Ролевка

«У бабочки всего лишь день, Последний день, чтобы влюбиться и умереть, Hо она сидит в закрытой банке, Из неё можно только смотреть Как улетают далеко все кто был с нею рядом: Бабочка долбится в стекло - Ей больше ничего не надо.» Lumen – Бабочки

В четверг начальство на работу опоздало капитально, явившись только к одиннадцати и позволив женсовету обсудить вечер в свое удовольствие. А обсудить было что: Катя в обнимку с Андреем ушла из клуба и до сих пор ни он, ни она не появлялись. Вот знать бы, что они ночью делали, были ли вместе или Жданов по-джентльменски отвез свою помощницу домой и поехал куда-нибудь наверстывать упущенное. Хотя, они оба пьяные были, а под алкоголем некрасивых не бывает. На беду, обсуждение было услышано Кирой, которая все еще надеялась, что Андрей образумится и вернется в свое нормальное состояние, начнет снова бегать по моделькам, зависать вечерами в клубах и... и вернется к Кире. Слухи о том, что он с Катей ее добили. Разогнав «совещание» по рабочим местам, Кира позвонила Андрею. Трубку он ожидаемо не взял. Плюс — дорогая подружка накрутила ей эмоции, и к тому времени, когда Андрюша Жданов соизволил появиться, Кира готова была кого-нибудь убить. Желательно — Пушкареву, с которой он приехал. Как ни всматривалась Кира в нее, никаких следов совместно проведенной ночи на ее лице она не обнаружила — взгляд человека смертельно уставшего от всего, откровенно не желающего ни с кем разговаривать и что-то обсуждать. На Андрея смотрит без какого-либо выражения, от дорогих подружек отмахивается. Да и Андрей не выглядит сильно радостным. За Катей следит одним глазом с какой-то непонятной грустью, старается как можно меньше обращаться к ней напрямую. И ведь напрямую не спросишь, что там происходит у них. Нет, сплетни женсовета все-таки информация ненадежная. Откуда Кире было знать, что во время ее звонка Андрей ругался с Катей так, что в квартире дрожали стекла? Да ниоткуда. Ну ни в какую от не желал смириться с ее решением прекратить их отношения, которых, по катиным словам, не было и быть не может. Не знала Кира, что ссора закончилась катиными слезами и долгими уговорами Андрея дать ему не шанс, хотя бы надежду на продолжение, признанием в любви (которым по счету?), извинениями за свой идиотизм и обещаниями исправиться. Не знала она и то, что сейчас эти двое сидели в кабинете над бумагами, обсуждая возможность выпуска нестандартной коллекции, которую, Катя была уверена, Милко все же сделает. Даже примерно успела посчитать затраты на нее и спрогнозировать доход от затеи. И когда только успела, удивлялся Андрей. Ведь заняты были по самую макушку! Однако Катя была недовольна, потому что нашла какую-то ошибку в своих расчетах и теперь бесилась и перепроверяла собственные записи, и трогать ее в таком состоянии было опасно для жизни. Андрей сидел рядом, уткнувшись носом Кате в шею и из-за ее плеча подглядывая в исчерканные карандашом бумаги. — Ни фига не получается, — признала она, наконец. — А пересчитывать заново у меня сил нет. — Это все равно теоретические расчеты, — попытался успокоить ее Андрей, прижав к себе. — Не факт, что Милко наступит себе на горло и возьмется за неформат. — Возьмется, но это обойдется мне в такое, — Катя поморщилась и отстранилась от Андрея, — надолго запомнится. — Надеюсь, тебя из гей-клуба забирать не придется? — Жданов улыбнулся. — Были бы эскизы, хотя примерные, было бы легче. А сейчас голову нет смысла забивать. — А совету директоров ты тоже так скажешь? — А я найду, что им сказать, все равно это не скоро будет. Но могу предварительно переговорить в новогодние праздники с отцом. Думаю, он поддержит твою идею. Мне он доверяет гораздо меньше в этом плане. — Тогда я все-таки пересчитаю заново, — Катя упрямо поджала губы. — Нельзя эту порнографию Пал Олегычу показывать. Время еще есть. — Опять полночи за компом проторчишь? — Возможно. — Ночью есть более приятные занятия, — легкое касание губами шеи. — Знаю я твои занятия, — Катя усмехнулась. — Ты меня отвлекаешь. — Вот как всегда, — Жданов закатил глаза. — Нет бы поцеловать, а ты ворчишь. Катя, пробормотала что-то вроде «Господи, когда ж ты уймешься?!», повернулась к Андрею и быстро коснулась его губ своими. Отстраниться он ей не дал, быстро углубил поцелуй, ровно настолько, чтобы Катя расслабилась под его ласками, задышала прерывистей и прикрыла глаза. — Катюш, ну, в самом деле, пока не о чем переживать, — короткий поцелуй, — у тебя все получится, — еще поцелуй, — давай позовем Малиновского и вместе подумаем, где ты могла ошибиться? Если бы Кира знала, что там происходит, в президентском кабинете, ни за что бы не пошла туда. Но... Но она толкнула дверь в тот момент, когда Андрей целовал Пушкареву и что-то тихо ей внушал. Одно радовало: Пушкарева была очень недовольна, но это было слабым утешением. И нет бы прикрыть дверь тихонько и зайти попозже. — Что здесь происходит, может быть, мне кто-нибудь объяснит? — вырвалось у Киры. Андрей среагировал мгновенно и не так, как привыкла Кира. Ни виноватого взгляда, ни заискивания и извинений. Недобро полыхнул взгляд, когда он повернул к невесте голову, руки сжались на плечах Пушкаревой так, что она пискнула. — Работаем мы здесь! — рыкнул Жданов. — Тебя не учили стучать в дверь?! — Видела я, как вы работаете! Свечку, может, подержать? — огрызнулась Кира. — Катя, вам самой не стыдно? Андрей порывался что-то сказать, несомненно колкое, но теплая ладошка Кати на плече его остановила. Для Киры это стало неприятным открытием. — Стыдно, Кира Юрьевна, когда видно, — тихо и очень устало произнесла Пушкарева. — Я на шею ни к кому не вешаюсь, но и оставаться равнодушной к знакам внимания не могу. Впрочем, я думаю, Андрей Павлович вдоволь наигрался в любовь и оставит меня, наконец, в покое. — Кать... — Андрей растерянно посмотрел на девушку, которая торопливо собирала разбросанные документы. Она даже головы к нему не повернула. — Какие знаки внимания?! — истерично рассмеялась Кира. — Вы посмотрите на себя в зеркало! — Кира! — рявкнул Жданов. — Выйди отсюда вон и не смей даже переступать порог этого кабинета! — А ты свою ручную обезьянку продолжишь лапать? — голос Воропаевой взлетел на несколько октав, почти перейдя в ультразвуковой диапазон. Катя мрачно усмехнулась. Андрей вскочил с кресла, сжав кулаки. — Заткнись и вали отсюда! — заорал Жданов так, что Кира невольно вздрогнула. — Жданов, — все так же устало сказала Пушкарева. Кира ее выражения лица не видела, но догадывалась, что она не в восторге от происходящего. — Мне твои вопли с самого утра поперек горла, я устала тебя успокаивать, так что ругайся на здоровье, но без моего участия. — Ты куда? — К Малиновскому! Руки убери от меня! — Андрей хотевший, было, задержать девушку, послушно отпустил ее. Катя метеором пролетела мимо Киры, чуть не столкнувшись с ней, благо, та успела посторониться, и хлопнула дверью. — Довольна? — свирепо поинтересовался Жданов у дорогой невесты. — Я ее только успокоил. Черт, где мой мобильник?! Мобильник преспокойно лежал на президентском столе. Кира наблюдала за метаниями Андрея по кабинету и уже пожалела, что вообще зашла сюда. И без того неуравновешенный Жданов сейчас предстал полным неадекватом. И Кире стало страшно от такого Андрея. Что с ним происходит? С самого показа он сам не свой после того как увез Пушкареву с собой. Но, по крайней мере, он был спокойный, а теперь... — Андрюш... — Уйди, Кира! — Нам нужно поговорить. — Уйди, я сказал! — Жданов схватил мобильник. — Малиновский, Катя у тебя? Никуда не выпускай, я сейчас! — Андрей, ты меня вообще слышишь? — Я все сказал уже! Уйди Кира, ради бога! — Жданов, ты больной! — взвизгнула Воропаева. — Ты просто больной на голову! — Пусть так, тебе-то что? — огрызнулся Андрей. — Андрей, что с тобой происходит? Ты всерьез влюблен в Пушкареву? Чем это чучело лучше меня?! Тебе вообще плевать, что подумают окружающие?! — Да. Да, мне плевать. Уйди, Кира, я не хочу ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой! — зло сказал Жданов и последовал собственному совету — выскочил из кабинета, грохнув дверью об косяк так, что стекла жалобно зазвенели. Кира села на стул для посетителей и бессильно закрыла лицо руками. Лишь бы не разреветься. Наивно было предполагать, что Андрей перебесится, как раньше, вернется к ней и все будет по-старому. Только мириться с этим фактом никак не получалось. — Ром, я у тебя побуду? — тихо спросила Катя, зайдя в кабинет к Малиновскому. — О, а что стряслось в Датском королевстве, чего такой вид похоронный? — Роман приглашающим жестом указал на кресло. — Кира, — устало вздохнув, ответила Катя. — Что — Кира? Так, что случилось? — Потом расскажу. — Так, ладно, садись, успокаивайся и вещай. Профессор Малиновский ведет прием. И весь внимание, — Роман усадил Катю и присел рядом с ней на корточки. Одна совместная попойка сделала их приятелями, вторая — почти друзьями. Да и выход Кати на сцену его впечатлил. И он, наконец, понял, что там такого Андрюша разглядел в ней, что совершенно потерял голову. Катя была в курсе роминой осведомленности и хоть и бурчала, что знают трое — знает весь мир, отнеслась к этому довольно спокойно. В конце концов, работали они втроем весьма продуктивно, а теперь и вне работы появилось нечто общее. И все было бы отлично, если бы не дурацкая любовь с Андреем. — Да нечего рассказывать. С утра с Андреем поцапались, вроде оба успокоились, но осадочек остался. А еще с этими дурацкими расчетами ничего не получается. Я почти уговорила Милко на неформатную коллекцию, Андрей знает, а тебя хотели позвать как раз. Настроение сегодня паршивое, Жданов меня полез успокаивать, — Ромио в шутку скривился, — а тут Кира пришла... — И что, скандал? Я догадываюсь, как тебя Жданчик успокаивает. — Скандал. — Ну ты как будто не знаешь Кирюшу, — Ромка усмехнулся.— Если Андрюша не носит за ней сумочку и тапочки, то кругом одни враги. А уж если он с кем-то, то все. — Меня эти крики достали, — Пушкарева откинулась на спинку кресла. У Малиновского зазвонил телефон. — Я Андрею говорила, что этим все кончится, но ему по барабану. — Да, мон женераль! У меня. Понял. Не рычи ты так, — Ромка отключился. — Его величество сейчас на реактивной тяге придет и нарушит наше уединение, Катенька. Судя по голосу, он готов кого-нибудь убить. Катя, вся надежда на тебя, он совершенно не в адеквате. — Я ему нянька, что ли? — горько усмехнулась Пушкарева. — Ты ему любимая женщина, — ляпнул Малиновский. — Ну, это бонусом к хорошему экономисту и приятному собеседнику. — Ты-то не начинай хоть, — Катя отвела взгляд. Смущается, решил Малиновский, хотел, было поддеть, чтобы Катя улыбнулась, но тут принесло Жданова. Злого, взъерошенного и готового кого-нибудь убить на эмоциях. — Кать, прости меня, — с порога кинулся Андрей к Пушкаревой. — Катюш. — Отстань, — как Катя ни отворачивалась, Андрей все-таки поцеловал ее. Рома показательно скривился. — Кать, я не думал, что Кира войдет, она последнее время не сильно была настроена общаться. — Я тебе говорила, что это все кончится скандалом. Тебе, может, и наплевать, а мне нет. — Ну и фиг с ними, со сплетнями и скандалами. Пусть что хотят, то и думают. — Андрюша, иди развратничать в свой кабинет, — подал голос Роман, — не устраивай тут филиал Кащенко. — Ромка, отстань, — пробормотал Жданов. — Кать, ну серьезно, ерунда это все. — Потом поговорим, — притихшая Катя отдала Малиновскому папку с расчетами и вкратце объяснила, что ее смущает. Ромка был счастлив, что цирк с извиняющимся Андреем был прекращен, с азартом окунулся в катины записи, а через некоторое время втянул в мозговой штурм и Андрея и, собственно, Катю. Совместными усилиями они придали теоретическим расчетам относительно благопристойный вид через пару часов, но их прервала Шура, сообщив, что Катю ищет Милко и очень недоволен. У Пушкаревой настроения не было совершенно, но на спор еще и с дизайнером сил у нее не было, поэтому она без лишних эмоций собралась к Милко. — Кать, ты надолго? — спросил Андрей. — Как получится, — Катя поморщилась. — Я еще к родителям хочу заехать, так что не жди рано. — Позвони мне, хорошо? Ну... если решишь не приезжать, — тихо сказал Жданов, отводя взгляд. — Позвоню. Ром, пока. Милко критически осмотрел бледное лицо Пушкаревой и фыркнул. Комментировать, как ни странно, не стал, только кинул небрежно замечание, что ему будет очень сложно сделать из нее легкую бабочку, потому что вид у нее такой, будто полчаса назад из могилы откопали. Катя нервно дернула уголком рта, но промолчала. Милко вертел ее и так и этак, хмурился и, наконец, сказал, что они едут домой к Сахарочку. Сам он не справится. Катя обреченно кивнула и позволила сумасбродному дизайнеру утащить себя к Сержио, если, конечно, она правильно помнила имя стилиста компании. А черт с ним, пусть уже будет Сахарком. В отличие от Милко, это существо пришло в восторг при виде нее, хлопало в ладоши, радостно улыбалось и щебетало, манерно всплескивая руками. Теперь понятно, почему Жданов неизменно приходил в состояние бешенства при упоминании Сахарочка. Сержио вертел ее и так и этак, все больше приходя в восторг. Милко ухмылялся на его восторги и отмалчивался. — Сахарок, это же ужасная Пушкарева, с ней что ни сделай, была и будет лягушкой в норке у Жданова. Я с ней устал, а она еще требует от меня невозможного. — Милко, ну ты сам посмотри: чудо, как хороша! Ну прелесть просто! А что глазки грустные? Кто такую девочку посмел обидеть? — Устала просто, — отмахнулась Катя. — Тогда мы выпьем чаю с печенюшками, а Милко пока объяснит, что он хочет от тебя. Кате было все равно. Лимит проявления эмоций на сегодня был исчерпан, потому она молча слушала пространную лекцию Милко и Сержио, что носить, что одевать, как наносить макияж, какие аксессуары подбирать и прочая-прочая. Только головой кивала. Чай был быстро допит, и начались сущие пытки. Сначала над ней колдовал Сахарок, что-то то и дело крася, подмазывая, нанося, при этом он не умолкал ни на секунду. Сержио вертел и так и этак, что-то убирал. И так два часа. Зеркало Милко ей отказался давать, с природной вредностью заявив, что тогда все усилия насмарку, и пусть она потерпит еще немного. Катя спорить не стала. — Пушкарева, глазы-то открой, — фыркнул Милко, когда, наконец, развернул Катю к зеркалу. — Давай-давай! Я что, зря старался? Сделав вздох, Катя открыла глаза, глядя в пол. Собравшись с силами, она осмелилась взглянуть на собственное отражение, и неверяще распахнула глаза. Это не может быть она! Невозможно из гадкого утенка сотворить такое. Нереально. Девушка из зеркала была ничуть не хуже ну хотя бы той же Киры. Всегда жиденькие волосы вдруг приобрели объем и блеск, крупными волнами струясь по плечам, хотя и были собраны в хвост. Светло-голубые тени, тонкая подводка и тушь на ресницах сделали глаза нереально огромными. Ни следа усталости на лице, синяки под глазами, извечные катины спутники исчезли, губы вдруг обрели объем и чувственность. Тонкая золотая цепочка на шее. Открытое платье на тонких бретелях, идеально сидящее по фигуре, небесно-голубого цвета, до колена, со сложным орнаментом по талии. Даже очки не портили образ, наоборот. — Ну, что скажешь? Милко гений, правда? — дизайнер самодовольно оглядел плоды трудов своих, раздувшись, как индюк. — Милко гений, — не отрываясь от собственного отражения, подтвердила Катя. Почему-то обидные прозвища, которые прежде ей приходилось слышать на протяжении жизни вдруг стали смешными. Не чучело. Не уродина. Не, не, не и не. Катя Пушкарева может быть красивой. Катя Пушкарева действительно красива. И это не образ с ролевой, не вчерашний почти сляпанный на коленке облик лесной феи для выхода на сцену, это... реальность. — Ну, посмотрела? А теперь давай сюда все обратно и натягивай свою лягушкину шкурку. — Милко, а можно... я так поеду? — спросила Катя, обернувшись к нему. Дизайнер усмехнулся. — Конечно, Катя. Я знал, что у тебя вчера был день рождения, но поздравить не успел. Считай это моим подарком тебе. Жду бабочку не только в норке у Сахарочка, но и в жизни. Ты же понимаешь, что после моих трудов ты не сможешь быть той серой мышью? — Катя кивнула, смутившись. Он впервые назвал ее по имени. Хотела, было, спросить, зачем это все Милко, но решила, что меньше знаешь — крепче спишь. — А где благодарность моему гению? — Спасибо, маэстро, — Катерина улыбнулась. — И все?! — возмутился Милко и подставил щеку. — Целуй, давай, глупая Пушкарева! И скройся с глаз моих. Я сделаю тебе коллекцию для курятника из женсовета, как и договаривались. Но больше ко мне с такими непристойностями даже не думай подходить, поняла? И Катя, широко улыбаясь, поцеловала его в щеку. Уже сидя в такси, Пушкарева набрала знакомый по памяти номер. — Колька, ты дома? Один? Я к тебе заеду через полчаса.