Проще прошлого

Поначалу все казалось довольно простым. С учетом знаний о том, что должно произойти в ближайшие дни, Тору нужно было лишь не допустить одни события, и позволить произойти другим. Однако Одинсон не был ни хорошим тактиком, ни, тем более, великим манипулятором, он решительно не понимал, каким образом выстроить события и их главные действующие лица в таком порядке, чтобы достигнуть нужного ему конечного результата. Впрочем, строго говоря, того самого конечного результата Тор тоже не видел. Едва покинув Золотой Зал, он немедленно отправился в свои покои, от всей души надеясь, что его никто не потревожит. Бог Громовержец уже понял, что поговорить о происходящих с ним странностях с кем бы то ни было у него не получится. Значит, надо было самому подумать, что со всем этим делать дальше. Проходя мимо зеркала, Тор невольно споткнулся, мельком увидев свое отражение. Как и утром в покоях Марты, с той стороны покрытого серебром стекла на него смотрел самоуверенный, бесстрашный Бог Грома, который, казалось, одним своим видом способен повергнуть в бегство всех врагов. Тор грустно усмехнулся отражению. Нет, не способен. Жизнь очень доходчиво объяснила, на многое он точно был не способен. Даже привела примеры, итогом которых оказались потеря всего, что было дорого, и полное беспросветное одиночество. Отойдя от зеркала, Одинсон принялся мерить шагами покои. Хоровод мыслей в голове он не без усилий, но все-таки привел в порядок, и теперь пытался выстроить из них мало-мальски приличную теорию, которой можно было бы объяснить происходящее. Тор пришел к выводу, что не умер. Впрочем, возможно, все-таки умер, но оказался не в Вальгалле или Хельхейме, а в прошлом, за три дня до собственной коронации. Каким образом? И значило ли это, что того будущего, в котором Хела и Сурт разрушают Асгард, а Танос ломает шею Локи, не будет? Или в какой-то из других Вселенных оно все-таки случилось, и именно там бесславно закончилась жизнь одинокого Бога Громовержца? Тут у Тора не было даже ничтожных предположений. Поняв, что размышления в этом направлении зашли в тупик, он решил отложить их до лучших времен и сосредоточиться на… На чем? Только что он отменил свою коронацию, вот только старший царевич был уверен, отмена торжества не гарантирует Асгарду спокойствие. Этот день определенно должен стать значимым. Переломным. В том прошлом, которое Одинсон уже пережил, именно в этот день запустился некий неведомый даже Богам механизм, изменивший его, Тора, до неузнаваемости. Он был сослан в Мидгард, где научился по-настоящему уважать как смертных, так и другие миры. Да, Тор стал другим, но изменился не только он. Локи. Одинсон перестал шагать, отрешенным взглядом окинул свои покои, затем устало потер глаза. Перед тем как расстаться у Золотого Зала, он увидел на лице младшего брата, в его глазах, то, чего увидеть боялся. Сомнений не осталось, трикстер принял решение, скорее всего он уже открыл йотунам способ, как незаметно проникнуть в Асгард. И что-то подсказывало, несостоявшаяся коронация ни младшего царевича, ни, тем более, ледяных великанов, не остановит. Одинсон вышел на балкон. Из его покоев открывался чудесный вид на Асгард. Сияющий в свете солнца золотой город был прекрасен. Облокотившись о перила Тор сверху вниз взирал на это сияющее великолепие и понимал, что каким-то непостижимым образом ему дарована возможность сохранить все это, не позволить золотому городу превратиться в космическую пыль. Судорожно вздохнув Тор стиснул зубы, до белых костяшек сжал перила. Он обязан воспользоваться этой возможностью, обязан сделать все, чтобы спасти свой дом. Большую часть дня Тор провел всячески избегая общения. А меньше всего ему хотелось видеться с друзьями. Возможно, до них еще не дошел слух о том, что коронации не будет, его соратники вновь примутся строить планы на будущее при новом царе, и, конечно же, пригласят его провести еще одну незабываемую ночь на свободе. Значит, сообщить им придется ему, а именно этого сейчас делать не хотелось совершенно. Благодаря утреннему происшествию, Франдал и Вольштагг уверены, что Тор не в себе и, кажется, не оставили мысли о том, что Локи приложил руку к помешательству старшего царевича. Теперь, зная, к чему все приведет, Тор понимал, у них были причины сомневаться в Локи. Ведь, по сути, именно так все и было - его младший брат изо дня в день, из года в год, увязал в болоте зависти и ненависти. Но Тор из прошлого был слишком зациклен на себе, он не видел тьму, поселившуюся сначала в глазах, а потом и в душе младшего брата, не видел теней, мелькающих на бледном лице, не видел боли в кривой улыбке. Да, Локи предал его, но именно он, Тор Одинсон, вместо того, чтобы протянуть руку, сам загнал младшего брата в то самое болото, сам топил его. И так уж получилось, что падение золотого города Асгарда началось с падения его младшего царевича, а одной из причин этого был сам Тор. Бог Грома поморщился. У него меньше трех дней, чтобы что-то изменить. Вот только Локи начал ненавидеть его не вчера утром, да и ледяные великаны, скорее всего уже готовятся напасть на дворец. И как исправить положение Тор решительно не понимал. Ближе к вечеру старший царевич Асгарда все-таки выбрался побродить по дворцу. Он специально выбирал менее оживленные коридоры, встречаться как с простыми асгардцами, так с членами семьи или друзьями он все еще не хотел. Одинсон злился на себя за то, что потратил столько времени, но так и не придумал, что делать. В какой-то момент у него мелькнула мысль пойти к Локи, наплевав на деликатность, прижать младшего брата к стенке и заставить признаться в предательстве. Это уберегло бы всех, нападение йотунов было бы сорвано. Но чем бы эта история закончилась для самого Локи? В том – его, Тора – прошлом Один не стал разбираться в мотивах, по которым его приемный сын связался с Читтаури и Таносом. Он просто запер Локи в темницу. Станет ли Всеотец выискивать первопричины сейчас? А если станет и даже найдет, простит ли озлобленного приемного сына? Тор отложил план заставить Локи признаться на крайний случай. И с тоской понял, что больше идей у него нет. Ему вдруг страшно захотелось с кем-то поговорить. С кем-то, кто выслушал бы его беспокойства и не назвал бы безумцем. - Что это ты здесь бродишь? Один, без друзей. Верховная Богиня Фригга вышла из-за колонны. Залюбовавшись ею, Тор подумал, что сидящий на троне в сверкающем убранстве Золотого Зала царь Один напоминал солнце, в то время как его жена, прекрасная и тихая была более похожа на луну. Мягко улыбаясь, Богиня подошла к сыну. - Решил провести вечер дома? – проговорила она. И глядя на эту мягкую улыбку, в полные любви и тепла родные глаза Тор не выдержал. Не скрывая наворачивающиеся слезы, он порывисто обнял мать, давясь судорожными всхлипами. - Ну, что ты? – прошептала Фригга, обнимая сына в ответ. – Все хорошо, Тор. - Мама… - не говорил, а скорее выдыхал Тор, - я…у меня… - Тшш, - Богиня ласково гладила сына по волосам, - все хорошо. Может быть, не совсем понимаю, но чувствую. Тебе больно. Ты растерян. Но я рядом. Не бойся. - Мне так тебя не хватало, - признался Одинсон, не особо беспокоясь по поводу того, какая последует реакция. – Мне было так одиноко…без тебя. Верховная Богиня не стала ни уточнять, ни даже удивляться. Все с той же тихой улыбкой и светящимися любовью глазами она гладила сына по длинным светлым волосам, ожидая, когда тот успокоится. - Я с тобой, Тор, - просто проговорила она. – Я всегда буду с тобой. Даже если тебе покажется, что ты никогда больше меня не увидишь. Тор зажмурился, и застывшие в глазах слезы скатились по щекам, оставляя мокрые дорожки. Некрасиво хлюпнув носом, он нехотя отстранился, и под все тем же мягким взглядом матери принялся смущенно вытирать глаза. - Прости, я…я просто…соскучился, - промямлил он, не зная, как еще объяснить Богине свое поведение. Однако, она коротко махнула рукой, останавливая его. - Ты никогда не умел обманывать, - покачала головой царица Фригга. – Поэтому…если не хочешь сказать правду, просто не говори ничего. Для меня это не важно. - И она ободряюще сжала руку Тора длинными пальцами. Держась за руки, они медленно шагали по коридору. Тору хотелось поделиться с матерью своей тайной, но всякий раз, когда он набирал воздух в легкие, нужные слова словно покидали его голову. Старший царевич никогда не отличался красноречием, тем более в разговорах с матерью, этой способностью могли похвастаться разве что Один и Локи. Однако Фригга, в отличие от Вольштагга, Франдала, Локи и даже Одина, не ждала никаких объяснений. Тихо улыбаясь она смотрела на сына, и глаза ее лучились участием и заботой. - Мама, - заговорил, наконец, Одинсон, - скажи, ты веришь в то… - он шумно выдохнул, - в то, что можно исправить…изменить прошлое? - и опустил голову, боясь посмотреть в лицо Богини. - Изменить прошлое? – В голосе царицы Асгарда не было изумления. – Я никогда об этом не думала. Не хотела что-то менять. - Но такое может быть? Это возможно? Царица легко пожала плечами. Она по-прежнему не казалась удивленной. - Вселенная бесконечна и непредсказуема. И то, чего мы не знаем или не можем объяснить – не обязательно не существует или невозможно. Тор помолчал, обдумывая. - Ты думаешь, этого достаточно? – тихо спросил он. - Знаешь, Тор, я никогда ничего не хотела поменять в своем прошлом, - проговорила Фригга, и в интонации ее голоса Бог Громовержец уловил ласковые счастливые ноты. – Все, что происходило со мной, плохое и хорошее, я принимала как должное. Мне не на что жаловаться. Наверное, поэтому я никогда не задавалась подобным вопросом. Но если бы вдруг мне очень захотелось что-то изменить, и Вселенная каким-то непостижимым образом дала мне такую возможность, я бы не стала доискиваться причин. Я бы просто сделала то, что должно. Одинсон поднял голову и вгляделся в лицо матери. Та смотрела прямо, всем своим видом излучая уверенность. Задавать вопросы дальше расхотелось, Тор лишь криво улыбнулся. Они вновь зашагали по коридору в полной тишине. - Твой отец сказал, ты отменил коронацию, - проговорила Богиня. – Я чувствую, что ты встревожен, тебя что-то гнетет. Хочешь рассказать мне, что с тобой? Тор на мгновение прикрыл глаза и, подавив желание немедленно выложить матери все, что с ним произошло утром и что произойдет с ними всеми в будущем, покачал головой. - Боюсь, я не знаю, что сказать. Тонкие пальцы царицы чуть сильнее сжали его ладонь. - Просто знай, что я всегда тебя выслушаю и постараюсь помочь. Мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя одиноким. Тор благодарно кивнул, а затем решил сменить тему. - Отец рассказал тебе про то, что я знаю…про Локи? - Да, - ответила Фригга, - рассказал. Он сказал, ты не разозлился на нас, за то, что мы приютили йотуна. И не выказывал неприязни по отношению к истинному происхождению твоего брата. Один очень этого боялся. - Правда? – невесело усмехнулся Тор, вспоминая, как в прошлом он презрительно относился к ледяным великанам и их миру. Да и к другим мирам тоже. Бог Громовержец никогда раньше не задумывался, почему отец и мать держали происхождение Локи в тайне. А ведь могло случиться так, они просто боялись реакции его, Тора. Боялись, что он не примет Локи, или, может быть, даже ему навредит. - Ты был радикален в вопросах, касающихся Йотунхейма, - заметила верховная Богиня Асгарда. – Но, упрекать тебя я не в праве. К сожалению, это наша вина, моя и твоего отца. Война с йотунами, их далеко не самый положительный образ, прочно засели в умах асгардцев. Твой отец хотел сделать как лучше, он собирался добиться мира с ледяными великанами, сделав Локи их правителем, но не учел ту неприязнь, что царила в Асгарде по отношению к Йотунхейму. Когда мы поняли, что происходит, время было потеряно. Ты, как и многие, презирал и ненавидел йотунов. Нам обоим было страшно сказать тебе, кем на самом деле является твой брат. Губы верховной Богини тронула благодарная умиротворенная улыбка. - Я не знаю, Тор, откуда ты узнал о происхождении Локи. Но я искренне радуюсь тому, как ты отнесся к этому. Я люблю его не меньше, чем тебя. И вижу, что, несмотря на все приложенные мною и Одином старания, Локи трудно среди асгардцев, он не чувствует себя здесь своим. Особенно потому, что видит Одина и тебя примером того, каким должен быть великий воин, герой, Бог, и, кажется, осознает, что никогда не станет подобным вам. Я очень за него боюсь. Улыбка Фригги погасла. Впервые за разговор царица выглядела грустной. Теперь уже Тор сжал в ладони пальцы матери. - Я рад, что ты мне все это рассказала. Локи мой брат; кем бы ни был по крови, я не откажусь от него. И мы обязательно должны поговорить с ним раньше, чем… - он запнулся, мысленно отругав себя за то, что едва не сказал матери страшную правду, - чем он узнает сам. Вместе мы сможем убедить его в том, что несмотря ни на что, он не одинок, и мы его любим. Тор ободряюще улыбнулся матери, еще раз сжал ее тонкие пальцы, а потом, поддавшись порыву, поднес их к губам. Фригга тихо рассмеялась. - Вчера вечером перед ужином в город сбежал взбалмошный мальчишка, которому царь Один по какой-то непонятной мне причине решил передать трон Асгарда. Сегодня во дворец вернулся рассудительный мудрый муж, который сам вдруг не хочет быть царем. - Вот как? – Тор иронично изогнул бровь. – Выходит, ты не представляешь, почему отец захотел предать мне правление?! Верховная Богиня взъерошила светлые волосы сына. - Вчера я бы не доверила тебе даже пасти гусей. Мать и сын весело рассмеялись. - Проводи меня к моим покоям, - попросила Фригга, и они молча зашагали к опочивальне царицы. Уже у двери она окинула сына испытующим взглядом. - Ты хочешь спросить что-то еще? - Да, - протянул Тор, к которому вновь вернулась неуверенность, - хочу. Скажи, если бы я, например, сказал, что…что знаю будущее. И оно…пугает меня. И вот, скажем, у меня появилась та самая дарованная Вселенной возможность… - он нахмурился, нервно потер лоб, но продолжил: - Мне казалось, нет ничего проще прошлого. Ведь я знаю, что произойдет, знаю, к каким последствиям приведут действия, которые я хотел бы предотвратить. Мне нужно просто их не допустить, но…я не понимаю даже с чего начать…и боюсь не успеть, - растерянно закончил он и поморщился от досады. Его сбивчивые речи походили на бред безумца. Услышь подобное его друзья или брат, или, даже, отец, отправили бы его к целителю немедля. Верховная Богиня Асгарда внимательно слушала сына, слегка наклонив голову. Поняв, что он больше ничего не скажет, и, возможно, уже жалеет о том, что сказал, она подошла вплотную, положила руки ему на плечи, заглянула в глаза. - Тор, - проговорила она, - может быть, я не понимаю, о чем ты, но знаю, Вселенная ничего не делает просто так. Мы оказываемся в том или ином месте, в то или иное время, тогда, когда нужны там, или когда нам это нужно. И если тебе дана возможность что-то исправить, сделай это без страха и колебаний. Ты получил этот дар от того, кто выше всех Богов. Не смей сомневаться в замысле Мироздания. Не смей сомневаться в себе. Тор поклонился матери, и та поцеловала его в лоб. Перед тем, как скрыться за дверью покоев, она проговорила с лукавой улыбкой: - Сын, ты никогда не думал о том, чтобы изменить прическу? Мне кажется, волосы чуть короче тебе будут очень даже к лицу. За ужином, который практически полностью пошел в благодушной тишине, Один и Фригга несколько раз обменялись взглядами и едва заметными улыбками, Тор, которого события дня на время лишили аппетита, ел за троих, и лишь Локи смотрел в свою тарелку с таким видом, будто в ней копошились черви. Тор уже решил, было, перехватить брата после и попытаться поговорить, однако едва ужин был окончен, младший царевич спешно откланялся и быстрым шагом покинул обеденный зал. На душе у Тора стало неспокойно, однако решив, что гоняться за трикстером по всему дворцу учитывая его явное желание побыть в одиночестве – дело неблагодарное, он отложил разговор на утро, и отправился в свои покои. У него все еще не было четкого плана спасения Асгарда. Но он точно знал, что должен уберечь стремящегося навстречу тьме Локи от последнего шага, и не допустить того, чтобы все узнали о предательстве младшего царевича.