Не во имя, так вопреки

      Очнувшись после мнимого приступа, Полина долго старалась выбраться из вязких ощущений. Будто Сева оглушил ее не простеньким колдовством, а своими коварными чарами. Когда все возвратились на бал, оставив ее одну с тяжестью в животе и скомканной бумажкой в ладони, Полина закрыла глаза и тут же снова почувствовала прикосновение Севиной руки. Отругав себя за глупые выдумки, Водяная все же развернула листок, и весь ее мир перевернули несколько имен…       Испуганная, сбитая с толку, колдунья то вскакивала с кресла, то падала обратно, не в силах справиться с потоком ужасных мыслей. В конце концов она плюхнулась на диван, обняла себя руками, шмыгнула носом и… в комнату влетел Заиграй-Овражкин. Полина уставилась на него, опешив. А он невозмутимо уселся на диван на некотором расстоянии от нее и сообщил:       — Мы ничего не поняли в этой схеме. Как будто не хватает брата или сестры мьсе Феншо и тебя. Есть догадки?       Полина глубоко вздохнула и стала объяснять ему страшную правду. Как бы она ни пыталась держать себя в руках, сколько бы ни натыкалась на холодный взгляд, ничего поделать с собой колдунье не удалось — слезы все равно потекли по щекам, а голос к концу рассказа сорвался.       Это было ужасно. Полина ненавидела себя не за слабость, а за то, что он ее видел. Надо было уйти из комнаты сразу и прорыдаться в безлюдных коридорах либо вообще не распускать нюни! От стыда она закрыла глаза, чтобы не видеть краем глаза Севу, неподвижно сидящего неподалёку, а руками все сильнее стискивала злосчастный листок. А чего она хотела? Громких утешений и уверений в том, что все будет хорошо? Сочувственного плеча для своих слез? Полина чуть было не усмехнулась сквозь рыдания.       А после заплакала еще сильнее, потому что Сева подставил ей это плечо. Сел вплотную и легонько обнял. Медленно провел рукой по ее спине и замер.       Он вызвал какое-то всепоглощающее чувство, так что Полина уж и вовсе ничего не могла разобрать в происходящем. Могла только разрыдаться совсем, уткнувшись в Севино плечо, а потом потихоньку начать успокаиваться и слушать тихий голос, говорящий что-то вроде: «ну все, не плачь» или «да хватит тебе реветь… Полина Брусникина». Увидеть промелькнувшую после этих слов улыбку на лице Воздушного она точно не могла.       Когда дрожь почти прошла, Сева стал негромко рассказывать ей о том, как снимаются проклятья. Он все так же обнимал Полину, явно сидя в неудобной позе и даже не шелохнувшись. Сева будто излучал спокойствие, колдунья сосредоточилась на его словах и совсем пришла в себя.       — Так что как только они найдут ключ к нему, ты переложишь проклятье на заклятого врага и будешь спасена, — закончил монолог Сева.       Полина пошевелилась, и он тут же отпустил ее, встал и прошелся по комнате, разминая затекшие ноги. Но Водяная не смотрела на него, пытаясь поскорее вытереть остатки слез и одновременно не сгореть от вернувшегося стыда.       — Ну что, пошли в зал? — предложил Сева. — Еще успеем потанцевать.       — Я устала от танцев, — возразила Полина, которой и без того было страшно неловко. Вот сейчас он холодно бросит «как хочешь» и уйдет к своим поклонницам, тогда можно будет побыть в одиночестве и прийти в себя.       — Ты уже отдохнула. Идем, Полина Брусникина.       И она снова послушала этот спокойный голос. Взялась за протянутую руку и вышла из комнаты вслед за колдуном, чтобы вскоре снова быть прижатой к нему и слушать приятную тишину, висящую между ними, заглушающую музыку и разговоры гостей.