Private Caller

Через какое-то время Фрэнку Моррисону начинал надоедать звук его собственной кассеты, и он иногда брал вместо неё кассеты своих друзей. Привычные для него громкие ударные синтезы звука были что надо, и это качало его кровь, заставляло её быстрее течь по венам, тем не менее, от любой любимой вещи начинало выворачивать, если прибегать к ней слишком часто. Он не мог позволить себе возненавидеть свою музыку. Он очень сомневался, что Сущность выпустит для него альбом в ближайшее время. Он выбрал кассету Джули. В данный момент она была на испытании, так что она определённо не ощутит пропажи. Честно говоря, ему было всё равно, даже если окажется иначе. Девчонка была действительно увлечена этой тяжелой, вдумчивой гранж музыкой, и он должен был признать, что иногда она цепляла и его. Они хорошо провели время, слушая её когда-то вместе, жалуясь на то, как ужасна была их жизнь. Он не испытывал особой ностальгии или грусти, но это были неплохие времена. Всё, что угодно, лишь бы заглушить этот раздражающий звук лезвия Сьюзи, беспокойно скребущего по деревянному столу для чтения в главной гостиной. Розоволосая девушка сидела на полу, опустив голову и рисуя своим оружием бессмысленные узоры. Она всегда была немного нервной, и поэтому у неё уже случались такие раздражающие тики, как этот, но в Тумане это становилось заметно хуже. Его так и подмывало швырнуть в неё что-нибудь, но он благосклонно решил быть вежливым и вместо этого надел наушники. Джоуи тоже слонялся поблизости, рассеянно подбрасывая в воздух окровавленный значок со смайликом и ловя его от чистого безделья. Если скрежет Сьюзи и раздражал его, то он этого не показывал. Наверное, даже не возражал. Этот парень был слишком беззаботен для своего же блага. Холодный ветер, просачивающийся через открытую дверь, предупредил Фрэнка о возвращении Джули, музыка была слишком громкой, чтобы он услышал, как она вошла. Он беспечно посмотрел в её сторону, снимая наушники с ушей. Он уже собирался заявить, что Лейн Стэйли* звучит, словно гвозди по классной доске, просто чтобы вывести её из себя, но остановился, когда она вытащила из кармана окровавленную смятую пачку сигарет. Ни говоря ни слова, Джули сняла маску и самодовольно ухмыльнулась им всем, излучая самодовольство своим красивым личиком. Сьюзи взвизгнула от восторга, вскочила на ноги и принялась рассказывать, какая та потрясающая. Утверждая, что она знала, что именно ей это удастся. Джоуи непреклонно настаивал на том, что он был бы победителем, если бы не тот факт, что он вообще не столкнулся со стариком во время испытаний. Фрэнк только ухмыльнулся и подошёл к ней, потянувшись за призом, но она резко остановила его, твёрдо прижав ладонь к его груди и держа его на расстоянии вытянутой руки: — Отъебись, Моррисон, — она усмехнулась в своей самоуверенной и дразнящей манере и повертела картонную пачку, показывая, насколько она почти пуста. — Их всего две. Одна для меня, одна для Сьюзи. Сьюзи явно была согласна с этим планом, по-детски радостно всплеснув руками: — Ура! В противоположность этому, Джоуи выглядел таким смехотворно подавленным, качая головой в полном неверии: — Джу, ты бессердечная сука. Фрэнк просто протянул к ней свои руки, словно сдаваясь, потом небрежно пожал плечами и вернулся к камину. На пути туда он похлопал друга по плечу: — Не волнуйся, парень. Джу просто валяет дурака. Он вытащил её кассету из своего плеера, убедившись, что наклейка, которую она собственноручно подписала, была на виду, прежде чем игриво встряхнуть её поближе к огню. Он посмотрел на неё через плечо с хитрой ухмылкой: — Так ведь, Джу? Она ахнула, прежде чем опасно прищуриться, вытащила свой окровавленный нож и направила на него: — Фрэнк, ты же знаешь, что я реально отрежу тебе яйца, да? Фрэнк снова пожал плечами, его улыбка стала шире и наглее: — Это не вернёт Нирвану из пепла, детка. Джули вздохнула, и, закатив глаза, уступила: — Вот, ребята, можете взять, — она швырнула одну из сигарет в Джоуи, та отскочила прямо от него в его поджидающие руки. Фрэнк бросил ей в обмен заложника-кассету, прежде чем взглянуть на другого парня, который только пожал плечами с улыбкой. Это определённо был достойный компромисс. Как только сигареты были подожжены от пламени постоянно горящего очага, парни сели на диван рядом друг с другом, чтобы было проще передавать сигарету. Девушки по той же причине уселись в одно из плюшевых кресел: Джули — на сиденье, Сьюзи — на подлокотник. После стольких месяцев у Фрэнка должна была закружиться голова от вдыхания дыма. Эффект никотина становится ещё более острым, как только избавляешься от этой привычки. А, по правде говоря, он вообще ничего не ощущал. Он был уверен, что то же самое относится и к его друзьям, хоть никто ничего и не сказал. В конце концов, это была самая приятная часть. Это было ностальгически приятно — все четверо курили и бездельничали. По крайней мере, этого Сущность не могла отнять. По наитию, воспользовавшись их близостью, Фрэнк позволил своим пальцам касаться тёмных пальцев Джоуи чуть дольше, чем следовало, когда потянулся за тлеющей сигаретой. Он действовал небрежно, как ни в чём ни бывало, поднёс сигарету к губам и затянулся, даже не глянув на него. Ему не нужно было смотреть. Он уже знал, как это взволновало Джоуи, который старательно пытался вести себя естественно и сосредоточиться на словах Джули, когда та описывала своё испытание. Парень в татуировках иногда незаметно совершал такие маленькие поступки. Время от времени. Всегда, казалось бы, непреднамеренно. Он прижимал их бёдра друг к другу, когда они сидели рядом, или позволял своей руке задержаться на его плече. Он хотел держать бедного парня в напряжении, просто потому, что находил это забавным. Дразнить его было до смешного просто, с тех самых пор, как они оказались в его комнате. Но они об этом не говорили. Непринуждённые разговоры подростков вскоре перешли на тему выживших, с которыми они сталкивались почти ежедневно, оказались прерваны описанием Джули её последней охоты и несчастного человека, у которого она забрала сигареты. Она продолжала, всегда особенно склонная злословить в адрес других ради развлечения, её характерная черта, в которой она преуспела во времена школы: — Этот старик такой, блять, мерзкий. Просто бесит, какой он увёртливый. Серьёзно, просто остановись и умри уже. Сьюзи подняла глаза, прикусила нижнюю губу и заправила за ухо прядь розовых волос: — Но некоторые из них довольно милые, — она переплела пальцы вместе, прежде чем тихо добавить. — Как тот парень в шапочке и узких джинсах. В комнате воцарилась неловкая тишина, когда все трое повернулись к ней. Джоуи внезапно нарушил молчание, почти крича от недоверия и смеха: — Этот похожий на гоблина чувак?! — Он поднял ближайшую подушку и бросил в неё, смеясь ещё больше, когда она отскочила от её головы. — Сьюз, вали отсюда к чёртовой матери с этим дерьмом. Фрэнк тут же присоединился к подколам, смеясь так же сильно, как и его друг: — Сьюз обожает уродливых мальчиков, или что? — Заткнитесь! — выплюнула бедная девушка, явно оскорблённая, её лицо залилось ярким румянцем, который соответствовал розовому цвету её волос. Она явно сожалела, что подняла эту тему, но не хотела отступать теперь, когда это уже произошло. — Да что вы вообще… Он не похож на гоблина. Её лучшая подруга тоже хихикала, хоть и не так громко, как парни, возможно, с заботой о чувствах. Она слегка постучала себя пальцем по подбородку, как будто обдумывая точку зрения другой девушки: — Я его знаю, Сьюз. Похоже, что при определённом освещении он довольно симпатичный… — Она закончила подло. — Но потом я снова смотрю на него, и он выглядит как наркоман, или что-то в этом духе. Так же громко, как Джоуи насмехался над своим товарищем из Легиона за то, что она нашла себе по вкусу одну из своих жертв, он предложил свой вариант с подозрительным рвением: — Хотите поговорить о милашках? Вон, та горячая блондинка с татуировками. Джули застонала, сморщив нос от отвращения: — Ожидаемо. Темнокожий парень фыркнул, подняв руки в насмешливом недоумении: — О, прости, Джу, я не должен считать горячую цыпочку горячей? — Он посмотрел на Фрэнка, надеясь, что тот поддержит его. Однако Фрэнк никак не прокомментировал это замечание, потому что ещё не закончил с Сьюзи. Не сводя с неё глаз, он продолжал с ухмылкой: — Я думал, тебе понравится та гора мышц, или кто-то в этом роде. А не чувак под метом. Очевидно, мускулистые регбисты, превратившиеся в уличных драчунов, были не в её вкусе, потому что она вскрикнула от отвращения: — Фу, нет! — Сьюзи нахмурилась и покачала головой, продолжая защищаться. — Вы, ребята, не понимаете. — Она начала нервно теребить обтрепанные рукава своей виды видавшей толстовки, её голос застенчиво стал тише. — Я думаю, что, возможно, у нас было бы много общего. Он просто похож на того, с кем мы могли бы потусоваться, понимаете? Брови старшего парня удивлённо поползли вверх, он был поражён тем, что она действительно поверила в такую глупую наивность. Он усмехнулся, прежде чем насмешливо ответить: — Когда ты поняла всё это? — Он склонил голову в её сторону, голос его сочился сарказмом. — В перерыве между нанесением колотых ран? Или ты нашла время, чтобы любовно смотреть ему в глаза, пока он кричит на крюке? Лицо несчастной девушки исказилось от обиды, как будто она была физически ранена этими словами. И это отразилось не только на её лице. Угрюмая тяжесть повисла в воздухе. Смех так и вовсе затих. Джули хранила несвойственное ей молчание, в то время как Джоуи, явно чувствуя себя неловко, почёсывал затылок. С гораздо большей добротой, чем показывал Фрэнк, он спокойно предположил: — Это было бы немного странно, так ведь? — Он слегка усмехнулся, пытаясь разрядить обстановку, но голос его звучал серьёзно. — Например, откуда ты вообще знаешь, что он влюблён в тебя, а не просто притворяется, чтобы получить пощаду во время испытаний? Сьюзи неловко пожала плечами и посмотрела вниз, избегая их взгляда, потому что, конечно же, она видела недостатки в своей логике, но не собиралась отступать. Она произнесла кротко, едва слышно: — Может быть, он поймёт, что я причиняю ему боль не потому, что хочу этого. Это только ещё больше разозлило Фрэнка. Когда она говорила о том, что не хочет никого убивать, это напоминало ему, как она плакала и умоляла их остановиться, когда они пырнули ножом того уборщика. Это был первый раз, когда она, как по обыкновению, не последовала за ним вслепую. Тогда ему придётся быть с ней суровым. Похоже, теперь ему нужно было сделать это снова. Фрэнк посмотрел на неё пронзающим взглядом: — Мы убийцы, Сьюз. — Его тон был резким и грубым. — Сейчас, блять, самое время прекращать жить в своём выдуманном мирке. Она буквально поморщилась и схватила себя за розовые волосы, тревожно потянув их на затылке. Она с жаром посмотрела на него, но в уголках её глаз уже начали собираться слёзы. — Я знаю это, — выплюнула она, её голос дрогнул. — Мне хватает этих чёртовых голосов в моей голове, напоминающих мне это, чтобы я не нуждалась в том, чтобы напоминал ещё и ты. Наконец, Джули заговорила ледяным и строгим тоном: — Отвянь от неё, Фрэнк. Фрэнк повернул голову в её сторону, собираясь возразить, но выражение её лица заставило его остановиться. В её глазах был каменный и неописуемый гнев в сочетании со странной резкостью на её лице, которую он не знал, как интерпретировать. В прошлом он говорил и делал вещи намного хуже. Чёрт, она и раньше злилась на него и была довольно откровенна. Но никогда так не выглядела. Её странный взгляд длился лишь мгновение, потому что теперь она обнимала маленькую девчушку, которая начала тихо плакать. Джоуи сидел рядом с ним, сцепив руки и глядя в пол. Почему они ведут себя так, будто он неправ? Нахмурившись, он грубо швырнул почти дотлевший окурок в сторону девушек и встал, чтобы уйти.

***

И снова всё вернулось в ужасно скучную рутину для членов Легиона, и Фрэнк Моррисон действительно нуждался в том, чтобы что-то произошло в ближайшее время. В такие по-настоящему застойные моменты, как этот, он думал о том странном телефонном разговоре. Казалось, прошло уже много времени после звонка таинственного незнакомца, и Фрэнк уже начал сомневаться, что телефон когда-нибудь зазвонит снова. Он прятал его у себя под подушкой и проверял его не так часто, в основном, чтобы увидеть, был ли пропущенный звонок, или умер ли аккумулятор окончательно. Как и многие другие необъяснимые вещи в этом мире, батарея не садилась вовсе, но, к сожалению, других признаков жизни телефон не подавал. Сколько времени прошло на самом деле, сказать было трудно. У него не было никакого реального способа выяснить это. Вечная ночь означала отсутствие рассвета, чтобы можно было считать дни. В доме были часы, но они никогда не тикали; их стрелки застыли на месте, как холодный снег снаружи. Вдохновлённый фильмами и побуждаемый своей склонностью к вандализму, Фрэнк решил в самом начале своего появления в Тумане вырезать линии на деревянной опорной балке в своей комнате. Всякий раз, когда он возвращался с испытания, он вынимал окровавленный нож и добавлял новую метку, разделяя диагональной резьбой поперёк каждые пять. Это не говорило о времени, как таковом, но это был способ измерить хоть что-то. Однажды, он попытался сосчитать их все. У него появилось неприятное чувство в животе, когда он понял, что дерево, должно быть, трансформировалось в его отсутствие. Линии почему-то казались разбросанными и неровными. Считать их было так же головокружительно и невозможно, как определить время по будильнику во сне. Он перестал делать это. Точно так же, как перестал себя утруждать проверкой, был ли пропущенный вызов. Возможно, именно поэтому его сердце так забилось в груди, когда он услышал слабый звонок через подушку, на которой лежал. Когда зазвонил телефон, ему было скучно и одиноко, он лежал на пыльном матрасе, закинув руки за голову, и смотрел на потолок в мире, который не позволял спать. Вокруг не было никого из его Легиона, с кем можно было бы убить время, и ни одного испытания, на которое можно было бы потратить скопившуюся энергию. Очевидно, именно поэтому ему так не терпелось ответить на звонок, сказал он себе, и уж точно не потому, что он хотел снова услышать голос этого психа. Парень подскочил в сидячем положении и быстро схватил телефон, открыв его и прижав к уху. Несмотря на спешку с ответом, он был уверен, что его голос всё ещё звучит холодно и отстранённо: — Алло? Очевидно, это было не так, потому что в ответ на его приветствие, на другом конце линии послышался лёгкий смешок. Мягкий голос словно забавлялся, говорил тихо и дразняще: — Скучал по мне? Фрэнк почувствовал, как его пронзает негодование, и его щёки невольно вспыхнули. Он был почти готов повесить трубку, чтобы доказать, что этот парень ошибается. Почти. Вместо этого он презрительно усмехнулся и огрызнулся: — Насколько ты самовлюблён, придурок? Человек, говоривший по телефону, казалось, даже не заметил его оскорбления или раздражения; скорее, он сменил тон и продолжил в странно откровенной манере: — Меня зовут Дэнни. А тебя? Неожиданное знакомство сбило Фрэнка с толка. Он не ожидал, что незнакомец так быстро назовёт ему своё имя, учитывая загадочность их последнего разговора. Быстро придя в себя, он недоверчиво покачал головой и посмеялся, в свою очередь издевательски: — Вау, вот так просто? Я думал, ты попытаешься быть немного более… таинственным. В голосе собеседника прозвучало лёгкое разочарование, к большому удовольствию Фрэнка: — О, нет, неужели я испортил всё веселье? — Последовала короткая пауза, прежде чем он игриво предложил. — Как насчёт того, чтобы сделать это игрой? В его голосе было что-то певучее, когда он продолжил, объясняя правила вышеупомянутой игры: — Скажи мне своё имя, и я расскажу тебе что-нибудь о себе, — Он добавил, понизив голос на два тона. — Можешь спросить, что захочешь. Идёт? Парень хотел закатить глаза в ответ на неудачную попытку склонить его выдать информацию. Это было так очевидно. Тем не менее, он должен был признать, что у него было много вопросов, и это была хорошая возможность получить некоторые ответы. Что плохого в том, чтобы рассказать ему немного о себе? В Тумане имя уже ничего не значит. Поэтому он уступил: — Фрэнк. В голосе Дэнни слышалось ликование, он был в восторге от того, что тот ему подыгрывает. Почти смакуя звуки его имени, когда он произносил его, он спросил: — Что бы ты хотел узнать, Фрэнк? Это был хороший вопрос. Фрэнк решил, что ему, вероятно, следует начать с очевидного. Он откинулся на кровать, закинул свободную руку за голову и небрежно спросил: — Так что у тебя за дела? Ты убийца, или типа того? Его вопрос вызвал тихую забаву на другом конце линии: — Да, я убийца, как и ты, — Он немного помолчал, прежде чем добавить. — Они зовут меня Гоуст Фэйс. Парень подозревал это. Он точно не говорил сейчас с кем-то из выживших, и ещё более невозможно предположить, что это был кто-то из реального мира. Он видел лишь парочку других убийц и не мог припомнить ни одного, который соответствовал бы прозвищу «Гоуст Фэйс». И всё же, как всегда задиристый, Фрэнк ухватился за возможность поиздеваться над ним: — Убийца с лицом призрака, серьёзно? Очень страшно. Ты фанат Wu-Tang*, или что? Голос на линии, казалось, не обиделся; он тихо рассмеялся в ответ на поддразнивание, прежде чем беззлобно промурчать: — Не так круто, как Легион, я знаю. Насмешливая улыбка на лице Фрэнка мгновенно исчезла, и он снова сел. Его плечи напряглись, и рука автоматически потянулась к карману за ножом. Он зарычал, недоверчиво и настороженно: — Откуда ты, чёрт возьми, это знаешь? Я не говорил тебе наше прозвище как убийц. Голос Дэнни по-прежнему звучал насмешливо, но в нём слышалось неподдельное раздражение, придававшее его словам резкий и угрожающий оттенок: — Фрэнк, это не так, как мы играем. Сейчас не твоя очередь что-то спрашивать. Это только ещё больше разозлило Фрэнка, и как раз в тот момент, когда он собирался настоять, что сейчас не шутит, второй убийца снисходительно вздохнул и продолжил: — Думаю, я закрою на это глаза один раз… — Слова Гоуст Фэйса текли легко, голос расслабляюще успокаивал. Звучал разумно. — Я видел вас, ребята, в перерывах между испытаниями, вот и всё. Здесь, в Тумане, маленький мир, Фрэнк. Я слышал это в шёпотах. Это… действительно всё объясняло. Фрэнк и сам обращал внимание на других убийц, когда рисковал выйти наружу, и они, должно быть, делали то же самое. Чёрт, один из них даже постучал в их дверь. Это был огромный, звериного вида человек с ухмыляющейся маской и вонзившимся в его плоть металлом. Он коротко и строго познакомил их с миром, в котором они теперь обитали. Он сказал, что его зовут Эван Мак-как-его-там, или Охотник. Последнее имя было гораздо легче запомнить. Не то что бы Фрэнка это заботило. Здоровяк, казалось, был весь в работе, а не в забавах. Теперь казалось, что всё это было очень давно. Дэнни, должно быть, ошибочно понял по его молчанию, что его оправдание принято. Он продолжал с прежней живостью, как будто ничего не случилось: — Итак, Легион, скольких людей ты убил, прежде чем попасть сюда? Вопрос вывел Фрэнка из задумчивости и заставил вспомнить о той судьбоносной ночи в Ормонде. Его первая жертва. Первая жертва Легиона. Он вспомнил хаос и крики. Те, что были в панике от его друзей, и те, что были в агонии от уборщика. Как тяжело упал этот человек, когда из него выкололи жизнь. Он слегка пожал плечами, словно лишение жизни было тривиальным делом: — Только одного, — он осклабился, снова представив себе эту сцену, сжимая нож и рассеяно тыча им в воздух. — Заколол уёбка до смерти. — Хм, и всё? — Казалось, Дэнни не был впечатлён этой цифрой, и вздохнул, прежде чем добавить. — Наверное, с чего-то нужно начинать. Мысль о том, что к нему отнесутся легкомысленно, на самом деле беспокоила Фрэнка больше, чем ему хотелось бы. Нахмурившись, он открыл рот, собираясь возразить, но его прервали ещё одним вопросом. Голос Гоуст Фэйса был низким, почти мурлыкающим: — Тебе понравилось? Фрэнк подумал о волнующей дрожи, сотрясавшей всё его тело, когда он почувствовал, как нож вонзился в спину ничего не подозревающего человека. Ни один другой импульсивный поступок, который он когда-либо совершал, не был таким кульминационным, как этот. Он почувствовал, как по его коже поползли мурашки, и не был уверен, было ли это от воспоминаний или от этого шепчущего голоса. Парень пробормотал: — Да, понравилось. Услышав прерывистое дыхание на другом конце провода, он спохватился, и используя доводы Дэнни против него самого, резко ответил: — Но это не так, как мы играем, помнишь? Моя очередь спрашивать. Ему хотелось сменить тему разговора и взять себя в руки. Всё стало слишком… странным. — Кроме убийств, что ты ещё делал? Дэнни, казалось, очень хотел рассказать о себе: — Я был внештатным репортером. Интервью, написание статей, некоторые фотографии… Ты понял суть. — Его тон несколько изменился, переходя от здравого бодрого к жутковатому в своём энтузиазме. — Моей лучшей работой были кадры ужасных убийств, печально известного, и, казалось бы, неуловимого серийного убийцы… Несомненно, он имел в виду свои собственные преступления, не слишком тонко и скромно хвастаясь ими. Нарциссизм так и лил из него, как в его гордости за свою профессию, так и в разговоре о жестокости его убийств. И всё же, Фрэнк готов был пойти ему навстречу. С лёгкой ухмылкой он рискнул спросить: — Погоди, дай угадаю, это были твои убийства. Гоуст Фэйс, казалось, был доволен выводом и похвалил его: — О! Ты такой сообразительный, — В его голосе почти слышалась насмешка, когда он мрачно добавил. — Гораздо сообразительнее, чем были они. Фрэнк закатил глаза от незаслуженной лести. Ему не нужно было быть сообразительным, чтобы понять, на что намекал Дэнни. Хотя, это означает, что этот парень убивал людей и писал статьи об этом? Выглядело довольно отвратительно и как потакание своим желаниям. Идея была до невероятного притянута за уши, словно из комиксов. Как извращённый взгляд на вымученный троп гражданского альтер-эго супергероя, сообщающего о своих подвигах. Сравнение заставило его хихикнуть, несмотря на омерзительную тему разговора, и он поддразнил: — Ты что, ёбанный Питер Паркер? Другой убийца довольно промычал и игриво добавил: — Ты ещё и забавный. Моя очередь, — Он не стал спрашивать завуалированно, а спросил напрямую. — У тебя есть подружка? Фрэнк ожидал такого вопроса. Дэнни был прямолинеен, когда дело доходило до его откровенно жутких подтекстов, даже во время их первого разговора. И всё же, столкнувшись с этим, он обнаружил, что не знает, как ответить. Он слегка пожал плечами, рассеянно потирая затылок. — Не то что бы… Было время, когда ответ был бы таким: «Да, её зовут Джули». Однако, вскоре после того, как они начали встречаться где-то помимо вечеринок, всё уже начало превращаться в неопределенность. Когда они действительно стали единым целым с Джоуи и Сьюзи. Когда они стали тратить всё свободное время на то, чтобы сеять хаос как Легион. Они никогда не заявляли ничего официально; встречаться с кем-то — казалось настолько навязанной социальной нормой, и он был не из числа приверженцев. Всё стало ещё мрачнее, когда они оказались в Тумане. Какая бы близость между ними ни была, она, казалось, непоправимо остыла. И всё это происходило так постепенно. Он даже не возражал. Фрэнк закончил фразу: — Всё сложно. Другой мужчина, казалось, был удовлетворён неопределенным ответом: — А, ясно. Повезло мне. Парень решил, что самое время бросить ему вызов, и начал с фальшивой любезностью: — Итак, Дэнни… Ты чёртов извращенец или что? — Он ухмыльнулся и продолжил, с резкостью. Злобно. — Или просто грёбанный педик? Гомофобное оскорбление должно было вывести его из себя. Это сработало бы на Фрэнке. Заставило бы его защищаться, причём яростно. Тем более, что мысль о том, что этот странный человек не придёт к нему, не вызывала у него отторжения. Совсем наоборот. Он был очень разочарован, когда понял, что это не сработало. Гоуст Фэйс только тихо посмеялся и мягко повторил предыдущие слова Фрэнка: — Всё сложно. На линии воцарилось короткое, но тревожное молчание. Это заставило парня ещё сильнее прижать трубку к уху, чтобы убедиться, что собеседник всё ещё там. Так оно и было, потому что он слышал дыхание. Затем он услышал разовый смешок. В голосе Дэнни было что-то низкое, зловещее. Проникающее, несмотря на то, что он был едва громче шепота: — Я плохой человек, Фрэнк. Было что-то в том, как он это сказал, что заставило Фрэнка понять — он говорил искренне. Этот человек, несмотря на свой учтивый голос и игривость, на самом деле был очень испорченным. Если бы у Фрэнка Моррисона была хоть одна капля разумности, он бы забеспокоился. Вместо этого было что-то похожее на возбуждение, которое зародилось в нём при этой мысли. Дрожь пробежала по его спине, и в глубине живота появилось тёплое покалывание. Опасность взволновала его. Кроме того, он мог постоять за себя. Фрэнк был далеко не ангелом. Он был сообразительным засранцем. Итак, он невозмутимо произнёс: — Ага. Я сочту это за «да» в обоих случаях. Дэнни расхохотался, по-видимому, искренне забавляясь, прежде чем добавить застенчиво, его тон теперь был гораздо менее угрожающим: — Что я могу сказать. Кажется, ты мне нравишься. Парень не смог удержаться и закатил глаза: — Ты меня даже не знаешь. Тот заговорщицки понизил голос, словно произнося какое-то признание: — О, но у меня такое чувство, словно я знаю тебя уже очень давно. Фрэнк беззастенчиво хмыкнул. Этот парень вообще был настоящим с такими банальными репликами? Он уже собирался грубо отчитать его, но Дэнни заговорил первым: — Мне пора идти. Долг зовёт. Эти выжившие сами себя не убьют… Только один последний вопрос, прежде чем я уйду. Послышался тихий звук чего-то развивающегося и почти неуловимый скрип кожи на другом конце провода, прежде чем Дэнни с любопытством спросил: — Ты рассказывал своим друзьям обо мне? Он нахмурился от вопроса, почувствовав себя настороженно. Он подумал было солгать ему, но в последнюю минуту передумал: — До этого пока не дошло, — Сузив глаза он не слишком любезно спросил. — А тебе какое дело? В голосе Гоуст Фэйса почти слышалась улыбка: — Значит, я твой маленький секрет? — он практически мурлыкал. — Мне нравится. Фрэнк фыркнул, ощущая себя уже менее уверенным от такого кокетливого ответа: — Ещё бы, извращенец. Дэнни промычал, перед тем как невинно добавить: — Заставляет задуматься… Парень знал, что его дразнят, но не мог удержаться, чтобы не повестись: — О чём? Он завершил фразу, прямо: — Какие секреты они скрывают от тебя. Прежде чем Фрэнк успел спросить его, что он имеет в виду, или вступить с ним в конфронтацию за дерзкий вывод, что его Легион не предан ему, Гоуст Фэйс положил трубку. Фрэнк, нахмурившись, уставился на теперь умолкшее устройство в своих руках и сердито швырнул его в изножье кровати. Он сидел, уставившись на него, рассеянно вертя в руках нож. Пытаясь успокоиться, потому что эти слова даже не должны его волновать. Парень явно понятия не имел, о чем говорит. Гоуст Фэйс ничего не знал ни о нём, ни о его Легионе. Ему просто нужно было отмахнуться от этого, как от бреда какого-то мудака, который думал, что это смешно. Тем не менее, теперь, оставшись наедине со своими мыслями, он не мог не вспомнить выражение лица Джули, когда она защищала Сьюзи. Почему-то она казалась такой холодной и чужой. Она никогда раньше так на него не смотрела.