Снова горят инквизиционные костры… Раз за разом одна и та же картина на площади. Это женщина была замечена за чёрной магией! Сжечь! Эта миловидная рыжеволосая девушка легла в ложе с дьяволом! Ведьма! Сжечь.
И так каждый день… Шум и гам на центральной площади небольшой деревушки недалеко от Трансильвании… И это меньшее из того, что застал художник. Он… не признавал действий церкви и сбежал из родной прекрасной Франции, лишь бы спасти свою шкуру, но… Куда бы он ни шёл, везде была одна и та же картина. У церкви так много власти, что даже короли склоняют головы перед несущими «священный» огонь адептами. Людьми, что уже сгнили изнутри со своими идеологиями.
Инкрэ ненавидел церковь, но он не самоубийца, чтобы открыто выступать против неё. И эта ненависть лишь скрывалась в душе.
Очередной вечер, и снова похожее представление на улице, снова горят огни, слышны крики сгорающих заживо людей и ликование толпы. Животные. Им подавай только хлеба и зрелищ.
Художник не смог скрыть раздражения, спешно унося свои картины прочь. Подальше от этих людей. Снова торговля не пошла, и снова неудача, хотя чего ожидать от города, где большая часть населения — нищие…
Тяжёлый вздох вырвался с уст альбиноса. Он накинул капюшон накидки на голову и спешно направился домой, в чертовы
Обрезки.
Некогда его семья была многоуважаемой во Франции. Он, потомственный художник, жил в привычной роскоши, ни в чем не отказывая, но… После эпидемии чумы и восстания церкви, художнику пришлось бежать.
И к чему это привело? К тому, что он живёт в нищете и не знает, сможет ли позволить себе кусочек хлеба на завтрак? Единственным спасением все равно оставался лес, где можно было найти ягоды, которые легко скрасят пресный ужин из хлеба и воды. На большее он не мог рассчитывать.
Хрупкая дверь со скрипом открылась от щелчка такого же хрупкого замка, пропуская художника в пыльное помещение дома, где даже кроватью служил стог сена, накрытый тканью. Даже грустно осознавать, что былая роскошь стала недоступной, а ведь ещё краски делать, и нужны пигменты…
Художник устало вздохнул и положил холсты на пол, сел на старый скрипучий табурет и глянул в оконную раму. Хотелось перемен, а не вот этого.
Да и в лес идти опасно, ещё и легенды о вампирах… Инкрэ был уверен, что эти легенды только выдумка, лишь бы спихнуть на кого-то смерть неосторожных путников, что нарвались на волков. А волков там было действительно много, Инкрэ уже однажды встретился с таким вот, след от укуса на ноге — всё ещё большое напоминание. Лучше держать кинжал при себе во время сбора ягод. И почему юноша отправляется в лес лишь под покровом сумерек? Не хотелось, чтобы кто-то сумел его увидеть.
Взгляд юноши кинулся на стоящую картину на старом, уже повидавшем время мольберте: одинокий замок выглядывает из-под листвы многолетних деревьев. Его недавнее творение, которое он так желал изобразить.
Из-за использования яичного белка, как дешевого связующего пигмента, многие картины спустя года начинали трескаться, но увы… Даже несмотря на такие проблемы, всё равно изредка, за пару золотых, выкупить кто-то да мог картину. Это тешило самолюбие француза… Не то, чтобы этих денег действительно хватало (а если учитывать грабеж со стороны стражников — иногда этих денег Инкрэ и вовсе до дома не доносил), но все же было лучше, чем ничего.
Но, к сожалению, пришлось подняться с такого «удобного» табурета и накинуть на голову капюшон, пряча белые волосы под коричневой жесткой тканью, которой только и можно было скрыть себя и незаметно уйти из города, подкинув в ладонь одному из стражей монету. Вечером уходить опасно, но…. Черт его возьми, видимо у альбиноса конкретно отсутствовало чувство самосохранения. Но на что ни пойдешь перед лицом голодной смерти?
Художник совсем незаметно выскользнул из своего дома, закрывая дверь и пряча ключ в карман, спокойно пошел по одной из немноголюдных улиц.
— А ну стоять. Выхода нет, — раздался один из голосов окутанного ржавым железом стража. Инкрэ вздохнул. Одна и та же история каждый день.
— Monsieur, pouvons-nous être d'accord? Une pièce d'or frappée , — бледная ладонь медленно протянула небольшой мешочек с монетами, одно из последних накоплений бедного художника. Отчего страж немного замялся. Он не понял речь незнакомца, но сам мешок давал понять, что в нем. И для чего. Так что, схватив его и спрятав, страж встал в стойку ровно и пропустил путника.
Инкрэ ненавидел их. Этих безмозглых, тупых коррупционеров, требующих постоянно денег даже за один проход. Но это лучше, намного лучше, чем пытаться им что-то доказать.
К великому сожалению, художник так и не смог обучиться разговорному румынскому, но благо смог его понимать. Достаточно хорошо понимать. Почему Инкрэ не хотел обучаться языку страны, где жил? Ну… он упрямый идиот. Это надо бы выбить из его головы, но пока никто не додумался до этого. А зря… Этот альбинос мог вполне себе обматерить пристающего к нему пьянчугу и не быть наказанным, ибо кто поймет, что этот «ангел» тебе только что сказал? В тихом омуте черти водятся — это точно про Инкрэ.
Наконец, путь был свободен, и впереди темный лес. Может, стоило взять хотя бы факел? Нет, он справится. Не первую ночь он проводит в лесу. Таки издал вздох и направился по тропинке в лес, не оглядываясь назад, на небольшие огни поселения, где жил.
Территория обрезков выходила за стены основного города, давая понять, что жители этой части города — никто, и звать их никак. Но всё же, это облегчало побеги, ведь обычно стража уходила за стаканом дешевого пойла, наплевав на свои обязанности. Но сегодня Инкрэ чисто не повезло. Хотя когда ему везло в этой жизни? Но сейчас не об этом.
Лес манил художника своей мрачностью и чем-то необычным. Резко сердце пропустило удар. Что? Ему показалось? Он слышал шум впереди. Крик? Возможно, это опять рыцарь Этерна, ведет свой отряд по лесу в поисках порождения зла, которое сами же и придумали. Чумная женщина, которой никто не смел возникать. А королям и церкви легко спихнуть все на неизвестную нечисть… Хах, обороняться чесноком и осиновым колом? Да любой человек не выживет от удара в сердце острым колющим предметом. Что за глупость? Вампиров не существует. И явно Инкрэ не изменит своего мнения, пока лично не встретит кровососа.
Но поход за ягодами не увенчался успехом, эта ночь была слишком темна, что дальше вытянутой ладони видно не было. Инкрэ уже блуждал долго, осматривая каждый куст на наличие хоть какой-то сладкой ягоды, но поиски оказались четны. Он устал, из-за чего медленно осел на траву у одного из деревьев, скидывая капюшон своей накидки. Это больше не было нужно. Кто его видит в темном лесу?
Хотелось спать. Глаза закрывались, и Инкрэ ничего не смог сделать с этим желанием, медленно уткнувшись головой в свои колени. Так тихо и хорошо…
***
***
Сон потревожили крики, Инкрэ проснулся резко, открыл глаза и глянул на бегущих стражников. Они что-то нашли? Или опять перепутали зверушку с вампиром? Как там по легендам? Вампиры превращаются в летучих мышей? Все же, художник встал и глянул вслед им. Красноволосая девушка явно была недовольна упущенной жертвой. Но что они преследовали? Любопытно…
Альбинос медленно двинулся в сторону стражей и, нахмурившись, накинул капюшон на свою голову. Рискованно, нужно быть осторожнее и не привлекать к себе внимание… Не привлекать внимание… ЧЕРТ! Под ногой хрустнула ветка. Он обнаружен. Это не есть хорошо.
Стражи окружили его и направили свои копья, Инкрэ встал спокойно и посмотрел на главу отряда — Этерну. Что ж, надо придумать как отмазаться, чтобы не быть убитым. Вдруг она и его примет за вампира. Хотя… Это возможно. У Инкрэ светлая, почти белая кожа, белые волосы и гетерохромные глаза. Он хоть ростом и не удался, но имел в себе черты не только мужчины, но и женщины. Адрогинная внешность с врожденным альбинизмом. Так уж природа поиздевалась над ним. Не раз уж Инкрэ пришлось убегать от домогателей, что принимали его за девушку… а ведь длинные волосы делали его схожим на представителей слабого пола. Но состригать их художнику не хотелось.
— Tu es superbe aujourd'hui Miss Etern.
— Схватить его, — Женщина подошла намного ближе, стражи выполнили её поручение, но и Инкрэ не сопротивлялся. Позволил скинуть с себя капюшон, смотря разноцветными глазами на мечницу. Её суровый взгляд-таки смягчился, она его знала. Но не понимала, и это было на руку юноше. Етерна махнула рукой и того отпустили. Чего уж тут бояться? Действительно, чего? Клыков у него не было, — А, это ты, Инкрэ. На кой черт ты оказался в лесу так поздно?
— Je cherchais des baies dans la forêt après une dure journée de travail. Merci. — он привел себя в порядок, стряхивая пыль с плеч и рук, вернул ткань на голову, снова глянув на Этерну, что замешкалась, так и не поняв, что он сказал.
Инкрэ вздохнул, прочистив горло небольшим кашлем, и припомнил часть фраз, которую выучил:
— Я искать ягода… Я могу это сделать только ночь…
— Тут опасно находиться, совсем недавно мы ранили чертового кровососа, но этот ублюдок сумел сбежать, — выругнулась та и спрятала меч.
Хах, они кого-то ранили? А точно ли это был вампир? Инкрэ оставил эту фразу без ответа, развернулся и пошёл своей дорогой. Если его ранили, значит тот уже труп. Ха-ха, очень смешно.
Да, эти охотники на вампиров были ранены, виднелись следы битвы, но, чёрт возьми, это не шло ни в какое сравнение с тем, что могло бы быть. Лучше это им идти и зализывать раны.
Он слышал крики о том, что лучше в целом не идти, но не стал слушать их. Он слишком самодостаточный идиот. Ему не жалко себя. Не удивительно это. Но нужно было найти эти чертовы ягоды.
Любой бы на его месте уже плюнул на это, но ему почему-то не хотелось уходить. Что-то его тянуло идти вперед, не слушая никого. Это ощущение давило, заставляло следовать, и объяснить, что это было, даже Инкрэ не мог.
Дерево за деревом, очередной куст, но ощущение не отпускает, тянет его, заставляя идти. Он остановился лишь когда увидел лежащего человека. Инкрэ не боялся трупов, обычно прошел бы мимо, но что-то щелкнуло, заставило склониться и осмотреть. Рана на груди и парочка небольших ранений.
Этерна что, совсем с ума сошла, чтобы ранить обычного путника? Ну, как обычного… Судя по одежде, он явно был аристократом. Такая дорогая ткань, и приятная на ощупь… Но сейчас не это важно. Он приложил пальцы на шею незнакомца, проверяя пульс (а он есть у Вампиров?). Всё же что-то слабое ощутил пальцами. Жив… Оставлять просто так его нельзя, умрет. Нужно донести до дома и хотя бы промыть чистой водой раны, чтобы убрать грязь и кровь.
Инкрэ скинул с себя плащ, накинув его на незнакомца, с трудом потянул за руку, пытаясь хоть как-то поднять… Он не обычный-таки крестьянин, чтобы таскать тяжести, он аристократ, за которого всё делали раньше. Но сейчас это неважно. Инкрэ кое-как смог поднять полуживое тело, медленно потащив в его сторону деревни.
***
Путь до дома оказался достаточно тяжелым. Ну, а что ожидал Инкрэ, неся такую ношу? Думал, что это легко?
Он осторожно повалил графа на свою постель, тяжело вздохнув. Спина болела, но сейчас не об этом. Он закатал рукава, зажёг печку и поставил чайничек, чтобы вода согрелась, снова подошел к Фаллаци, сперва осматривая его лицо. Необычно тёмная кожа с небольшим синим рисунком от глаз. Аккуратные черты лица подтверждали богатую родословную в несколько десятков поколений… Красив. Это Инкрэ никак не мог отрицать. Ему, как художнику (и не только), это видно.
Но сейчас волновало другое. Он осторожно стал развязывать фуляр, снимая его и откладывая в сторону, следом расстегнул плащ и рубашку, обнажая грудную клетку. Ситуация достаточно плачевна. Инкрэ мало что может сделать со своими мизерными знаниями медицины. Придётся ждать утра и пробуждения Доминика*, который являлся лекарем. Он точно поможет. А пока…
Художник подошёл к печи и достал чайник, налил горячую воду в ведро с холодной и придвинул к «кровати», обмакнул чистую тряпку и аккуратно провёл ею по ранам, смывая кровь и грязь. Такая холодная кожа… Он еще дышит? Инкрэ приложил руку на грудь мужчины, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущал слабое биение сердца. Тут главное надеяться, что тот доживет до утра…
Когда же раны были промыты, художник укрыл своего «подопечного» тёплым одеялом, вздохнул, устало сев на пол, и вновь обнял колени. Придется пропустить один «рабочий день» на площади ради спасения…
Почему же Инкрэ решил помочь? Тот и сам не знал ответа, это не было желанием поиметь какую-то выгоду. Инкрэ впервые в жизни видел этого человека, чтобы у него что-то просить за спасение. Это просто порыв души — так уж лучше сказать.
Глаза закрывались. Инкрэ медленно задремал, надеясь, что его помощь хоть как-то поможет. Ну не могло же это все быть бесполезным?
