It's strange

Отснятого материала к середине дня оказалось так много, что перерыв растянулся. Джон успел переодеться в свою одежду, выпить чай, два раза покурить, снова одеть костюм почтенной леди и, больше не найдя для себя развлечений в гримёрной, побрёл в смотровую. Как только его фигура появилась в дверях, голоса съемочной группы напряженно затихли. Он обвел всех недоумевающим взглядом, пока не наткнулся на горящие странным жадным огнём глаза Фредди, который сидел в спортивных штанах, его обнажённый торс был напряжен словно перед броском, обильно намазанные розовой помадой губы сжимались, до появления тугих ямочек на щеках. В полутьме, выдающая его несдержанную улыбку, сверкнула кромка зубов, которую он мгновенно облизнул и тут же спрятал. Джон почувствовал накрывающую его волну всеобщей неловкости. — Всё в порядке? — протянул неуверенный голос. Все дергано переглянулись между собой, а Фредди, опустив голову, уставился на сцепленные в замок руки, мелко вздрагивая плечами. — Ээ ну, понимаешь, Джон, — начал режиссёр, — я, конечно, в курсе, что ты не актёр, и выполнять на сто процентов мои задачи ты не обязан, но… но… — плечи Фредди затряслись сильнее, — но это пиздец! — заключил режиссер, на что Фредди, всхлипнув и откинув голову назад, громко захохотал. Сердце Джона охватил холодный ужас непонимания. — Нно, что случилось? — он сделал осторожный шаг к Фредди, пытаясь найти у того защиту. Фредди, смахивая с лица слёзы веселья, обхватил Джона крепкой рукой, тепло которой тут же проникло через слой плотной одежды, и усадил его рядом с собой. Режиссер начал отматывать пленку. — Твоя задача была какой? Твоя задача была — осуждение! Ты должен был осуждающе смотреть. Старая леди осуждает молодую легкомысленную женщину. А теперь, теперь посмотри на себя, чёрт побери! Замелькали кадры. И Джон понял. Глаза, изображаемой им почтенной леди, поначалу нахмурились, посылая недовольный взгляд в спину молодой профурсетки, но через мгновение он, слегка расфокусировавшись и затягиваясь дымкой глубокой задумчивости, остановился в районе поясницы роковой домохозяйки. А потом… Джон помнил этот момент. Его рот наполнился тягучей слюной, когда зрачки прочертили линию по кромке лаковой юбки, выхватывая взглядом бархатную кожу внутренней стороны бедер, плотно затянутых в нежность черного капрона. Джон потерялся в этом моменте. Фредди прогибался в пояснице и приседал, изображая активную работу по дому, его ноги раздвигались, а юбка задиралась всё выше прямо перед носом у Джона, которому уже казалось, что он чувствует теплый мускусный аромат разгоряченной кожи Фредди, которая там, наверняка, была мягкой, тонкой, беззащитной… Пальцы Джона дрогнули от накрывшей его фантазии о том, как он протискивает руку между узкими бедрами и сжимает эту шелковистую ароматную кожу. Джон резко прикрыл своё лицо газетой. Тогда мысль о том, что он всего лишь неприметный, никому не интересный басист успокоила его стыдливое беспокойство. Теперь же, наблюдая крупные планы своего полного неприкрытого вожделения взгляда, он понимал, как сильно он заблуждался на свой счёт. Режиссер уронил лицо в ладони. Джон молчал, оказавшись в абсолютной внутренней пустоте, понимая, что у него нет оправдания для себя. — Что вот мне теперь делать с этим порно, скажи на милость? Переснимать? — режиссёр помотал головой, не отнимая ладоней от лица. Фредди, продолжая обнимать одеревеневшего Джона, устало поглядел вокруг и отстраненно произнёс: — Да брось, Дэв! Ты же профессионал, и лучше меня знаешь, как не вставлять куда не надо, — Фредди подмигнул, — Мы же все понимаем, что святой Джонни просто завис в своих мыслях и думал только о том, как бы побыстрее поиметь… — Джон отмер и с ужасом уставился на Фредди, — хороший сэндвич за обедом, — Фредди хохотнул. Дэвид встал, огладил свои волосы. — Ты прав, Фред. Конечно. Это нервы, мать их. Джон, — режиссер протянул руку, — прости. Джон пожал руку и, пробормотав что-то вроде: «да всё в порядке», выскользнул за дверь. Добравшись до ближайшего угла, Джон прислонился спиной к стене, прикрывая глаза. Щеки его пылали. Такого стыда он не испытывал со времен юности. Безупречный во всём… Жаркое дыхание скользнуло в его ухо, опалив быстрым шепотом: — Хочешь меня, старая лесбиянка! Горячие пальцы сжали его колено, скользнув под тяжёлые юбки. Джон распахнул веки. Фредди, прижавшись головой к его талии, настойчиво пробирался под подол. — Фредди, не надо, — только и успел пискнуть Джон, когда ладонь Фредди обнаружила то, что искала, накрывая твёрдое доказательство своих слов. — Не то чтобы меня возбуждали похотливые старушонки, — шептал Фредди, разминая налитую плоть Джона, — но не каждая под юбками прячет такое сокровище… Джон толкнулся в умелую руку Фредди, но закрыв рот, прежде чем из него вырвался пораженческий стон, обхватил пальцами шею Фредди, заставляя его подняться и, сцепившись с ним взглядом, твёрдо произнёс: — Я не хочу тебя. Лицо Фредди скривилось, он с сомнением опустил глаза, как внезапно палец Джона прижался к его нижней губе, размазывая остатки розовой помады. — Я хочу Мелину.