В клетке со Зверем

Они уже шли по коридору, в дальний конец. Джаред старался не смотреть по сторонам. Звенящая напряжённая тишина била по нервам. Бывшие сокамерники отчего-то сидели как мыши, не реагируя на внезапное возвращение Джареда. Видимо, их действительно потрясли произошедшие события, и они ждали неминуемой расплаты со дня на день, когда Зверя выпустят из карцера. Наверняка каждый из них представлял себя с перерезанным горлом, на окровавленной подушке, как несчастный Питер. Стоя перед тяжёлой металлической дверью карцера, Джаред ощущал, как заходящееся сердце готово разорвать грудную клетку, его бросило в жар от предстоящей встречи. Очень жаль, что в кромешной темноте он не сможет увидеть ставшее родным лицо, заглянуть в глаза, прочесть по ним эмоции. Джаред не боялся. Дженсен не причинил бы ему вреда — он это чувствовал. До боли, до рези в глазах Джаред вглядывался в кромешную тьму зияющей щели приоткрывшейся дыры. Будто врата тихого, тошнотворного ада. Это ощущение разливалось по коже неприятными мурашками и било по и без того натянутым нервам. Падалеки хотелось скорее войти внутрь ровно настолько же, сколько бежать прочь от этой ужасной клетки. — Прошу, — рука представителя власти гостеприимно указала ему пройти внутрь. Джаред сделал глубокий вдох, будто в помещении могло не оказаться ещё и воздуха, и ступил во тьму карцерной камеры. Зверя нигде не было видно и вокруг не раздавалось ни единого звука, способного выдать месторасположение человека, похитившего его сердце и душу. Нет, сведшего Джареда с ума прочно и капитально. Иначе зачем ему нужно было строить эти странные планы в своей голове? — Дженс? — дверь карцера громко закрылась за спиной, ударив по нервам. Джаред прислушался, но ответом ему была лишь тишина. — Ну же, давай поговорим. Я думаю, нам это необходимо. — Это тебе необходимо, Падалеки. А мне ничего от тебя не надо, — любимый голос, охрипший от долгого молчания, практически подкосил ноги агента. Он не видел ничего вокруг, но повернулся на голос. Зверь сидел на полу — впереди, справа от входа. Джаред сделал нерешительный шаг в его направлении и замер. — Если ты считаешь, что я добровольно лёг под тех парней, то ты ошибаешься, — трудно было говорить об этом, но Джаред справится, ведь он должен вернуть доверие любой ценой. — Это не важно, добровольно или нет. Поверь мне, Джаред, мне абсолютно наплевать. Как же больно сжалось сердце в груди будущего агента. Он чувствовал, будто слова крепко бьют в самую сердцевину, хотелось разрыдаться от несправедливости, упасть на колени, просить прощения. Но чувство собственного достоинства не позволяло унизить себя. — Ты говоришь мне неправду. Я знаю, какой ты. Я видел в твоих глазах эту истину, и теперь ничто не разубедит меня в твоём небезразличии ко мне. В углу раздалось шуршание тюремной робы, и Джаред понял, что Дженсен поднялся на ноги и тоже сделал шаг в его сторону. — Я тоже смотрел тебе в глаза. Долго смотрел. И видел щенячью преданность, которая так была похожа на влюблённость, но ты хороший актёр, агент Падалеки. — Что за бред? О чём ты говоришь? — возмутился Джаред, хотя отпираться было уже бессмысленно, но тоже сделал шаг навстречу. И дело было вовсе не в этом неприятном разговоре. Просто всё существо Джареда стремилось обратно к Дженсену. Так хотелось почувствовать его ближе, прикоснуться, ощутить тепло его тела, что согревало тюремными ночами. Всё тело Джареда скучало по Дженсену, по его нежным поглаживаниям по спине. Тогда казалось, что их уже ничто не разлучит. Так наивно со стороны агента ФБР. Хотя Джаред уже не был так уверен, что заменит временное удостоверение на настоящее. — Ты сам знаешь, агент, — сквозь зубы. — Нет, не знаю. И без понятия, как ты узнал. Но я никогда не играл с тобой… — За исключением ролевушек. Из тебя бы получилась прекрасная шлюха — и притворятся умеешь, и подставляться. Жестокие слова больно ранили. Ударили своей отдачей прямо под дых, на глаза навернулись злые слёзы обиды. Джаред рванул вперёд и слепо схватил Эклза за грудки и встряхнул. — Да как ты смеешь! — Руки убрал! Гнида, — Дженсен резко рванулся куда-то вбок, уходя от захвата. А в следующую секунду последовал сильный толчок всем весом. Джаред отлетел к стене и больно ударился спиной, сполз вниз переводя дыхание, не веря в то, что это происходит с ними. — Кто тебе сказал? — бессмысленно было отрицать. Всё кончено. — Борок, кто же ещё. Я только не понимаю, зачем он это сделал. Но какая разница. Ты обманул меня, Джаред. Дженсен тоже плюхнулся на пол, судя по шуршанию одежды. Эта темнота больше не раздражала. На Падалеки накатило ледяное отчаяние. Это даже хорошо, что он избавлен от необходимости смотреть в глаза Зверя. Внутри что-то медленно умирало, всё ещё мечась раненым зверем, грозя вылиться в слёзы. Кажется, он потерял Дженсена навсегда. Теперь между ними точно не будет всё хорошо. Не будет ласкового шёпота на ухо и сильных рук, удерживающих за бёдра. Как же всё это несерьёзно, то, о чём мечтает Джаред. Секс ведь не главное, зачем он здесь. Просто Джареду хотелось вытащить из тюрьмы Эклза. Всеми правдами и неправдами доказать его невиновность. И быть с ним уже серьёзно, без игр и обмана. — Дженсен. Чёрт. Это наша последняя встреча, ведь так? Всё кончено, — кажется, на глаза наворачиваются слёзы, но он должен взять себя в руки. — Всё кончено, Джаред. Ты должен уйти и оставить меня в покое. Откажись от этого дела, ты уже провалился. — Я так понимаю, ты не скажешь мне, что стало с перстнем принцессы Дианы? — Нет, не скажу. — Дженс, а ты есть хочешь? У меня с собой еда. Зверь замолчал, явно не ожидавший такого вопроса. Но через несколько секунд всё же ответил. — Не хочу. Уходи. Больно. Просто невероятно. Будто теряешь всё… Но Джаред, отчаявшись, вдруг отчётливо осознал, что у него больше не будет шанса остаться с ним один на один. — Просто чтобы ты знал. Мне уже плевать на кольцо, и на Эдвина, и на этих несчастных убитых англичан Дугласов, я всё равно не верю, что это ты. Господи, мне даже уже плевать на эту долбаную работу. Я просто хочу, чтобы ты вышел из этой клетки. Я хочу для тебя свободы. Пусть даже никогда больше ты не захочешь меня видеть, не простишь. Я заслужил всё это. Но знать ты должен: я люблю тебя. Просто как полный идиот влюбился в тебя в самую первую нашу встречу. И сейчас готов похерить всё. Я имею в виду приставить дуло пистолета к виску Борока, открыть этот карцер и отвернуться, будто не вижу, как ты исчезаешь. Я готов это сделать прямо сейчас. Не знаю, что они потом со мной сделают, может, даже посадят. Хотя ни у кого не будет доказательств — я вывел из строя все камеры. Знал бы ты, как руки чешутся пристрелить эту скотину и всех, кто насиловал меня. Мы могли бы убежать вместе, если бы ты тоже любил… Но ведь ты не любишь. Поэтому просто беги, Дженсен, пожалуйста. Голос Падалеки предательски дрогнул. А через секунду он ощутил, как чужая сильная рука нащупала его руку. Дженсен переплёл их пальцы. И в следующую секунду тяжёлое тело навалилось сверху, а тёплые губы неожиданно накрыли рот. Джареду до боли стало хорошо, будто он глотнул воздуха, после затяжного плаванья на глубине. Сердце рвалось из груди, и он со стоном приоткрыл губы, отвечая на отчаянный поцелуй не менее страстно. — Какой же ты дурак, Падалеки. И что же мне с тобой делать, а? — шептали ему в губы. — Что мне ещё сказать такого обидного, чтобы оттолкнуть тебя? Особенно когда так не хочется делать этого… — Дженсен? — Сейчас слушай сюда внимательно, Падалеки, и не перебивай, пока я не передумал. Джаред кивнул, хотя Дженсен в полной темноте не мог заметить этого жеста, но говорить почему-то было страшно. Он весь обратился в слух. — Кольцо ваше грёбаное сейчас находится у Эдвина. Он со дня на день готовится передать его Британии. А всё, что я наговорил тебе сейчас, — полная чушь, мне лишь надо было сделать так, чтобы ты отвалил или выбил признание, наконец. На самом деле ФБР сняли перстень прямо с убитой миссис Дуглас на месте преступления. А этот случайный псих, которому срать было на золотые побрякушки, уже давно на принудительном лечении строгого режима. И это был не я, как ты верно догадался. Так что спасать меня не нужно, Джаред, я сам выйду отсюда, когда посчитаю нужным. Кажется, теперь Джаред начал догадываться о том, что на самом деле происходит. — Так это была проверка… Это был мой последний, выпускной экзамен. — Который ты почти провалил. Джаред отстранился, встал и тут же сел снова, уже рядом, не пытаясь больше примагнититься к Эклзу. Всё как-то разом потеряло своё значение. — Значит, это ты лживая шлюха, не я. — Прости. Я знаю, ты просто выполнял свою работу. А те… Те суки, которые так поступили с тобой, они уже ответили за это, хотя очень хотелось прикончить подонков. Но они были невменяемы из-за наркотиков. Борок их накачал ещё и галлюциногенами зачем-то, они даже с трудом помнят ту ночь. Они раскаиваются. Косвенно, но это вина блядского шерифа. — Боже… — у Джареда разболелась голова. — Получи свой значок, Джаред. Приди к Эдвину и скажи, что я раскололся. Скажи, что перстень лежит в банковской ячейке номер 09-385-49. Это был правильный ответ на твоё финальное тестирование, агент Падалеки. Мы не должны были влюбляться друг в друга. Мы оба всё испортили. Почему-то ответное признание Дженсена резануло по душе с новой силой. Складывалось такое ощущение, что его предали. И он сам не мог понять, что делать дальше и как реагировать. — Кто ты на самом деле, Зверь? — Это не имеет значения, Джаред. Мы правда не должны больше видеться, Джаред. Не рискуй своим положением, не ищи меня, не наводи справки. Майлз сделает вид, что они нашли перстень в ячейке, а затем передадут его принцу, как и собирались. Дело закрыто, я в тюрьме, ты новый агент, все счастливы. А теперь пиздуй отсюда, пока я не передумал и не выболтал тебе ещё больше ненужной информации. Но ноги Джареда не слушались. Его оглушило этим знанием, и всё это никак не хотелось укладываться в голове. Оказывается, всё, что было пережито им, — это один большой спектакль, для одного-единственного зрителя. Этакая ролевая игра с погружением. Поздравляю, Эклз, тебе бы достался Оскар! — Пока ты не скажешь, кто ты такой, я и с места не сдвинусь. — Тебе это не нужно, Джаред. Ты сам не понимаешь, чем рискуешь. — Я только что понял, что мне наплевать. Ты тоже делал свою работу, тоже врал мне. Так что мы в расчёте. Кажется, Джаред нашёл оправдание перед самим собой, чтобы простить любимого человека. Хотя он окончательно запутался в себе и не знал, как реагировать. — Джаред… — Колись, Эклз. Ты только что выбрал свою команду. Ты играешь на моей стороне, иначе бы никогда не рассказал мне правду о перстне и замыслах ФБР. Так что уже по сути всё равно, кто ты, но я должен знать. Потому что если ты преступник, я всё равно сейчас организую побег для тебя. Ты не должен сидеть в этом вонючем чулане, что бы там ни затеяло наше сумасшедшее бюро. — В моём вызволении нет необходимости, я не сказочная принцесса. — Блядь, Эклз, ты заебал! — Хорошо. Хорошо… Кажется, ты прав, я выбрал сторону. Но учти, тебе это не понравится, Падалеки. В общем, всё просто. Дело Дугласов было почти сразу раскрыто, слишком просто, но у тебя должно было быть первое «боевое крещение». Твой партнёр хотел тебя пропихнуть на большую должность в будущем, но без испытания всё равно бы ничего не вышло, ты слишком молод и неопытен, и он придумал максимально простое задание. Посадил двух агентов в одну клетку. Никаких рисков. Мы даже могли и не трахаться, но ты сам захотел. Эдвин всегда знал, что ты малость недоёбаный, и в конечном итоге позволил Бороку принести нам отравленную воду, лишь раз. Он хотел тебя ещё и на верность проверить. А ты влюбился в меня почти сразу, провалил все его задания в пух и прах. — Боже… — Стыдно перед дружком? В его голосе Джаред расслышал ревнивые нотки. Оказывается, Дженсен знал всё о Джареде. И всё равно они были вместе. И то, как это было, не вызывало никаких сомнений: во всём этом жалком фарсе и интригах только их единение было по-настоящему честным. — Нет. Я его никогда не любил, сам не знаю, почему мы так долго были вместе. Но теперь я не буду с ним, потому что я в первый раз узнал, что такое отдаваться кому-то по любви, а не быть сверху из чувства долга и помалкивать. Наверное, это хорошо, что ты тоже агент. По крайней мере, мне не придётся рисковать своей головой, вытаскивая тебя отсюда. — Да, ты прав. — Ха, и ты небось не двое суток тут торчишь? — Я и правда их избил. Тех заключённых. Заслуженно сижу. Джаред невесело хмыкнул, а затем внезапно спросил: — Меня здесь не было почти две недели, ты же был на свободе? — Конечно. Даже успел в солярий заскочить, жаль, ты здесь не сможешь заценить мой загар. — Как же так получилось, что мы оба в один день оказались в участке Фрипорта? — Нереальное совпадение. Борок когда увидел тебя на КПП, сразу прибежал сюда предупредить — решили дать тебе последний шанс закончить задание, даже несмотря на то, что Эдвин уже забил на твою карьеру. — Хорошо, агент Эклз. Я вас понял. Спасибо за подробную информацию, — процедил сквозь зубы Падалеки, не понимая, почему так сильно злится на Эдвина. — Джаред, всё кончено. И всё теперь будет у тебя хорошо, — в голосе Дженсена сквозила грусть, — но ты ведь понимаешь, что нам никогда нельзя будет видеться? Я уеду домой, в Техас, и ты должен отпустить меня. И сделать вид, что купился на всё это дерьмо, выбил из меня правду и заслуженно получил своё удостоверение. — Я понял это, да. И вроде бы всё логично. Осталось просто выйти из тьмы этого карцера, из маленького участка, сесть в машину и вернуться в Чикаго, сообщить Эдвину про ячейку и получить свой долгожданный значок. Тот сделает вид, что добыл перстень с помощью Джареда, а затем передаст реликвию на родину, в Великобританию, в королевскую семью. И всё якобы станет как прежде. Возможно, Эдвин даже простит его измену, понимая, что не может удовлетворить пассивные предпочтения Джареда. Они разойдутся с миром, как давно уже следовало сделать. Блядь, как же было тоскливо на душе от всех этих правильных мыслей. Вроде бы его жизнь наладится, но в ней больше никогда не будет этого лживого сукиного сына, которого он даже увидеть сейчас в последний раз не может, потому что они сидят в полной темноте. Джаред фыркнул. — Ты чего ржёшь? — кажется, Зверь удивился: он ожидал от Джареда совершенно других эмоций из-за предстоящего расставания. — Я оставлю тебе свою сумку, Дженсен. Там еда, а ещё мой мобильный телефон. На нём есть контактный телефон моей матери. Позвони ей и скажи, что приедешь к ней в Сан-Антонио, узнай адрес. Езжай и жди меня там. Мы должны поговорить с тобой нормально, если захочешь, попрощаемся, но не так. Не здесь. Я хочу видеть твои глаза и вообще… Дай мне хотя бы надежду на последнюю встречу. Мне нужно переварить всю эту дурацкую правду и обдумать дальнейшую жизнь. — Джаред, не проеби эту работу. Блядь, я же для тебя старался всё это время! — Только не говори мне, что не получил солидную премию за свои старания. — И путёвку на острова, на две недели. Джаред горько усмехнулся. Вот вроде бы не за что было обижаться на Дженсена, тот просто выполнял приказ руководства, но на душе было тяжело и почему-то всё равно очень обидно. — Возьми сумку и сделай, как я сказал, — попросил Джаред, — пожалуйста. — Хорошо, — просто согласился тот, кого Джаред считал Зверем, и от сердца немного отлегло. Что бы там ни было, он не готов был отпустить его прямо здесь и сейчас. Хотелось верить в ещё одну возможную встречу. Джаред уже поднялся на ноги, как почувствовал, что его руку вновь перехватили. — Не надо, Дженс… Мне так будет сложнее выйти за эту дверь. Рука исчезла. Джаред втайне надеялся, что между ними ещё что-то произойдёт, но Эклз его всё-таки послушался. Он нарушил все уставы ради Джареда сейчас. И насколько ни велика была обида Падалеки, он всё равно оценил степень доверия Дженсена к нему. Никто другой не раскрыл бы перед ним все карты. Падалеки постучал в железную дверь карцера, и уже через несколько секунд его выпустили на свободу. От щелчка железного затвора за спиной он вздрогнул.