It's strange

Жёлтую бутафорскую лампу слегка коротило. Растрёпанный Джон в растерзанном платье и спущенных чулках раскинулся на узком маленьком диванчике, мягко прокручивая жемчужную серьгу в своём ухе* и выдыхая клубы дыма от сигареты, которую к его рту подносил Фредди, устроившийся рядом на полу и поглаживающий впалый живот Джона, наспех затягиваясь, словно хотел как можно чаще ненароком прикасаться к губам, жадно припадающих к его пальцам. — … иногда я жалею, что тогда у меня не хватило смелости, ты знаешь… иногда мне кажется, что ты мог бы дать мне всё… Рука Фредди на секунду замерла и снова заскользила, спускаясь с твёрдой плоскости живота в нежную поросль каштановых кудрей в паху. — Нет… — тонкие пальцы начали медленно перебирать упругие волоски. Джон накрыл их своей ладонью, в попытке мягко направить чуть ниже. И повернув голову, затуманенным взором взглянул на Фредди. — Что? — Не мог бы… — Фредди сдержанно посмотрел в глаза Джону, — не всё… Помнишь? Тот день не задался с самого начала. Пианино на площадке было безобразно расстроенно, он вот уже час, как не мог дождаться кофе, Роджер не переставая жаловался на организацию, на отсутствие меда, на невнимание Брайана, техники бестолково слонялись из угла в угол, половина приборов не работала, не было необходимых проводов, и вот уже как три часа не было Джона. Он никогда не позволял себе опаздывать. Так опаздывать. После Сан Диего жизнь вернулась на круги своя. И лишь изредка, истерзанный настойчивыми ласками многочисленных любовников, лежа в одиночестве и сквозь закрывающиеся веки наблюдая восход солнца, Фредди вспоминал теплую податливость любимого тела. А потом снова старался забыться. Он мог заглушить зов инстинкта, он мог отпускать Джона в неведомую ему семейную жизнь, но он и помыслить не смел, что константа присутствия Дики в его жизни, хотя бы во время работы, может дать сбой. Вот он неизменно был. И вот его нет. Это выбивало его из потока. «Я стараюсь, видит Бог, стараюсь!» — глаза защипало как в детстве от обиды. «Но нет никакого утешения, нет!» Голос Фредди поднялся и пролетел над площадкой: — Кто-нибудь найдите мне… — Ваш кофе, мистер Меркьюри. — … Дикона, бляяя! — ароматное темное пятно растекалось по его белоснежной майке. Когда он поднял голову, парень принесший кофе уже убегал, в панике крича на ходу: «Простите, сер!» Фредди ворвался в гримёрку, тяжело дыша, уперся руками о трюмо. Он поднял голову: в зеркале отразился панический ужас, исказивший его лицо, в расширенных глазах перекатывались блестящие капли, рискуя вот-вот расчертить его скулы мокрыми дорожками. — Что ты со мной делаешь? — прохрипел Фредди, наспех срывая с себя испорченную майку. Ему нужно было что-то сильнее кофе. Как только он вышел обратно на сцену первое, что ослепило его не меньше яркого солнца, фигурка маленького мальчика, сидящего на кофре. Его нежно-голубая кофточка оттеняла тёплые рыжие кудряшки, которые мягко поглаживал ветер и жилистая кисть Джона, склонившегося к маленькой головке, тихо нашёптывая что-то в прозрачное розовое ушко, осторожно целуя персиковую щечку. Всё чего у него никогда не было и никогда не будет воплотилось в этом ребёнке. — Джон, какого хера? — дребезжащие ноты, зазвенели в воздухе, словно пилой разрезая мирную картину. Фредди вытянул мятую сигарету, злобно разжевывая её зубами. Джон испуганно обернулся. — Фредди, прошу тебя! — он просяще приложил указательный палец к губам. Но Фредди тут же нервно выдыхал густую струю дыма. — Милый, посиди немножечко, папа отойдёт, — быстро зашептал Джон, — вот, держи твои кубики, попробуй сложить, как я тебя учил, хорошо, любимый? Фредди задрожал. Горькая ненависть затопила его сердце. — Фредди, послушай, я… — Ты опоздал! — ледяным тоном отчеканил Фредди. — Я знаю. Пойми, Веронике срочно пришлось поехать помочь родителям, я пытался пристроить Робби… — Иди на хуй! — Фредди с ужасом осознавал, как Джон, даже испуганно пытаясь оправдаться, настойчиво оттесняет его —  пышащего никотином и непотребно выражающегося, защищая своего ребёнка. Сегодня кокаин не давал расслабления. Сердце истерично билось в висках, и Фредди казалось, что ещё мгновение и он захлебнётся в слезах и, сорвав с Джона безупречно белые штаны грязно овладеет им прямо на глазах его маленького сына, либо упадёт, до боли сжав острые колени, и потребует любить только его — Фредди, либо схватит Роберта, чтобы он был его, только его и Дики. — Отправляйся за проводами, тут ни хрена не работает! — Фредди, но я не могу… — Это твоя работа! — Но я не могу оставить Робби… — Да мне насрать! — взвизгнул Фредди, — Ты должен был подумать об этом, когда пришёл к нам, когда брал на себя ответственность за эту сраную электрику, должен был думать, когда стал частью королевы, должен был думать, когда стал… — «моим» проглотил Фредди последнее  слово. — Что ещё я должен сделать, интересно? — тихо проговорил Джон, опуская глаза. — Ты должен, должен выбирать либо… работа, либо… Он не успел договорить, Джон уже наклонился к Роберту, который тут же крепко обхватил шею отца крохотными ручонками. Когда они проходили мимо Фредди услышал, как мальчик громким детским шёпотом спрашивал: — Папочка, а кто эта злая тётя? Короткое отчаянное рыдание, внезапно вырвавшееся изо рта, Фредди с трудом подавил, закусив губу. Он подошёл к кофрам и сел там, где несколько минут назад играл маленький Роберт. Неуверенной рукой кубиками было составленно несколько слов. Фредди нагнулся, чтобы лучше разглядеть, чему малыша научил Дики. «Some…b…», мальчик, видимо, не вспомнил длинное трудное слово, зато следущее было сложено твёрдо и уверенно «daddy», а дальше в одну строчку нежными розовыми кубиками «tolove». Сквозь теплые слёзы, двумя пролившимися каплями, размягчившие ощетинившиеся сердце, Фредди прошептал: «Some daddy to love…», а потом и мягко напел: «Find me some daddy, somebody to loooove!» Он весело засмеялся, смахивая блестящие капли с щёк, и вдруг громко закричал: — Джооон! Его звонкий голос пролетел над площадкой, отталкиваясь и вибрируя на каждой поверхности. Рыжая макушка сверкнула в конце зрительной зоны. Он не ушёл бы. — Сходи за проводами. Я присмотрю за Робертом! — Ты знаешь, я так и не понял, что тогда с тобой случилось… — Я и сам не сразу понял, — Фредди прильнул губами к выпирающей косточке узких бедер Дики, — а потом, потом осознал, что это был страх… Джон запустил пальцы в темные густые волосы, сжимая их на затылке, словно отгоняя сомнения. — … страх, что наша… наши отношения никогда не смогут создать вот такое прекрасное, осязаемое подтверждение… Джон притянул голову Фредди к себе на грудь, сердце медленно отбивало секунды. — Она может. Уже создала. Может не настолько осязаемое, но не менее прекрасное.