Я не прошу помощи, так почему ты помогаешь?

— Ты волнуешься? — Катерина заглянула в его глаза, которые Шастун очень драматично закатил. — Нет, и я надеюсь это последний раз, когда ты отвозишь меня, а потом волнуешься сама. Они сидели перед рентген кабинетом и ждали молоденькую девушку-врача, которая вот-вот должна была позвать парня внутрь. Не то чтобы он волновался: дышать ему было не сложно, кашель отсутствовал, а легкие онкологи проверяли для галочки в карте, однако иррациональный страх присутствовал. — Тебя потом отвезти в школу? — Нет, я хочу прогуляться, дойду до школы. Сухо, по делу, когда он в последний раз так с кем-то говорил? Правильный ответ никогда, поэтому Шастун улыбается, как может, потому что не хочет меняться — он не позволит раку победить его, даже, если тело в какой-то момент сдастся, то морально парень готов биться до конца. Антон не знает каким будет этот конец: еще не знает стадию развития болезни, знает только, что хочет быть здоровым, и как-то уходят на десятый план экзамены, шмотки, еда и даже окружающие люди. Тогда почему он сейчас идет в школу? Шастун ведь не хочет сегодня учиться, парень и так знает, что сегодня не будет ничего нового: конец девятого класса — пора повторений. Но ведь его попросил не абы кто, а Арсений Сергеевич. И что…? Антон резко остановился так, что девушка, спешащая позади него, просто врезалась в его спину, но он не почувствовал и не извинился: все его мысли были о другом. Шастун же не кисейная барышня вздыхать по красивому педагогу! И вообще Попов даже не беспокоится о нем, математик просто хочет, чтобы директор, сосредоточившийся на одном глупом парне, не мешал ему работать, у него ведь целый класс. А у Антона только он и его проблемы. Красивое кирпичное здание замаячило впереди, а двор встретил ровными газонами, которые в силу ранней весны еще не обрели надлежащий вид, хотя до газонов парню мягко говоря было все равно. Он довольно быстро добрался до пункта назначения, что определенно радовало его, и успевал на четвертый урок. — Быстрей! Только спят целое утро, а по ночам в свои игры играют, — русичка ненавидела Шастуна, который все-таки опоздал на несколько несчастных минут и теперь мечтал отмотать время и прийти только на пятый, — ничего не знают, на занятия и не ходят. Вот как вас воспитывают ваши родители, неужели, говорят, что опаздывать - нормально? Спорить со старой женщиной было абсолютно бессмысленно, зная это, Антон просто прошел к своей парте и поздоровался с друзьями. — Ты в вк неделю не заходил, я тебе писал, — Дима посмотрел на Шастуна через толстые стекла своих очков. — Я в инстаграме больше сижу последнее время, — пожавший плечами Антон надеялся, что друг не полезет в карман за телефоном, чтобы проверить. — Вот, - неопровержимое доказательство тут же оказалось в руке Димы, - ты был в сети в воскресенье, а на мои сообщения в пятницу так и не ответил. — Позов выразительно глянул на телефон Шаста, — Я хотел спросить, что… — Что происходит, молодые люди? — Диме на секунду показалось, что это его внутренний голос вырвался на свободу и теперь вещает направо и налево, но он звучал бы без такого старческого скрежета. — Я тут распинаюсь, нахалы такие, а они не слушают! Думаете, я буду терпеть ваши издевательства? К директору оба и чтоб больше с телефонами не видела вас. Дима закатил глаза и с полностью невозмутимым видом начал собирать вещи. Совесть где-то на задворках Антонового сознания начала свою надоедливую песнь о том, что это он виноват в замечание другу, а если бы он отвечал на сообщения вовремя, то ничего такого не было бы. — Не извиняйся, последнее время ты слишком часто это делаешь и безумно этим бесишь, а твое лицо сейчас просто воплощение беспричинной скорби - подумаешь, к директору вызвали, — уже на лестнице, видя друга насквозь, с усмешкой бросил Позов, — не отставай, все-таки у него нам обоим отдуваться! Кабинет был отделан в темных тонах, что никак не передавала внутренний мир Евгения Александровича, который в это время, будучи директором с непростым графиком, собирался пить свой утренний кофе. К его сожалению, идиллию нарушил стук в дверь, и это был последний звук на свете, который он сейчас хотел бы слышать. Боги, да хоть джин из вазы, главное, чтобы дал кофе спокойно попить! Но сегодня у высших разумов другие планы на директора. Грузный мужчина со вздохом сожаления отставил чашку с горячим напитком: — Войдите. — Здравствуйте, нас попросила наша учительница русского к вам зайти, — парни стояли на пороге и мялись, не зная, куда им лучше встать. — По поводу? — сегодня директор был не многословен. — Она считает, что мы сидели в телефонах на уроке, — ответил Шастун с присущим только ему умением все отрицать. — А вы? — Только время посмотреть достал, — пожал плечами Позов, ему казалось абсурдно сейчас стоять здесь перед директором и как-то оправдываться. — Верю, — тут взгляд Евгения Александровича стал более хищным, как у орла перед броском, а вся его спокойность сменилась интересом только к одной персоне, — Шастун, а ты сегодня к какому уроку пришел? — Вот к этому. Сейчас же третий? — спросил он у рядом стоящего друга. Тот, еле сдерживая смех, помотал головой, напоминая, что русский по вторникам четвертый. — А завтра, наверно, вообще не придешь? Как ты угадал? Язвительно отозвался голос в голове Антона, он уже хотел было высказать что-нибудь в лицо этому грузному и жутко раздражающему мужчине с огромными глазами, но вовремя прикусил язык: — Я постараюсь прийти завтра. — Вы только послушайте! Он постарается! — гнев, как все в школе знали, очень быстро закипал в немолодой директорской крови, и если до этого он сидел откинувшись на спинку кресла, то сейчас Евгений Александрович уже перегибался через весь стол, который в этот момент стал единственной преградой до Шастуна, — Позов, иди на урок и позови Арсения Сергеевича. Когда друг вышел, неловкость Антона в этом недружелюбном кабинете возросла, хотя, казалось бы, куда больше: ты в кабинете директора, был вызван за провинность, а перед этим не ходил почти три месяца в школу. В общем весело. Парень переминался с ноги на ногу, а скачущий взгляд исследовал и без того знакомое помещение. Директор, кажется, совсем не хотел его видеть, он закрыл покрасневшее лицо руками, мечтая о невыпитом кофе. — Вызывали? У меня сейчас урок, не хотелось бы пропускать, — в дверь протиснулся Попов, чье лицо сразу вытянулось от удивления, — Антон, что ты здесь делаешь? Ученик действительно был рад видеть мужчину, почему-то он казался оплотом спокойствия, как стена, в этом ужасном месте в такой ужасной ситуации. — Антон Шастун, — надо же выучил! мысли парня продолжали отзываться на каждую реплику директора, — опять прогуливает уроки и мешает учителям вести их, Арсений Сергеевич. Юноша смотрел на Евгения Александровича, как будто он сошел с ума или только что при свидетелях ударился головой об стену. Наблюдая эту забавную картину, математик уже хотел было усмехнуться, но вовремя вспомнил, что в прошлый раз это привело к тому, что теперь он классный руководитель выпускного класса в свои неполные двадцать пять. Когда же жизнь так изменилась, что теперь он с сочувствием смотрел на еще совсем молодого парня и, отбрасывая все непонимания, сочувствовал ему? Антон даже сейчас: в ситуации полной нелепости, казалось, (хотя это слово полностью не подходит ему) был красивым, и глаза у него очень глубокие, как лес, в котором можно заблудиться. — Арсений Сергеевич, вы с нами или путешествуете по параллельным мирам? — надтреснутым голосом позвал директор. — Извините, задумался, — (залипал на ученика, да, Попов?) А ведь сегодня еще только вторник, как он сумел так замотаться за пару дней? — Я вас слышал, просто думал над ситуацией. Может, я поговорю с Антоном после занятий? - мужчина сделал акцент на слове "после", тень беспокойства после вчерашней истерики говорила Арсению, что парня стоит оберегать от столь резкого разговора, поэтому следующее высказывание директора заставило учителя бросить обеспокоенный взгляд на ученика, оценивая его состояние. — Да, возьмите ситуацию под контроль, матери в конце концов позвоните. В курсе ли она, что ее сын не собирается заканчивать девятый класс? — с каждым словом бровь Шастуна выгибалась все сильнее, под конец реплики она уже была сложена домиком. Он старался сдерживать себя от моментных ответов, поэтому Попов, видя его праведный гнев, быстро пришел на помощь. — Не волнуйтесь, Антон будет под моим личным контролем. Если нужно будет, я его сам буду за ручку в школу водить, — кажется, ученику не очень понравилось такое отношение, как к малому ребенку, но от математика такое явно было приятнее слышать, чем от брюзжащего директора. — Антон, — начал свою исповедь Попов, когда они в гробовой тишине покинули директорский кабинет, унося с собой все свои обиды, — мы с тобой лично знакомы неделю, а тебя в моей жизни больше чем любого другого. — Я сегодня даже в школу пришел! — К четвертому, — скептицизм сочился в словах учителя, когда он элегантным движением поправлял наручные часы. — А мог вообще не идти. Почему он выделяет только меня? Я же нормально учусь, а кого-то даже не допустят до чертовых экзаменов, — Шастуну это все не нравилось. Год с самого начала обещал выдаться паршивым, но не настолько же? Парень вообще хотел бы для начала знать — стоит ли тратить последние годы жизни на учебу впустую или ему действительно нужно образования для долгой и успешной жизни. — Просто считай, что он так выражает заботу, — Арсений не договорил: его перебил юношеский громкий смех. — Не говорите мне такого, я же умру от смеха! — Антон не мог успокоиться, теперь он даже разогнуться не мог, смеясь так громко, что, наверно, директор все еще слышал их. — Хэй, может, тебе голову проверить? Мне кажется, у тебя беды с башкой! Арсений тоже начал хохотать, но через несколько секунд смахивая слезы, он сумел просипеть: — Зайди после уроков, нам все-таки нужно поговорить. — Последнее время я слишком часто это делаю, — вздохнул парень, рассеивая свое веселое настроение, смех Попова ему понравился: такой искренний, хотелось услышать его еще при случае. — Заходишь ко мне в кабинет после уроков или серьезно разговариваешь? — пристальный взгляд холодных глаз впился в лицо Антона, учитель думал, не обернется ли эта встреча плохо для мальчишки, но лицо ученика вопреки бледности было спокойным и живым. — Вообще-то я думал о том, что слишком часто задерживаюсь после занятий, хотя мог бы уйти не досиживая какую-то математику, - саркастично отозвался Антон, - но теперь вы натолкнули меня на мысль, — он молчаливо ответил Попову, упираясь глазами в чужие зрачки и находя там волнение, которого быть не должно, — мысль, что я действительно слишком часто серьезно разговариваю с вами после уроков. Шастун облизал обветренные губы: на какой-то краткий миг у него перестало биться сердце, и абсолютно высох язык, который теперь отказывался поворачиваться. Антон решил поскорее ретироваться и обдумать все дома, потому что происходящее сейчас не укладывалось в голове: — Короче, я приду после шестого, хотя шестым у нас математика, так что встретимся, — неопределенно махнул парень себе за спину. Идти на остаток русского смысла нет, а желания тем более, Шастун даже скривился от такой перспективы, поэтому досидел до перемены прямо напротив класса. — Сорян, братан, — Антон подошел к Позову, который вынес его рюкзак, — я решил вам все рассказать — вы мои лучшие друзья и заслуживаете знать. - Рассказать что? - Дима не мог поверить, что Шастун решился прервать своеобразный «режим радиомолчания». — Сейчас? — с сомнением спросил Матвиенко, намекая на толпу людей в коридорах. — Да, вообще без разницы где, тайну мироздания я вам все равно не открою. Друзья вышли в школьный двор, чтобы Антон мог покурить. Парень с горьким сожалением отметил, как сильно стал отдаляться от ребят, а ведь он обещал себе, что болезнь не сможет его изменить: — Все просто, однако мне сложно это сказать, довольно лично для меня, - он помолчал, прекрасно понимая, что сказать должен, но молчание - это самая большая слабость, которую он мог себе позволить. Говорить о тревожившем могут, как был уверен парень, только сильные люди, к которым он себя не причислял. — Антох, не тяни, ты влюбился в Попова? Если тебя это тревожит, то могу утешить: мы тебя примем любым, — Сергей хотел продолжить, но когда увидел, как поперхнулся дымом Шастун, замолчал. — О боги всего мира, вы реально так думали? — Ну да, избегаешь его постоянно, дерзишь, а последнее время сам не свой, — Дима прищурился, он не до конца разделял мнение человека с «хвостиком», но помнил, что людям проще отрицать, поэтому на это и рассчитывал при разговоре в таком ключе. — Нужно было раньше вам рассказать, пока вы меня в заговоре с масонами не обвинили, — Антон затянулся еще раз, ему пора было рожать быстрее: время между переменами не резиновое, а ребятам еще нужно было это осознать, — все проще, у меня рак. — Антон облегченно выдохнул — говорить это слово всегда сложно, особенно пока ты до конца не принимаешь свою болезнь. Друзья молчали, ну, а что вы бы смогли сказать? Подбирать слова, которые отвечали всем требованиям ситуации, становилось с каждым мгновением сложнее. — Лучше бы ты по Попову сох, — пробурчал Серый, засовывая руки в карманы. Смех не подходит совершенно к такому признанию, но ребята рассмеялись как в последний раз. Стресс играет огромную роль для наших защитных механизмов, которые ограждают наше сознание от опасного внешнего мира. — Ладно, я думаю, вы понимаете, что мне не нужно никакое сочувствие и бла-бла-бла, я пока прекрасно справляюсь и сам, — Антону было бы противно от самого себя, если бы друзья как-то изменили свое отношение к нему. — Ты лучше расскажи, как у вас с математиком, — снова захохотал Димка. — Стабильно хожу к нему после занятий, когда не прогуливаю, — хмыкнул Шастун, — поцелуемся — узнаете. Конечно, он говорил это с шуткой, никакого «мы» по отношению к Арсению парень не применял. Никогда. Математика последним уроком, что может быть лучше? Одноклассники сосредоточенно смотрят на доску, пытаясь разобраться. Оксана Суркова вон вообще, наверное, каждое слово за Поповым пишет. Шастун не пытался выделяться, он вообще на уроках старался не мешать, крутя ручку по парте и наблюдая за математиком, который вдохновенно объяснял неравенства. Парню нравилось смотреть, как молодой, еще не потерявший страсть к профессии учитель с горящими глазами старается помочь девятиклассникам. Еще приятнее видеть, что ему удается заинтересовать даже далеких от математики людей, возможно, у его одноклассников появился шанс сдать экзамен очень достойно. Прозвенел звонок, оповещая всех, что они могут идти по домам, кроме уставшего Антона, он должен тянуть свою тощую тушку в 26 кабинет, хотя стоп: он и так здесь. Друзья хотели подождать, но парень был категорически против, предлагая встретиться вечером. Ученик вышел на перемену из класса, все же ему хотелось проветрить голову, которая непонятно чем забилась всего за три урока. — Здрасте, здрасте, — Шастун вошел обратно в кабинет и недоуменно посмотрел в сторону худого незнакомого мужчины, — Арсений Сергеевич, мне зайти в другой раз? — Нет, Павел Алексеевич уже уходит. — Попов выглядел довольным, даже почти счастливым, — Ладно, Паш, встретимся уже не в школе, у меня тут Шастун требует внимания. — Теперь я в Питере надолго, так что тоже требую внимания, — проговорил мужчина и хлопнул Арсения Сергеевича по плечу, уходя в приоткрытую дверь. Он был слишком худощавым по мнению Антона, и обладал орлиным взглядом, однако был одет стильно и выглядел отлично. — Наверно, я все-таки не вовремя, — пожал плечами парень. — Нет, Паша Воля мой друг и он действительно уже собирался домой. Кстати, это наш новый учитель русского и литературы, который начнет работу после каникул, — математик даже прищурился от удовольствия, думая о каникулах, которые вот-вот должны будут начаться. Оставалось только доучиться эту неделю и долгожданный отдых поглотит Попова. Нет, конечно, он будет ходить в школу и работать, но делать это, когда толпы маленьких людей не носятся по коридорам, норовя сбить с ног, намного проще. — Хм, а что со старым учителем? Увольняется? — Выходит на пенсию, для меня это новость, так что подробностей я тоже не знаю, — ответил Арсений, сегодня он выглядел даже более уставшим, чем вчера, хотя казалось бы куда сильнее. Антон в два широких шага прошел до парты перед учительским столом и разместился там. На столе у учителя был порядок: тетради и листочки с самостоятельными детей уже были в рюкзаке, документация сложена в стопочки, только потрепанный классный журнал лежал открытым, нарушая гармонию. — Что меня интересует больше: как ты сегодня попал в кабинет директора? Я же только недавно просил тебя взяться за учебу и голову заодно, — Попов параллельно с речью искал что-то в телефоне, и Антону стало обидно, что учитель, разговаривая с ним, копается в гаджете. — Дима Позов сказал, что я редко появляюсь онлайн, я сказал, что это не так, а он начал доказывать. Всё просто, — Антон задумался и пожал плечами, мол, ничего такого. — У тебя всегда все просто? — Арсений Сергеевич приподнял уголки губ в подобие улыбки, — у меня есть номер твоей мамы, не заставляй звонить ей. — Это шантаж, — Попову стало неловко от намека на презрение, проскользнувшего во взгляде парня при этих словах, — и чего вы хотите? — Ты ходишь оставшуюся неделю до каникул без пропусков. — Нет, — печальная улыбка совсем была не к лицу парню. — Почему? Хочешь, я выполню любое твое желание, если ты не пропустишь эти жалкие четыре дня? — Арсений решил схитрить. — А вот это уже подкуп, — Антон локтями оперся на парту, а голову поставил на кулаки, на его лице читался интерес, — но я согласен, хотя предложение, если честно, странное. — Так, вчера был сложный разговор, и это я виноват, что все так случилось во время него, — перевел тему Арсений. Шастуну стало стыдно. — Просто у меня пока что есть некоторые трудности, но я честно собираюсь сдавать экзамены и даже на вашу олимпиаду пойду. Арсений Сергеевич, вам не за что извиняться, это ведь я доставляю неприятности, — Антон улыбнулся, он совсем не хотел, чтобы учитель чувствовал себя в чем-то виноватым, ведь его вины в чем бы то ни было, нет. — А с друзьями в социальных сетях, почему не переписываешься? — Арсений взлохматил свои волосы, придавая прическе небрежности. - И не говори ерунды, ты не доставил мне проблем, - мужчина ухмыльнулся, думая о не самой удачной и даже безвыгодной сделке, - и не доставишь, если будешь ходить в школу. — Иногда хочу побыть наедине с собой, как бы ужасно это не звучало, — Попов отметил, что на лице Шастуна вновь играет милая улыбка, такую картину хочется видеть чаще, но чувства, которые скрывает кажущееся веселым настроение, были для учителя загадкой. — А наедине с математикой побыть не хочешь? Уже неделю бегаешь от моих дополнительных занятий. — Почему же, вчера отлично позанимались, я считаю, — саркастично протянул парень, вспоминая, как рыдал вчера на этом самом месте, и барабаня пальцами по столу, — но вы правы, олимпиада ждет своего героя! Шастун встал из-за стола, поправил на тонких щиколотках джинсы и прошел к доске, хватая мел в руку: — Диктуйте!