Ролевка

«Пожелай со мной несбыточных желаний, Погрусти со мной над пустотою дня, Подожди со мной ласкающего солнца, Ощути во мне сияние огня. - - - - - Поиграй со мной в судьбу, любовь и верность, Погаси звучание шагов, Прочитай со мной предания про вечность, Ощути во мне начало всех богов. Со мной...» Илья Черт (Кнабенгоф) — Со мной

Говорят, что утро вечера мудренее. Ну, возможно, если у тебя был крепкий здоровый сон. Ну, хотя бы часов восемь. А еще лучше — десять. Только где ж его взять-то, здоровый и крепкий сон, когда рядом неугомонный Андрюша Жданов, которого проще убить, чем объяснить, что на романтику не сильно настроена. Хотя, отдать ему должное если, то настроение он все-таки умеет поднять. Так, что даже «вторую смену», как выразился драгоценный Мишенька Борщев, с радостью отработаешь. Да и сложно отказывать, когда горячая мужская ладонь медленно скользит по груди, по ребрам, по животу, недвусмысленно давая понять, как ты желанна. Да и самой хочется его так, что от одной мысли сжимается все внутри в предвкушении. В общем, какой сон может быть, о чем речь? Горячие мужские руки скользят, скользят по телу, забираясь под тонкую ткань все той же футболки. Надевает она ее по привычке, скорее, уже за выходные убедившись, что проснется без нее. Может, вообще не одеваться? В общем, утро со Ждановым, когда ты сонная и затраханная, уж простите за грубость, может быть каким угодно, но совершенно точно не мудренее вечера. Он отпускает ее от себя с неохотой, хотя сам прекрасно понимает, что работу никто не сделает за них. Праздник праздником, а самое главное и трудное после него. Бумажки-бумажки-бумажки... И Андрей впервые за долгое время роет копытом землю, спокоен, уверен во всем, что делает, даже Малиновского заразил энтузиазмом и услал выяснять, как обстоят дела с отгрузкой первой партии товара. Коллекция была встречена с восторгом, теперь эти восторги и аплодисменты предстояло превратить в ровные столбцы чисел, чем и занималась Катя, игнорируя по возможности маячившего за спиной начальника. Выгнать бы его по-хорошему, чтобы не мешал работать, да вроде комментирует все по делу. Еще бы перестал пропускать между пальцев выбившуюся из хвоста прядку волос, периодически задевая ухо... — Кать, собирай совещание на одиннадцать. — Я не успею документы подготовить. — Почему это? — Отвлекаешь. — Понял. Ушел, — обиженно. Ну, хоть не упрямится, знает, что вечером оторвется. А ведь четыре месяца назад и мысли не возникло бы выгонять президента компании из этой кладовки. Ну, потому, что не особенно стремился сюда заходить. Черт знает, что это такое и когда оно началось. И совершенно неясно, что с этим делать, ведь держаться на расстоянии никак не получается... Катя невольно вспомнила свое собеседование и первый день в компании... ...Это был очередной ее то ли псих, то ли заскок. С Вячеславом Семеновичем ей стало неудобно работать после того, как она привела его на игру. Ну, честное слово, получилось совершенно случайно. Не думала Катя, что любопытство серьезного, далекого от ребячества мужчины в преклонном возрасте заставит его влиться в разношерстную толпу ролевиков. Сбивалась дистанция: в пятницу шеф был, как положено, по имени-отчеству, а в субботу на игре становился Славиком. По понедельникам почему-то было сложно возвращаться к привычному деловому общению. Да и очевидное расположение к Кате становилось предметом для сплетен. Выдержав не один бой с родителями, самим Вячеславом Семеновичем,с Мишей и Колей, Катя уволилась. И оказалось, что никому она особо не нужна, несмотря на все ее трудовые подвиги и высокую квалификацию. Поэтому в Zimaletto на должность секретаря она пошла, скорее, из принципа, пообещав, что если не удастся устроиться и там, то вернется в банк. Незнакомый офис ее пугал, красивые женщины, одетые со вкусом вдруг напомнили об университете, где основной массой студентов были дети «блатных» родителей. А тут она: в стареньких вытертых джинсах и линялой растянутой толстовке да с очками этими дурацкими... Но на работу ее взяли, как ни странно. Везение, чистое везение. Андрей, тогда еще «Павлович», глянул ее резюме, потом посмотрел на нее с легкой иронией, мол, что тебя сумасшедшую, сюда принесло в таком виде... Ну, хоть не отвращение, уже хорошо. Обещал подумать. Он ей категорически не нравился: весь такой из себя важный и явно самовлюбленный. Типичный представитель человека, родившегося с золотой ложкой во рту. И он очень, до дрожи в коленях, напоминал ей Дениса. Но, когда он заговорил, мнение о нем немного поменялось: спрашивал по делу, внимательно слушал ее ответы, личной жизнью поинтересовался вскользь, просто из вежливости, видимо. А потом прямо спросил, тщательно отслеживая ее реакцию: «А если я позвоню сейчас при Вас Вячеславу Семеновичу, вы будете против?» . Катя пожала плечами, звоните, мол, если хотите. Андрей взял и позвонил, не отрывая взгляда от резюме. «Катюша?» — отозвался мигом бывший начальник. Даже через трубку было ясно, что он улыбается. — «Бери, Андрюш, не раздумывая! Документация будет в полном порядке, исполнит все, даже невозможное, на первый взгляд, тихая и вежливая девочка, всегда вовремя приходит, всегда на рабочем месте. Отпускал ее, честно, с огромной неохотой»... И продолжил сыпать комплиментами, насколько воздуха в легких хватило. Катя покраснела до самой макушки и не смела взглянуть на Жданова. — Екатерина... — позвал Андрей, запнувшись на ее отчестве. — Валерьевна, — невнятно промямлила Катя. — Я думаю, что... — «вы нам не подходите», мысленно закончила за него девушка. Наверное, он бы так и сказал, если бы двери кабинета не распахнулись, впуская Киру. — Ну что, Андрюш, ты берешь Вику? — с налета начала блондинка. — А сама Вика-то где? — усмехнулся Жданов. — К тому же, я уже нашел отличную кандидатку: знакомься, Пушкарева Екатерина Валерьевна. — Это?.. — Кира скривилась, разглядывая Катю. «Чучело», закончила за нее Пушкарева опять же мысленно. — Андрюша, мы ведь договаривались! А вот это в приемной президента... — А ты разочарована, что тебе не удалось впихнуть шпиона ко мне в приемную? — взвился Андрей. — Кира, хватит за мной следить! Я обещал жениться? Женюсь! — Извините, конечно, но я вам не мешаю? — вмешалась Катя, которой ну совершенно не хотелось слушать чужие разборки. — Мешаете! — отозвалась Кира. — Ну, тогда я пойду, — криво улыбнувшись, тихо сказала Катя и встала со стула для посетителей. — Жду вас завтра к девяти утра, — немедленно отозвался Жданов. — Вы приняты на испытательный срок. — Спасибо. До свидания, — ответила Катя, внезапно отключившись от всего окружающего мира. Круто развернулась и, чеканя шаг почти по-военному, ушла из кабинета, где начинался новый виток скандала. Ну и атмосфера! Наутро выяснилось, что на должность секретаря взяли еще одного человека. Брюнетка Виктория являла собой образец стервы обыкновенной безмозглой. Катю она невзлюбила с первого взгляда и принялась хамить. Пушкарева ее выслушала с вежливой улыбкой и ничего не стала говорить. Зато сказал Жданов, подкравшийся сзади. Вероятно, чтобы Вику позлить, но Кате было приятно. Потом распределяли обязанности. Отчеты, контакты, расписание — Кате, Виктории оставалось варить кофе и улыбаться. Вика намекнула на свои два курса МГИМО, а Катя не удержалась от ухмылки и, что удивительно, шеф ее поддержал в этой реакции. Что ж, первое впечатление иногда бывает обманчиво: прожигатель жизни Андрей Жданов иногда, оказывается, на человека бывает похож. Рабочий день пролетел незаметно, несмотря на то, что ее запихнули в кладовку. Катя сводила в один отчет всю текущую документацию и, погрузившись в знакомый мир чисел, казалось, оглохла. Очнулась почти под конец рабочего дня от громкого крика Андрея: — Да это лажа какая-то, Ромио! — Да я вижу, что лажа, не могу понять, где именно. Жданыч, не кипятись, время еще есть до совета. Разгребем. — Если ты стакан отставишь в сторону. — Тиран! — Балбес! Катя высунула нос в щелку: — Андрей Павлович, я закончила с отчетом. Что-то еще нужно? — Нет, — не отрываясь от бумаг буркнул мужчина. — То есть да. Катя, вот мы ломаем голову вдвоем над бизнес-планом... — Екатерина Валерьевна, — тут же вскинулась Пушкарева. — Андрюха, а ты чего людей в кладовке держишь? — подозрительно спросил Роман, откинувшись на спинку кресла. — Ну мне ее больше некуда посадить... А вот скажите, Екатерина Валерьевна, как специалист и незаинтересованный человек, что здесь не так, а то мы уже который час ломаем голову, — Андрей протянул папку Кате. Пушкарева углубилась в цифры, что-то бубня себе под нос, потом сбегала к себе за калькулятором, карандашом, уселась сначала возле президентского стола, что-то пересчитала, перевернула страницу, сорвалась с места и принялась маячить туда-сюда, не переставая бормотать. Дурацкая привычка, но поделать с собой ничего не могла. — Андрей Павлович, смотрите, — Катерина ткнула карандашом в строку, — здесь и до конца страницы неправильно посчитан коэффициент, это — рискованно, а вот это я бы вообще вычеркнула, а здесь... И минут на пять тирада, в которой Катя выдала с дюжину хороших идей, с десяток трудно выполнимых и неприемлемых, три дорогостоящих и очень-очень рискованных. Андрей и Роман с каждым ее словом все больше округляли глаза. Жданов вскочил со своего места к Кате. — Катенька, вы волшебница! — Андрей в порыве чувств, было, обнял девушку, но наткнулся на ледяной взгляд и поджатые в недовольстве губы. Так и встал с протянутыми руками, растерянный. — Екатерина Валерьевна, — напомнила она. — Андрей Павлович, я понимаю, что вы привыкли свободно обращаться с женщинами, но я этого не приемлю. Давайте хотя бы сохранять видимость приличий. Если это все, то я пойду. Рабочий день заканчивается. — Да, Ка... Катерина Валерьевна. До завтра. С кресла хохотнул крайне довольный сценой Малиновский. Половина одиннадцатого. Катя откинулась на спинку стула и потянулась, разминая мышцы. Ткнула на кнопку печати и высунулась в дверь. — Андрей, я все. На совещании я тебе нужна буду? — Глупый вопрос. Нужна, конечно. — Тогда держи отчет по текущим делам, изучай, а я пойду перекурю. — Недолго, а то я знаю, что женсовет мечтает обсудить твой уход с показа. — И наше появление утром тоже. Все оказалось хуже. Женсовет почти в полном составе, исключая Ольгу Вячеславовну, но включая Клочкову, которую никто не звал и которой об этом тут же напомнили и заставили уйти подобру-поздорову, хором поинтересовался, что это такое было в пятницу. Сначала Жданов, потом Кира, потом опять Жданов, который Катю чуть ли не обнимал прилюдно, дальше Малиновский, а потом снова злющий Жданов. Правду же не скажешь им? Не скажешь же, что спишь со Ждановым, практически подружилась с Малиновским и ведешь с Кирой душеспасительные беседы. Поэтому Жданов сначала уговаривал не пить, потом уговаривал работать, а после орал, как потерпевший, что она взяла и напилась и в качестве наказания отвез ее домой и сдал ее папаше. А Кира... Ну, Кира, как всегда, поупражняться в сарказме подходила. А что касается Малиновского, то Катя с удовольствием подтвердила версию, что Ромочка к ней неравнодушен. Так как сигарету Катя докурила, то поспешно слиняла, сославшись на рычащего шефа и предстоящее совещание. Едва она отошла от двери туалета, прозванным «залом заседаний», как услышала голос Пончевой Тани: — Девочки, а вы заметили, какой сегодня утром Андрей Палыч довольный пришел на работу? А Катя, между прочим, вышла из лифта с ним! — Да они только на ночь разлучаются, — хихикнула Маша Тропинкина, —он же от нее не отходит буквально! И вообще, заметили, что Катя ему спуску не дает и затыкает гораздо быстрее, чем Кира?.. Пушкарева закатила глаза и направилась в кабинет президента, слушать дальше не было никакого желания. Этого еще не хватало, слушать сплетни о себе. Придется поговорить с Андреем, но это чуть позже. Сначала нужно решить вопрос с одеждой и подумать, чем бы ответить папе на его выпад. Раз папа хочет войны, то папа войну получит. Десять минут до совещания, Жданов по кабинету начинает ходить кругами, оглядываясь на дверь. Вечно он нервничает перед совещаниями... Обычно, или Малиновский или Катя его отвлекали, но сегодня Роман благоразумно не совался в клетку с тигром, значит, на рабочий лад начальника придется настраивать Кате. — Кать, я... — Да знаю. Ты до сих пор боишься. Чего? — Сложно, Катюш, сказать, чего именно. Наверно, боюсь выглядеть идиотом. У нас еще есть пара минут? Посиди со мной, пожалуйста. Я не могу больше врать, что у нас все хорошо, когда мы в полной и беспросветной жопе. Та неудачная коллекция нам до сих пор аукается, никакого движения вперед, еле расплачиваемся с долгами, а по сути результатов ноль целых хрен десятых. — Ты по-прежнему не хочешь рассказать Павлу Олеговичу обо всем? — Давай поговорим дома об этом. «Дома», мило, однако, по-семейному так. Только почему-то приводит в ужас сама мысль о том, что это может быть всерьез. И пути назад нет. Не отыграешь назад то, что было, а впереди ничего хорошего не будет. Права Кира. Либо меняться и перекраивать себя от самого основания, либо отказаться от всего этого. Получить к своим собственным страхам, которые никуда не деваются, боязнь потерять лицо, выглядеть глупо в обществе интриганов и лицемеров. А Андрей тащит Катю именно туда, где нет места их чистым чувствам. То, что он ее любит, уже никаких сомнений не вызывает. Только от этого еще хуже. — Дома так дома, — вздохнула Катя, принимая правила игры. — Идем, большой начальник, будем внушать трепет и наводить ужас на твоих подчиненных. — Ты со мной? — С тобой. За спинкой трона посижу. — А лучше бы по правую руку от меня, — Андрей усмехнулся и провел кончиками пальцев по щеке девушки. — Чтобы все знали, что ты моя. — Об этом тоже стоит поговорить, кстати. Но потом. Совещание прошло хорошо, Милко — в эйфории от очередного успеха, Катю не задирает, как обычно, но смотрит с таким видом, словно она лично его оскорбила своим существованием. Малиновский доволен жизнью, видимо, выходные у него прошли прекрасно. Кира — сплошная работоспособность, только во взгляде затравленное выражение, стоит ей взглянуть на Андрея. Урядов весь во внимании и готов начать проявлять свою знаменитую гибкость и подлизаться к начальству. Андрей, вроде, успокоился, загнал свои страхи поглубже, но взвешивает каждое слово. Говорит, вроде бы, со всеми, а с Кати глаз не сводит. А что Кате остается? Бесстрастное выражение лица делать да в упор не замечать его пристальных взглядов, как и весь предыдущий месяц. Иначе в конференц-зале сдетонирует ядерная бомба — Кира Воропаева, и выживших не будет. Летучка закончилась, все разошлись, кроме Кати, Андрея и Милко. Пушкарева собирала папки, Андрей пялился на то, как она обходит стол и наводит порядок. А Милко топтался у выхода с таким скорбным видом, словно собирался кого-то убить. Пушкареву, например. — Пушкарева, — наконец, произнес модельер, — я на тебя обиделся. — Если мы сегодня не поцапались, то день зря прошел? — ухмыльнулась девушка. — Да, то есть, нет! Тьфу на тебя, лягушка-норушка! Совсем запутала. Я не то хотел сказать, — Андрей усмехнулся. — Мышка-норушка, Милко, — выдавил Жданов сквозь смех. — Да хоть Баба-Яга! Пушкарева, заткни своего тирана, он меня убивает! — голос Милко чуть повысился. — Сбивает. Убивать он тебя будет попозже. Давай я лучше к тебе приду после обеда, мы с тобой вдоволь наругаемся и попьем чаю. Я даже согласна на то, чтобы ты мне все-таки подлил в чашку яду, — Катерина усмехнулась. — Тем более, разговор у меня к тебе имеется, серьезный, обстоятельный и он тебе не понравится. — Еще чего! Ругаться прямо сейчас будем! В мою мастерскую даже ноги твоей не показывай, а к тебе в нору я не пойду! — Милко, уймись! — пока еще тихо прорычал Жданов. — Андрей, и ты уймись, — забывшись, порекомендовала Катя. Жданов послушно сник, но выглядел крайне недовольным. Милко стрельнул глазами и усмехнулся: — Твой Андрюша нам не даст поругаться, — Катя закатила глаза. — Потому что он собственник и тиран. Придется портить себе аппетит и смотреть на тебя за обедом, Пушкарева. — Я живой вернусь хоть? — Не обещаю. — Тогда согласна. Жданов смотрел на этих двоих, словно мешком пришибленный. Катя и Милко за одним столом в обед? Все страньше и страньше!