожидала, пока парень проснётся, а лишь потом начинала шуметь и убираться, и повариху, которая пекла, наверное, самые лучшие в мире булочки с корицей. — О господи! — прошептал Чанёль, опуская пистолет. Юнсон подошёл к телам, прощупал пульс у каждого, всё ещё на что-то надеясь, а затем разочарованно выдохнул. Да, в некоторой степени он убийца, на его совести достаточно смертей, но это не значит, что подобное зрелище не вызывает в нём шок. Он не убивает невинных просто так, даже от своих врагов предпочитает избавляться быстро. — Кто мог это сделать? — в ужасе произнёс Чанёль. Сразу понятно, что он недавно работает в этой сфере и не привык видеть трупы. — Чонгук? Юнги? — Они бы не стали пачкать руки, просто бы застрелили, а здесь работал какой-то извращенец с больной фантазией. — У вас есть предположения? — Все мои враги давно кормят червей, а те, что остались, и на километр сюда не подойдут. — Но зачем им это было нужно? Что они хотели этим сказать? — Думаю, таким образом они просто хотели заявить о себе. Юнсон обхватил руками голову, пытаясь сдержать все эмоции при себе и прогнать плохие мысли. А если бы здесь оказались его мать, сестра, или отец, который собирался приехать на днях? С ними бы поступили также? Ким ещё раз бегло осмотрел тела людей, что раньше жили здесь с ним, зацепился взглядом за небольшой клочок бумаги, лежащий на груди у женщины. Юнсон взял в руки окровавленную записку и развернул её. — Что там? — поинтересовался наконец охранник, решившись подойти ближе. — Как тебе мой подарок, Юн? Я готовил другой сюрприз, но никого из твоей родни дома не оказалось. Наши дороги пересеклись, и ты понимаешь, чего я хочу. Это было первое предупреждение. До скорой встречи. Джун. — Джун? Кто это? Вы его знаете? — запричитал Чанёль. — Нет, я не знаю, но не думаю, что он был бы таким смелым, если бы мы не были знакомы, — говорил он, вставая на ноги. — Может быть, стоит пробить его по базе, поискать его в городе? — И что ты будешь искать? — возмутился парень. Наивность Чанёля, его стремления помочь и сделать хоть что-нибудь выводили из себя. — Это может быть даже и не имя. Нас просто могли напутать. — Тогда что нам делать? — уже не так смело спросил Чанёль. — Следите за Чонгуком. Если это не он, то ему придёт такое же предупреждение, — сказал спокойно, отвернувшись и устало потирая переносицу. — А теперь уходи. — Но… — Чанёль, иди! — твёрдо повторил Юнсон. Мужчина кивнул и быстро удалился, ещё раз взглянув на тела и на босса, проверяя, в порядке ли он. Он не был в порядке, особенно сейчас, когда остался один. Его не было рядом, и он не смог никого спасти. Ким даже задумался об охранниках, оставленных на Чонгука, которые, скорее всего, не вернутся с задания. Чон был прав, когда говорил, что не ему его судить, он такой же убийца. Парень повернулся, окидывая взглядом всё помещение и решая, что делать дальше. Врагов у него было достаточно, и он внимательно следил за тем, чтобы никто из них не перешёл выстроенные за два года границы. Юнсон привык, чтобы всё было под его контролем, и, когда что-то шло не по плану, ему было сложно перестраиваться и писать сценарий заново. Этот Джун, кем бы он ни был, возомнил себя важной шишкой и явно хочет заявить о себе в высших кругах. Ким молился, чтобы Чонгук не имел к этому никакого даже косвенного отношения, потому что он был последним человеком, с кем Юнсон бы хотел объединиться.***
Тэхён сомкнул ладони, наполняя их водой и ополаскивая лицо, пытаясь привести себя в чувства. Веки закрывались, мозг и тело требовали отдыха, поэтому Ким уже в шестой раз за последний час бегал к умывальнику. Может быть, кофе могло помочь больше чем холодная вода, но, к сожалению, к этому напитку Тэхён не питал нежных чувств. Операция прошла успешно больше десяти часов назад, но на сердце всё равно было неспокойно, а тот человек так и не очнулся. И если бы Ким не был специалистом, то давно бы заказывал ритуальные услуги. Телефон разрывался от звонков, которые Тэхён старательно игнорировал, так как говорить хоть с кем-нибудь сейчас было невыносимо, а самым лучшим собеседником был тот парень, который не так давно лежал под его операционным скальпелем. Он молчал и даже не смотрел, и за это Ким ему был очень благодарен. Он пытался заснуть, но всё, что у него получалось, так это задремать на несколько минут, а потом резко распахнуть глаза от какого-то еле слышного шороха, поэтому парень любыми способами пытался убить время. Он читал какую-то книгу по анатомии, смотрел какой-то сериал про оборотней, не вызывающий в нём особого интереса, изучил все журналы Соён, но всё это он делал, не выходя за пределы палаты. Сейчас Тэхён сидел на стуле напротив больничной койки и старательно пытался понять, как ему поступить. Он должен сообщить о произошедшем в полицию, не дожидаясь, пока пациент очнётся, ведь это его долг, как гражданина своего государства, но что-то его останавливает. Возможно, он просто хочет понять его, ведь стражи порядка не будут ходить вокруг да около, а сразу заберут в отделение и уже там будут разбираться, кто прав, а кто виноват. Ким с интересом рассматривал бледное лицо с тёмными кругами под глазами и бескровными губами и убеждался в том, что никогда не видел этого человека. Откуда он взялся и почему появился так внезапно, Тэхён тоже не знал. Парень подумал, что сейчас он выглядит, как маньяк, подглядывающий за несчастной жертвой, но тут же прогнал эту мысль. Он врач — ему можно. Ким вздрогнул, услышав звонок, закатил глаза и подошёл к столику. Пак Чимин. Кто бы сомневался! — Алло? — хриплым, и от этого ещё более грубым голосом, сказал он. — Ну наконец-то! — воскликнул Чимин с облегчением и упрёком. — Хорошо, что тебя нет рядом, иначе я бы тебя убил давно. Какого хуя ты трубку не берёшь? Я думал: ты сдох. — Чимин, успокойся, — негромко прошипел Тэхён. — И так голова раскалывается. Я на работе. Где мне ещё быть? Парень посмотрел в окно, за которым уже совсем рассвело, и день, кажется, обещал быть тёплым. Сейчас бы открыть его и вдохнуть прохладный воздух, да только он тут не один, поэтому его интересы уходят на второй план. — И что это за ночная работа? — громко возмутился Пак. — Не знал, что ты подрабатываешь на стороне. И сколько стоит час, Тэхён-а? — Тебе не по карману, — серьёзно произнёс парень, а затем тихо рассмеялся. — Я в порядке, Чимин-и, просто устал. — Ты вообще спал этой ночью? — уже спокойным голосом сказал парень. — Да. — Врёшь. — У меня не было на это времени: появились неотложные дела, — Тэхён бросил взгляд на пациента и подошёл к кровати. — Что за дела, которые важнее друга? — возмутился он, при этом не выражая обиды. — Жизнь человека. Доктора Чхве не было на месте, и мне пришлось проводить операцию. У меня до сих пор руки трясутся. — Вечно этого придурка нет, когда он нужен, — пробурчал Пак негромко. — Сам-то как? Что за операция? Перевязка какая-то? — Ну почти, — немного замявшись, ответил Тэхён. А что? Соврал самую малость. Тэхён сосредоточенно сдвинул брови, рассматривая татуировку в виде скорпиона на тыльной стороне ладони. Ким провёл кончиками пальцев по рисунку на чужой руке, улыбнулся своим мыслям, так как тоже когда-то мечтал о такой же, но не решился. — Думаю, всё прошло хорошо. Ты большой молодец, а теперь тебе нужно отдохнуть. Я заберу тебя. Тэхён кивнул, убеждая себя в том, что друг прав, опустил голову и собрался отступить, но остановился, почувствовав холодное прикосновение. Парень взглянул на пациента, который по-прежнему крепко спал, а затем на его руку, которая в слабой хватке держала пальцы Тэхёна. Ресницы парня дрожали, словно ему снится кошмар, из которого он не может выбраться. Он выглядел так несчастно, словно ему нужна была помощь, но некому её ему дать, поэтому он и хватается за единственную живую душу здесь. Ким растянул губы в улыбке, смотря на его лицо. — Не надо, Чимин. Я занят. Когда освобожусь, скину тебе смс, ладно? — он не сможет уйти, пока не убедится, что этот человек в безопасности. Он его спас, а это значит, что теперь несёт ответственность за него. — Когда ты начнёшь думать о себе, а не о других? — возмутился Чимин. — Я врач, потому обязан спасать людей. — Я понимаю, но ты не можешь спасти всех. Когда-нибудь ты поймёшь это, и тебе будет больно, — в сердцах сказал парень и тут же замолчал, понимая, что его слова могли вызвать обиду. — Чёрт, малыш, прости меня. Я не подумал, что сказал. — Всё в порядке, — Тэхён натянуто улыбнулся и продолжил. — Я напишу тебе. До встречи. Ким знает, что Пак, скорее всего, ещё бы оправдывался, но он больше не хотел этого слушать. Да, он просто человек, и поэтому не может спасти всех, кто в этом нуждается, но ведь так хочется попытаться. Именно поэтому Тэхён и выбрал эту профессию. Люди, которым он помог, и есть его наследие. И этот молодой человек, лежащий на кровати безвольной куклой, тоже теперь часть него. И совершенно неважно, кто он: преступник, мошенник или вор. Тэхён сел на своё прежнее место напротив больного, взял его руку в свои ладони, пытаясь согреть и избавить от кошмаров. Ким улыбнулся, прикрыл глаза и откинул голову на спинку стула, кладя их скрещенные руки к себе на колени.